Детские сказки онлайн. "Attalea Princeps." Сказка о гордой и сильной пальме Гаршин о гордой и сильной пальме

В одном большом городе был ботанический сад, а в этом саду - огромная оранжерея из железа и стекла. Она была очень красива: стройные витые колонны поддерживали всё здание; на них опирались лёгкие узорчатые арки, переплетённые между собою целой паутиной железных рам, в которые были вставлены стёкла. Особенно хороша была оранжерея, когда солнце заходило и освещало её красным светом. Тогда она вся горела, красные отблески играли и переливались, точно в огромном, мелко отшлифованном драгоценном камне.

Сквозь толстые прозрачные стёкла виднелись заключённые растения. Несмотря на величину оранжереи, им было в ней тесно. Корни переплелись между собою и отнимали друг у друга влагу и пищу. Ветви дерев мешались с огромными листьями пальм, гнули и ломали их и сами, налегая на железные рамы, гнулись и ломались. Садовники постоянно обрезали ветви, подвязывали проволоками листья, чтобы они не могли расти, куда хотят, но это плохо помогало. Для растений нужен был широкий простор, родной край и свобода. Они были уроженцы жарких стран, нежные, роскошные создания; они помнили свою родину и тосковали о ней. Как ни прозрачна стеклянная крыша, но она не ясное небо. Иногда, зимой, стёкла обмерзали; тогда в оранжерее становилось совсем темно. Гудел ветер, бил в рамы и заставлял их дрожать. Крыша покрывалась наметённым снегом. Растения стояли и слушали вой ветра и вспоминали иной ветер, тёплый, влажный, дававший им жизнь и здоровье. И им хотелось вновь почувствовать его веянье, хотелось, чтобы он покачал их ветвями, поиграл их листьями. Но в оранжерее воздух был неподвижен; разве только иногда зимняя буря выбивала стекло, и резкая, холодная струя, полная инея, влетала под свод. Куда попадала эта струя, там листья бледнели, съёживались и увядали.

Но стёкла вставляли очень скоро. Ботаническим садом управлял отличный учёный директор и не допускал никакого беспорядка, несмотря на то, что большую часть своего времени проводил в занятиях с микроскопом в особой стеклянной будочке, устроенной в главной оранжерее.

Была между растениями одна пальма, выше всех и красивее всех. Директор, сидевший в будочке, называл её по-латыни Attalea! Но это имя не было её родным именем: его придумали ботаники. Родного имени ботаники не знали, и оно не было написано сажей на белой дощечке, прибитой к стволу пальмы. Раз пришёл в ботанический сад приезжий из той жаркой страны, где выросла пальма; когда он увидел её, то улыбнулся, потому что она напомнила ему родину.

А! - сказал он. - Я знаю это дерево. - И он назвал его родным именем.

Извините, - крикнул ему из своей будочки директор, в это время внимательно разрезывавший бритвою какой-то стебелёк, - вы ошибаетесь. Такого дерева, какое вы изволили сказать, не существует. Это - Attalea princeps, родом из Бразилии.

О да, - сказал бразильянец, - я вполне верю вам, что ботаники называют её - Attalea, но у неё есть и родное, настоящее имя.

Настоящее имя есть то, которое даётся наукой, - сухо сказал ботаник и запер дверь будочки, чтобы ему не мешали люди, не понимавшие даже того, что уж если что-нибудь сказал человек науки, так нужно молчать и слушаться.

А бразильянец долго стоял и смотрел на дерево, и ему становилось всё грустнее и грустнее. Вспомнил он свою родину, её солнце и небо, её роскошные леса с чудными зверями и птицами, её пустыни, её чудные южные ночи. И вспомнил ещё, что нигде не бывал он счастлив, кроме родного края, а он объехал весь свет. Он коснулся рукою пальмы, как будто бы прощаясь с нею, и ушёл из сада, а на другой день уже ехал на пароходе домой.

А пальма осталась. Ей теперь стало ещё тяжелее, хотя и до этого случая было очень тяжело. Она была совсем одна. На пять сажен возвышалась она над верхушками всех других растений, и эти другие растения не любили её, завидовали ей и считали гордою. Этот рост доставлял ей только одно горе; кроме того, что все были вместе, а она была одна, она лучше всех помнила своё родное небо и больше всех тосковала о нём, потому что ближе всех была к тому, что заменяло им его: к гадкой стеклянной крыше. Сквозь неё ей виднелось иногда что-то голубое: то было небо, хоть и чужое, и бледное, но всё-таки настоящее голубое небо. И когда растения болтали между собою, Attalea всегда молчала, тосковала и думала только о том, как хорошо было бы постоять даже и под этим бледненьким небом.

Скажите, пожалуйста, скоро ли нас будут поливать? - спросила саговая пальма, очень любившая сырость. - Я, право, кажется, засохну сегодня.

Меня удивляют ваши слова, соседушка, - сказал пузатый кактус. - Неужели вам мало того огромного количества воды, которое на вас выливают каждый день? Посмотрите на меня: мне дают очень мало влаги, а я всё-таки свеж и сочен.

Мы не привыкли быть чересчур бережливыми, - отвечала саговая пальма. - Мы не можем расти на такой сухой и дрянной почве, как какие-нибудь кактусы. Мы не привыкли жить как-нибудь. И кроме всего этого, скажу вам ещё, что вас не просят делать замечания.

Сказав это, саговая пальма обиделась и замолчала.

Что касается меня, - вмешалась корица, - то я почти довольна своим положением. Правда, здесь скучновато, но уж я, по крайней мере, уверена, что меня никто не обдерёт.

Но ведь не всех же нас обдирали, - сказал древовидный папоротник. - Конечно, многим может показаться раем и эта тюрьма после жалкого существования, которое они вели на воле.

Тут корица, забыв, что её обдирали, оскорбилась и начала спорить. Некоторые растения вступились за неё, некоторые за папоротник, и началась горячая перебранка. Если бы они могли двигаться, то непременно бы подрались.

Зачем вы ссоритесь? - сказала Attalea. - Разве вы поможете себе этим? Вы только увеличиваете своё несчастье злобою и раздражением. Лучше оставьте ваши споры и подумайте о деле. Послушайте меня: растите выше и шире, раскидывайте ветви, напирайте на рамы и стёкла, наша оранжерея рассыплется в куски, и мы выйдем на свободу. Если одна какая-нибудь ветка упрётся в стекло, то, конечно, её отрежут, но что сделают с сотней сильных и смелых стволов? Нужно только работать дружнее, и победа за нами.

Сначала никто не возражал пальме: все молчали и не знали, что сказать. Наконец саговая пальма решилась.

Всё это глупости, - заявила она.

Глупости! Глупости! - заговорили деревья, и все разом начали доказывать Attalea, что она предлагает ужасный вздор. - Несбыточная мечта! - кричали они. - Вздор! Нелепость! Рамы прочны, и мы никогда не сломаем их, да если бы и сломали, так что ж такое? Придут люди с ножами и с топорами, отрубят ветви, заделают рамы и всё пойдёт по-старому. Только и будет, что отрежут от нас целые куски…

Ну, как хотите! - отвечала Attalea. - Теперь я знаю, что мне делать. Я оставлю вас в покое: живите, как хотите, ворчите друг на друга, спорьте из-за подачек воды и оставайтесь вечно под стеклянным колпаком. Я и одна найду себе дорогу. Я хочу видеть небо и солнце не сквозь эти решётки и стёкла, - и я увижу!

И пальма гордо смотрела зелёной вершиной на лес товарищей, раскинутый под нею. Никто из них не смел ничего сказать ей, только саговая пальма тихо сказала соседке-цикаде:

Ну, посмотрим, посмотрим, как тебе отрежут твою большую башку, чтобы ты не очень зазнавалась, гордячка!

Остальные хоть и молчали, но всё-таки сердились на Attalea за её гордые слова. Только одна маленькая травка не сердилась на пальму и не обиделась её речами. Это была самая жалкая и презренная травка из всех растений оранжереи: рыхлая, бледненькая, ползучая, с вялыми толстенькими листьями. В ней не было ничего замечательного, и она употреблялась в оранжерее только для того, чтобы закрывать голую землю. Она обвивала собою подножие большой пальмы, слушала её, и ей казалось, что Attalea права. Она не знала южной природы, но тоже любила воздух и свободу. Оранжерея и для неё была тюрьмой. «Если я, ничтожная, вялая травка, так страдаю без своего серенького неба, без бледного солнца и холодного дождя, то, что должно испытывать в неволе это прекрасное и могучее дерево! - так думала она и нежно обвивалась около пальмы и ласкалась к ней. - Зачем я не большое дерево? Я послушалась бы совета. Мы росли бы вместе и вместе вышли бы на свободу. Тогда и остальные увидели бы, что Attalea права».

Но она была не большое дерево, а только маленькая и вялая травка. Она могла только ещё нежнее обвиться около ствола Attalea и прошептать ей свою любовь и желание счастья в попытке.

Конечно, у нас вовсе не так тепло, небо не так чисто, дожди не так роскошны, как в вашей стране, но всё-таки и у нас есть и небо, и солнце, и ветер. У нас нет таких пышных растений, как вы и ваши товарищи, с такими огромными листьями и прекрасными цветами, но и у нас растут очень хорошие деревья: сосны, ели и берёзы. Я - маленькая травка и никогда не доберусь до свободы, но ведь вы так велики и сильны! Ваш ствол твёрд, и вам уже недолго осталось расти до стеклянной крыши. Вы пробьёте её и выйдете на божий свет. Тогда вы расскажете мне, всё ли там так же прекрасно, как было. Я буду довольна и этим.

Отчего же, маленькая травка, ты не хочешь выйти вместе со мною? Мой ствол твёрд и крепок: опирайся на него, ползи по мне. Мне ничего не значит снести тебя.

Нет уж, куда мне! Посмотрите, какая я вялая и слабая: я не могу приподнять даже одной своей веточки. Нет, я вам не товарищ. Растите, будьте счастливы. Только прошу вас, когда выйдете на свободу, вспоминайте иногда своего маленького друга!

Тогда пальма принялась расти. И прежде посетители оранжереи удивлялись её огромному росту, а она становилась с каждым месяцем выше и выше. Директор ботанического сада приписывал такой быстрый рост хорошему уходу и гордился знанием, с каким он устроил оранжерею и вёл своё дело.

Да-с, взгляните-ка на Attalea princeps, - говорил он. - Такие рослые экземпляры редко встречаются и в Бразилии. Мы приложили всё наше знание, чтобы растения развивались в теплице совершенно так же свободно, как и на воле, и, мне кажется, достигли некоторого успеха.

При этом он с довольным видом похлопывал твёрдое дерево своею тростью, и удары звонко раздавались по оранжерее. Листья пальмы вздрагивали от этих ударов. О, если бы она могла стонать, какой вопль гнева услышал бы директор!

«Он воображает, что я расту для его удовольствия, - думала Attalea. - Пусть воображает!..»

И она росла, тратя все соки только на то, чтобы вытянуться, и лишая их свои корни и листья. Иногда ей казалось, что расстояние до свода не уменьшается. Тогда она напрягала все силы. Рамы становились всё ближе и ближе, и наконец молодой лист коснулся холодного стекла и железа.

Смотрите, смотрите, - заговорили растения, - куда она забралась! Неужели решится?

Как она страшно выросла, - сказал древовидный папоротник.

Что ж, что выросла! Эка невидаль! Вот если б она сумела растолстеть так, как я! - сказала толстая цикада, со стволом, похожим на бочку. - И чего тянется? Всё равно ничего не сделает. Решётки прочны, и стёкла толсты.

Прошёл ещё месяц. Attalea подымалась. Наконец она плотно упёрлась в рамы. Расти дальше было некуда. Тогда ствол начал сгибаться. Его лиственная вершина скомкалась, холодные прутья рамы впились в нежные молодые листья, перерезали и изуродовали их, но дерево было упрямо, не жалело листьев, несмотря ни на что давило на решётки, и решётки уже подавались, хотя были сделаны из крепкого железа.

Маленькая травка следила за борьбой и замирала от волнения.

Скажите мне, неужели вам не больно? Если рамы уж так прочны, не лучше ли отступить? - спросила она пальму.

Больно? Что значит больно, когда я хочу выйти на свободу? Не ты ли сама ободряла меня? - ответила пальма.

Да, я ободряла, но я не знала, что это так трудно. Мне жаль вас. Вы так страдаете.

Молчи, слабое растенье! Не жалей меня! Я умру или освобожусь!

И в эту минуту раздался звонкий удар. Лопнула толстая железная полоса. Посыпались и зазвенели осколки стёкол. Один из них ударил в шляпу директора, выходившего из оранжереи.

Что это такое? - вскрикнул он, вздрогнув, увидя летящие по воздуху куски стекла. Он отбежал от оранжереи и посмотрел на крышу. Над стеклянным сводом гордо высилась выпрямившаяся зелёная крона пальмы.

«Только-то? - думала она. - И это всё, из-за чего я томилась и страдала так долго? И этого-то достигнуть было для меня высочайшею целью?»

Была глубокая осень, когда Attalea выпрямила свою вершину в пробитое отверстие. Моросил мелкий дождик пополам со снегом; ветер низко гнал серые клочковатые тучи. Ей казалось, что они охватывают её. Деревья уже оголились и представлялись какими-то безобразными мертвецами. Только на соснах да на елях стояли тёмно-зелёные хвои. Угрюмо смотрели деревья на пальму: «Замёрзнешь! - как будто говорили они ей. - Ты не знаешь, что такое мороз. Ты не умеешь терпеть. Зачем ты вышла из своей теплицы?»

И Attalea поняла, что для неё всё было кончено. Она застывала. Вернуться снова под крышу? Но она уже не могла вернуться. Она должна была стоять на холодном ветре, чувствовать его порывы и острое прикосновение снежинок, смотреть на грязное небо, на нищую природу, на грязный задний двор ботанического сада, на скучный огромный город, видневшийся в тумане, и ждать, пока люди там, внизу, в теплице, не решат, что делать с нею.

Директор приказал спилить дерево.

Можно бы надстроить над нею особенный колпак, - сказал он, - но надолго ли это? Она опять вырастет и всё сломает. И притом это будет стоить чересчур дорого. Спилить её!

Пальму привязали канатами, чтобы, падая, она не разбила стен оранжереи, и низко, у самого корня, перепилили её. Маленькая травка, обвивавшая ствол дерева, не хотела расстаться со своим другом и тоже попала под пилу. Когда пальму вытащили из оранжереи, на отрезе оставшегося пня валялись размозжённые пилою, истерзанные стебельки и листья.

Вырвать эту дрянь и выбросить, - сказал директор. - Она уже пожелтела, да и пила очень попортила её. Посадить здесь что-нибудь новое.

Один из садовников ловким ударом заступа вырвал целую охапку травы. Он бросил её в корзину, вынес и выбросил на задний двор, прямо на мёртвую пальму, лежавшую в грязи и уже полузасыпанную снегом.

В одном большом городе был ботанический сад, а в этом саду - огромная оранжерея из железа и стекла. Она была очень красива: стройные витые колонны поддерживали всё здание; на них опирались лёгкие узорчатые арки, переплетённые между собою целой паутиной железных рам, в которые были вставлены стёкла. Особенно хороша была оранжерея, когда солнце заходило и освещало её красным светом. Тогда она вся горела, красные отблески играли и переливались, точно в огромном, мелко отшлифованном драгоценном камне.

Сквозь толстые прозрачные стёкла виднелись заключённые растения. Несмотря на величину оранжереи, им было в ней тесно. Корни переплелись между собою и отнимали друг у друга влагу и пищу. Ветви дерев мешались с огромными листьями пальм, гнули и ломали их и сами, налегая на железные рамы, гнулись и ломались. Садовники постоянно обрезали ветви, подвязывали проволоками листья, чтобы они не могли расти, куда хотят, но это плохо помогало. Для растений нужен был широкий простор, родной край и свобода. Они были уроженцы жарких стран, нежные, роскошные создания; они помнили свою родину и тосковали о ней. Как ни прозрачна стеклянная крыша, но она не ясное небо. Иногда, зимой, стёкла обмерзали; тогда в оранжерее становилось совсем темно. Гудел ветер, бил в рамы и заставлял их дрожать. Крыша покрывалась наметённым снегом. Растения стояли и слушали вой ветра и вспоминали иной ветер, тёплый, влажный, дававший им жизнь и здоровье. И им хотелось вновь почувствовать его веянье, хотелось, чтобы он покачал их ветвями, поиграл их листьями. Но в оранжерее воздух был неподвижен; разве только иногда зимняя буря выбивала стекло, и резкая, холодная струя, полная инея, влетала под свод. Куда попадала эта струя, там листья бледнели, съёживались и увядали.

Но стёкла вставляли очень скоро. Ботаническим садом управлял отличный учёный директор и не допускал никакого беспорядка, несмотря на то, что большую часть своего времени проводил в занятиях с микроскопом в особой стеклянной будочке, устроенной в главной оранжерее.

Была между растениями одна пальма, выше всех и красивее всех. Директор, сидевший в будочке, называл её по-латыни Attalea! Но это имя не было её родным именем: его придумали ботаники. Родного имени ботаники не знали, и оно не было написано сажей на белой дощечке, прибитой к стволу пальмы. Раз пришёл в ботанический сад приезжий из той жаркой страны, где выросла пальма; когда он увидел её, то улыбнулся, потому что она напомнила ему родину.

А! - сказал он. - Я знаю это дерево. - И он назвал его родным именем.

Извините, - крикнул ему из своей будочки директор, в это время внимательно разрезывавший бритвою какой-то стебелёк, - вы ошибаетесь. Такого дерева, какое вы изволили сказать, не существует. Это - Attalea princeps, родом из Бразилии.

О да, - сказал бразильянец, - я вполне верю вам, что ботаники называют её - Attalea, но у неё есть и родное, настоящее имя.

Настоящее имя есть то, которое даётся наукой, - сухо сказал ботаник и запер дверь будочки, чтобы ему не мешали люди, не понимавшие даже того, что уж если что-нибудь сказал человек науки, так нужно молчать и слушаться.

А бразильянец долго стоял и смотрел на дерево, и ему становилось всё грустнее и грустнее. Вспомнил он свою родину, её солнце и небо, её роскошные леса с чудными зверями и птицами, её пустыни, её чудные южные ночи. И вспомнил ещё, что нигде не бывал он счастлив, кроме родного края, а он объехал весь свет. Он коснулся рукою пальмы, как будто бы прощаясь с нею, и ушёл из сада, а на другой день уже ехал на пароходе домой.

А пальма осталась. Ей теперь стало ещё тяжелее, хотя и до этого случая было очень тяжело. Она была совсем одна. На пять сажен возвышалась она над верхушками всех других растений, и эти другие растения не любили её, завидовали ей и считали гордою. Этот рост доставлял ей только одно горе; кроме того, что все были вместе, а она была одна, она лучше всех помнила своё родное небо и больше всех тосковала о нём, потому что ближе всех была к тому, что заменяло им его: к гадкой стеклянной крыше. Сквозь неё ей виднелось иногда что-то голубое: то было небо, хоть и чужое, и бледное, но всё-таки настоящее голубое небо. И когда растения болтали между собою, Attalea всегда молчала, тосковала и думала только о том, как хорошо было бы постоять даже и под этим бледненьким небом.

Скажите, пожалуйста, скоро ли нас будут поливать? - спросила саговая пальма, очень любившая сырость. - Я, право, кажется, засохну сегодня.

Меня удивляют ваши слова, соседушка, - сказал пузатый кактус. - Неужели вам мало того огромного количества воды, которое на вас выливают каждый день? Посмотрите на меня: мне дают очень мало влаги, а я всё-таки свеж и сочен.

Мы не привыкли быть чересчур бережливыми, - отвечала саговая пальма. - Мы не можем расти на такой сухой и дрянной почве, как какие-нибудь кактусы. Мы не привыкли жить как-нибудь. И кроме всего этого, скажу вам ещё, что вас не просят делать замечания.

Сказав это, саговая пальма обиделась и замолчала.

Что касается меня, - вмешалась корица, - то я почти довольна своим положением. Правда, здесь скучновато, но уж я, по крайней мере, уверена, что меня никто не обдерёт.

Но ведь не всех же нас обдирали, - сказал древовидный папоротник. - Конечно, многим может показаться раем и эта тюрьма после жалкого существования, которое они вели на воле.

Тут корица, забыв, что её обдирали, оскорбилась и начала спорить. Некоторые растения вступились за неё, некоторые за папоротник, и началась горячая перебранка. Если бы они могли двигаться, то непременно бы подрались.

Зачем вы ссоритесь? - сказала Attalea. - Разве вы поможете себе этим? Вы только увеличиваете своё несчастье злобою и раздражением. Лучше оставьте ваши споры и подумайте о деле. Послушайте меня: растите выше и шире, раскидывайте ветви, напирайте на рамы и стёкла, наша оранжерея рассыплется в куски, и мы выйдем на свободу. Если одна какая-нибудь ветка упрётся в стекло, то, конечно, её отрежут, но что сделают с сотней сильных и смелых стволов? Нужно только работать дружнее, и победа за нами.

Сначала никто не возражал пальме: все молчали и не знали, что сказать. Наконец саговая пальма решилась.

Всё это глупости, - заявила она.

Глупости! Глупости! - заговорили деревья, и все разом начали доказывать Attalea, что она предлагает ужасный вздор. - Несбыточная мечта! - кричали они. - Вздор! Нелепость! Рамы прочны, и мы никогда не сломаем их, да если бы и сломали, так что ж такое? Придут люди с ножами и с топорами, отрубят ветви, заделают рамы и всё пойдёт по-старому. Только и будет, что отрежут от нас целые куски…

Ну, как хотите! - отвечала Attalea. - Теперь я знаю, что мне делать. Я оставлю вас в покое: живите, как хотите, ворчите друг на друга, спорьте из-за подачек воды и оставайтесь вечно под стеклянным колпаком. Я и одна найду себе дорогу. Я хочу видеть небо и солнце не сквозь эти решётки и стёкла, - и я увижу!

И пальма гордо смотрела зелёной вершиной на лес товарищей, раскинутый под нею. Никто из них не смел ничего сказать ей, только саговая пальма тихо сказала соседке-цикаде:

Ну, посмотрим, посмотрим, как тебе отрежут твою большую башку, чтобы ты не очень зазнавалась, гордячка!

Остальные хоть и молчали, но всё-таки сердились на Attalea за её гордые слова. Только одна маленькая травка не сердилась на пальму и не обиделась её речами. Это была самая жалкая и презренная травка из всех растений оранжереи: рыхлая, бледненькая, ползучая, с вялыми толстенькими листьями. В ней не было ничего замечательного, и она употреблялась в оранжерее только для того, чтобы закрывать голую землю. Она обвивала собою подножие большой пальмы, слушала её, и ей казалось, что Attalea права. Она не знала южной природы, но тоже любила воздух и свободу. Оранжерея и для неё была тюрьмой. «Если я, ничтожная, вялая травка, так страдаю без своего серенького неба, без бледного солнца и холодного дождя, то, что должно испытывать в неволе это прекрасное и могучее дерево! - так думала она и нежно обвивалась около пальмы и ласкалась к ней. - Зачем я не большое дерево? Я послушалась бы совета. Мы росли бы вместе и вместе вышли бы на свободу. Тогда и остальные увидели бы, что Attalea права».

Но она была не большое дерево, а только маленькая и вялая травка. Она могла только ещё нежнее обвиться около ствола Attalea и прошептать ей свою любовь и желание счастья в попытке.

Конечно, у нас вовсе не так тепло, небо не так чисто, дожди не так роскошны, как в вашей стране, но всё-таки и у нас есть и небо, и солнце, и ветер. У нас нет таких пышных растений, как вы и ваши товарищи, с такими огромными листьями и прекрасными цветами, но и у нас растут очень хорошие деревья: сосны, ели и берёзы. Я - маленькая травка и никогда не доберусь до свободы, но ведь вы так велики и сильны! Ваш ствол твёрд, и вам уже недолго осталось расти до стеклянной крыши. Вы пробьёте её и выйдете на божий свет. Тогда вы расскажете мне, всё ли там так же прекрасно, как было. Я буду довольна и этим.

Отчего же, маленькая травка, ты не хочешь выйти вместе со мною? Мой ствол твёрд и крепок: опирайся на него, ползи по мне. Мне ничего не значит снести тебя.

Нет уж, куда мне! Посмотрите, какая я вялая и слабая: я не могу приподнять даже одной своей веточки. Нет, я вам не товарищ. Растите, будьте счастливы. Только прошу вас, когда выйдете на свободу, вспоминайте иногда своего маленького друга!

Тогда пальма принялась расти. И прежде посетители оранжереи удивлялись её огромному росту, а она становилась с каждым месяцем выше и выше. Директор ботанического сада приписывал такой быстрый рост хорошему уходу и гордился знанием, с каким он устроил оранжерею и вёл своё дело.

Да-с, взгляните-ка на Attalea princeps, - говорил он. - Такие рослые экземпляры редко встречаются и в Бразилии. Мы приложили всё наше знание, чтобы растения развивались в теплице совершенно так же свободно, как и на воле, и, мне кажется, достигли некоторого успеха.

При этом он с довольным видом похлопывал твёрдое дерево своею тростью, и удары звонко раздавались по оранжерее. Листья пальмы вздрагивали от этих ударов. О, если бы она могла стонать, какой вопль гнева услышал бы директор!

«Он воображает, что я расту для его удовольствия, - думала Attalea. - Пусть воображает!..»

И она росла, тратя все соки только на то, чтобы вытянуться, и лишая их свои корни и листья. Иногда ей казалось, что расстояние до свода не уменьшается. Тогда она напрягала все силы. Рамы становились всё ближе и ближе, и наконец молодой лист коснулся холодного стекла и железа.

Смотрите, смотрите, - заговорили растения, - куда она забралась! Неужели решится?

Как она страшно выросла, - сказал древовидный папоротник.

Что ж, что выросла! Эка невидаль! Вот если б она сумела растолстеть так, как я! - сказала толстая цикада, со стволом, похожим на бочку. - И чего тянется? Всё равно ничего не сделает. Решётки прочны, и стёкла толсты.

Прошёл ещё месяц. Attalea подымалась. Наконец она плотно упёрлась в рамы. Расти дальше было некуда. Тогда ствол начал сгибаться. Его лиственная вершина скомкалась, холодные прутья рамы впились в нежные молодые листья, перерезали и изуродовали их, но дерево было упрямо, не жалело листьев, несмотря ни на что давило на решётки, и решётки уже подавались, хотя были сделаны из крепкого железа.

Маленькая травка следила за борьбой и замирала от волнения.

Скажите мне, неужели вам не больно? Если рамы уж так прочны, не лучше ли отступить? - спросила она пальму.

Больно? Что значит больно, когда я хочу выйти на свободу? Не ты ли сама ободряла меня? - ответила пальма.

Да, я ободряла, но я не знала, что это так трудно. Мне жаль вас. Вы так страдаете.

Молчи, слабое растенье! Не жалей меня! Я умру или освобожусь!

И в эту минуту раздался звонкий удар. Лопнула толстая железная полоса. Посыпались и зазвенели осколки стёкол. Один из них ударил в шляпу директора, выходившего из оранжереи.

Что это такое? - вскрикнул он, вздрогнув, увидя летящие по воздуху куски стекла. Он отбежал от оранжереи и посмотрел на крышу. Над стеклянным сводом гордо высилась выпрямившаяся зелёная крона пальмы.

«Только-то? - думала она. - И это всё, из-за чего я томилась и страдала так долго? И этого-то достигнуть было для меня высочайшею целью?»

Была глубокая осень, когда Attalea выпрямила свою вершину в пробитое отверстие. Моросил мелкий дождик пополам со снегом; ветер низко гнал серые клочковатые тучи. Ей казалось, что они охватывают её. Деревья уже оголились и представлялись какими-то безобразными мертвецами. Только на соснах да на елях стояли тёмно-зелёные хвои. Угрюмо смотрели деревья на пальму: «Замёрзнешь! - как будто говорили они ей. - Ты не знаешь, что такое мороз. Ты не умеешь терпеть. Зачем ты вышла из своей теплицы?»

И Attalea поняла, что для неё всё было кончено. Она застывала. Вернуться снова под крышу? Но она уже не могла вернуться. Она должна была стоять на холодном ветре, чувствовать его порывы и острое прикосновение снежинок, смотреть на грязное небо, на нищую природу, на грязный задний двор ботанического сада, на скучный огромный город, видневшийся в тумане, и ждать, пока люди там, внизу, в теплице, не решат, что делать с нею.

Директор приказал спилить дерево.

Можно бы надстроить над нею особенный колпак, - сказал он, - но надолго ли это? Она опять вырастет и всё сломает. И притом это будет стоить чересчур дорого. Спилить её!

Пальму привязали канатами, чтобы, падая, она не разбила стен оранжереи, и низко, у самого корня, перепилили её. Маленькая травка, обвивавшая ствол дерева, не хотела расстаться со своим другом и тоже попала под пилу. Когда пальму вытащили из оранжереи, на отрезе оставшегося пня валялись размозжённые пилою, истерзанные стебельки и листья.

Вырвать эту дрянь и выбросить, - сказал директор. - Она уже пожелтела, да и пила очень попортила её. Посадить здесь что-нибудь новое.

Один из садовников ловким ударом заступа вырвал целую охапку травы. Он бросил её в корзину, вынес и выбросил на задний двор, прямо на мёртвую пальму, лежавшую в грязи и уже полузасыпанную снегом.
Гаршин В.М.

Предварительный просмотр:

(СЛАЙД 1) Тема: Всеволод Гаршин «Attalea princeps».

«Вперёд, к свету, к свободе, к небу!»

1. Вступительное слово.

Ребята, есть ли среди вас те, кто в 7 лет прочитал роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» или «Айвенго» Вальтера С кота?

Всеволод Гаршин в семилетнем возрасте прочитал и Гюго, И Вальтера Скотта, и Пушкина, и Лермонтова. Такой он был книгочей и книголюб.

Потом, будучи уже двадцатилетним юношей, перечитал

Гюго, но ничего для себя не открыл – настолько зрелыми оказались детские впечатления.

Всеволод Михайлович Гаршин родился в 1855 г. В старинной дворянской семье. В 9 лет поступил в Петербургскую гимназию, слыл там первым учеником. По окончании её был зачислен в Горный институт. Это было в 1874 году, а через три года начнётся русско-турецкая война. Гаршин, как только появляется манифест об объявлении войны, тут же подаст прошение об увольнении из института и через несколько недель его зачислят рядовым.

(СЛАЙД 2) В одном из сражений рядовой Гаршин проявил настоящий героизм, личным примером увлёк товарищей в атаку – и враг отступил. За храбрость он был произведён в офицеры, но воевать из-за ранения уже не мог.

Вернулся в Петербург, однако не захотел учиться на горного инженера и определился вольнослушателем на словесное отделение Петербургского университета. Постепенно он всецело посвятил себя сочинительству.

(СЛАЙД 3) Вскоре появились сказки для детей.

Знаете их?

(«Лягушка-путешественница», «Сказка о жабе и розе», «Сказание о гордом Аггее», «Медведи» и «Attalea princeps».)

Прожил Гаршин всего 33 года. Он страдал душевной болезнью и рано ушёл из жизни, но в литературе он остался одним из самых сердечных, человеколюбивых писателей.

1. Знакомство со сказкой . (СЛАЙД 4)

• Название сказки дано не на русском языке. Это научное

название пальмы. Но в процессе работы над сказкой попробуем перевести это название на русский язык.

• Чтение сказки учителем.

1. Работа над произведением.

1. Разделимся на 4 группы. (СЛАЙД 5)

Опираясь на ключевые слова и выражения, подготовьте сжатый пересказ эпизода.

1. Игра в «сократиков»

(СЛАЙД 6) Вы знаете древнегреческого философа Сократа?

А кто такой философ?

Фило́соф (любящий мудрость, любящий знания, любознательный, стремящийся к истине, искатель истины) - человек, который занимается поиском истины, изучением сущего.

Так вот, он не сидел дома и не писал философских трактатов.

Вся его учёная деятельность заключалась в том, что он ходил по улицам Афин и задавал вопросы прохожим. Многим казалось это странным: ходит себе человек, пристаёт с вопросами, требует ответа, вступает в спор. Зачем он это делал? Какие вопросы задавал?

Допустим такие: что такое красота, как устроен мир, почему этот человек добрый, а тот злой, зачем ты получаешь знания?

Таким образом, он вступил в диалог, чтобы докопаться до истины, узнать как можно больше о самой жизни, о человеке. А если это так, то и задаваемые вопросы не могли быть бессмысленными.

Были у него и последователи, которые ходили за ним и записывали его беседы. Учеников мудреца называли «сократиками». Самые известные сократики-философы Платон и Ксенофонт.

Давайте и мы попробуем вступить в диалог с текстом и с автором этого текста – писателем. Попробуем себя в роли сократиков.

Анализ сказки.

Возьмём первый и второй фрагменты сказки. Сформулируем по ним два вопроса, раскрывающие самую суть эпизода. На заданные вопросы вы обязательно должны найти ответы в тексте.

Запомните, умение задавать разумные вопросы есть первый и важный признак ума.

(Ученики формулируют вопросы по 1-му и 2-му эпизоду)

(СЛАЙД 7)

- Мы рассмотрели только два эпизода, но оба они построены на одном приёме. Каком?

(СЛАЙД 10-1) (Антитеза)

Что чему противопоставляется?

(С одной стороны, прекрасный ботанический сад, с другой – заключённые растения. И этот приём помогает писателю создать образ сада-темницы, сада-тюрьмы.

Этот же приём во втором эпизоде противопоставил два мира: мир директора, ограниченный наукой, в котором нет места живой жизни, природе, и мир тонко чувствующего путешественника, открытого, душевного человека.)

Можно ли назвать эти эпизоды главными в сказке? Какую функцию они несут в тексте?

(нет, они не главные)

Что мы узнаём из этих эпизодов?

(СЛАЙД 10-2)

(Они выполняют функцию экспозиции к развитию действия рассказа. В этих эпизодах даны сведения об оранжерее, её обитателях, директоре и посетители из Бразилии)

1. Какой из эпизодов произведения является главным? Почему?

(эпизод, раскрывающий мир обитателей оранжереи, их разговор с королевской пальмой)

- Прочитаем по ролям этот эпизод. Послушаем разговор обитателей оранжереи. А затем попробуйте охарактеризовать каждого участника разговора.

1. Каким мы увидели мир растений? (СЛАЙД 11)

Саговая пальма – злобная, раздражённая, надменная, высокомерная.

Пузатый кактус – румяный, свежий, сочный, довольный своей жизнью, бездушный.

Корица – прячется за спины других растений («меня никто не обдерёт»), спорщица.

Древовидный папоротник – в целом тоже доволен своим положением, но какой-то безликий, ни к чему не стремящийся.

И среди них королевская пальма – одинокая, но гордая, свободолюбивая, бесстрашная.)

1. Почему обитатели оранжереи отрицательно отнеслись к

предложению пальмы всем вместе вырваться на свободу? Почему её высокие стремления к свободе, свету назвали глупостью, вздором, нелепицей?

(они испугались – страх всему виной.

Но чего?

Испугались новой жизни, испугались света, воздуха. Жизнь в темнице лучше всякой свободы. Растения, объятые страхом, не могут выпутаться из прежних, устоявшихся норм жизни. Им непонятен даже сам мотив принцессы-пальмы – для чего ей эта свобода? Так возникает конфликт-противоречие )

(СЛАЙД 12-1)

Что такое конфликт?

1. Какой конфликт изображён здесь?

(С одной стороны, гордая пальма, с другой – обитатели оранжереи. Реальность и мечта. Одно мнение и другое: оставить всё как есть или вырваться на свободу?)

1. Если перенести этот конфликт на общество, на людей, что мы увидим?

(Безразличие окружающего мира к отдельной личности, гордой и свободолюбивой)

1. Кто поддержал принцессу-пальму в её стремлениях к свободе? Что это за персонаж? Как относились к ней остальные обитатели оранжереи?

(маленькая, презренная травка – ничтожное существо, её даже не замечали, её мнение не брали в расчёт. Но, как оказалось, в маленьком существе скрывалась большая душа. Она не только поддержала пальму, но крепко обвила её, защищала её, придавала ей силы. И эта «презренная травка» оказалась настоящим другом.

В её образе писатель воплотил черты бесстрашного друга, готового в любой момент прийти на помощь и, если понадобится, даже принять смерть вместе)

1. Прав ли был директор, когда говорил, что пальма стремительно растёт, набирается сил из-за хорошего ухода за ней?

(Директор радовался быстрому росту пальмы и приписывал это своим научным достижениям, потому что «такие рослые экземпляры» южной пальмы «редко встречаются» и на воле. Значит, его научный подход к растениям даёт хороший результат, и он был горд этим)

1. Вы обратили внимание на то, что писатель награждает одним и тем же эпитетом и пальму, и директора. Каким?

(оба они гордые)

В чём проявляется гордость директора и гордость пальмы? (СЛАЙД 12-2)

(гордость – 1) чувство собственного достоинства;

2) чувство удовлетворения от чего-нибудь;

3) высокомерие, чрезмерно высокое мнение о себе)

11) Какое из этих значений мы применим к королевской пальме, какое – к директору?

(гордость пальмы проявляется в чувстве собственного достоинства, она не меняет своего решения, своего стремления испытать счастье на свободе.

Директор высокомерно разговаривает с бразильцем, он ведёт себя так, как будто он всегда прав, он не допускает и тени сомнения. Как видим, гордость королевской пальмы и гордость директора не одно и то же.)

1. Почему так печально заканчивается сказка? И сказка ли это произведение?

Мы уже обратили внимание на то, что всё в этом произведении строится на противопоставлении, контрасте. Найдите эти контрастные линии.

• Прекрасная оранжерея – растения-заключённые
• Образы директора и бразильца
• Обитатели сада – королевская пальма
• Гордость директора – гордость принцессы-пальмы
• Мечта и реальность

Эти миры несовместимы:

Директор не понимает посетителя-бразильца, не ведает, какие чувства у него роятся в душе;

Обитатели оранжереи, кроме маленькой травки, не понимают пальму – зачем она стремиться вырваться на свободу?

Всеобщее отчуждение, глухота, непонимание.

Каково пальме или человеку в этом мире?

(Им грустно и тоскливо в этом мире, они обречены на одиночество. Сталкиваясь с миром бездушия, отчуждённости, всеобщей глухоты, они могут погибнуть. Что и случилось с королевской пальмой.)

Какая же это сказка, скажете вы. Все сказки заканчиваются тем, что добро побеждает зло, все в итоге счастливы. А эта сказка совсем о другом.

– О чём?

(она о том, как одиноко человеку в мире, где нет места высоким идеалам и стремлениям. Значит, если это и сказка, то сказка философская, потому что она заставляет задуматься о месте человека в этом мире.

Послушайте миниатюру (стихотворение в прозе) В.М.Гаршина «Юноша спросил у святого мудреца Джиафара…» и соотнесите её с философской сказкой «Attalea princeps». Что их объединяет?

Юноша спросил у святого мудреца Джиафара:

Учитель, что такое жизнь?

Хаджи молча отвернул грязный рукав своей рубашки и показал ему отвратительную язву, разъедавшую его руку.

А в это время гремели соловьи, и вся Севилья была наполнена благоуханьем роз.

(антитеза:

• язва, боль – соловьи, благоуханье роз;
• жизнь тяжёлая – жизнь счастливая и те, кто счастлив, тому нет дела до несчастных

1. Итог. Выставление оценок.

Подписи к слайдам:

Антитеза -
противопоставление
Экспозиция
– в
литературном произведении изображение расстановки персонажей и обстоятельств
«
Attalea

princeps
»
2-ой
эпизод

Что
собой представляет директор оранжереи
?

Как
отнёсся к пальме приезжий гость (
бразильянец
)?
Учёный-ботаник. Всё время сидит в стеклянной будочке, работает с микроскопом. Не терпит беспорядка. Растения его интересуют только с научной точки зрения, другого имени королевской пальмы он не знает, и знать не хочет.
Он
так же отгорожен от внешнего мира, как и его оранжерея
.
Очень нежно и трогательно, назвал её по тому имени, которое было привычно для его страны (пальма-принцесса). Пальма напомнила ему родину: «её солнце и небо, её роскошные леса с чудными зверями и птицами…» Ему стало грустно, оттого что пальма растёт в неволе и не может сесть на пароход, как он, и уехать домой.
Вывод:

два персонажа- два характера.
Директор
– человек замкнутый, раб и слуга науки. Он добровольный узник своего дела – вся его жизнь регламентирована наукой.
Бразильянец

– человек открытый и душевный, сострадательный.
Эти
образы противопоставлены друг другу.
Всеволод

Михайлович

Гаршин
«
Attalea

Вперёд
,
к
свету,
к свободе
,
к
небу
!
«
Attalea

princeps
»
Вывод: прекрасная оранжерея – темница (тюрьма) для её
обитателей.
Образ директора
Обитатели сада
Гордость директора
Прекрасная оранжерея
Мечта
Растения-заключённые
Образ бразильца
Гордость принцессы-пальмы
Королевская пальма
Реальность
По первому и второму эпизоду сказки сформулируйте по два вопроса
эпизод
вопросы
1-й эпизод
Как
выглядит оранжерея?
Как себя
чувствуют растения в ботаническом саду?
Очень красивая большая оранжерея из железа и стекла, витые колонны, узорчатые арки. При ярком свете всё горело и переливалось, как драгоценный камень. Оранжерея – краса и гордость большого города
.
Растения-заключённые. В оранжерее им тесно, душно: не хватает влаги и пищи. Отгороженные от внешнего мира, они мучительно переживали своё заточение.
Конфликт –
столкновение, серьёзное разногласие
Гордость -
чувство собственного достоинства
чувство удовлетворения от чего-нибудь
высокомерие, чрезмерно высокое мнение о себе

Опираясь на ключевые слова и выражения, подготовьте сжатый пересказ эпизода.

1-я группа
2-я группа
3-я группа
4-я группа
Ботанический сад,
Оранжерея,
Узорчатые
арки,
Железные
рамы,
Толстые
стёкла,
Родной
край,
Свобода,
Зима,
Бледнели,
Умирали
Учёный
директор,
Стеклянная
будочка,
Attalea

princeps
,
Научное
имя,
Гость из
Бразилии,
Роскошные
леса,
Была
гордой,
Голубое

небо
Саговая
пальма,
Пузатый
кактус,
Корица,
Древовидный
папоротник,
Злоба и
раздражение,
Глупости,
Вздор,
Гордые слова
Пальма
росла,
Решётки
прочны,
Упёрлась в
рамы,
Упрямое
дерево,
Звонкий
удар,
Осень,
Нищая
природа,
С
адовник
Пузатый кактус

– румяный, свежий, сочный, довольный своей жизнью, бездушный.
Саговая пальма

– злобная, раздражённая, надменная, высокомерная.
Корица
–
прячется за спины других растений («меня никто не обдерёт»), спорщица.
Древовидный папоротник

– в целом тоже доволен своим положением, но какой-то безликий, ни к чему не стремящийся.
Пальма
- одинокая
, но гордая, свободолюбивая, бесстрашная
.

Одним из самых известных российских писателей 19 века является Гаршин. Attalea princeps можно назвать наиболее значимым его произведением. Эта сказка во многом схожа с сочинениями Андерсена, однако ей присущ ряд черт, характерных именно для творчества данного автора. Опубликованная в 1880 году, она сохранила свою значимость и в наши дни и входит в школьный курс по литературе.

Кратко о писателе

Гаршин, Attalea princeps которого имеет глубокий философский смысл, несмотря на видимую простоту повествования, писал кратко и лаконично. Эта сказка, как и другие сочинения автора, узнаваема благодаря неповторимому стилю: при видимой упрощенности конструкции и композиции, она привлекает читателей своей символичностью и метафоричностью. Помимо сказок, писатель сочинял и серьезные драматичные рассказы, в которые привнес свои личные впечатления о войне. Он был по натуре человек очень нервный, чуткий, такими и являются его герои, которые также особенно остро чувствуют несправедливость и пытаются с ней бороться, несмотря на то, что их попытки изначально обречены на неудачу. Тем не менее, в этих сочинениях звучит вера писателя в торжество добра и правды.

Личность автора

Многие сказки сочинил писатель Гаршин. Attalea princeps - произведение, которое предназначено не для развлечения, а для размышления, о чем говорит само его название, которое явно не предназначено для праздного чтения. Вообще автор создавал очень серьезные и драматичные произведения, что во многом было обусловлено обстоятельствами его личной жизни и особенностями характера. Будучи по натуре человеком необыкновенно чутким и глубоко ранимым, он особенно остро чувствовал социальную несправедливость и страдания простого народа. Он поддался настроениям эпохи и вместе в другими представителями студенческой молодежи тогдашнего времени разделял идею об ответственности интеллигенции перед крестьянами. Последнее обстоятельство обусловило тот факт, что его произведения отличаются тонкостью восприятия мира.

Композиция

Важный вклад в становление российского сказочного жанра внес Гаршин. Attalea princeps можно назвать образцовым сочинением в этом отношении, поскольку оно кратко, лаконично, динамично и, вместе с тем, полно глубокого философского смысла. Композиция произведения довольно проста, как и во всех остальных его сочинениях. Во вступлении автор описывает оранжерею - место обитания персонажей: растений и деревьев, а также пишет об их образе жизни, попутно кратко сообщая о прошлом каждого из них. В завязке писатель указывает на особенность в характере главной героини, которая не желает мириться с существованием в заточении, а также противопоставляет ей остальных обитателей оранжереи, которые более или менее свыклись с неволей. Особенно захватывающими делал кульминации в своих произведениях В. М. Гаршин. Attalea princeps в этом отношении является образцом динамичного, захватывающего повествования. Главным смысловым моментом сочинения является решение главной героини (пальмы) коренным образом изменить свою судьбу и вырваться на свободу, что окончилось неудачей. В финале пальма погибает, однако, несмотря на столь грустный конец, в произведении звучит тема свободы и любви к родине, что делает это сочинение таким популярным.

Характеристика директора

Особым мастерством в изображении характеров обладал известный писатель В. М. Гаршин. Attalea princeps является сказкой, в которой героями являются как люди, так и растения. В начале анализа данного сочинения следует дать краткий обзор двух людей, которые играют немаловажную роль в композиции. Речь идет о директоре оранжереи, ботанике-ученом, и бразильском путешественнике. Оба как бы противопоставлены друг другу как по своему внутреннему миру, так и по отношению к главной героине. Первый из них поначалу представлен как трудолюбивый человек, который заботится о наиболее оптимальных условиях существования своих растений. Однако очень скоро выясняется, что он по своей натуре холоден и бездушен. Растения его интересуют, в первую очередь, как объекты научного исследования, он не чувствует их страданий, они ему нужны лишь как ценные экспонаты.

Описание путешественника

Анализ сказки Гаршина Attalea princeps следует продолжить анализом образа бразильца, который однажды посетил оранжерею и единственный назвал пальму ее настоящим именем. Этот персонаж несет большую смысловую нагрузку в произведении, поскольку именно встреча с ним послужила толчком к кульминации сказки. Когда героиня увидела этого путешественника и услышала от него собственное настоящее имя, в ней снова проснулось давнее желание вырваться на свободу. В отличие от директора, который совершенно не умеет ни чувствовать, ни понимать свои растения, бразильский путешественник обладает чуткой душой и отзывчивым сердцем: из людей он единственный пожалел пальму.

Об оранжерее

Рассказ Гаршина Attalea princeps начинается с описания ботанической теплицы, в которой ученый содержит свои растения. И здесь автор снова прибегает к системе контрастов: вначале он описал оранжерею как очень красивый, удобный и теплый сад, в котором, казалось бы, обитателям должно было быть хорошо и комфортно. Однако очень скоро читатель узнает, что это совсем не так. Все растения и деревья чувствуют себя очень тяжело в неволе: каждый из них мечтает о свободе, о своей родной земле. Писатель не зря уделяет так много внимания описанию тех мест, где они жили прежде. Он снова использует прием контраста, описывая небо в неволе и на свободе. Автор подчеркивает, что в заточении никто из жителей оранжереи не чувствовал себя счастливым, несмотря на то, что их регулярно кормили, за ними ухаживали, им было тепло и сухо.

Обитатели оранжереи

Одним из мастеров психологического анализа был Всеволод Михайлович Гаршин. Attalea princeps в этом отношении является образцом таланта писателя в изображении характеров. В рассматриваемом произведении он наделил растения и деревья, обитателей оранжереи, человеческими чертами. высокомерна, надменна, она любит поговорить и быть в центре внимания. Древовидный папоротник прост в общении, непритязателен, не горд. Корица заботится о себе и озабочена собственным комфортом. Кактус полон оптимизма и не унывает, по его собственным словам, он очень непритязателен и довольствуется тем, что у него есть. Несмотря на несхожесть в характерах, все эти растения объединяет одна общая черта, которая противопоставляет их главной героине: они смирились с неволей и, хотя мечтают о свободе, никто из них не хочет рисковать комфортом и удобством для того, чтобы попытаться вырваться на волю.

О траве

Сказку М. Гаршина Attalea princeps следует рассматривать в контексте всего творчества писателя, который часто прибегал к метафорам и символам для выражения своих мыслей. Именно таким является образ соседки главной героини, простой травы, которая единственная прониклась сочувствием к пальме и поддержала ее. Автор снова использовал прием контраста: он подчеркнул, это самое невзрачное растение во всей оранжерее оказало ей поддержку и моральную помощь. Писатель показал предысторию травы: она жила в простой местности, где росли самые обычные деревья, было не такое яркое небо, как на юге, однако, несмотря на это, трава обладает богатым внутренним миром: она мечтает о дальних красивых странах и понимает желание пальмы вырваться наружу. Трава обвивается вокруг ее ствола, ища у нее поддержки и помощи, вместе с ней она и погибает.

Образ главной героини

В отечественной литературе особое место занимает Гаршин. Attalea princeps, анализ которого является предметом настоящего обзора, можно назвать наиболее удачным его произведением в сказочном жанре. Особенно удачным оказался образ главной героини, бразильской пальмы. Она горда, свободолюбива, а главное, обладает сильной волей и характером, которые придают ей сил преодолеть все препятствия и выбраться (хоть и ненадолго) из заточения. Пальма привлекает читателей своей настойчивостью и уверенностью в своей правоте. Она тверда в своем решении идти до конца и не отступает, несмотря на то, что ее корни ослабели от того, что она все свои силы бросила на рост.

О природе

Очень много для развития отечественной литературы сделал Гаршин. Attalea princeps, краткое содержание которой мы рассмотрели, интересна еще и тем, что в этом произведении писатель показал себя как замечательный живописец природы: с помощью языка он воспроизводит колоритную картину южных тропиков, в которой выросла гордая пальма. Это отчасти объясняет ее характер и такое горячее жгучее стремление вырваться на волю. Дело в том, что обстановка в неволе слишком контрастировала с тем, что она видела и наблюдала на воле. На родине было жаркое солнце, ярко синее небо, прекрасные густые леса. Кроме того, в сказке дано небольшое описание тех мест, где раньше росла травка. Там, наоборот, росли очень простые деревья, и природа не была так красива, как в тропиках. Скорее всего, именно поэтому трава оказалась такой восприимчивой к красоте и лучше всего понимала пальму, которая так хотела вернуться домой.

Кульминация

Многие читатели восхищаются творчеством писателя по фамилии Гаршин. Сказка Attalea princeps особенно запоминается поступком пальмы, которая попыталась вырваться на волю, хотя с самого начала была очевидна безрезультатность такой попытки. Тем не менее, описание того, как она наливалась соками и из последних сил росла вверх, поражает своей выразительностью и глубиной, а также стилистической точностью. Писатель здесь снова вернулся к образу директора-ботаника, который приписал такой стремительный рост хорошему уходу и комфортным условиям существованиям.

Финал

Конец сказки поражает своей драматичностью: пальма, несмотря на все свои усилия, так и не смогла вернуться на родину. Вместо этого, она оказалась на холоде, посреди снега и дождя, и директор, не захотев тратиться на дополнительную пристройку к оранжерее, приказал спилить гордое дерево. Одновременно он дал приказ вырвать траву и выкинуть ее на задний двор. Такая концовка выдержана в традициях сказок Андерсена, герои которых также в конце терпят поражение в борьбе с несправедливостью и погибают. В данном контексте показателен тот факт, что писатель все время называет пальму латинским именем. Этот язык считается мертвым, и, дав дереву такое имя, автор как бы заранее показывает читателю, что дерево уже, по сути, не живет настоящей жизнью, но лишь доживает свой век в неволе. Даже в эпизоде с бразильским путешественником писатель как бы намеренно не называет пальму ее настоящим именем, тем самым еще раз подчеркнув, что она превратилась в обычный экспонат.

Идея

Произведение Гаршина Attalea princeps проникнуто пафосом свободолюбия и гуманизмом. Несмотря на мрачный финал, оно учит детей добру и справедливости. Писатель не зря выбрал в качестве главных героев растения и деревья. Тем самым, он стремился показать хрупкость и беззащитность природы и окружающего мира. Писатель противопоставил живому миру природы бездушный мир оранжереи, в которой растения служат лишь экспонатами для выставки, тем самым, потеряв свое истинное предназначение. Гаршин обращает внимание на то, что нет ничего хуже, чем смириться с такой судьбой. Сюжетом своей сказки он показал, что лучше погибнуть в борьбе за свободу, чем продолжать в неволе. В этом и состоит гуманистический пафос и главная идея всего произведения. Изучение этой сказки в школьном курсе литературы говорит об ее поскольку она учит любви к природе через символические образы. Данное произведение имеет философский смысл, поскольку в нем показана ценность жизни любого живого существа, даже растений и деревьев.

Всеволод Михайлович Гаршин

Аttalea princeps

В одном большом городе был ботанический сад, а в этом саду – огромная оранжерея из железа и стекла. Она была очень красива: стройные витые колонны поддерживали всё здание; на них опирались легкие узорчатые арки, переплетенные между собою целой паутиной железных рам, в которые были вставлены стекла. Особенно хороша была оранжерея, когда солнце заходило и освещало ее красным светом. Тогда она вся горела, красные отблески играли и переливались, точно в огромном, мелко отшлифованном драгоценном камне.

Сквозь толстые прозрачные стекла виднелись заключенные растения. Несмотря на величину оранжереи, им было в ней тесно. Корни переплелись между собою и отнимали друг у друга влагу и пищу. Ветви дерев мешались с огромными листьями пальм, гнули и ломали их и сами, налегая на железные рамы, гнулись и ломались. Садовники постоянно обрезали ветви, подвязывали проволоками листья, чтобы они не могли расти, куда хотят, но это плохо помогало. Для растений нужен был широкий простор, родной край и свобода. Они были уроженцы жарких стран, нежные, роскошные создания; они помнили свою родину и тосковали о ней. Как ни прозрачна стеклянная крыша, но она не ясное небо. Иногда, зимой, стекла обмерзали; тогда в оранжерее становилось совсем темно. Гудел ветер, бил в рамы и заставлял их дрожать. Крыша покрывалась наметенным снегом. Растения стояли и слушали вой ветра и вспоминали иной ветер, теплый, влажный, дававший им жизнь и здоровье. И им хотелось вновь почувствовать его веянье, хотелось, чтобы он покачал их ветвями, поиграл их листьями. Но в оранжерее воздух был неподвижен; разве только иногда зимняя буря выбивала стекло, и резкая, холодная струя, полная инея, влетала под свод. Куда попадала эта струя, там листья бледнели, съеживались и увядали.

Но стекла вставляли очень скоро. Ботаническим садом управлял отличный ученый директор и не допускал никакого беспорядка, несмотря на то что большую часть своего времени проводил в занятиях с микроскопом в особой стеклянной будочке, устроенной в главной оранжерее.

Была между растениями одна пальма, выше всех и красивее всех. Директор, сидевший в будочке, называл ее по-латыни Attalea! Но это имя не было ее родным именем: его придумали ботаники. Родного имени ботаники не знали, и оно не было написано сажей на белой дощечке, прибитой к стволу пальмы. Раз пришел в ботанический сад приезжий из той жаркой страны, где выросла пальма; когда он увидел ее, то улыбнулся, потому что она напомнила ему родину.

– А! – сказал он. – Я знаю это дерево. – И он назвал его родным именем.

– Извините, – крикнул ему из своей будочки директор, в это время внимательно разрезывавший бритвою какой-то стебелек, – вы ошибаетесь. Такого дерева, какое вы изволили сказать, не существует. Это – Attalea princeps, родом из Бразилии.

– О да, – сказал бразильянец, – я вполне верю вам, что ботаники называют ее – Attalea, но у нее есть и родное, настоящее имя.

– Настоящее имя есть то, которое дается наукой, – сухо сказал ботаник и запер дверь будочки, чтобы ему не мешали люди, не понимавшие даже того, что уж если что-нибудь сказал человек науки, так нужно молчать и слушаться.

А бразильянец долго стоял и смотрел на дерево, и ему становилось всё грустнее и грустнее. Вспомнил он свою родину, ее солнце и небо, ее роскошные леса с чудными зверями и птицами, ее пустыни, ее чудные южные ночи. И вспомнил еще, что нигде не бывал он счастлив, кроме родного края, а он объехал весь свет. Он коснулся рукою пальмы, как будто бы прощаясь с нею, и ушел из сада, а на другой день уже ехал на пароходе домой.

А пальма осталась. Ей теперь стало еще тяжелее, хотя и до этого случая было очень тяжело. Она была совсем одна. На пять сажен возвышалась она над верхушками всех других растений, и эти другие растения не любили ее, завидовали ей и считали гордою. Этот рост доставлял ей только одно горе; кроме того, что все были вместе, а она была одна, она лучше всех помнила свое родное небо и больше всех тосковала о нем, потому что ближе всех была к тому, что заменяло им его: к гадкой стеклянной крыше. Сквозь нее ей виднелось иногда что-то голубое: то было небо, хоть и чужое, и бледное, но все-таки настоящее голубое небо. И когда растения болтали между собою, Attalea всегда молчала, тосковала и думала только о том, как хорошо было бы постоять даже и под этим бледненьким небом.

– Скажите, пожалуйста, скоро ли нас будут поливать? – спросила саговая пальма, очень любившая сырость. – Я, право, кажется, засохну сегодня.

– Меня удивляют ваши слова, соседушка, – сказал пузатый кактус. – Неужели вам мало того огромного количества воды, которое на вас выливают каждый день? Посмотрите на меня: мне дают очень мало влаги, а я все-таки свеж и сочен.

– Мы не привыкли быть чересчур бережливыми, – отвечала саговая пальма. – Мы не можем расти на такой сухой и дрянной почве, как какие-нибудь кактусы. Мы не привыкли жить как-нибудь. И кроме всего этого, скажу вам еще, что вас не просят делать замечания.

Сказав это, саговая пальма обиделась и замолчала.

– Что касается меня, – вмешалась корица, – то я почти довольна своим положением. Правда, здесь скучновато, но уж я, по крайней мере, уверена, что меня никто не обдерет.

– Но ведь не всех же нас обдирали, – сказал древовидный папоротник. – Конечно, многим может показаться раем и эта тюрьма после жалкого существования, которое они вели на воле.

Тут корица, забыв, что ее обдирали, оскорбилась и начала спорить. Некоторые растения вступились за нее, некоторые за папоротник, и началась горячая перебранка. Если бы они могли двигаться, то непременно бы подрались.

– Зачем вы ссоритесь? – сказала Attalea. – Разве вы поможете себе этим? Вы только увеличиваете свое несчастье злобою и раздражением. Лучше оставьте ваши споры и подумайте о деле. Послушайте меня: растите выше и шире, раскидывайте ветви, напирайте на рамы и стекла, наша оранжерея рассыплется в куски, и мы выйдем на свободу. Если одна какая-нибудь ветка упрется в стекло, то, конечно, ее отрежут, но что сделают с сотней сильных и смелых стволов? Нужно только работать дружнее, и победа за нами.

Сначала никто не возражал пальме: все молчали и не знали, что сказать. Наконец саговая пальма решилась.

– Всё это глупости, – заявила она.

– Глупости! Глупости! – заговорили деревья, и все разом начали доказывать Attalea, что она предлагает ужасный вздор. – Несбыточная мечта! – кричали они.

– Вздор! Нелепость! Рамы прочны, и мы никогда не сломаем их, да если бы и сломали, так что ж такое? Придут люди с ножами и с топорами, отрубят ветви, заделают рамы и всё пойдет по-старому. Только и будет. что отрежут от нас целые куски…

– Ну, как хотите! – отвечала Attalea. – Теперь я знаю, что мне делать. Я оставлю вас в покое: живите, как хотите, ворчите друг на друга, спорьте из-за подачек воды и оставайтесь вечно под стеклянным колпаком. Я и одна найду себе дорогу. Я хочу видеть небо и солнце не сквозь эти решетки и стекла, – и я увижу!