Чернышевский "Что делать?": сюжет и анализ романа. Н.Г. ": анализ романа Почему роман что делать так называется

Публикация романа «Что делать?» в 3, 4 и 5-м номерах «Современника» 1863 года буквально потрясла читающую Россию. Лагерь прямых и скрытых крепостников, реакционная и либеральная пресса приняли роман крайне недоброжелательно. Реакционные «Северная пчела», «Московские ведомости», «Домашняя беседа», славянофильский «День», как и другие издания охранительного толка, разными способами, но с одинаковой степенью неприятия и ненависти обрушились на роман и его автора.

Прогрессивно настроенные круги, особенно молодежь, читали роман с напряженным вниманием и восторгом.

Против клеветнических нападок на «Что делать?» выступили В. Курочкин, Д. Писарев, М. Салтыков-Щедрин, А. Герцен и другие видные деятели русской литературы. «Чернышевский создал произведение в высшей степени оригинальное и чрезвычайно замечательное», - отмечал Д. Писарев. М. Салтыков-Щедрин писал: «...«Что делать?» - роман серьезный, проводящий мысль о необходимости новых жизненных основ» .

Даже враги вынуждены были признать роман явлением незаурядным. Цензор Бекетов, снятый со своего поста за столь грубый просмотр, свидетельствовал: «Поднялся по поводу его содом, когда увидели, что нечто необыкновенное совершается между молодежью обоего пола под впечатлением этого произведения».

Номера «Современника» с романом Чернышевского были строжайше запрещены правительством. Но значительная часть тиража уже разошлась по стране. Сотнями экземпляров «Что делать?» переписывается от руки. Ни одно художественное произведение в России XIX века не имело такого общественного резонанса, не оказывало столь непосредственного воздей-ствия на формирование революционных поколений. Это подчеркивали видные народники П. Кропоткин, П. Ткачев. Об этом эмоционально и взволнованно писал Г. Плеханов: «Кто не читал и не перечитывал этого знаменитого произведения? Кто не увлекался им, кто не становился под его благотворным влиянием чище, лучше, бодрее и смелее? Кого не поражала нравственная чистота главных действующих лиц? Кто после чтения этого романа не задумывался над собственною жизнью, не подвергал строгой проверке своих собственных стремлений и наклонностей? Все мы черпали из него и нравственную силу, и веру в лучшее будущее».

Вскоре после шумного успеха в России роман Чернышевского переводится на английский, французский, немецкий, итальянский и многие другие языки мира, издается и читается широко, вербуя вдали от России все новых и новых волонтеров революционного дела.

Влияние Чернышевского и его романа «Что делать?» признавали такие известные деятели международного освободительного и рабочего движения, как А. Бебель, X. Ботев, Ж. Гед, Г. Димитров, В. Коларов, К. Цеткин. Родоначальники научного коммунизма К. Маркс и Ф. Энгельс высоко ценили революционный и литературный подвиг Николая Гавриловича, называя его великим русским писателем, социалистическим Лессингом.

В чем же секрет неувядающего долголетия книги Н. Г. Чернышевского? Почему каждое новое поколение социалистов и революционеров вновь и вновь видит в романе «Что делать?» «старое, но грозное оружие»? Почему с таким волнением читаем его и мы - люди конца XX века, периода развитого социализма?

Может быть, прежде всего потому, что Н. Г. Чернышевский первым в истории мировой литературы показал, что высокие идеи социализма и просветленная нравственность будущего золотого века - не удел небожителей и сверхчеловеков, а повседневная жизнь вполне понятных, осязаемых «обыкновенных новых людей», которых он увидел в жизни и характеры которых сделал предметом художественного исследования.

Неоспоримой заслугой писателя является естественность того восхождения к высотам человеческого духа и действия - из грязи и неподвижности мещанского мира «старых людей», - которое он заставляет шаг за шагом пройти читателя-друга вместе со своей героиней Верочкой Розальской - Верой Павловной Лопуховой-Кирсановой.

Вспомним самое начало его неожиданного «Предисловия», дерзко вторгшегося в полудетективное начало романа: «Содержание повести - любовь, главное лицо - женщина...

I. Это правда, - говорю я», - утверждает автор.

Да, это правда! Роман «Что делать?» книга о любви людей и о любви к людям, которая неизбежно приходит, которая должна утвердиться на земле.

Любовь Веры Павловны к «новому человеку» Лопухову постепенно привела ее к мысли о том, что «всем людям надобно быть счастливыми, и что надобно помогать этому скорее прийти... это одно и натурально, одно и по-человечески...» Н. Г. Чернышевский был глубоко убежден, что в среде «новых людей», главными чертами которых он считал деятельность, человеческую порядочность, отвагу и уверенность в достижении раз избранной высокой цели, этика социализма и революции может и должна вырастать из взаимоотношений в любви, в семье, в кругу соратников, единомышленников.

Свидетельства этого убеждения он оставил нам не только в романе, мастерски показав в нем развитие и обогащение (от частного к общему) живого чувства Веры Павловны. В одном из писем сыновьям из сибирского далека уже много лет спустя он писал: «Никто не может думать о миллионах, десятках, сотнях миллионов людей так хорошо, как следовало бы. И вы не в силах. Но все-таки часть разумных мыслей, внушенных вам любовью к вашему отцу, неизбежно расширяется и на множество, множество других людей. И хоть немножко переносятся эти мысли и на понятие «человек» - на всех, на всех людей».

Многие страницы романа - подлинный гимн любви «новых людей», которая есть результат и венец нравственного развития человечества. Только реальное равноправие любящих, только их совместное служение прекрасной цели поможет войти в царство «Светлой красавицы» - то есть в царство такой Любви, которая стократ превосходит любовь времен Астарты, Афродиты, царицы Непорочности.

Этими страницами зачитывались многие в России и за рубежом. О них с восторгом писал, например, И. Е. Репин в книге воспоминаний «Далекое близкое». Их выделял из всего романа Август Бебель, «...жемчужиной среди всех эпизодов представляется мне сравнительная характеристика любви в различные исторические эпохи... Это сравнение, пожалуй, лучшее, что XIX век до сих пор сказал о любви», - подчеркивал он.

Правда и то, что, являясь романом о любви, «Что делать?» - книга о революции, о ее нравственных началах, о путях достижения лучшего будущего для человечества. Всем строем своего произведения, конкретной жизни конкретных его героев Чернышевский показывал, что прекрасное будущее не может прийти самотеком, что за него нужна упорная и долгая борьба. Темные силы зла, которые так конкретизированно «очеловечены» в персонажах «старых людей» - от Марьи Алексеевны, Сторешникова и многоликого в своей мерзостной пошлости «проницательного читателя» до едва обозначенных гонителей мастерской Веры Павловны, за коими угадываются полицейские чины, запретительство, тюрьмы и весь накопленный веками арсенал насилия, - вовсе не собираются добровольно уступать дорогу будущему.

Мир, враждебный подлинной нравственности и любви, должен быть сметен весенним половодьем революционного обновления, которого надо ожидать, но которое необходимо деятельно готовить. Именно для этого выдвигается жизнью и открывается читателю Чернышевским «особенный человек». Создание образа Рахметова - профессионального революционера, конспиратора, глашатая, а возможно, и вождя будущего народного восстания, - писательский подвиг Николая Гавриловича. Искусство романиста и высоты «эзоповских возможностей» автора, умевшего и в подцензурных условиях «воспитывать настоящих революционеров», позволили ему сказать о Рахметове много больше, чем сказано в главке «Особенный человек».

Однажды найденный и разбуженный к новой жизни Кирсановым, Рахметов активно влияет на внутренний мир всех главных героев: Лопухова, Кирсанова, Веры Павловны, их друзей. Он - катализатор и внутренняя пружина их поступков, как, впрочем, внутренняя пружина и самого романа. Этого не видит и не может видеть «проницательный читатель». Но читателя-единомышленника автор постоянно приглашает принять участие в этой внесюжетной линии романа.

Рахметов действительно человек особенный, из тех немногих, которые, по словам автора, «соль соли земли», «двигатели двигателей». Он - рыцарь задуманного, рыцарь той Светлой красавицы, что является в прекрасных грезах Веры Павловны. Но как бы ни отличал автор Рахметова от других своих любимых героев, он все же не разделяет их непроходимой про-пастью. А временами дает понять, что при определенных обстоятельствах «обыкновенные порядочные люди» могут переплавляться в людей «особенных». Такое бывало и во времена Чернышевского, а еще более встречаем мы примеров в последующий нашей истории, когда скромные солдаты революции становились ее подлинными рыцарями, вождями миллионных мисс»

О знаменитых снах Веры Павловны, о ретроспективных аллегориях и прозрениях будущего в них за время существования романа написаны тома. Едва ли нужны дополнительные их толкования. Конечно, конкретные картины социалистического далека, своеобразной утопии, нарисованной смелой кистью автора «Что делать?», кажутся нам сегодня наивными, но на читателя прошлого века они производили сильное впечатление. Кстати сказать, сам Н. Г. Чернышевский скептически относился к возможности «отчетливым образом описать для других или хотя бы представить самому себе иное общественное устройство, которое имело бы своим основанием идеал более высокий».

Но и сегодняшнего читателя романа не может не увлечь та трепетная вера, та неизбывная убежденность, тот исторический оптимизм, с которыми более ста двадцати лет назад смотрел в будущее своего народа и человечества узник из «одиннадцатого нумера» Петропавловской крепости. Не дожидаясь приговора, что готовил ему мир самодержавия и крепостничества, мир «старых людей», уже обреченных историей, Н. Г. Чернышевский сам произнес этому миру свой приговор, пророчески провозгласив неотвратимость наступления мира социализма и труда.

Чернышевский закончил «Что делать?» незадолго до своего 35-летия. Он пришел в литературу человеком всесторонней эрудиции, твердого материалистического мировоззрения, серьезного жизненного опыта и почти невероятных познаний в области филологии. Николай Гаврилович сознавал это сам. В одном из вариантов предисловия к роману «Повести в повести», написанном вскоре после издания «Что делать?», он говорит: «Я столько вдумывался в жизнь, столько читал и обдумывал прочтенное, что мне уже довольно и небольшого поэтического таланта для того, чтобы быть замечательным поэтом». Едва ли надо приводить здесь другие рассуждения о возможном месте его в литературе как романиста. Они, как хорошо помнит читатель «Что делать?», полны иронической самокритики, но, по большому счету, в них есть сдержанная оценка своих возможностей, без самоуничижения.

Конечно, громадный талант Чернышевского-беллетриста не смог раскрыться в полную силу. Тяжкий пресс цензуры и запрет даже на самое его имя от 1863 года почти до революции 1905-го - одно из наиболее подлых преступлений царизма перед русским народом и мировой литературой. Читатель XIX века практически так и не узнал ни одного нового произведения заживо похороненного писателя. Однако «Что делать?», несравненная литературная судьба первого романа Н. Г. Чернышевского, дает убедительное представление о размахе и глубине беллетристического его дарования.

Общепризнанно в советском литературоведении заметное влияние романа Чернышевского на дальнейшую судьбу русской литературы. Оно прослежено даже в творчестве таких выдающихся художников, как JI. Толстой, Ф. Достоевский, Н. Лесков, которые не смогли избежать силы воздействия многих идей «Что делать?», - даже когда строили некоторые свои произведения с учетом их неприятия или прямой полемики с ними.

Книга Чернышевского «Что делать?» принесла в литературу не только необъятный мир идей, не только новый жанр интеллектуального романа. Многое вобрав в себя из неисчислимых сокровищ литературного арсенала, автор обогатил их, переработал силой своего таланта, а подчас сам сделал открытия как в области содержания, так и в смысле оснащенности литературными приемами, сюжетными ходами, раскованностью видимого авторского участия в самой ткани, архитектонике произведения.

Исследователи справедливо отмечают, например, что истоки такого литературного приема, как сны Веры Павловны, надо усматривать в радищевской Прямовзоре из главы «Спасская полость» знаменитого «Путешествия...». «Сестра своих сестер и невеста своих женихов» - талантливое продолжение образа той, которая, по воле Александра Радищева, снимала бельма с глаз, по видящих реальности подлинной жизни. Конечно, Чернышевский учитывал опыт «Евгения Онегина» и «Мертвых душ», когда смело вводил в роман не просто отдельные авторские отступления, лирические размышления, а самого автора но плоти, характере, силе сарказма или уважения к многоликому читателю, который сам оказывается нередко героем и участником повествования.

Л н способности Чернышевского к созданию зримых, «культурно-осязаемых типов «старых людей» - таких, как родители Верочки, или безнадежно тупой Сторешников с глупой, погрязшей в сословных тенетах maman, или чудовищно раздувшийся вельможный паук Чаплин из «Пролога», - разве не видим мы дарования щедринской или свифтовской силы?

В свете сказанного кажутся действительно нелепыми опровергнутые теперь более чем вековой жизнью «Что делать?», возникшие еще в первой схватке вокруг романа рассуждения

о его малохудожественности. К сожалению, эта подлая версия оказалась живучей. Видимо, не зря так долго потрудились вокруг нее недруги революционной литературы.

Весьма показательно, что гремевшие некогда споры вокруг творчества Н. Г. Чернышевского, вокруг романа «Что делать?» не отошли в область архивного литературоведения. То затихая, то разгораясь вновь, они не прекращались ни в годы, предшествовавшие Великому Октябрю, ни в середине двадцатого века, ни в наши дни. Страшась воздействия революционного романа на читающую публику, желая во что бы то ни стало приуменьшить человеческий подвиг его автора, буржуазные идеологи всех мастей, от русских белоэмигрантов до их сегодняшних идейных последователей - литературоведов-советологов, и по сию пору, как с живым, продолжают воевать с Чернышевским.

В этом смысле немалый интерес представляет картина «изучения» творчества Чернышевского в США. Некоторое оживление, наметившееся в исследовании русской революционной мысли в годы второй мировой войны и первые послевоенные годы, сменилось затишьем. Долгое время имя Чернышевского лишь изредка появлялось на страницах американских литературоведческих изданий. В 60-70-е годы в силу целого ряда причин: обострения социальных противоречий, кризисных явлений в экономике, роста антивоенных настроений в США, успехов мирных инициатив СССР, поворота к международной разрядке - оживился и стал нарастать интерес к нашей стране и ее истории. Определенные интеллектуальные круги в США стремились другими глазами взглянуть на «русский вопрос» и его истоки. Именно в это время возросло внимание американских исследователей к русским революционным демократам, и особенно к Чернышевскому.

Новые процессы в общественно-политической и интеллектуальной атмосфере тех лет в немалой степени проявились, например, в серьезной работе Ф. Б. Рэндолла - первой американской монографии о Чернышевском, вышедшей в свет в 1967 году. По собственному заявлению автора, он ставил задачу открыть для западного читателя новое имя в русской литературе XIX века. Он считает, и с этим трудно не согласиться, что прежние работы его коллег не давали даже приблизительного представления о подлинных масштабах и значимости Чернышевского в истории литературы и общественной мысли России.

Рэндолл весьма убедительно показывает читателю стереотипы-«мифы», сложившиеся в американской и вообще в западной литературе о Чернышевском. Один из них - «миф» о Чернышевском как о примитивном утилитаристе в области эстетики и морали. Другой «миф» - о русском мыслителе как о некритическом популяризаторе грубых вульгарно-материали-стических теорий, заимствованных с Запада. Третий «миф» -

о Чернышевском как о скучном, тяжеловесном писателе, якобы не представляющем интереса для современного читателя. Все эти «мифы» Рэндолл считает порождением некомпетентности, научной недобросовестности и даже невежества ученых специалистов, из которых, по его мнению, лишь каждый второй с грехом пополам прочел «Что делать?» и от силы один из двадцати дал себе труд познакомиться с другими произведениями русского автора.

Что ж, оценка суровая, но, пожалуй, не лишенная оснований. Рэндолл показал завидное знакомство не только с произведениями Н. Г. Чернышевского, но и с мировой (в том числе и советской) литературой по этим вопросам. Для него чтение Чернышевского - романа «Что делать?» и других произведений - совсем не скучное занятие. Оно доставляет «удовольствие и подлинное наслаждение». По его мнению, Чернышевский - остроумный полемист, обладающий исключительными достоинствами стиля, цельностью, единством формы и содер-жания. Американского исследователя покоряет высокая степень убедительности произведений Чернышевского, его вера в светлое будущее человечества, в правоту своих взглядов. Он С откровенной грустью и сожалением признается при этом, что такие качества отсутствуют у идеологов современного западного мира.

Отмечая несомненные заслуги и личное мужество Рэндолла, взвалившего на себя нелегкий груз «реабилитации» Чернышевского перед американским читателем, следует сказать, что эта роль не всегда им выдерживается. Слишком тяжелым окапывается груз буржуазных «мифов». Автор -сам подчас занимается мифотворчеством, обвиняя то советских исследователей, то самого Чернышевского в разного рода грехах. Нет в книге недостатка в противоречивых аргументах, свидетельствах влияния стереотипов западной пропаганды и буржуазного мышления, но все же появление такой монографии - несомненный шаг американского ученого по пути постижения подлинного Чернышевского, по пути конструктивности и научной добросовестности.

Продолжением обозначившейся тенденции серьезного интереса к жизни и творчеству Чернышевского в американской научной литературе следует считать монографию профессора Уильяма Вёрлина «Чернышевский - человек й журналист», вышедшую в и ада пи и Гарвардского университета в 1971 году. И ной автор свободно оперирует и произведениями самого Чернышевского, и литературой о нем своих предшественников па Западе, и обширным рядом имен советских исследователей. В книге немало верных выводов и наблюдений о лич-ности, философских, экономических взглядах Чернышевского. По в оценке его эстетики и литературных позиций Вёрлин остается в тенетах расхожих буржуазных представлений. Он не смог понять диалектическую глубину эстетических взглядов великого демократа, довольно примитивно оценивается им и роман «Что делать?». По мнению Вёрлина, Чернышевский «на-солил свой роман героями, воплощающими абстрактные пороки и добродетели». Но автор не отрицает широкой популярности романа и того факта, что «новые люди» были восприняты рус-ской молодежью как пример для подражания, а Рахметов на долгие годы сделался «образцом профессионального революционера».

Однако даже робкие поползновения к правде и объективности в вопросах изучения русской литературы и истории общественной мысли встревожили блюстителей «правоверных» буржуазных нравов от науки. Советологи всех мастей попытались «отыграть назад». Необычная книга Рэндолла не прошла незамеченной. В первой же рецензии некоего Ч. А. Мозера она была раскритикована за разрыв с «общепринятыми» концепциями. Н. Г. Перейра сначала в статьях, а потом и в специальной монографии поспешил не только восстановить прежние «мифы», но и пойти дальше других в своих клеветнических обвинениях в адрес Чернышевского.

В 1975 году в войну против Чернышевского включились новые имена. Среди них особо «отличился» профессор Колумбийского (Нью-Йорк) университета Руфус Мэтьюсон. Он вы-ступил с пасквильной книгой под названием «Положительный герой в русской литературе»2. Одна из многочисленных глав, озаглавленная «Соль соли земли», специально посвящена Чер-нышевскому, его эстетике и литературной практике. Николаю Гавриловичу прямо предъявляется обвинение (которое эстетствующему профессору почему-то кажется ужасным), что «он создал последовательную и целостную доктрину литературы на службу обществу» и тем самым стал теоретическим провозвестником столь ненавистной Мэтьюсону советской литературы. «Полный объем его (Чернышевского.- Ю. М.) влияния на советскую мысль еще должен быть оценен», - угрожающе предупреждает воинственный профессор. Ведь положительный герой советской литературы «согласен на всевозможные ограничения своих жизненных потребностей, чтобы стать, как Рахметов у Чернышевского, инструментом истории».

Для буржуазного исследователя самая мысль о том, что искусство есть отражение жизненной реальности, кажется кощунственной. Чего только не приписывает Чернышевскому этот буржуазный мещанин: и то, что он «полностью отрицает творческие функции художника», и то, что написал «Что делать?» с «радикальной утилитаристской позиции», и то, что «отрицает художественное воображение», и, наконец, даже то, что предвидел советские пятилетки.

«Что делать?» вызывает буквально патологическую ненависть Мэтьюсона, поскольку роман есть реализация эстетических принципов, развитых Чернышевским в его диссертации. Он видит в романе множество грехов и даже готов простить и неопытность автора, и якобы его безразличие к литературным традициям, но не может простить самое для него страшное - «ошибки, происходящие от основных доктрин радикальной литературы, сформулированных тогда и действующих еще и теперь». Мэтьюсон «критикует» Чернышевского именно с позиций буржуа, напуганного возможностью организованной борьбы трудящихся за свое будущее. Его явно не устраивает призыв автора «Что делать?» к читателю - видеть лучшее будущее и бороться за него. Он пытается отвергнуть замечательный роман, осудить его именно за его действенность, за его революционный смысл.

Читая и думая об этом сегодня, нельзя не удивляться тому, как же дальновиден был Чернышевский, когда 14 декабря 1862 года задумывал произведение, несущее интеллекту-альный заряд такой взрывчатой силы, против которого и по сей день столь безуспешно машут руками идеологические защитники уходящего мира «старых людей».

Более века активной работы романа Чернышевского «Что делать?» на светлой ниве борьбы за социализм еще ярче показывает несомненную правоту В. И. Ленина, так высоко ставившего самого Чернышевского, художественные и идейно- политические достоинства его романа «Что делать?». Уже в послевоенные годы из книги воспоминаний бывшего меньшевика Н. Валентинова «Встречи с Лениным» стали известны дополнительные материалы об этом. Характерен такой штрих. Когда в 1904 году во время беседы Ленина с Воровским и Валентиновым последний стал охаивать роман «Что делать?», Владимир Ильич горячо вступился за Чернышевского. «Отдаете ли вы себе отчет, что говорите? - бросил он мне.- Как в голову может прийти чудовищная, нелепая мысль называть примитивным, бездарным произведение Чернышевского, самого большого и талантливого представителя социализма до Маркса?.. Я заявляю: недопустимо называть примитивным и бездарным «Что делать?». Под его влиянием сотни людей делались революционерами. Могло ли это быть, если бы Чернышевский писал бездарно и примитивно? Он, например, увлек моего брата, он увлек и меня. Он меня всего глубоко перепахал. Когда вы читали «Что делать?»? Его бесполезно читать, если молоко на губах не обсохло. Роман Чернышевского слишком сложен, полон мыслей, чтобы его понять и оценить в раннем возрасте. Я сам попробовал его читать, кажется, в 14 лет. Это было никуда негодное, поверхностное чтение. А вот после казни брата, зная, что роман Чернышевского был одним из самых любимых его произведений, я взялся уже за настоящее чтение и просидел над ним не несколько дней, а недель, Только тогда я понял глубину. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь».

В 1928 году во время празднования 100-летия со дня рождения Чернышевского А. В. Луначарский с немалой иронией говорил: «К Чернышевскому установилось такое отношение: художник он, конечно, слабенький; беллетристические его произведения - нечто вроде басни, в них важна мораль...» Луначарский высмеял подобные рассуждения, показал их поверхностность и полную несостоятельность, он подчеркивал, что в целях коммунистического воспитания молодежи принципиально важно знакомить ее с романами Чернышевского. Он призывал литературоведческую науку глубже исследовать эти произведения и справедливо полагал, что изучение опыта великого демократа способно помочь развитию молодой советской литературы. С тех пор прошло более полувека. Многое изменилось в наших представлениях о Чернышевском, многое мы узнали о нем и его творчестве. Но выводы и советы Луначарского о значении человеческого и литературного подвига II. Г. Чернышевского, о важности распространения его книг для нашей жизни и литературы представляются весьма актуальными и сегодня.

В октябре 1862 года, в период рождения замысла «Что делать?», Николай Гаврилович написал Ольге Сократовне такие гордые и пророческие строки: «...наша с тобой жизнь принадлежит истории; пройдут сотни лет, а наши имена все еще будут милы людям; и будут вспоминать о нас с благодарностью, когда уже забудут почти всех, кто жил в одно время с нами. Так надобно же нам не уронить себя со стороны бодрости характера перед людьми, которые будут изучать нашу жизнь» .

И Чернышевский не уронил себя ни во время гражданской казни, ни в Нерчинских рудниках, ни в чудовищной вилюйской ссылке. Более чем тремя годами крепости, каторги, ссылки за каждый год работы в «Современнике» мстил царизм своему опасному врагу. Но непреклонной была его воля. Когда в 1874 году посулами близкой свободы власти попытались склонить измученного узника к подаче на «высочайшее имя» просьбы о помиловании, последовал краткий и твердый ответ: «Читал. От подачи прошения отказываюсь. Николай Чернышевский».

«Облегчение» произошло лишь в 1883 году, когда почти им-под Полярного круга Чернышевский был тайно переведен в полупустынное пекло тогдашней Астрахани. В конце июня 1889 года после длительных хлопот семьи Чернышевский переезжает в Саратов. Прекрасной, но короткой была встреча с родными. Здоровье великого борца и мученика было подорвано. 29 октября 1889 года Чернышевского не стало.

Полтора столетия прошло с того дня, как в скромном саратовском домике, на высоком берегу Волги родился великий демократ и писатель. Изменилась жизнь на берегах его любимой реки, круто повернул историю России ветер предсказанной им революционной бури. Уже более трети человечества и дот по пути строительства нового, социалистического мира. Руководствуясь правдой Владимира Ильича Ленина, прогрессивные люди мира знают сегодня, что делать, чтобы спасти и украсить планету Земля. И во всем этом - немалая доля труда, таланта, мужества и поры Николая Чернышевского, который любил людей и хотел им счастья.

Полезный материал по теме

Сюжет Романа «Что делать?»

История создания

Чернышевский сам назвал этих людей типом, который «недавно народился и быстро распложается», является порождением и знамением времени.

Этим героям присуща особая революционная мораль, в основе которой просветительская теория 18 в, так называемая «теория разумного эгоизма». Эта теория состоит в том, что человек может быть счастлив, если его личные интересы совпадают с общественными.

Вера Павловна – главная героиня романа. Её прототипы – жена Чернышевского Ольга Сократовна и Марья Александровна Бокова-Сеченова, которая фиктивно вышла замуж за своего учителя, а потом стала женой физиолога Сеченова.

Вера Павловна сумела убежать от обстоятельств, которые окружали её с детства. Её характер закалился в семье, где отец был к ней равнодушен, а для матери она была просто выгодным товаром.

Вера так же предприимчива, как и мать, благодаря чему ей удаётся создать швейные мастерские, дающие хорошую прибыль. Вера Павловна умна и образованна, уравновешенна и добра и к мужу, и к девушкам. Она не ханжа, не лицемерна и умна. Чернышевский восхищается стремлением Веры Павловны ломать устаревшие моральные устои.

Чернышевский подчёркивает схожесть Лопухова и Кирсанова. Оба медики, занимаются наукой, оба из небогатых семей и добились всего тяжёлым трудом. Ради помощи малознакомой девушке Лопухов отказывается от научной карьеры. Он более рационален, чем Кирсанов. Об этом свидетельствует и замысел мнимого самоубийства. Зато Кирсанов способен на любую жертву ради дружбы и любви, избегает общения с другом и возлюбленной, чтобы забыть её. Кирсанов более чувствительный и харизматичный. Ему верит Рахметов, вступая на путь совершенствования.

Но главный герой романа (не по сюжету, но по идее) – не просто «новый человек», но «особенный человек» революционер Рахметов. Он вообще отказывается от эгоизма как такового, от счастья для себя. Революционер должен жертвовать собой, отдавать жизнь за тех, кого любит, жить так, как весь народ.

По происхождению он аристократ, но порвал с прошлым. Рахметов зарабатывал, как простой плотник, бурлак. У него было прозвище «Никитушка Ломов», как у богатыря-бурлака. Все средства Рахметов вкладывал в дело революции. Он вёл образ жизни самый аскетический. Если новые люди называются Чернышевским солью земли, то революционеры, подобные Рахметову – «цвет лучших людей, двигатели двигателей, соль соли земли». Образ Рахметова овеян ореолом таинственности и недосказанности, поскольку не всё Чернышевский мог сказать прямо.

У Рахметова было несколько прототипов. Один из них – помещик Бахметев, передавший в Лондоне Герцену почти всё своё состояние на дело русской пропаганды. Образ Рахметова собирательный.

Образ Рахметова далеко не идеальный. Чернышевский предостерегает читателей от восхищения такими героями, потому что их служение безответно.

Стилистические особенности

Чернышевский широко использует два средства художественной выразительности – аллегорию и умолчание. Сны Веры Павловны полны аллегорий. Тёмный подвал в первом сне – аллегория несвободы женщин. Невеста Лопухова – это великая любовь к людям, грязь реальная и фантастическая из второго сна – обстоятельства, в которых живут бедные и богатые. Огромный стеклянный дом в последнем сне – иносказание коммунистического счастливого будущего, которое, по мнению Чернышевского, обязательно наступит и подарит радость всем без исключения. Умолчание связано с цензурными запретами. Но некоторая таинственность образов или сюжетных линий ничуть не портит удовольствие чтения: «Я знаю о Рахметове больше, чем говорю». Смутным остаётся смысл финала романа, который трактуют по-разному, образ дамы в трауре. Все песни и тосты весёлого пикника иносказательны.

В последней крошечной главе «Перемена декораций» дама уже не в трауре, а в нарядной одежде. В юноше лет 30 угадывается освобождённый Рахметов. Эта глава изображает будущее, пусть и недалёкое.

Полный анализ романа «Что делать?»

Роман писался с конца 1862 года по апрель 1863 года, т. е. написан за 3,5 месяца на 35-м году жизни автора. разделил читателей на два противоположных лагеря. Сторонниками книги были Писарев, Щедрин, Плеханов, Ленин. Но такие художники, как , Толстой, Достоевский, Лесков считали, что роман лишен истинной художественности. Для ответа на вопрос «Что делать?» поднимает и разрешает с революционной и социалистической позиции следующие жгучие проблемы:

1. Социально-политическая проблема переустройства общества революционным путем, т. е. через физическое столкновение двух миров. Эта проблема дана намеками в истории жизни и в последней, 6-ой главе «Перемена декораций». Из-за цензуры эту проблему Чернышевский не смог развернуть подробно.

2. Нравственно-психологическая. Это вопрос о внутренней перестройке человека, который в процессе борьбы со старым силой своего разума может воспитать в себе новые моральные качества. Автор прослеживает этот процесс от его начальных форм (борьба против семейного деспотизма) до подготовки к перемене декораций, т. е. к революции. Эта проблема раскрывается в отношении Лопухова и Кирсанова, в теории разумного эгоизма, а также в беседах автора с читателями и с героями. В состав этой проблемы входит и обстоятельный рассказ о швейных мастерских, т. е. о значении труда в жизни людей.

3. Проблема эмансипации женщины, а также норм новой семейной морали. Эта нравственная проблема раскрывается в истории жизни Веры Павловны, в отношениях участников любовного треугольника (Лопухов, Вера Павловна, ), а также в первых 3-х снах Веры Павловны.

4. Социально-утопическая. Проблема будущего социалистического общества. Она развернута в 4-ом сне Веры Павловны как мечта о прекрасной и светлой жизни. Сюда же относится и освобождения труда, т. е. технического машинного оснащения производства.

Основным пафосом книги является страстная увлеченная пропаганда идеи революционного преобразования мира.

Основным желанием автора было стремление убедить читателя, что каждый при условии работы над собой может стать «новым человеком», стремление расширить круг своих единомышленников. Основной задачей являлась разработка новой методики воспитания революционного сознания и «честных чувств». Роман призван был стать учебником жизни для всякого мыслящего человека. Основным настроением книги является острое радостное ожидание революционного переворота и жажда принять в нем участие.

К какому читателю обращен роман?

Чернышевский был просветителем, верящим в борьбу самих масс, поэтому роман обращен к широким слоям разночинно-демократической интеллигенции, ставшей в 60-е годы ведущей силой освободительного движения в России.

Художественные приемы, с помощью которых автор доносит свои мысли до читателя:

1 прием: названию каждой главы придан семейно-бытовой характер с преимущественным интересом к любовной интриге, что довольно точно передает сюжетную фабулу, но скрывает истинное содержание. Например, глава первая «Жизнь Веры Павловны в родительском семействе», глава вторая «Первая любовь и законный брак», глава третья «Замужество и вторая любовь», глава четвертая «Второе замужество» и т. д. От этих названий веет традиционностью и незаметно то, что является действительно новым, а именно новый характер отношений людей.

2 прием: применение сюжетной инверсии - передвижение 2-х вводных главок из центра в начало книги. Сцена таинственного, почти детективного исчезновения Лопухова отвлекала внимание цензуры от истинной идейной направленности романа, т. е. от того, чему в дальнейшем уделялось основное внимание автора.

3 прием: применение многочисленных намеков и иносказаний, называемых эзоповой речью.

Примеры: «золотой век», «новый порядок» - это социализм; «дело» - это революционная работа; «особенный человек» - это человек революционных убеждений; «сцена» - это жизнь; «перемена декораций» - новая жизнь после победы революции; «невеста» - это революция; «светлая красавица» - это свобода. Все эти приемы рассчитаны на интуицию и интеллект читателя.

Действие романа начинается 11 июля 1856 года. В номере одной из гостиниц Петербурга обнаруживают послание, в котором пишется о том, что автор скоро станет причиной разговоров на Литейном мосту и что искать виновных в этом событии не надо. Вскоре действительно становится известно, что ночью на Литейном мосту застрелился человек. Из воды выловили его головной убор со следом пули.

В это время в доме на Каменном острове занимается шитьем Вера Павловна. Входит служанка и подает ей письмо, прочитав которое Вера Павловна начинает рыдать, отталкивая от себя вошедшего к ней в комнату молодого человека со словами, что это он виноват во всем.

Далее в романе рассказывается та история, которая привела к такому исходу. Вера Павловна выросла в Петербурге. Отец ее управлял многоэтажным домом, а мать давала деньги под проценты. Главной заботой матери было выдать Веру выгодно замуж, и ради этого Марья Алексеевна не жалела никаких средств. Вскоре на Веру обратил внимание сын хозяев дома Сторешников. Мать, узнав об этом, велела Вере быть с ним поласковей, но Вера понимает, что истинной целью Сторешникова является вовсе не женитьба на ней. Помогает Вере выйти из этой ситуации Дмитрий Сергеевич Лопухов студент-медик, приглашенный в качестве учителя для брата Веры Феди. Сначала он пытается найти для Веры место гувернантки, а когда это ему не удается, бросает учебу, берется за частные уроки и перевод учебников и женится на Вере. Вере снится первый из серии снов. В этом сне она разговаривает с красавицей, которая является никем иным, как любовью к людям. Вера словно выпущена из темного подвала, и она обещает, что теперь и сама будет делать все, чтобы выпускать из подвалов других девушек.

Лопухов и Вера поселяются в съемной квартире, хозяйка которой, глядя на их отношения, очень удивлена - молодые спят в разных комнатах, обязательно стучатся и ждут ответа перед тем, как войти к супругу, и никогда не выходят в общую комнату раздетыми. Вера объясняет ей, что это и есть настоящая семейная жизнь супругов, которые хотят как можно дольше испытывать любовь друг к другу.

Вера Павловна не только ведет хозяйство и дает частные уроки - она еще и решает заняться собственным делом. Вера организует швейную мастерскую, взяв к себе в помощники девушек, которые получают, как и она, процент от доходов мастерской. А спустя короткое время она видит другой сон - поле, на котором растут колосья. На поле есть грязь реальная это забота о том, что нужно человеку, из этой грязи и растут колосья, и грязь фантастическая - забота о пустом, ненужном деле, и из этой грязи ничего не растет.

В дом к Лопуховым часто приходит Александр Матвеевич Кирсанов - друг Дмитрия. Он много времени проводит с Верой, а потом вдруг неожиданно исчезает и вновь возвращается лишь тогда, когда Дмитрий заболевает. Причина такого исчезновения - любовь к Вере. Вера тоже чувствует, что любит Кирсанова. Это подтверждает и ее следующий сон, в котором она читает дневник, где говорится, что она не любит мужа, и испытывает к нему лишь чувство благодарности. Из сложившейся ситуации находит выход Дмитрий - он идет на Литейный мост, и там раздается выстрел.

К Вере приходит Рахметов - один из друзей Кирсанова, «особенный человек». Когда-то Рахметов был богат, но продал имение и все деньги раздал. Теперь он ведет крайне аскетичный образ жизни. Рахметов отдает Вере письмо от Лопухова. Она читает письмо и успокаивается, на ее лице появляется улыбка. После этого она становится женой Кирсанова. В полученном письме говорится о том, что Вера и Дмитрий - очень разные люди. Письмо написал студент-медик, представившийся другом Лопухова и сообщающий, что после расставания с Верой Лопухов отлично себя чувствует.

Уклад жизни семейства Кирсановых ничем не отличается от того уклада, к которому Вера привыкла, живя с Лопуховым. Но она чувствует, что Кирсанов не только любит ее, но и готов всегда выслушать и помочь. Ей снится очередной сон, в котором она видит картины из жизни женщин в разные времена. В этом сне вновь появляется красавица из первого сна, объясняющая Вере, что такое равноправие полов и свобода женщин.

Вскоре среди людей, посещающих дом Кирсановых, появляется семья Бьюмонт. Встретившись с Чарльзом Бьюмонтом, Кирсанов понимает, что это Лопухов. Вскоре Бьюмонты и Кирсановы решают поселиться в одном доме и вместе вести хозяйство.