Образы сильных женщин в романе обломов. Женские образы в романе гончарова обломов сочинение с планом. Ольга Ильинская. Ее простота и таланты
Чичиков так увлекся разговорами с дамами, или, лучше, дамы так захватили и закрутили его своими разговорами, подсыпая кучу самых причудливых и самых тонких аллегорий, которые все нужно было разгадывать, отчего даже выступил у него на лбу пот, - что он позабыл исполнить долг приличия и подойти прежде всего к хозяйке. Вспомнил он об этом уже тогда, когда услышал голос самой губернаторши, стоявшей перед ним уже несколько минут. Губернаторша произнесла ласковым и даже немного лукавым голосом с приятным встряхиванием головы: "А, Павел Иванович, так вот как вы!.." в точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности, в том духе, в котором изъясняются дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться знанием высшего тона, в духе того, что неужели заполонили так ваше сердце, что в нем нет более ни места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами. Герой наш вернулся в ту же самую минуту к губернаторше и уже собрался дать ей ответ, вероятно ничем не хуже тех, что дают в модных повестях Звонські, Лінські, Лідіни, Греміни и всякие ловкие военные люди, как, невзначай подняв глаза, спинивсь сразу, как громом прибитый.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шістнадцятилітню девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и красивыми чертами лица, с остреньким поборідям, с очаровательно закругленным овалом лица, какое художник взял бы в образец для мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все показаться в широком размере, все, что только есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил по дороге, ехавший от Ноздревая, когда по глупости кучеров, или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, переплутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядей Миняєм взялись распутывать Дело. Чичиков так смутился, что не мог произнести ни одного толкового слова, и пробормотал черт знает что такое, чего бы уж никак не сказал ни Гремин, ни Звонський, ни Лідій.
"Вы не знаете еще моей дочери?" сказала губернаторша: "институтка, только что выпущена".
Он ответил, что уже имел счастье совсем неожиданно познакомиться; попробовал было кое-что прибавить, но кое что совсем не вышло. Губернаторша, сказав два-три слова, наконец отошла с дочерью в другой конец залы к другим гостям, а Чичиков все еще стоял неподвижно на том же самом месте, как человек, который весело вышел на улицу с тем, чтобы прогуляться, с глазами, склонными смотреть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что она забыла что-то, и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: вмиг беззаботное выражение слетает с лица его; он силится припомнить, что именно она забыла, или не платок, но платок в кармане, не деньги, но деньги тоже в кармане, все, кажется, при нем, а между тем какой то неведомый дух шепчет ей на ухо, что она забыла что-то. И вот уже глядит он растерянно и смутно на толпу, которая движется перед ней, на пролетающие экипажи, на ківери и ружья идущего полка, на вывеску, и ничего хорошо не видит. Так и Чичиков внезапно сделался чужд всему, что творилось вокруг него. В это время из дамских благовонных уст к нему понеслась множество намеков и вопросов, проникнутых насквозь тонкостью и любезностью. "Позволено ли нам, бедным жителям земли, быть такими дерзкими, чтобы спросить вас, о чем мечтаете?" - "Где находятся те счастливые места, в которых порхает мысль ваша?" - "Можно ли знать имя той, что завела вас в эту сладкую долину задумчивости?" Но он отвечал на все полнейшим невниманием, и приятные фразы канули как в воду. Он даже до того был невежливый, что скоро ушел от них в другую сторону, желая посмотреть, куда ушла губернаторша с своей дочкой. Но дамы, кажется, не хотели оставить его так скоро; каждая в душе решила принять всех возможных средств, таких опасных для сердец наших, и пустить в дело все, что было лучшего. Надо заметить, что у некоторых дам, я говорю, у некоторых, это не то, что у всех, есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-то особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и упадет всем в глаза, и все сразу заговорят в один голос: "посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос, или какой правильный, очаровательный лоб!" У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело повторять в то время, когда она будет проходить мимо: "ах, какие чудесные у этой плечи!" а на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, а если и взглянут, то как на что-то постороннее. Вот как думают некоторые дамы. Каждая дама дала себе внутренний обет быть как можно очаровательнее в танцах и показать во всем блеске превосходство того, что у нее было самого совершенного. Поштмейстерша, вальсируя, с такой томністю опустила набок голову, что чувствовало себя действительно что-то неземное. Одна очень любезная дама, - которая приехала вовсе не с тем чтобы танцевать, по причине небольшого, как сама выразилась, інкомодіте 82 в виде горошинки на правой ноге, вследствие чего должна была даже надеть плисові сапожки, - не втерпіла однако же, и сделала несколько кругов в плисових сапогах, для того именно, чтобы поштмейстерша не забрала в самом деле слишком много себе в голову.
Но все это никак не произвело предполагаемого впечатление на Чичикова. Он даже не смотрел на круги, деланные дамами, но то и дело приподнимался на цыпочки выглядывать поверх голов, куда бы могла забраться занимательная блондинка; приседал и вниз тоже, высматривая промеж плечей и спин, наконец дошукався и увидел, что она сидела вместе с матерью, над которою величаво похитувалась какая-то восточная чалма с пером. Казалось, будто он хотел взять их приступом; весеннее настроение подействовало на него, или толкал его кто сзади, только он протискивался решительно вперед, несмотря ни на что; откупщик получил от него такой толчок, что заточился и еле-еле удержался на одной ноге, а то бы, конечно, повалил за собою целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с удивлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них не взглянул; он видел только вдали блондинку, что надевала длинную перчатку и, без сомнения, пылала желанием пуститься летать по паркету. А уж там в стороне четыре пары выбивали мазурку; каблуки ломали пол, и армейский штабс-капитан работал и душою, и телом, и руками, и ногами, выкручивали такие па, которых и во сне никому не случалось выкручивать. Чичиков прошмыгнул мимо мазурку почти по самым каблуках и прямо к тому месту, где сидела губернаторша с дочкой. Однако он подступил к ним очень робко, не семенил так бойко и франтовито ногами, даже несколько замялся, и во всех движениях сказалась какая-то неуклюжесть.
Нельзя сказать наверняка, действительно ли пробудилось в нашем герое чувство любви, даже сомнительно, чтобы господа такого рода, то есть не так чтобы толстые, однако ж и не то чтобы тонкие, способны были к любви, но со всем тем здесь было нечто такое странное, что-то в таком роде, чего он сам не мог себе объяснить: ему показалось, как сам он потом сознавался, что весь бал, со всем своим гомоном и шумом, на несколько минут как будто где-то отдалился; скрипки и трубы вышивали где-то за горами, и все пойнялося туманом, похожим на небрежно замальоване поле на картине. И с этого мрачный кое накиданого поля выходили ясно и викінчено сами только тонкие черты знадливої блондинки: ее овально-закругленные личико, ее тоненький, тоненький стан, какой бывает у институтки в первые месяцы после выпуска, ее белое, почти простое платьице, легко и удобно охватило во всех местах молоденькие стройные члены, которые отражались в каких-то чистых линиях. Казалось, она вся походила на какую-то игрушку, искусно выточенную из слоновой кости; она только одна белела и выходила прозрачной и светлою из мутной и непрозрачной толпы.
Видно, так уж бывает на свете, видно, и Чичиковы, на несколько минут в жизни, превращаются в поэтов, но слово поэт будет уже слишком. По крайней мере он почувствовал себя совершенно чем-то вроде юношей, чуть-чуть не гусаром. Увидев у них свободный стул, он сразу же сел на него. Разговор сначала не клеился, но после дело пошло, и он даже начал получать форс, но... здесь, к величайшему сожалению, надо заметить, что люди степенные и занимающие важные должности как-то немного тяжеловаты в разговорах с дамами; на это мастера господа поручики и никак не далее капитанских чинов.
Чичиков прошмыгнул мимо мазурку почти по самым каблуках и прямо к тому месту, где сидела губернаторша с дочкой.
Как они делают, Бог их ведает: кажется, и не очень мудреные вещи говорят, а девица то и дело качается на стуле от смеха; статский же советник Бог знает что расскажет: или поведет речь о том, что Россия очень просторная государство, или пустит комплимент, которого, конечно, придумано не без остроумия, но от него ужасно пахнет книгою; если же скажет что-нибудь смешное, то сам несравненно больше смеется, чем та, которая его слушает. Здесь это сказано для того, чтобы читатели видели, почему блондинка стала зевать во время рассказа нашего героя. Герой, однако же, совсем этого не замечал, рассказывая множество приятных вещей, которые уже случалось ему рассказывать в подобных случаях в разных местах, а именно: в Симбірській губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были тогда дочь его Аделаида Софронівна с тремя зовицями: Марией Гаврилівною, Александрой Гаврилівною и Адельгейде Гаврилівною; у Федора Федоровича Перекроєва в Рязанской губернии; у Флора Васильевича Победоносного в Пензенской губернии и у брата его Петра Васильевича, где были своячениця его Катерина Михайловна и троюродные сестры ее Роза Федоровна и Эмилия Федоровна; в Вятской губернии у Петра Варсоноф"євича, где была сестра невестки его Пелагея Егоровна с племянницей Софьей Ростиславовной и двумя сводными сестрами-Софией Александровной и Маклатурою Александровной.
Всем дамам совершенно не понравилось такое обхождение Чичикова. Одна из них умышленно прошла мимо него, чтобы дать ему это заметить, и даже задела блондинку довольно небрежно толстым рулонах, когда своего платья, а шарфом, который порхал вокруг плеч ее, распорядилась так, что он чиркнул концом своим ее по самому лицу; в то же самое время позади его из одних дамских уст злинуло, вместе с запахом фиалок довольно колючее и язвительное замечание. Но, или он не услышал в самом деле, или прикинулся, что не услышал, только это было недопустимо, ибо мнением дам нужно дорожить: в этом он и раскаялся, но уже потом, значит, поздно.
Негодование, во всех отношениях справедливое, отразилось на многих лицах. Хоть какая великая была в обществе вес Чичикова, хотя он и миллионщик и в лице его оказывалась величие и даже что-то марсівське и военное, но есть вещи, которых дамы не простят никому, кто бы он ни был, и тогда прямо пиши пропало! Есть случаи, где женщина, как она ни слаба и бессильна характером в сравнении с мужчиною, но сразу становится тверже не только мужчины, но и всего, что только есть на свете. Пренебрежение, оказанное Чичиковым почти ненароком, восстановило между дамами даже некоторое согласие, что была на краю погибели после наглого завладения стулом. В сказанных им случайно каких-то сухих и обыкновенных словах нашли колкие намеки. В довершение бедствия кто-то из молодых людей сочинил тут же сатирические стихи на общество танцоров, без чего, как известно, никогда почти не обходится на губернских балах. Эти стихи были приписаны тут же Чичикову. Возмущение росло, и дамы стали говорить о нем в разных углах в очень неблагоприятном тоне; а бедная институтка была уничтожена совершенно, и приговор ее уже был подписан.
А между тем герою нашему готовилась самая неприятная неожиданность: в то время, когда блондинка зевала, а он рассказывал ей некоторые історійки, случившихся в разные времена, и даже коснулся было греческого философа Диогена, показался из крайней комнаты Ноздрьов. Или из буфета ли он вырвался, или из небольшой зеленой гостиной, где происходила игра посильнее, чем в обыкновенный вист, своей ли волею, или вытолкали его, только он явился веселый, радостный, ухватив под руку прокурора, которого, вероятно, уже таскал некоторое время, потому что бедный прокурор поворачивал на все стороны свои густые брови, словно подбирая средства освободиться от этой дружественной путешествия под руку. Действительно, она была невыносима. Ноздрьов, выпив куражу в двух чашках чаю, конечно не без рома, врал немилосердо. Завидев еще издали его, Чичиков решился даже на жертву, то есть оставить свое завидное место и быстрее удалиться; ничего хорошего не предвещала ему эта встреча. И как на беду, в это время подвернулся губернатор, изъявивший необыкновенную радость, что нашел Павла Ивановича, и остановил его, прося быть за судью в споре его с двумя дамами относительно того, длительное женская любовь, или нет; а между тем Ноздрьов уже увидал его и шел прямо навстречу.
"А, херсонский помещик, херсонский помещик!" кричал он, подходя и заливаясь смехом, от которого дрожали его свежие, румяные, как весенняя роза, щеки, "что? много наторговал мертвых? Вы же не знаете, ваше превосходительство", орал он тут же, обратившись к губернатору: "он торгует мертвыми душами! Ей-Богу! Слушай, Чичиков! ты же, я тебе говорю по дружбе, вот мы все здесь твои друзья, вот и его превосходительство здесь, - я бы тебя повесил, Ей-Богу, повесил!"
Чичиков просто не знал, где сидел.
"Поверите ли, ваше превосходительство", вел Ноздрьов: "как сказал он мне:" продай мертвых душ, я так и лопнул со смеха. Приезжаю сюда, мне говорят, что накупил на три миллиона крестьян на вывод: либо на вывод! да он торговал у меня мертвых. Послушай, Чичиков, да ты скотина, Ей-Богу скотина, вот и его превосходительство здесь, не правда ли, прокурор?"
Но прокурор, и Чичиков, и сам губернатор пришли в такое замешательство, что не добрали совсем, что ответить, а между тем Ноздрьов, нисколько не обращая внимания, плел напівтверезу язык: "Ты уж, брат, ты, ты... я не отойду от тебя, пока не узнаю, зачем ты покупал мертвые души. Слушай, Чичиков, тебе же, наверное, стыдно, у тебя, ты сам знаешь, нет лучшего друга, как я. Вот и его превосходительство здесь, ведь правда, прокурор? Вы не поверите, ваше превосходительство, как мы друг к другу привязаны, то есть, просто если бы вы сказали, вот, я тут стою, а вы бы сказали: "Ноздрьов! скажи по совести, кто тебе дороже, отец родной или Чичиков?" Скажу: "Чичиков, ей-Богу..." Позволь, сердце, я тебе вліплю один безе. Уж вы позвольте, ваше превосходительство, поцеловать мне его. Ты уже, Чичиков, не сопротивляйся, одну безешку позволь положить тебе на белоснежной щеке твоей!" Ноздрьов был так відіпхнутий с своими безе, что чуть не полетел на землю: от него все відступились и не слушали больше; но все же слова его о покупке мертвых душ были произнесены во всю глотку и снабжены таким громким смехом, что привлекли внимание даже тех, кто был в дальних углах комнаты. Эта новость такой показалась странною, что все остановились с каким-то деревянным, глупо-запитливим выражением. Минуты на две запала какая-то непонятная тишина, Чичиков заметил, что многие дамы перемигнулись между собой с какой-то злобной, едкой улыбкой, и в выражении некоторых лиц показалось что-то такое двусмысленное, которое еще более увеличило это смущение. Что Ноздрьов невыносимый лжец, это было известно всем, и вовсе не было в диковинку слышать от него полную бессмыслицу; но смертный, действительно, трудно даже понять, как создан этот смертный: какая бы нелепая новость, лишь бы она была новость, он непременно переведет ее втором смертному, хотя бы именно для того только, чтобы сказать: "смотрите, какую ложь пустили!", а другой смертный с удовольствием расположит ухо, хоть потом скажет сам: "ну да, и это совсем похабная ложь, не стоящая никакого внимания!" и вслед за тем сейчас же пойдет искать третьего смертного, чтобы, рассказав ему, потом вместе с ним вскрикнуть с благородным негодованием: "какая подлая ложь!" И это непременно обойдет весь город, и все смертные, сколько их ни есть, наговорятся непременно досыта и потей признают, что это не стоит внимания и не достойно, чтобы о нем говорили.
Эта нелепая якобы приключение, заметно обескуражила нашего героя. Как ни глупы слова дурака,
а иногда бывает и их достаточно, чтобы смутить умного человека. Он стал чувствовать себя неловко, неладно: точно словно превосходно начищенной сапогом вступил вдруг в грязную вонючую лужу, словом, нехорошо, совсем нехорошо. Он пробовал об этом не думать, пытался развеяться, развлечься, присел в вист, но все пошло, как кривое колесо: два раза сходил он в чужую масть и, позабыв, что по третьей не бьют, размахнулся со всей руки и ударил сдуру свою же. Председатель никак не мог понять, как Павел Иванович, так хорошо и, можно сказать, тонко разбирается в игре, мог сделать подобные ошибки и подвел даже под обух его пикового короля, на которого он, по собственному выражению, надеялся, как на Бога. Конечно, почтмейстер и председатель и даже сам поліцеймейстер, как ведется, шутили с нашего героя, случайно не влюблен ли он и что мы знаем, дескать, что сердечко Павла Ивановича прихрамывает, знаем, кем и підстрелене; но все это никак его не утешало, как он пробовал улыбаться и отшучиваться. За ужином тоже он никак не мог развернуться, несмотря на то, что общество за столом было приятное и что Ноздревая давно уже вывели; ибо сами даже дамы наконец заметили, что поведение его чересчур становилось скандальозна. Посреди котильйона он сел на пол и стал хватать за полы танцующих, что было уже ни на что не похоже, по выражению дам. Ужин был очень весел, все лица, что мигтіли перед тройными подсвечниками, цветами, конфетами и бутылками, были озарены самым непринужденным довольством. Офицеры, дамы, фраки, все стало любезное, аж до тошноты. Мужчины вскакивали со стульев и бежали отнимать у слуг блюда, чтобы с необыкновенной сноровкой предложить их дамам. Один полковник подал даме тарелку с соусом на конце обнаженной шпаги. Мужчины почтенных лет, между которыми сидел Чичиков, громко спорили, заедая нибудь дельное слово рыбой или говядиной, безжалостно обмакнутой в горчицу, и спорили о тех вещах, в которых он сам даже всегда принимал участие; и он был подобен какому-то человеку, утомленной или разбитого дальней дорогой, которому ничего не идет на ум, и которая не одолеет заинтересоваться чем-то. Даже не дождался он окончания ужина и уехал к себе несравненно ранее, чем имел обыкновение уезжать.
Там, в этой комнатке, так знакомой читателю, с дверью, заложенными комодом, и тараканами, что иногда выглядывали из углов, состояние мыслей и настроения его был так же беспокойный, как беспокойное то кресло, в котором он сидел. Неприятно, тревожно было у него на сердце, какая-то тяжелая пустота была там. "Чтоб вас черт унес всех, кто выдумал эти балы!" говорил он в сердцах. "Ну, чему сдуру обрадовались? В губернии неурожаи, дороговизна, так вот они до баллов! Вот штука: повбирались в бабские тряпки! Чудо, видишь, что другая накрутила на себя тысячу рублей! А это счет крестьянского оброка или, еще хуже, на счет совести нашего брата. Ведь известно, зачем берешь взятку и кривишь душой: на то, чтобы жене достать на шаль или на всякие роброни, чтобы они запались, как их называют. А почему? Чтобы не сказала какая-нибудь потаскуха Сидоровна, что на поштмейстерші было лучшее платье, так из-за нее бух тысячу рублей. Кричат: "бал, бал, веселье! просто дрянь бал, не в русском духе, не в русской натуре, черт знает что такое: взрослый, совершеннолетний вдруг выскочит весь в черном, обскубаний, обтянутый, как чертик, и давай месить ногами. Иной даже, стоя в паре, переговаривается с другим об важном деле, а ногами в то же время, как козленок, вензеля направо и налево... Все через клоунада, все через обезьянничанье! Что француз в сорок лет такой же ребенок, каким был и в пятнадцать, так вот давай же и мы! Нет, право... после всякого бала, действительно, будто какой грех сделал; и вспомнить даже о нем не хочется. В голове просто ничего, как после разговора с светским человеком: всего он наговорит, всего слегка коснется, все скажет, чего насмикала из книг, кучеряво, красиво, а в голове хоть бы что из того вынес, и видишь потом, как даже разговор с простым купцом, который знает только свое дело, но знает его твердо и опытно, лучше все эти брязкотельця. Ну, что с него возьмешь, с этого бала? Ну, если бы, допустим, какой-нибудь писатель вздумал описывать всю эту сцену так, как она есть? Ну и в книге и там была бы она, такая же бессмысленная, как и в натуре. Что она такое: моральная или аморальная? просто черт знает что такое! Плюнешь, да и книгу потом закроешь". Так отзывался непохвально Чичиков про баллы вообще; но, кажется, сюда подмешалась другая причина возмущения. Главная досада была не на бал, а на то, что случилось ему сорваться, что он неожиданно показался пред всеми Бог знает в каком виде, что сыграл какую-то чудное, двусмысленную роль. Конечно, глянув глазом здравомыслящего человека, он видел, что все это пустое, бессмысленное слово ничего не значит, особенно теперь, когда главное дело уже обработано как следует. И странный человек: его огорчала очень нерасположение тех самых, кого он не уважал и о котором высказывался резко, укоряя их суетность и наряды. Это тем более было ему досадно, что, разобрав дело ясно, он видел, как причиной этого был отчасти сам. На себя однако же он не рассердился, и в том, конечно, был прав. Все мы имеем маленькую слабость немного пощадить себя, а постараемся лучше отыскать какого-нибудь ближнего, на ком бы выместить свою досаду, например на слуге, на чиновнике, нам подчиненному, который вовремя подвернулся, на жене или, наконец, на стуле, который будет отвергнут черт знает куда, аж к дверям, так что отлетит от него ручка и спинка пусть, мол, знает, что такое гнев. Так и Чичиков скоро нашел ближнего, который потащил на плечах своих все, что только могла внушить досада. Ближний этот был Ноздрьов, и ничего говорить, он был так вишпетений со всех боков и сторон, как разве только какой-мотяга староста или ямщик бывает вишпетений каким-нибудь бывалым, опытным капитаном, а иногда и генералом, который, кроме многих высказываний, которые сделались классическими, прибавляет еще много неизвестных, которых изобретение принадлежит собственно ему. Весь родовид Ноздревая был перебран, и многие из членов его фамилии в восходящей линии очень пострадали.
Но в течение того, как он сидел в жестком кресле, тривожимий мыслями и бессонницей, угощая искренне Ноздревая и всю родню его, и перед ним блимала сальная свечка, которой фитиль давно уже накрылся нагорілою черной шапкой, ежеминутно грозя погаснуть, и глядела ему в окна слепая, темная ночь, готовая вот-вот посинеть от приближения рассвета, и пересвистувалися вдали далекие петухи, и в совершенно заснулому городе, может быть, плелась где-нибудь фризовая шинель, бедняга неизвестно какого класса и чина, который знает одну только (гай-гай!) слишком проторенную российским безшабашним народом дорогу, - в это время на другом конце города происходило событие, что имела еще усугубить неприятное положение нашего героя. А именно по дальним улицах и закоулках города дребезжал весьма странный экипаж, который вызвал сомнение относительно своего названия. Он не был похож ни на тарантас, ни на коляску, ни на бричку, а был скорее похож на товстощокий выпуклый арбуз, поставленный на колеса. Щеки этого арбуза, то есть дверцы, которые имели следы желтой краски, закрывались очень плохо по причине плохого состояния ручек и замков, кое-как связанных веревками. Арбуз был набит ситцьовими подушками в виде кисетів, валков и просто подушек, напичкан мешками с хлібинами, калачами, кокурками 83 , скородумками и кренделями из заварного теста. Пирог с курицей и пирог-рассольник выглядывали даже сверху. Зап"ятки были заняты лицом лакейского происхождения, в куртке с доморобної набивки, с небритой бородой, в которой уже пробивалась редкая седина, лицо, известное под именем слуги. Дребезжание и скрежет от железных скобок и ржавых винтов разбудили на другом конце города будочника, который, подняв свою алебарду, закричал спросонья что было силы: "кто идет?" но, увидев, что никто не шел, а слышалось только издали дребезжанье, поймал у себя за воротником какого-то зверя и, подойдя к фонарю, казнил его тут же у себя на ногте. После чего, отставив алебарду, опять заснул по уставам своего рыцарства. Лошади то и дело падали на передние коленки, потому что были нековані, и к тому же, как видно, удобный городской брук им был мало знаком. Колымага, сделавши несколько поворотов из улицы в улицу, наконец свернула в темный переулок мимо небольшой приходской церкви Николы на Недотичках и остановились перед воротами дома протопопші. Из брички вылезла девка, с платком на голове, в телогрейке, и хлопнула обоими кулаками в ворота так сильно, хоть бы и мужчине (слугу в вибійчаній куртке уже потом было взыскано за ноги, ибо спал, как мертвый). Собаки залаяли, и ворота, роззявившись, наконец, проглотили, хотя и с большим трудом, это неуклюжее дорожное образование. Экипаж въехал в тесный двор, заваленный дровами, курниками и всякими хлівцями; из экипажа вылезла госпожа: эта дама была помещица, колезька секретарша Коробочка. Старушка, вскоре по отъезде нашего героя, в такой зашла беспокойство относительно обмана, который мог произойти с его стороны, что, не поспав три ночи подряд, решила поехать в город, несмотря на то, что лошади не были кованые, и там узнать наверно, почем идут мертвые души, и не ошиблась она, упаси Боже, продав их, может, за півдарма. К какому результату привело это прибытие, читатель может узнать из одного разговора, который состоялся между двумя дамами. Разговор это... но пусть лучше разговор этот будет в дальшій главе.
ГЛАВА IX
Поутру, ранее даже того времени, которое назначено в городе N. для визитов, из дверей оранжевого деревянного дома с мезонином и голубыми колоннами выпорхнула дама в клітчатому чепурному клокові, сопровождаемая лакеем в шинели с несколькими воротниками и золотым галуном на круглом лощеному капелюхові. Дама впорхнула сразу с необычной поквапливістю по отвергнутых приступках
в коляску, что стояла возле подъезда. Лакей сейчас же захлопнул даму дверцами, закидал приступками и, ухватившись за ремни сзади коляски, закричал кучеру: "погоняй!" Дама везла только что услышанную новость и чувствовала влечение непобедимый быстрее перевести ее. Каждую минуту выглядывала она из окна и видела на себе невыразимую досаду, что все еще остается полдороги. Каждый дом казался ей длиннее, чем обычно; белая каменная богадельня с узенькими окнами тянулась нестерпимо долго, так что она наконец не утерпела, чтобы не сказать: " проклятое строение, и конца нет! Кучер уже дважды получал приказ: "быстрее, быстрее, Андрюшко! ты сегодня несносно долго идешь!" Наконец цель была достигнута. Коляска остановилась перед деревянным тоже одноэтажным домом темно-серого цвета, с белыми деревянными барельєфчиками над окнами, с высокими деревянными решетками перед самыми окнами и узким палисадником, за решетками которого тоненькие деревца побелели от городской пыли, что никогда с них не сходила. В окнах мигтіли вазоны с цветами, попугай, который качался в клетке, уцепившись клювом за кольцо, и две собачки, спали на солнце. В этом доме жила искренняя приятельница прибывшей дамы. Автор в чрезвычайном затруднении, как назвать ему обеих дам так, чтобы опять не рассердились на него, как сердились раньше. Назвать вымышленной фамилией опасно. Хоть какое придумай имя, уж непременно найдется в каком-нибудь углу нашего государства, хорошо, что большая, кто-нибудь, что им называется, и непременно рассердится не на жизнь, а на смерть, станет говорить, что автор умышленно приезжал секретно с тем, чтобы выведать все, что такое он сам, и в котором полушубке ходит, и к какой Аграфены Ивановны наведывается, и что любит покушать. Назвать же по чинах, не дай Бог, еще опаснее. Теперь у нас все чины и сословия такие раздражены, что все, что только бывает в печатной книге, уже кажется им намеком на них: такой уж, видно, веяния в воздухе. Достаточно сказать только, что есть в одном городе глупый человек, это уже и намек: вдруг выскочит господин почтенного вида ft закричит: я ведь тоже человек, получается, я тоже дурак, словом, вмиг поймет, в чем дело. А потому, чтобы избежать всего этого, будем называть даму, к которой приехала гостья, так, как ее называли почти единогласно в городе N., именно дамой приятной во всех отношениях. Это название она приобрела законным образом, ибо, действительно, ничего не жалела, чтобы быть любезной до края. Хотя, конечно, сквозь любезность прокрадалася ух какая плетистая прыть женского характера! и хотя подчас в каждом приятном слове ее торчала ух какая булавка! а уж не дай бог, что кипело в сердце против той, которая бы пролезла как-нибудь и чем-нибудь в первые. Но все это было окутано тончайшей світськістю, которая только бывает в губернском городе. Всякое движение производила она со вкусом, даже любила стихи, даже иногда мечтательно умела держать голову, и все согласились, что она, действительно, дама приятная во всех отношениях. А вторая дама, то есть приехавшая, не имела такого разнообразия в характере, и потому будем называть ее: просто приятная дама. Приезд гостьи разбудил собачек, спящих на солнце: лохматую Адель, беспрестанно путалась в собственной шерсти, и песика Попури на тоненьких ножках. Тот и другая с лаем понесли бубликами хвосты свои в переднюю, где гостья освобождалась от своего клока и осталась в платье модного узора и цвета и в длинных хвостах на шее; жасміни понеслись по всей комнате. Как только во всех отношениях приятная дама узнала о приезде просто приятной дамы, так и выбежала в прихожую. Дамы ухватились за руки, поцеловались и вскрикнули, как они вскрикивают институтки, встретившись вскоре после выпуска, когда мамы еще не успели объяснить им, что отец у одной беднее и ниже чином, нежели у второй. Поцелуй был звонкий, ибо собачки залаяли снова, за что были ударенные платком, и обе дамы отправились в гостиную, разумеется, голубую, с диваном, овальным столом и даже ширмочками, обвитыми плющом; вслед за ними побежали с рычанием лохматая Адель и высокий Попури на тоненьких ножках. "Сюда, сюда, вот в этот уголок!" говорила хозяйка, усаживая гостью в угол дивана. "Вот так! вот так! вот вам и подушка!" Сказав это, она запихнула ей под спину подушку, на которой был вышит шерстью рыцарь таким образом, как их всегда вышивают по канве: нос вышел лесенкой, а губы четырехугольником. "Как же я рада, что вы... Я слышу, кто-то подъехал, да думаю себе, кто бы мог так рано. Параша говорит: " вице-губернаторша, а я говорю: ну вот, опять приехала дура надоедать, и уже хотела сказать, что меня нет дома..."
Разница между Ольгой Ильинской и Агафьей Матвеевной Пшеницыной мастерски изображена Гончаровым, начиная с портретной характеристики: «Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щёки... Глаза серовато-простодушные, как и всё выражение лица; руки белые, но жёсткие...». Автор не давал такого подробного описания внешности Ольги, как будто желая подчеркнуть, что главными в ней были не внешние качества.
В облике Агафьи Матвеевны автор (значит, и его герой) отмечает «крепкую здоровую грудь», полные белые руки с круглыми локтями, пышную фигуру, обтянутую платьем. «У неё простое, но приятное лицо, – снисходительно решил Обломов, – должно быть, добрая женщина!» И действительно, Агафья Матвеевна была доброй, сердечной, порядочной женщиной, она так заботилась об Илье Ильиче, что готова пожертвовать ради него многим. Например, отнесла в ломбард свои украшения, чтобы барин ни в чём не нуждался. На вопрос Штольца о долговой расписке (мошеннической подделке её брата и Тарантьева, про которую Агафья не знала) она простодушно ответила, что барин ей ничего не должен, хотя давно уже кормила его за свой счёт.
Однако душевные качества этой героини автор не выдвигает на первое место, и в повествовании преобладают бытовые и физиологические подробности, которые важны для главного героя. Это соблазнительные плечи, полные руки с круглыми локтями, которыми Обломов любовался «с таким же удовольствием, с каким утром смотрел на горячую ватрушку». Эта женщина вносила покой, умиротворенность в его душу, и он чувствовал благодарность к ней за удивительную атмосферу уюта, так напоминающую привычный и милый обломовский быт.
Агафья Матвеевна была трудолюбивой хозяйкой, и она готова ежеминутно служить человеку, которого всем сердцем полюбила. Её невозможно представить отдыхающей, и Обломову нравилась её неутомимость. Его также очень устраивало, что от него ничего не требуют, ничем не докучают, зато о нём неустанно заботятся. Любовь и жертвенность всегда рядом в жизни простых русских женщин, и Агафья Пшеницына – одна из них. Она не дворянка и не крестьянка («чиновница»), и зарабатывает себе на жизнь сдачей комнат постояльцам, выполняя много разной работы для квартирантов и для своей семьи. У неё обывательские взгляды на отношения мужчин и женщин, но когда она поняла, что полюбила Обломова, она готова на любые жертвы ради него, забота о нём стала смыслом её жизни.
Во многом похожа на Агафью Матвеевну её верная помощница Анисья, жена Захара, с которой хозяйка очень подружилась. Они обе очень трудолюбивы, к работе относятся не как к изнурительной, тяжёлой обязанности, а как к привычному и необходимому условию жизни, что было полной противоположностью взглядам на труд в Обломовке. Анисья была «проворная баба, лет сорока семи, с заботливой улыбкой... и цепкими, никогда не устающими руками». Ленивому и ворчливому Захару, который с женой иногда разговаривал грозно и гневно, пришлось признать, что «Анисья – умнее его!» И поэтому все недоразумения с барином решала именно Анисья, которая так заговаривала Обломова, стрекоча без остановки, что он в недоумении успокаивался.
Автор отмечает взаимную симпатию Агафьи Матвеевны и Анисьи. «Если есть симпатии душ, если родственные сердца чуют друг друга издалека...», то таким примером является дружба этих женщин, которая свидетельствует также о доброте и душевности Агафьи Матвеевны. Да и как ей не ценить свою помощницу, если с её появлением всё в доме засияло чистотой и везде наведён порядок! Так Анисья стала «великой сподручницей» в хозяйских распоряжениях, а Агафья Матвеевна нашла «у себя место в сердце» для Анисьи, которая тоже поняла, что отныне она вместе с хозяйкой будет участвовать во всей жизни дома. «Две женщины поняли друг друга и стали неразлучны»: они делились секретами во всём, что было внесено в быт людей наблюдательными умами и вековым опытом.
Как все простые женщины, Анисья не только любознательна, но и любопытна, ей интересна жизнь барина, однако она не станет заниматься пересудами и в любой момент готова отстоять честь хозяина, если кто-либо рискнёт сказать лишнее.
Когда Илья Ильич женился на Агафье Матвеевне, Анисья окончательно утвердила своё положение в доме Пшеницыной, и «взаимное влеченье Анисьи и хозяйки превратилось в неразрывную связь, в одно существование». «Агафья Матвеевна выросла, Анисья расправила свои руки, как орлица крылья, и жизнь закипела и потекла рекой». Если так нужно для семьи, то Анисья и спать не ляжет, только бы всё было прилично, как хочет барин. И кухня стала «палладиумом деятельности великой хозяйки и её достойной помощницы», под пристальным оком которой находился весь дом, где распоряжалась её «проворная, всесметающая рука».
Образы женщин, вблизи которых протекает спокойная жизнь Обломова, введены автором не случайно. Читатель видит, как благотворно влияет любовь на души тех, кто способен любить самоотверженно, кто не боится труда, а окрылённые женщины готовы на многое. Работа их как будто раззадоривает, и глаза сияют ярче. Образы Агафьи Матвеевны и Анисьи помогают ещё отчётливее увидеть яркую противоположность на их фоне, барина Илью Ильича, и то разрушительное воздействие, какое оказали на Обломова воспитанные с детства лень и барство. Его не воодушевила на «подвиги» даже любовь Ольги, он страдал от необходимости каждый день прилагать усилия, когда давно уж надоело ему просто из дому выходить. Обломов не захотел и не смог работать над собой, менять себя и свой привычный образ жизни. А в доме Пшеницыной многое напоминало ему детство в Обломовке, когда можно любоваться чужим трудом, оставаясь в покое, ощущая при этом заботу и любовь.
Агафья Матвеевна боготворит человека, изменившего всё в её судьбе, считает его особенным, благородным и изнеженным дворянином, который одарил её своим вниманием. Вместе с любовью расцветала душа этой простой женщины, Агафья Матвеевна росла духовно, вызывая удивление своим преображением у тех, кто знал её раньше. Теперь она способна отстоять своё право на счастливую семейную жизнь, и брат с семьёй вынужден съехать, а Агафья Матвеевна живёт в мире и согласии с самым дорогим для неё человеком. Она приняла в нём всё (Ольга же сделать этого не смогла даже по просьбе Ильи Ильича: «прими меня таким, какой я есть»).
Агафью не раздражали бездеятельность, сонливость, лень Обломова, а его тихий, спокойный нрав и его образ жизни признала она за идеал. Эта женщина считала, что «бог вложил в её жизнь душу», когда появился в её доме Илья Ильич. Выйдя за него замуж, она по-новому стала осознавать себя, так как «теперь уже она знала, зачем жила». И даже после смерти Обломова, оставаясь вечно неутешной, Агафья Матвеевна понимала, что «на всю жизнь её разлились лучи, тихий свет от пролетевших как одно мгновение семи лет».
Сына Андрюшу Агафья Матвеевна любила не меньше, чем его отца, но мудро рассудила, что Штольц и Ольга сделают для его воспитания гораздо больше, чем она. И в конце романа автор сообщает о её сближении с Ольгой Ильинской, но не только по причине их общей заботы об Андрюше. Оказывается, их «связывала общая симпатия, одна память о чистой как хрусталь душе покойника».
Так, вначале бесконечно далёкие и разные женщины становятся ближе, благодаря способности сильно и самоотверженно любить, хотя судьба и жизнь повели их различными путями.
Роман «Обломов» Ивана Гончарова – это значимое произведение русской литературы, раскрывающее многие острые проблемы социальной и духовной жизни российского общества. Особое место в произведении занимает тема любви, которую автор раскрывает через женские образы в романе «Обломов» – образы Ольги Ильинской и Агафьи Пшеницыной. Обеих героинь связывают сильные чувства к Обломову на определенном этапе его жизни, однако выражение любви у женщин имело разный характер, по-разному отразилось на судьбе Ильи Ильича.
Как и мужские, женские образы в «Обломове» также противопоставляются, что явственно видно как при рассмотрении внешнего портрета героинь, так и при анализе их внутреннего мира, особенностей характера и темперамента.
Портретные характеристики женских образов
Оба женских образа – Ольги и Агафьи, изображены положительно и вызывают симпатию у читателя. Ольга предстает перед нами серьезной, пытливой натурой, для которой важно постоянно узнавать что-то новое, доселе неизведанное. Девушка много думает, о чем свидетельствует даже ее портрет – тонкие сжатые губы и складка над бровью «будто там покоилась мысль», зоркий, ничего не пропускающий, бодрый взгляд. В образе Ольги не было исключительной красоты, но она привлекала особой изящность и грацией, сквозь которые была заметна душевная глубина, гармоничность и артистизм девушки. Ольга была воспитана в дворянской семье, где получила хорошее воспитание и образование. Поэтичная, чувственная натура девушки, преображающейся во время пения, оттенялась серьезностью и практичностью Ольги.
Совершенно другой предстает перед читателем Агафья Пшеницына. Женщина изображается писателем как исконно русская красавица со светлой кожей и округлыми формами. Основные черты Агафьи – кротость, спокойствие, доброта, послушание, необходимость о ком-то заботиться и отдавать себя полностью. Женщина происходит из простой семьи, не имеет образования, но и не нуждается в знаниях, так как основной сферой деятельности, комфортной для нее, всегда оставалось ведение хозяйства – приготовление пищи и обустройство дома.
Два типа русской женщины
Женщины в романе Гончарова «Обломов» – это два основных типа русской женщины, которые были превалирующими в российском обществе 19 века и существуют и в наши дни, хотя и в несколько модифицированном виде.
Агафья – представительница классического типа русской женщины, хранительница очага, всегда уступающая мужу по активности, всегда согласная с мнением мужа и обожающая его во всех его проявлениях. Она словно часть той самой далекой и «прекрасной» Обломовки, своеобразного рая для каждого русского человека – места, где можно ни о чем не заботиться, проводя время в спокойном отдыхе и приятных мечтах и раздумьях. В отличие от Ольги, Агафья не находится в вечном поиске знаний, собственного счастья или цели жизни, не пытается изменить мир вокруг себя – она принимает все, что ей дается, и любит мир, в котором она живет. Некоторые исследователи указывают на скудоумие Пшеницыной, однако ее нельзя назвать дурой – она все делает так, как велит ей сердце. И если Ольга пыталась изменить, сломать Обломова, вывести его из полусна и омертвения, то Агафья наоборот старается всячески сохранить вокруг Ильи Ильича атмосферу «обломовщины», состояние инертности и сонной размеренной и сытой жизни, близкой ей самой – то есть, по своему, заботится о непрерывном счастье мужа.
Ольга является новым для российской ментальности типом русской женщины. Воспитанная под влиянием прогрессивных идей Европы, девушка видит перед собой целый мир, не заканчивающийся сковородками и штопаньем одежды мужу. Она не перестает учиться, постоянно просит Штольца и Обломова рассказать ей что-то новое, непрерывно развивается и стремится вперед – к новым знаниям, обретению высшего человеческого счастья. Однако образ Ольги трагичен – русское общество еще не было готово к появлению сильных женщин-деятелей, какой могла бы стать Ильинская. Судьба даже самой умной и начитанной девушки была предопределена и оканчивалась банальным домашним хозяйством и семьей, то есть пресловутой «обломовщиной» – тем, чего так боялся Штольц и чего хотела избежать в отношениях с Обломовым Ольга. После замужества со Штольцем Ольга меняется, ее все чаще одолевает скука и печаль, причина которых кроется во внутреннем неприятии бытовой однообразной рутины, давящей на девушку.
В символическом смысле женские образы в романе олицетворяют времена года. Легкая, мечтательная, деятельная Ольга представляет собой весну (отношения с Обломовым) и лето (замужество со Штольцем). Тихая, добрая, хозяйственная Агафья – плодородную сытую осень и усыпляющую, спокойную зиму. На первый взгляд Ильинская и Пшеницына противопоставляются как женщина нового российского общества и женщина общества патриархального. Однако обе героини только на первый взгляд разные, на самом деле они взаимодополняют друг друга, отображая не только природный цикл становления и угасания женской природы, но и раскрывая затронутые автором вопросы поиска женского счастья и особенностей женской судьбы.
Два типа любви
В «Обломове» Гончаров раскрывает тему любви именно через женские образы, как более восприимчивые и чувственные. Любовь Ольги, с одной стороны, была наполнена светлым, всеохватывающим чувством, ради которого она готова была даже втайне от тети сбежать на свидание с Обломовым. С другой же стороны, любовь девушки была эгоистичной – Ольга не думала о желаниях самого Ильи Ильича, стараясь перекроить как его личность, так и его жизнь под свое понимание правильного пути. Расставание возлюбленных было связано не только с пониманием, что оба любили иллюзорные, частично выдуманные и идеализированные образы друг друга, но и с осознанием, что любовь может строиться только на принятии человека таким, какой он есть. Обломов это понимал, поэтому и подсознательно боялся дальнейших отношений с Ольгой, так как их семейная жизнь превратилась бы в борьбу за первенство одной из сфер ценностей, ведь они оба не были готовы уступить другому и измениться. Стремительная, деятельная Ольга могла только вдохновлять своим примером Обломова, но чтобы искоренить в его душе «обломовщину», ей не хватало уступчивости и той женской мудрости, которая приходит с возрастом.
Совершенно иной любовью полюбила Обломова Агафья. Женщина не только окружила Илью Ильича комфортной для него атмосферой, воссоздав Обломовку прямо в своей квартире, но и обожала, практически боготворила своего мужа. Пшеницына принимала как достоинства, так и недостатки Ильи Ильича, продолжая заботиться и создавать для него максимальный уют даже в трудные моменты, делая все, чтобы мужчине не приходилось самому задумываться о суетном быте. Любовь Агафьи сравнима со слепой любовью матери, готовой на все, чтобы ее ребенок всегда оставался дома, не покидая ее ради соблазнов реального мира, потакая каждой его приходи и малейшему желанию. Однако такая забота всегда пагубна, поэтому и привела к болезни, а затем и к смерти Обломова.
Заключение
Женские образы в романе Гончарова «Обломов» – это два сборных, типичных женских образа 19 века, изображая которые автор раскрывает ряд важных социальных и философских вопросов. Писатель раздумывает над женской судьбой в российском обществе и вопросами достижения женщиной не только семейного, но и личного счастья, анализирует два диаметрально противоположных, но приводящих к краху типа любви. Гончаров не дает конкретных ответов, но предоставляет читателю обширное поле для размышлений над этими вечными вопросами, интересующими людей и в наше время.
Подробное описание женщин и характеристика их ролей в романе будет особенно актуально для 10 классов во время написания сочинения на тему «Женские образы в романе «Обломов».
Тест по произведению
Я опишу и раскрою главных женщин из романа Гончарова « Обломов», что связывает их между собой этих женщин. У женщины в этом романе совсем разные по жизни, полные противоположности объединяет их только переживания связанные с героем Обломовым.
Образ Ольги Ильинской
Первый образ Ольги Ильинской – это юная красивая, интеллигентная, целеустремленная девушка. Ее жизнь напоминает бурную реку, все время она все время продвигается вперед. Ольга – живет в гармонии со своим сердцем и свободой, при этом умна, и уверена в себе. Именно Ольга пробуждает Обломова и влюбляет в себя, к ней герой мчится на свидание, строит грандиозные планы на их совместное будущие. У них яркая и близкая душевная любовь, но не увенчалась она успехом. Из-за лени Обломова их отношения заканчиваются. Он встречает другого спутника для жизни, но все время вспоминает его, потому что им было всегда о чем поговорить, она в нем находила родственную душу.
Агафья Пшеницына
Обсудим иной образ - Агафья Матвеевна Пшеницына – совсем противоположный женский персонаж. Агафья настоящая русская, зрелая, добрая женщина 30 лет. Она простой человек и мудрая женщина, ей никогда в голову не придет мысль пренебречь или предать дорогого ей человека, Агафья не будет отстаивать свои позиции, есть мужчина и он лидер. Ради нее мужчины не совершают подвиги, но с этой женщиной мужчина всегда себя чувствует сильным и нужным. Между Агафьей и Обломовым не вспыхнула страсть и любовь с первого взгляда, но он изменил ее и вдохнул в нее душу и жили они в гармонии.
Также хочу отметить этих двух прекрасных женщин - объединяет простота и естественность, обе героини трудолюбивы, только проявляют каждая по своему усмотрению.
Роль женских образов
Итак, могу сделать вывод, что главные женские образы сыграли очень важную роль в романе Гончарова « Обломов». Они помогли раскрыть героя с разных сторон и взглянуть на жизнь иными глазами, и передать читателю переживания любовь, которую испытал каждый персонаж.
Кратко Женские образы в романе Обломов
Сочинение Женские образы в романе Обломов
Иван Гончаров написал замечательное произведение под названием «Обломов». В нем он раскрыл не только глобальные проблемы духовной и социальной жизни общества, но и затронул не менее важную тему среди людей – любовь.
Главными героинями произведения являются Ольга Ильинская и Агафья Пшеницына. Обе женщины были влюблены в главного персонажа романа – Илью Обломова. Но любовь и трепетное отношение к молодому человеку у каждой из героинь носило свой, личный характер. Именно эта разность чувств сильно повлияло на судьбу Обломова. Эти две молодые женщины являются прямой противоположностью друг друга, у них разный темперамент, манера поведения и внутренний мир.
Ольга и Агафья – это положительные, приятные в общении девушки, притягивающие и вызывающие симпатию. Образ Ольги Ильинской являет перед читателем сильную духом, начитанную и целеустремленную женщину. Все в ее внешнем облике и в манере поведения говорит о стремлении познавать и добиваться поставленных задач. Ольга не была красавицей, но притягивала к себе взгляды благодаря грациозной походке, стройному телу, плавным, размеренным движениям, глубиной души и артистизму. Девушка была воспитана в семье дворян, любила читать, получила достойное образование. Ольга была серьезна и практична, очень любила петь. Агафья же прямая противоположность бодрой и активной Ольги Ильинской. Это молодая девушка, с пышной фигурой, округлыми формами и светлой кожей была наоборот, натурой кроткой, спокойной и послушной. Агафья считала своим долгом заботиться о ком-то, быть преданной и верной любимому человеку. Она выросла в простой семье, была менее образована, чем Ольга и считала тягу к знаниям менее важным. Для Агафьи главное – это домашний быт и ведение хозяйства.
Главные героини произведения Гончарова «Обломов» - это образ исконно русской женщины девятнадцатого столетия. Спокойная и покорная Агафья, она никогда не перечит желаниям своего супруга, всегда согласна с его мнением и поведением. С ней легко и просто, ее общество – это маленький мир, в котором можно расслабиться и не думать о насущных проблемах. Агафья, в отличие от Ольги довольна своей жизнью, не пытается изменить мир вокруг себя, она не стремиться к познанию чего-то нового и неизведанного. Большинству читателей может показаться, что Пшеницына глупа. Но это не так. Если Ольга постоянно пытается изменить и расшевелить Обломова, то Агафья, наоборот, всячески сохраняет его размеренный, рутинный ритм жизни, который близок ей по духу.
Образ Ольги Ильинской является прямой противоположностью образу Агафьи. Ее взгляд на мир походит на европейский, она стремиться изменить мир и постоянно совершенствуется в своих познаниях. Домашние дела и заботы о муже Ольга отставляет на второй план, ведь на первом месте у нее познание лучшей жизни и великого счастья в созданном ею мире. Но, несмотря на все стремление и противоборство с женскими обязанностями, в конце романа, Ольга начинает заниматься домашними делами и полностью погружается в семейную жизнь. Ее одолевает тоска и печаль от постоянства жизни со скучным супругом, но она не уходит от него.
Эти две женщины, хотя и разные по своему происхождению, характеру и жизненных целей, на самом деле прекрасно дополняют друг друга, отображая силу женской природы и красоты.
Вариант 3
Выдающийся роман «Обломов» российского классика Гончарова И.А. заслуживает внимания каждого из нас. В романе автор сочетает множество противоречивых образов. Герои его произведений совершенно разные люди, из разных слоев общества, с различными моральными и этическими ценностями. Такие противоречия позволяют читателю анализировать и принимать правильные решения относительно своей жизни тоже. Так как ситуации, с которыми сталкиваются герои, актуальны и в нынешнее время.
В романе описаны интересные и яркие женские образы. Образ женщины в романе всегда заслуживает огромного внимания, вот и это произведение не является исключением. В произведении фигурирует два основных женских образа, жизни, которых кардинально отличаются друг от друга. Однако каждая из женщин, хочет обрести истинное счастье в любви.
Особое место в романе занимает образ Ольги Ильинской. Это молодая изящная дворянка. Несмотря на свой юный возраст, всего лишь 20 лет, девушка умна и образована, ей присущи манеры истинной леди. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, она ведется себя всегда сдержанно и спокойно. С юных лет, молодая леди занимается музыкой и обладает прекрасным голосом, за что еще сильнее располагает к себе читателя. Девушка крайне любознательна, часто проводит время за книгами, ее жизнь не стоит на месте. Утонченности образу предает ее серьезность, подтверждением чего является описание ее портрета автором.
На жизненном пути юной леди встречается главный герой произведения – Обломов. Их встреча происходит благодаря общему знакомому Андрею Штольцу. Он приводит в дом Ольги Обломова, с первой минуты главный герой не может свести глаз с молодой и грациозной девушки. Ее пение завораживает Обломова, и он почти сразу признается ей в любви. Девушка возвращает его к жизни, он забывает об унылых буднях и готов меняться. Однако его стремления к переменам исчезают при первых трудностях. Несмотря на свою любовь, девушка не готова мириться с его недостатками. Она хочет видеть рядом с собой энергичного, веселого парня, готового на подвиги ради нее. Она искренне верит, что ради любви Обломов готов к переменам, однако должных перемен не происходит.
Главный герой устает от жизни, которой живет девушка, начинает сомневаться в ее чувствах. И решает первым закончить эти отношения, несмотря на то, что рядом с ней он необычайно счастлив, лень побеждает его. Через некоторое время они вновь встречаются и чувства переполняют их. Спустя время юная леди понимает, что даже ради любви Обломов не готов к переменам и решает закончить эти отношения.
Несмотря на то, что девушка очень сильна духом, разрыв с Обломовым сильно огорчает ее. Она тяжело переносит горесть от утраты любимого человека.
После не удавшихся отношений с Ильинской, главный герой сближается с Агафьей Пшеницыной. Агафья – полная противоположность Ольги. Это истинная домохозяйка, которая окружает Обломова заботой и вниманием. Она также как и главный персонаж живет спокойно и умеренной жизнью, воспитывает детей, делает дом уютным. Ей не важна светская жизнь, не интересна музыка и литература. Агафья в отличие от Ольги не стремиться изменить устоявшийся образ жизни Ильи Ильича, а наоборот создает вокруг него спокойную атмосферу. В скором времени Обломов женится на Агафье Пшеницыной и у них рождается сын Андрюша.
В романе сопоставлены два совершенно разных женских образа, однако каждый вызывает одобрение читателя, располагает к себе. Заставляет задуматься каждого, какой образ жизни ему предпочтительнее, какие жизненные ценности все же играют главную роль, возможно ли совместить в себе образ двух очаровательных дам?
Несколько интересных сочинений
- Анализ произведения Куприна Белый пудель
- Образ и характеристика Алены Дмитриевны в поэме Песня про купца Калашникова Лермонтова
Впервые об Алене Дмитриевне мы узнаем из рассказа опричника Кирибеевича на пиру у Ивана Грозного. Царь, заметив унылого любимца, стал допытываться, отчего он кручинится.
- Сочинение Доброта лучше красоты рассуждение
- Сочинение Тема злонравия в комедии Недоросль Фонвизина
Денис Иванович касается периодов жизни, которые способствуют развитию и становлению детей. Недоросль Митрофанушка оказался в необыкновенном положении.
Я считаю, что у меня есть жизненные принципы – правильные и самые лучшие (для меня). Я очень принципиальный человек. Многие удивляются, почему в моём возрасте я такой принципиальный. Мои сверстники, в основном, играют-гуляют и ни о чём не думают.
