Писем от марьяны старой нашей няньки ждать. Проблема отношения к пожилым людям по Б. П. Екимову «Писем от Марьяны, старой нашей няньки, ждать не приходилось» (ЕГЭ по русскому). Сочинение по тексту Б. Екимова

Сочинение по тексту: “Писем от Марьяны, старой нашей няньки, ждать не приходилось.” Екимов Б.П.

Что значит хорошо относиться к старикам? Об этой вечной проблеме заставил меня размышлять писатель Б. Екимов.

В тексте рассказывается обычная история о том, как одна обеспечен­ная семья помещает в некий «замечательный приют с прекрасно налаженным бытом» старую няню. Рассказчик, которого она вырастила, однажды решает вместе со своим отцом навестить Марьяну. Автор показывает, как она рада встрече с родными, как она бодрится изо всех сил, старается не показать своей тоски и одиночества, убеждая их в том, «как ей славно и хорошо живётся». А у молодого человека сжимается сердце, и от стыда он не может поднять глаза на свою любимую няню.

Писатель подводит нас к мысли, что хорошее отношение к старикам не мо­жет ограничиваться их материальным обеспечением.

Я разделяю точку зрения автора. Не хлебом единым жив человек! Люди, а старики в особенности, нуждаются в другой роскоши – роскоши человеческого общения. Порой пожилого человека достаточно просто выслушать или побыть с ним рядом. Старики должны быть уверены в своей нужности, а не чувствовать себя помехой или обузой «молодёжи».

Вспоминается героиня рассказа К. Г. Паустовского «Телеграмма», которая каждый раз откладывает поездку к больной одинокой матери и даже забывает отвечать на её письма. Получив известие о болезни Катерины Ивановны, девушка снова медлит и не застает её в живых. Это тот случай, когда исправить ничего нельзя, а муки совести вряд ли утихнут с годами…

Таким образом, текст Б. Екимова учит, как не совершать досадных и горьких ошибок в жизни.

Здесь искали:

• нужно ли строго относиться к ошибкам пожилых людей сочинение

Сочинение:

Должен ли человек нести ответственность за близких? Над этим вопросом заставляет задуматься в своём тексте русский прозаик и публицист Борис Петрович Екимов.

Автор рассказывает о том, как семья решила навестить старую няньку, которая нынче живёт в доме престарелых. Мария Ивановна всем видом пыталась показать, что ей хорошо живется, но, по словам героя-рассказчика, семья понимала, что, предложив ей уехать с ними, она согласилась бы. Далее автор рассказывает об известии смерти няни. О том, что семья пропустила похороны, более того, им неизвестно, где похоронена Мария Ивановна. От этого героям совестно.

Я разделяю мнение Б.П.Екимова. Человек должен быть благодарен тому, кто посвятил хотя бы небольшой промежуток своей жизни ему и нести ответственность за него.

Очень часто данная проблема находит свое место в произведениях русских писателей. К.Г.Паустовский в рассказе "Телеграмма" рассматривает подобную проблему. Дочь Катерины Петровны вот уже который год не навещала свою мать. Дочь жила в городе, а мать в деревне. Катерина Петровна была больна и главное ее желание было увидеть дочь может быть в последний раз. Но Настя так и не смогла найти время для родной матери, для самого близкого человека в жизни. Мать умерла, так и не повидав свою дочь.

В произведении А.Де.Сент-Экзюпери "Планета людей" автор рассказывает об аварии, которая произошла с летчиком. О том, как он, затерянный в снегах, заставляет себя ползти вперед, не обращая внимания на боль. Летчика спасло чувство ответственности за близких ему людей.

Б.П.Екимов рассматривает актуальную проблему. Самое дорогое в жизни человека это время, и если кто-то посвятил хотя бы частичку своего времени нам, то мы должны быть ему благодарны за это и не забывать этого.

Текст Бориса Петровича Екимова

(1)Писем от Марьяны, старой нашей няньки, ждать не приходилось. (2)Мы с отцом решили её проведать.

(З)Ухоженный дом престарелых для бывших партийных работников стоял в редком пригородном лесочке. (4)Марьяна вышла к нам из дома со своей обычной радостной улыбкой до ушей. (5)Но только эта широкая улыбка да ещё медвежья неуклюжесть движений остались от совсем поседевшей няньки. (6)Да ещё, как прежде, она молола языком без перерыва.

(7)Оказалось, что здесь ей быстро наскучило сидеть сложа руки, и она попросилась в помощники на кухню. (8)Обслуга давно догадалась, что ни к советским, ни к партийным работникам Марьяна не принадлежит, а относится к разряду законченных простофиль, и на кухню бесплатного работника приняли без всяких проволочек. (9)Няня была очень довольна своей карьерой.

— (10)И тут пригодилась! — хвасталась она, выставляя перед нами дрожащие руки. — (11)С утра вот этими руками мешок картошки перечищу... (12)Палата у нас большая, что церковь, — продолжала она. — (13)На четверых. (14)Но одна бабка померла, и теперь койка гуляет. (15)А нам и лучше, свободнее!..

(16)Вообще она бодрилась изо всех сил и явно старалась убедить нас, как ей хорошо, славно живётся. (17)Но я слушал её, и сердце моё сжималось, а глаза почему-то не хотели смотреть на Марьяну. (18)Чувствовалось, предложи мы ей сейчас оставить этот замечательный приют с прекрасно налаженным бытом и поехать вместе с нами домой, она без раздумья пошла бы к машине.

(19)Уже когда мы прощались, обещая обязательно навестить её снова, Марьяна вспомнила ещё одно дело.

(20)Пенсия моя пропадает! — сказала она отцу с непреходящей улыбкой. — (21)Санитарки очки у бабок попрячут и деньги их прибирают. (22)А что сделаешь? — спохватилась она, поняв, что бросает тень на репутацию своего великолепного заведения. — (23)Они ж молодые, скорые. (24)Ты скажи, чтобы мою пенсию в банке складывали. (25)А когда меня закопают в землю, — тут она, как встарь, попыталась лихо топнуть ногой, — отдай эти деньги меньшему. — (20)Она имела в виду моего младшего брата.

(27)Отец, тоже, видимо, слегка расчувствовавшийся от встречи с Марьяной, заговорил было, что она проживёт ещё сто лет. (28)Но что-то новое и серьёзное скользнуло по лицу няни. (29)И она оборвала отца:

— Да нет...

(30)В конце лета из дома престарелых позвонили и сообщили о смерти Марии Ивановны Миколуцкой.

(31)Где её похоронили, неизвестно. (32)Ни один из нас не побывал на её могиле. (33)А нынче эту могилу уже не сыщешь. (34)Одиноким старухам, умирающим в домах престарелых, ни металлических крестов, ни каменных надгробий не полагается. (35)Достаётся им чаще всего деревянный колышек с фанерной дощечкой, на которой небрежно написаны фамилия и даты рождения и смерти.

(З6)Но через год-другой дождь и снег отнимают у фанерки чернильную надпись, колышек падает, могильный холмик оседает, и никаких следов того, что здесь лежат чьи-то кости, не остаётся. (37)Остаётся просто земля, из которой каждую весну дружно лезут куриная слепота, конский щавель, лопухи и одуванчики.

(38)Сейчас мне кажется, что так и должно быть. (39)Во что ещё могла превратиться наша няня, как не в простую землю, заросшую травой?

(40)Так я говорю себе и с подозрением прислушиваюсь к собственным словам: не пытаюсь ли я успокоить свою совесть?

(По Б. Екимову*)

* Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.) — русский прозаик и публицист.

(1)В Москве осень, а в Коктебеле бархатный сезон.

(2)Хотя времена иные, но и нынче хорошо в Крыму. (3)Вдоль набережной - сплошные магазины-скворечники с яркой пестрядью этикеток и оберток, кафе, шашлычные, закусочные. (4)Но остались главное - море, небо, горы, степь; их молчание, ропот волн, шелест травы - словом, главное.

(5)А вечерами - шумная набережная, от затенённой диким виноградом веранды до музея Волошина. (6)Прогулки, разговоры, толкотня. (7)Занятные безделушки на парапете и лотках. (8)Что-то рассмотришь, что-то купишь - себе или родным и друзьям в подарок.

(9)Всё славно. (10)И лишь пожилая женщина с букетами полыни тревожила меня. (11)Она была так ни к месту и своим видом - потёртое пальто, тёмный платок, старость - и своими жалкими, никому не нужными букетами. (12)Вечерами она, сгорбившись, одиноко сидела на скамейке на самом краю набережной. (13)Она была лишней на этом осеннем, но всё же празднике на берегу моря.

(14)В первый же день я, конечно, купил у неё букетик полыни, выслушав: «Повесите на стенку и так хорошо будет пахнуть!» (15)Купил, словно долг отдал. (16)Но от этого не стало легче! (17)Конечно же, не от хорошей жизни прибрела она сюда. (18)Сидит, потом медленно бредёт во тьме домой.(19) Старая мать моя обычно, ещё солнце не сядет, уже ложится в постель. (20)Говорит, что устала. (21)Ведь и в самом деле устала: такая долгая жизнь. (22)И такой долгий летний день - для старого человека.

(23)Старые люди... (24)Сколько их ныне с протянутой рукой!

(25)И эта одинокая пожилая женщина на набережной! (26)Просить милостыню, видно, не хочет. (27)Хотя подали бы ей много больше, чем выручит за свои жалкие сухие веточки. (28)Но просить не хочет. (29)Сидит...

(30) Прошёл день, другой, третий. (31)Ещё радовали солнечные дни, тёплое море, голубое небо, яркие клумбы оранжевых бархоток и пахучих петуний, зелень деревьев. (32)В Москве слякотно, холодно и даже снег прошёл, а здесь ласковое лето. (33)Днем - хорошо, вечером приятно погулять по набережной, постоять на причале возле рыбаков.

(34)И всякий же вечер была старая женщина, одиноко сидящая возле букетов сухой полыни.

(35)Но однажды, выйдя на набережную, увидел я, что возле старой женщины, на её скамейке, сидит пара: бородатый мужчина - на краешке скамьи, на отлете, мирно покуривает, а супруга его живо беседует со старушкой. (36)Сухой букетик - в руке, какие-то слова о пользе полыни и всяких других растений. (37)А разговоры «о пользе» весьма притягательны.

(38)Вот возле старой женщины, у её букетиков, заслышав что-то «о пользе», стали останавливаться. (39)День на исходе, забот никаких. (40)Самое время побеседовать «о пользе». (41)Беседуют и, гляжу, покупают. (42)Дело-то копеечное.

(43)Поглядел я, порадовался, побрёл потихоньку своей дорогой.

(44)А на душе как-то спокойно стало. (45)Ведь так тревожно было видеть её одиночество, словно заноза вонзалась в сердце.

(46)Следующим вечером - та же картина: женщины беседуют, бородатый мужчина спокойно покуривает рядом. (47)Слышу, старушку уже по имени-отчеству величают. (48)Значит, познакомились. (49)Это и вовсе хорошо.

(50) В один из последних вечеров видел я и старую женщину с сухими цветами, и её новых друзей. (51)Последние, видимо, уезжали. (52)Мужчина что-то записывал на бумажке. (53)Наверное, адрес.

(54)На следующий день - гроза, ливень, потом моросило. (55)Вышел я вечером - никого. (56)И старушки тоже, конечно, нет.

(57)Но тогда, в тот последний мой крымский вечер, и теперь, от Коктебеля вдали, я вспоминаю о старой женщине без горечи и печали. (58)Нашлись люди добрые, посидели возле неё, поговорили. (59)А что ещё нужно старому человеку? (60)Теперь она зимует и ждёт весны. (61)Как и все мы, грешные, ждём тепла, небесного ли, земного. (62)Любое - в помощь.

(по Б. П. Екимову*)

*Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.) - российский прозаик и публицист.

Информация о тексте

Вариант сочинения в формате ЕГЭ по тексту Б.П.Екимова

(вариант 11 из сб. И.П.Цыбулько)

У многих из нас в жизни, без сомнения, есть такие люди, которые отдают нам себя без остатка, отдают свое тепло, заботу, ради нас готовы на всё. Счастлив тот, у кого такие близкие люди есть! Но вот вопрос: умеем ли мы это ценить? Чувствуем ли свою ответственность перед этими людьми? Понимаем ли, что и им когда-нибудь понадобятся наша поддержка, наша забота, наше внимание? Понимаем ли??? Именно над такими вопросами заставляет нас задуматься Б.П.Екимов.

Эту актуальную для всех проблему автор рассматривает на примере судьбы пожилой женщины Марии Ивановны Миколуцкой, няни персонажа-рассказчика. Проявлением так называемой заботы о ней со стороны рассказчика и его отца стало определение «старой няньки» Марьяны в дом престарелых для бывших партийных работников. Перед нами удивительная женщина! Женщина, посвятившая всю свою жизнь заботе о других людях, сумевшая сохранить способность верить в человека, находить радость в труде, пронесшая до конца своих дней любовь к тем, кто её предал. Да, именно предал! Разве можно так поступить с человеком, который отдал тебе всю свою душу? Характер няни отличается цельностью и высокой нравственностью, что встречается, к сожалению, все реже. От «обычной радостной улыбки», которая не сходит с лица Марьяны, веет душевной теплотой, приветливостью. Ни слова упрека не звучит от героини в адрес людей, «позаботившихся» о ней. Даже свою пенсию Марьяна завещает младшему брату персонажа-рассказчика, отказывая себе во многом. Разве это не подвиг? Подвиг человеческого великодушия! Рассказывая о нечастых визитах к няне, герой текста испытывает чувство вины перед женщиной, взлелеявшей его. Но удивительно: почему ни у рассказчика, ни у его отца не возникло желания найти могилу няни после ее смерти? «Ни один из нас не побывал на ее могиле»,- эти слова-признания рассказчика звучат запоздалым раскаянием. Слишком поздно, конечно, раздается слабый голос совести. Но читатель чувствует, что рассказчик выносит эту историю на суд людей, да и себя он тоже судит.

Не согласиться с подобной точкой зрения нельзя. На мой взгляд, надо уметь ценить добро, которое исходит от других по отношению к тебе, понимать, что на тебе лежит ответственность за тех людей, которые были с тобой рядом всегда. Отворачиваться от них нельзя!

В художественной литературе можно найти подтверждение данной мысли. Недавно я перечитала повесть В.Распутина «Деньги для Марии», в которой перед нами предстает образ простой русской женщины, сельской труженицы, многодетной матери, попавшей в беду. Живя по принципу «делать добро людям», Мария возложила на себя ответственность перед всей деревней - вести торговлю в магазине. Это отклик героини на просьбы односельчан. Марию и всю её семью постигает беда огромного масштаба- недостача в магазине в тысячу рублей. Уважения заслуживает, на мой взгляд, Кузьма, муж Марии, который детям с раннего возраста привил понятие совести. Оставил ли Кузьма в беде свою жену? Нет! Мария всю себя отдавала семье, мужу и детям, не жалея свое слабое здоровье, заботилась о родных людях, да и о чужих тоже. «Мы всю землю перевернем вверх тормашками, а мать не отдадим»,- произносит Кузьма, потому что чувствует свою ответственность за Марию, близкого и родного человека.

В рассказе Л.Петрушевской «Я тебя люблю» также рисуется образ мужа, который проявляет заботу о парализованной жене. Поведение героя в первой половине рассказа - причина многих проблем, возникших в его семье. Измена жене, невнимание к ней и детям, несмотря на то что супруга всю себя отдавала родным людям. Всё это явилось причиной болезни героини, оказавшейся прикованной к постели. Именно муж, осознав свою ответственность за любящего его человека, принимает на себя всю заботу о больной супруге.

Б.П.Екимов заставил нас, читателей, глубоко задуматься над отношением, которое мы проявляем к близким и родным людям, воззвал к голосу человеческой совести. Вслед за автором хочется сказать о том, что мы обязаны помнить о своей отвественности за тех, кто посвятил нам всю свою жизнь.

«Вспоминаю очень часто душевные наши встречи, теплые беседы в маленьком и уютном вашем домике. Вы пишете, что я успокаивала вас, могла развеселить, а ведь сама я приходила, прибегала к вам с каждым новым событием, с каждым известием. У меня в Калаче ведь не было более дорогих и близких людей, чем вы» – это строки из письма Марианны Григорьевны Блохиной. Последние несколько лет она жила в Ростове-на-Дону, возле сына, сестры. Там и умерла.

Марьяну Григорьевну знали в каждом калачевском доме. У нее учились два поколения. Хотя была она вовсе не педагогом, а музыкальным руководителем «на полставки», то есть на половинной зарплате. Детский сад и школа. Шумовой оркестр, о котором я говорил, танцевальные группы, несколько хоров, драматический коллектив, вокалисты, чтецы-декламаторы.

– Калачевские дети очень одаренные. Очень! Пластика – удивительная. Голоса…

Мне, теперь уже коренному калачевцу, трудно с этим не согласиться. Это ведь и обо мне тоже. Но вот до Марьяны Григорьевны не было человека, который бы это увидел, почувствовал, сказал вслух.

Детский сад, школа… Надо успеть везде. Марьяна Григорьевна словно белка в суматошливом школьном и детсадовском колесе.

«В одиннадцать у меня – хор младших классов, потом просили на пионерском сборе поиграть, потом – танцевальный. После обеда собираю солистов. Вечером – драматический. Кто не придет? Лена? Почему? Сорвать репетицию?! Что с ней случилось? Сейчас побегу и найду ее!»

Старшеклассники, те, кто знал ее ближе, меж собой называли ее просто Марьяной. Она была по образованию вовсе не педагогом, а, кажется, инженером-электриком. Но хорошо играла на пианино, любила музыку. В детский сад и школу она попала случайно: война, эвакуация, чужой поселок, нужна работа. Вроде нечаянно получилось, а на всю оставшуюся жизнь.

Сейчас, со стороны, издали, видится: какая все же сумасшедшая была у нее работа! Ведь в школе что основное: математика, русский и прочее. А тут Марьяна со своими репетициями. И ей: то – места нет, то – нужных людей куда-то забирают. Или вдруг эти милые люди сами куда-то делись. Ищи, Марьяна! У солистки несчастная любовь, и ей не до песен. Уговаривай, Марьяна… А у Марьяны дома свои дети. И зарплата – копеечная. Не раз она грозила все бросить и уйти. Но к счастью, уйти не могла.

Поздний вечер. Пустая школа. Репетиция закончена. Устали. «Хотите, я вам что-нибудь сыграю?» – «Сыграйте, Марьяна Григорьевна…»

Открытое пианино. Музыка. Пристроимся рядом, слушаем. Уборщица, опершись на швабру, стоит, тоже слушает.

Потом, через долгое время, в годы взрослые, эта уборщица, встречая, спрашивала меня: «Как там Марьяна Григорьевна? Не слыхал? – Головой качала. – Какой человек…»

В последние свои калачевские годы Марьяна Григорьевна жила в школьной пристройке, в крохотной комнатке, нормальной квартиры так и не получив.

Она была из Одессы, из семьи Соколовских. Видимо, от немцев бежали. И оказались после войны в Калаче. Фима Наумовна – глава семьи, старая, седая. Две дочери: Марианна и Любовь Григорьевны, последняя сразу умерла. Я ее не помню. У нее остался сын Феликс. У Марьяны – сын Сергей. Так они и жили, вчетвером: Марьяна работала, ребята учились, Фима Наумовна вела дом.

Один случай. Мне рассказывали о нем не раз, тетя Нюра и мама. Это было в сорок седьмом или в сорок восьмом году, после войны.

Время тяжелое: голод, разруха. А у Фимы Наумовны и Марьяны, в их семье, были деньги. Помнится – пять тысяч рублей. (Сумма для того времени великая. Месячные зарплаты – тридцать рублей, пятьдесят рублей, семьдесят.) Говорили, что это выигрыш по «государственному займу». Выигрыш значит выигрыш. Фима Наумовна и Марьяна берегли эти деньги, не тратя их, для круглого сироты Феликса. Когда он вырастет, эти деньги ему помогут начать свою жизнь. А пока деньги берегут, не знаю уж – на сберкнижке ли, дома.

Но про «пять тысяч» многим известно. А времена были тяжкие: хлеба не ели досыта. И потому, когда припирало, люди шли к Фиме Наумовне и просили денег взаймы, на какой-то короткий срок, чтобы «перебиться». Брали многие, и все отдавали. Не вернул деньги лишь один человек. Помню его фамилию, но называть не буду. Он занял деньги, чтобы купить тёлку. А потом сказал: «Деньги не верну». И все. Кому идти жаловаться? И как? Никакого документа, даже расписки. А в те самые дни кому-то из знакомых срочно потребовались деньги. Кажется, Шкленникам. Тоже – беженцы, поляки ли, латыши. Детей имена помню: Эдуард, Витаус и Юля. Шкленники надеялись. А тут – такая вот история, которая всем стала известна. Но Шкленник все-таки пришел к Фиме Наумовне, потому что деваться некуда. Он пришел и сказал: «Я знаю, что вам деньги не вернули. Но мне взять больше негде. А нужда велит. Я написал расписку, и свидетели распишутся…» Фима Наумовна остановила его. «Не надо никаких расписок, – сказала она. – Если один плохой человек обманул нас, разве можно всем людям не верить». Вот и все.

Марьяну Григорьевну в тогдашнем Калаче все знали и долго помнили. Фиму Наумовну – тоже. «Какие люди хорошие… – говорили мои домашние. – Это не Розенцвейги…»

Розенцвейги – тоже одесские беженцы, из Или. Они туда эвакуировались с вагоном сапожного товара. Организовали артель, в которой работали ссыльные поляки. Всю войну Розенцвейги жили припеваючи. А потом вернулись в Одессу, как говорили, с вагоном денег. Но это – уже другое, почти нынешнее.

Марьяна Григорьевна – из времени иного, недаром она любила наш старый дом и его обитателей. Строки из писем: «Вспоминаю Калач и ваш милый домик… Вы с Анной Алексеевной всегда такие добрые, отзывчивые, ко всем людям ласковы… С вами мне было легко и свободно…» «…здесь, даже с самыми близкими… мне как-то не по себе. По их мнению, я не умею жить, не умею устраиваться, добиваться… не раз уже говорили, что я идеалистка, наивная женщина, безосновательно верю во все хорошее в жизни, в людях. Кто знает, может быть, это и так… Но мне всегда люди казались хорошими в большинстве случаев.

Нет, мне кажется, я была права. И вы, мои хорошие друзья, сохраняйте свою доброту к людям. Не теряйте веру…»

Наш старый дом, его семейные альбомы, пожелтевшие фотографии. Детский сад, школа. Веселая детвора: танцуют, поют… Где-то там, рядом, наша Марьяна. А это – уже постарше: драматический кружок. Веня Болдырев, Валера Скрылев, Валя Жукова, Маша, Рая, Галя и я… В «Майской ночи» мы были «ведущими актерами». А это еще старше, и люди другие, но тоже драмкружок: Егор, Митя, Юра Могутин, Валя Попова и я, уже подрос, это десятый, наверное, класс. Светлые, милые лица. И Марьяна с нами. А вот уже младший мой брат, Николай, – он десятью годами моложе – тоже с Марьяной Григорьевной. Целая гурьба ребятишек. Поют скворчата.

Гляжу на фотографии. Музыкантами, артистами, художниками никто из нашей братии не стал. Даже в мыслях этого не было. Учились, работали, жили, живем. А как же «Учитель, воспитай ученика»?.. Что нам дала Марьяна? Минуты радости в детстве и в юности. И еще: «Калачевские дети очень одаренные».

Спасибо, Марианна Григорьевна.