Себялюбие. Себялюбие Себялюбие и религия

Тургенев: коротко и мудро о жизни, о женщинах и любви: мысли и высказывания Тургенева.

Тургенев Иван Сергеевич
(28.10/09.11.1818-22.08/03.09.1883) Русский писатель, поэт.

Родился в Орле в семье отставного офицера. В 1837 г. окончил словесное отделение философского факультета Петербургского университета. С 1838 по 1840 г. продолжал образование за границей, где получил степень магистра философии. В 1840-х годах создал множество поэтических, прозаических и драматических произведений: «Параша» (1943), «Три портрета» (1846), «Помещик» (1846), «Нахлебник» (1848), «Месяц в деревне» (1850) и др. Но самым знаменитым произведением этого периода стал цикл очерков «Записки охотника», осуждающих крепостное право, оказавших большое влияние на развитие русской литературы. Теми же настроениями проникнуты повести «Муму» (1854), «Постоялый двор» (1855). В 1856 г. написал роман «Рудин», затем «Дворянское гнездо» (1859), «Отцы и дети» (1862), «Дым» (1867), «Новь» (1877). В 1870-е годы, живя в Париже, вошел в кружок крупнейших французских писателей: Г. Флобера, Э. Золя, А. Доде и др., где пропагандировал русскую литературу. Умер близ Парижа.

Мужчина может сказать, что дважды два не четыре, а пять или три с половиною, а женщина скажет, что дважды два - стеариновая свеча.

Женщина не только способна понять самопожертвование: она сама умеет пожертвовать собой.

Жизнь есть не что иное, как постоянно побеждаемое противоречие.

Жизнь - это красноватая искорка в мрачном и немом океане вечности, это единственное мгновение, которое нам принадлежит.

Русские люди - самые изолгавшиеся люди в целом свете; а ничего так не уважают, как правду, ничему так не сочувствуют, как именно ей.

Бесполезно доказывать предубежденному человеку несправедливость его предубеждений.

Брак, основанный на взаимной склонности и на рассудке, есть одно из величайших благ человеческой жизни.

Все чувства могут привести к любви, к страсти, все: ненависть, сожаление, равнодушие, благоговение, дружба, страх - даже презрение. Да, все чувства… исключая одного: благодарности. Благодарность - долг, всякий человек платит свои долги…, но любовь - не деньги.

Всякая любовь счастливая, равно как и несчастная, - настоящее бедствие, когда ей отдаешься весь.

Всякому человеку следует не переставая быть человеком, быть специалистом.

Вы еще не знаете, есть ли у вас талант? Дайте ему время вызреть; а если его даже не окажется, разве человеку необходим именно поэтический талант, чтобы жить и действовать?

Говорят, всякая мысль подобна тесту: стоит помять ее хорошенько - всё из нее сделаешь.

Добро по указу - не добро.

Если стремление происходит из источника чистого, оно все-таки, и не удавшись вполне, не достигнув цели, может принести пользу великую.

Есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые и сами не живут и другим не дают.

Жалок тот, кто живет без идеала!

Заметили ли вы, что человек, необыкновенно рассеянный в кружке подчиненных, никогда не бывает рассеян с лицами высшими?

Идите вперед, пока можете, а подкосятся ноги, сядьте близ дороги и глядите на прохожих без досады и зависти: ведь и они недалеко уйдут!

Иная барышня только оттого и слывет умною, что умно вздыхает.

Исполнение долга: вот о чем следует заботиться человеку.

Каждый делает свою судьбу, и каждого она делает.

Какую клевету ни возведи на человека, он, в сущности, заслуживает в двадцать раз хуже того.

Кто стремится к великой цели, уже не должен думать о себе.

Личность всегда главное, человеческая личность должна быть крепка как скала, ибо на ней всё строится.

Много дрязг плавает в шумных волнах молодости и уплывает с ними; а все-таки лучше этих волн нет ничего.

Музыка - это разум, воплощенный в прекрасных звуках.

Нет ничего тягостнее сознания только что сделанной глупости.

Ничего не может быть хуже и обиднее слишком поздно пришедшего счастья. Удовольствия оно все-таки вам доставить не может, но зато лишает вас права браниться и проклинать судьбу.

Ничего нет утомительнее невеселого ума.

О, взгляд женщины, которая полюбила, - кто тебя опишет? Они молили, эти глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались…

О, молодость! Молодость! Может быть, вся тайна твоей прелести не в возможности всё сделать, а в возможности думать, что ты всё сделаешь.

Порицать, бранить имеет право только тот, кто любит.

Самолюбие - архимедов рычаг, которым землю с места можно сдвинуть.

Себялюбие - самоубийство. Самолюбивый человек засыхает, словно одинокое дерево; но самолюбие как деятельное стремление к совершенству есть источник великого.

Скептицизм всегда отличался бесплодностью и бессилием.

Слезы - это гроза, после нее человек всегда тише.

Слово «завтра» придумано для людей нерешительных и для детей.

Смешного бояться - правды не любить.

Стремление к отысканию общих начал в частных явлениях есть одно из коренных свойств человеческого ума.

Счастье - как здоровье. Когда его не замечаешь, значит, оно есть.

Толпа - наш царь - и ест и пьет исправно / И, что в душе задумчиво живет, / Болезнию считает своенравной.

Точно и сильно воспроизвести истину, реальность жизни есть высочайшее счастье для литератора, даже если эта истина не совпадает с его собственными симпатиями.

У нас всех есть один якорь, с которого, если сам не захочешь, никогда не сорвешься: чувство долга.

Ум, направленный на одно порицание, беднеет, сохнет.

Учение - не только свет, по народной пословице, - оно также и свобода. Ничто так не освобождает человека, как знание.

Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать.

Человек без самолюбия ничтожен. Самолюбие - архимедов рычаг, которым землю с места можно сдвинуть.

Человек все в состоянии понять - и как трепещет эфир, и что на солнце происходит, а как другой человек может иначе сморкаться, чем он сам сморкается, это он понять не в состоянии.

Человек, желающий создать что-нибудь целое, должен употребить на это целое свое существо.

Человек, который расстается с женщиной, некогда любимой, в тот горький час и великий миг, когда он невольно сознает, что его сердце не всё, но вполне проникнуто ею, этот человек, поверьте мне, лучше и глубже понимает святость любви, чем те малодушные люди, которые от скуки, от слабости продолжают играть на полупорванных струнах своих вялых и чувствительных сердец.

Чрезмерная гордость - вывеска ничтожной души.

* * *

СЕБЯЛЮБИЕ

В русском литературном языке, еще в донациональную эпоху освоившем основные, старославянские и греко-византийские модели словосложения, затем по их образцу самостоятельно возникали новые сложные слова. С XVIII в. русская многосторонняя система литературного словосложения была видоизменена и углублена влиянием иных методов образования сложных слов, укоренившихся в западно-европейских языках, особенно немецком. На почве старославянских типов словосложения стали развиваться новые отличные от них методы образования сложных слов. Иногда происходила своеобразная подстановка синонимичных морфем в уже отстоявшиеся формы сложных слов. Например, нельзя не заметить изолированного положения в ряду сложных слов, содержащих в своей второй части -любие : честолюбие, властолюбие, сластолюбие, женолюбие, братолюбие, добротолюбие, сребролюбие и некоторых других, слова – себялюбие (ср. прилаг. себялюбивый ). Других – сложных имен существительных отглагольного типа с формой себя- в первой части в современном русском языке нет (ср. позднее образование себестоимость ).

Правда, в индивидуальных стилях русской литературной речи XIX в. встречаются отдельные сложные слова, составленные из отглагольного имени существительного во второй части и формы себя – в первой. В драме А. А. Шаховского «Двумужница, или за чем пойдешь, то и найдешь»: «...статочное ли дело, чтоб она в другой раз посягнула на такое себягубство ..? » (Шаховской, с. 142–143).

В «Дневнике» А. И. Герцена 40-х годов употреблены слова: себяобольщение и себяпознание .

Однако легко заметить, что слово себялюбие – образование более архаического типа. С другой стороны, нетрудно убедиться в том, что себя – это синонимический эквивалент первой части сам-о- : самолюбие, самообольщение, самопознание . Ясно, что сложные слова, включающие в первой части форму себя – и даже более архаические из них, как себялюбие , – представляют собой вторичное, более позднее явление в истории русского языка – сравнительно с такими старославянизмами, как самодоволие (α τάρκεα ), самолюбие (α θάδεια ) и т. п.

Слова себялюбие и себялюбивый не зарегистрированы в памятниках древнерусской письменности (ср. в «Материалах» И. И. Срезневского: себевластный в значении"самовластный, самостоятельный», греч. α τεξουσάα ; т. 3, с. 320). Для выражения соответствующих значений в древнерусском языке служили старославянизмы: самолюбие (­ пристрастие к самому себе, себялюбие; греч. α θάδεια φιλαυτίας ), самолюбьство, самолюбивый (ср. самолюбьць ) (Срезневский, 3, с. 250–251; ср. Востоков, Сл. ц.-сл. яз., т. 2, с. 163; Погорелов, Сл. к толк. на Псалтырь, с. 184). Это понятно. Местоименная основа само- как первая часть составных слов, выражала эту направленность качества, свойства, действия на субъект, на самого себя (ср. самомнение, самоубийца, самообольщение и т. п.).

Очевидно, слова себялюбие, себялюбивый, себялюбец явились тогда, когда смысловые оттенки слов самолюбие, самолюбивый, самолюбец – в общественном быту, далеком от церковной идеологии, существенно изменились, когда возникла потребность в новообразованиях для выражения понятий эгоизма, эгоиста т. п. В самом деле, уже в XVIII в. слово самолюбие , определявшееся в словарях Академии Российской как «любовь, пристрастие к самому себе» (сл. АР 1822) включало в себя новый признак – высокой оценки своих сил, своего социального достоинства, выражало чувствительность к мнению окружающих о себе.

Правда, еще в конце XVIII в. самолюбие и себялюбие воспринимались как синонимы. Так, в «Полном немецко-российском лексиконе», изданном Обществом ученых людей (1798, ч. 2, с. 488), die Selbstgefälligkeit передается через слова: самородие, самолюбие, любление самого себя », a die Selbstheit переводится словами : «самолюбие, себялюбие, личность ».

Есть указания на то, что слова себялюбие, себялюбивый в 70–80-х годах XVIII в. еще воспринимались как неологизмы. А. Т. Болотов, найдя эти слова в стиле П. Львова, сочинителя романа «Российская Памела, или история Марии добродетельной поселянки» (1789, 2 ч.), отзывался о них, как о «словах совсем вновь испеченных»: «Но что касается до отваги господина сочинителя помещать тут же в сочинении своем многие совсем вновь испеченные и нимало еще необыкновенные слова, как например: ”себялюбие, себялюбивый, белольнистая борода, флейтоигральщик, челопреклонцы, великодушцы, щедротохищники “ и другие тому подобные; так в сем случае он совсем уже неизвинителен, и ему б было слишком еще рано навязывать читателям подобные новости, а надлежало б наперед акредитоваться поболее в сочинениях» (Лит. наследство. М., 1933, № 9–10, с. 217; ср. Виноградов. Очерки, 1938, с. 121).

В «Российской Памеле» Павла Львова (1789), между прочим, очень любопытен такой диалог между Виктором и Плуталовым о словах себялюбивый, себялюбие и самолюбивый, самолюбие (ч. 1-я, с. 25 и след.): «И так ты влюблен в Поселянку, поздравляю, прекрасной выбор, и весьма приличной благородному человеку, долженствующему быть себя любивым. – Себялюбивым – да что ты разумеешь, г. Плуталов, под словом себя любая , скажи. – Я разумею, отвечал Плуталов, человека хорошо мыслящего, не уничижающего себя ни в чем; то есть человека так себя уважающего, которой не позволит себе влюбиться в простую девку» (Львов, с. 25); «...Да кстате скажи мне, каковым же ты представляешь человека самолюбивого ? – Таковым же, каковым и себялюбивого , это все равно, только одно произношение различествует. – Нет, а я так держусь в сем разделении батюшкиного мнения; который человека себялюбивого всегда почитал недостойным, ибо он его полагал безрассудным и низким, который, никогда не входя в самого себя, любит себя по одной наружности; не зная достоинств своих, полагает всю цену свою в одной лишь надменности и знает добродетель не по опыту: а потому только, что она называется добродетелью: по сему-то глупому высокомерию он почитает подлостию глядеть на бедного, и на мужика, кои тем только виноваты, что не богаты и не знатны. Самолюбивым же он называл всегда того, который справедливо чувствует и мыслит, и который из почтения к хорошим своим правилам, из стыдливости пред самим собою и из любви к себе не сделает не токмо порочного, но и предосудительного дела. Себялюбивого человека, говаривал он, оказывают низкие дела, презрение к ближнему; да и что может он сделать доброго, когда он никого более не любит и не видит как только самого себя, а напоследок как приглядится, то и сам себе будет несносен. Человека же самолюбивого оказывают великие и почтенные дела, снисхождение к бедным, и уважение достоинств во всяком роде; ибо, он знает, что всякий человек рожден быть самолюбивым, то есть рожден быть любящим как всех ровных ему человеков, так и себя. Должное и ограниченное самолюбие нужно для побуждения нашего; а есть ли оно преходит свои меры, то затмевает наше умозрение и перерождается в гнусное себялюбие . Вот мое мнение о тех словах, кои ты считаешь одинакими, каково оно?» (там же, с. 26–27).

Для истории употребления слова себялюбие интересны наблюдения над образованием и применением синонимических выражений. Масон А. М. Кутузов в письме к А. А. Плещееву (от 7–8 мая 1791 г.) писал: «Все мои выговоры, деланные и впредь делаемые, суть ничто иное, как действие моего собственнолюбия . Письмы твои приносят мне удовольствие; я люблю быть с тобою, ежели не лично, то хотя чрез письмы, и вот для чего стараюсь иногда прервать твое молчание» (Русский исторический журнал, 1917, №№ 1–2, с. 131). И тут же: «Благодарю тебя искренно за доброе твое мнение о будущих моих произведениях, скажу однако ж, что ежели нынешние мои правилы не пременятся, ежели не буду принужден на сие каким-либо непредвидимыми обстоятельствами и ежели самолюбие и жаждание пустыя, суетныя и по большой части весьма сомнительныя славы, не преодолеют моего разума, то ожидание твое останется навсегда тщетно» (там же, с. 132).

Слово собственнолюбие было широко распространено в масонской среде. Оно очень употребительно в масонской литературе. В деле о Новикове и его товарищах, изданном проф. Тихонравовым, в 5 т. «Летописей русской литературы и древности» (М., 1863), оно встречается в показаниях Лопухина И. В.: «Мы говаривали так, что старание сделаться приятными той особе, хотя в том виде, чтоб когда-нибудь благоволение ее обращать на обогащение себя и прочее, уже мерзки и гнусны в отношении к чистой добродетели, а вид сей, по свойственным человечеству пристрастиям, может тайно, иногда и самому себе несведомым образом, сокрываться под личиною мнимого доброжелательства. И ежели бы случилось привлечь благоволение той особы, то всегдашнее играние собственнолюбия и страстей человеческих могло бы породить в нас желание скорее той особе быть в возможности, благоволением оныя, существенно пользовать нас, а одна мысль такового желания есть адская и ужасная для сердца христиан и верноподданных» (с. 76).

Можно предполагать, что слово себялюбие составлено и пущено в литературный оборот великим русским сатириком Д. И. Фонвизиным. Дело в том, что в «Недоросле» Фонвизина это слово, встречающееся в речи Стародума, обставлено семантическими комментариями и, как острое новое обозначение, противопоставляется старому термину самолюбие .

В «Недоросле» (д. 3, явл. 1) читаем: «Тут не самолюбие , а, так назвать, себялюбие . Тут себя любят отменно; о себе одном пекутся; об одном настоящем часе суетятся» (Стародум).

Слова себялюбие, себялюбивый укрепляются в системе русского литературного языка XVIII в. и крепко входят в общенациональный словарный фонд русского языка.

У Пушкина в «Евгении Онегине» (гл. 7):

В которых отразился век

И современный человек

Изображен довольно верно

С его безнравственной душой,

Себялюбивой и сухой...

У Н. А. Некрасова в стихотворении «Поэт и гражданин» (1856):

Хитро скрывает ум надменный

Себялюбивые мечты...

У Тургенева в «Рудине»: «Себялюбие , – так заключил он, – самоубийство. Себялюбивый человек засыхает, словно одинокое, бесплодное дерево; но самолюбие , как деятельное стремление к совершенству, есть источник всего великого...».

Опубликовано в Ученых записках МГПИ им. Ленина (т. 56. М., 1948, Кафедра русск. яз., вып. 2) вместе со статьями «В сорочке родился (родилась )», «Двурушник, двурушничество », «Отчитать – отчитывать », «Завсегдатай », «Себялюбие, себялюбивый » под общим названием «Из истории русской литературной лексики». Сохранилась рукопись (9 пронумерованных листков разного формата) «История слов себялюбие, себялюбивый » и машинопись с авторской правкой (6 стр.). В. В. Виноградов вставил в машинописный текст отдельные куски. Например, в самом начале статьи после первой фразы был введен тезис об углублении системы русского словосложения в связи с воздействием (в XVIII в.) западно-европейских языков. В машинопись были включены два больших абзаца, начиная со слов «Для истории употребления слова себялюбие интересны наблюдения...» и кончая словами: «мысль, ... ужасная для сердца христиан и верноподданых» (они вошли в окончательный вариант).

При подготовке статьи к изданию В. В. Виноградов дополнил ее текстом (отсутствующим в рукописи и машинописи), который начинается словами: «В ”Российской Памеле“ Павла Львова...» и завершается: «Вот мое мнение о тех словах, кои ты считаешь одинакими».

Здесь публикуется по печатному тексту с внесением добавлений и поправок по машинописи.

Слово себялюбие упоминается В. В. Виноградовым в ряду других и в труде «Русский язык» (см. комментарий к статье «Отсебятина »). – Е. X .

«Себялюбие - самоубийство. Самолюбивый человек засыхает словно одинокое дерево…» (И. С. Тургенев)

Сюжет своей баллады «Песнь о вещем Олеге» Пуш­кин заимствовал из летописной истории об Олеге. Об­раз князя Олега, нарисованный Пушкиным, мало от­личается от летописного оригинала.

Первые же строки баллады содержат оценку кня­зя - «вещий», то есть мудрый. Олег вместе со своей дружиной собирается в поход против «неразумных хазар». Последним уже подписан «приговор» - за «буйные набеги» Олег «обрекает» их «мечам и пожа­рам» . То есть Олег не только мудрый человек, но и уве­ренный в собственной силе и правоте.
На пути ему встречается «вдохновенный кудес­ник», который выходит навстречу дружине Олега из леса. Пушкин говорит о том, что старик «покорный Перуну одному», то есть является жрецом славян­ского бога Перуна. Старик верит и подчиняется толь­
ко своему богу. Кудесник провел свою жизнь «в моль­бах и гаданьях ».
Услышав страшное пророчество, князь поверил в предсказание и принял решение расстаться с «вер­ным слугой» - боевым конем.

Одержав победу, Олег вспоминает о коне, и ему со­общают, что тот давно умер. Олег поник головой - ему и жаль хорошего коня, который мог бы еще слу­жить ему, и обидно за то, что он доверился «лживо­му, безумному старику». Князь жалеет о том, что не «презрел» предсказание сразу же, как услышал его. Олег едет взглянуть на кости коня. Князь наступает на череп коня, при этом говорит, что пережил его и примет смерть уже точно не от него. Саркастически князь говорит, глядя на череп коня: «Так вот где та­илась погибель моя! Мне смертию кость угрожала!» Из черепа выползла змея, которая жалит князя, и укус оказывается смертельным. Таким образом, предсказание кудесника сбылось.

Олег уверен в себе, но в высшие силы он верит больше. Этим он и кудесник похожи. Но также оче­видно и то, что, в отличие от кудесника, чья вера в провидение незыблема, Олег сразу же и разочаро­вался в силе небес, как только узнал о смерти коня. То есть можно сделать вывод о том, что кудесник - более сильная и цельная натура.

В балладе часто встречается слово «вещий». При этом «вещим» Пушкин называет и кудесника и Олега. Но очевидно, что действительно мудрым можно назвать скорее кудесника, нежели князя, и не только потому, что предсказание кудесника все-таки сбылось. Достаточно вспомнить ответ волхва Олегу, его слова, обращенные к князю.

Таким образом, характер пушкинского Олега не­однозначен: с одной стороны, он отважный воин, муд­рый человек. Но все-таки он обычный человек, которо­му свойственно сомневаться. Кудесник же в этом отношении стоит выше князя, да и других людей, он приближен к высшему, и сомнения его не трево­жат.

Безусловно, образ князя Олега достоин уважения. Но вместе с тем мы видим, что именно чрезмерное са­молюбие, неспособность в полной мере довериться мудрому советчику стали причиной его смерти.

Убивать в себе человека можно всю жизнь, изо дня в день. Таким «самоубийством» будут отсутствие деятельности, которая бы приносила радость, или наличие занятия, которое не вызывает в душе ничего, кроме скуки и отвращения; отсутствие рядом близкого человека, или жизнь на протяжении многих лет рядом с чужим тебе человеком; заниженная или завышенная самооценка.

Себялюбие и самолюбие не одно и то же. Иметь чувство собственного достоинства, уважать свое слово, свой труд необходимо каждому человеку, но, требуя уважения к себе, уважай и других,

Не считай себя последней инстанцией. В русской литературе девятнадцатого века есть несколько примеров «эгоистов поневоле»: Онегин, Печорин, Базаров, Раскольников и другие. Каждый из этих героев умен, желчен, ироничен, достаточно образован, безусловно, самолюбив. Но самолюбие их находит различные выходы, или «исходы», как говорил Ф.М. Достоевский.

Онегин - светский лев, комильфо, умеющий вести себя в любом обществе; вечно скучающий, так как не может найти цели, места в жизни. Он пробовал увлекаться модными экономическими преобразованиями и даже облегчил труд своим крестьянам, то есть применил знание на практике,

Но и это не приносит герою удовлетворения. Попытался писать, но, как мы помним, возникла проблема с ямбами и хореями. Скука - главный враг Онегина. От скуки дружит, от скуки меняет места жительства, а любить не умеет. И хотя Автор не сомневается в искренности чувства своего героя, Татьяна более сурова к нему:

Что ж ныне

Меня преследуете вы?

Зачем у вас я на примете?

Не потому ль, что в высшем свете

Теперь являться я должна:

Что я богата и знатна,

Что муж в сраженьях изувечен,

Что нас за то ласкает двор?

Не потому ль, что мой позор

Теперь бы всеми был замечен

И мог бы в обществе принести

Вам соблазнительную честь?

Неизвестно, права ли Татьяна. Играющий с людьми Онегин уже получил по заслугам, когда погиб Ленский. Теперь они с Татьяной поменялись местами: героиня напоминает Онегину о том, что нужно «властвовать собой». Что происходило с ним после отъезда из деревни и после отказа Татьяны - мы не знаем. Но то, что, несмотря на многочисленные знакомства, победы над женщинами, герой одинок, не вызывает сомнения.

Печорин, как и Онегин, играет людьми. Судьба героев похожа. Наслаждение удовольствиями жизни, доступными за деньги; большой свет, любовные интриги; чтение и учение надоело. «Тогда мне стало скучно». Печорин - офицер, служащий на Кавказе. Он довольно долго считал, что скука «не живет под чеченскими пулями», но и к пулям быстро привык. Как и Онегин, герой романа «Герой нашего времени» пытался забыться в любви, найти здесь счастье, но любовь дикарки оказалась сродни любви светской дамы.

«Глупец я или злодей, не знаю…во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как только будет можно, отправлюсь - только не в Европу, избави боже! поеду в Америку, в Аравию, в Индию, - авось где-нибудь умру на дороге!» Герой напророчил себе судьбу. Возвращаясь из Персии, Печорин умирает, что дает возможность Автору опубликовать его журнал, исповедь человека, в котором слились пороки и достоинства целого поколения.

Онегин дрался на дуэли, путешествовал; Печорину дуэлей и путешествий оказалось мало: выкрасть Бэлу, связаться с контрабандистами, встать под пули в заведомо нечестном поединке, каждодневно испытывать судьбу - таков путь человека самолюбивого, одинокого, болезненно реагирующего на общественное мнение и презирающего его. Вся его жизнь - это игра с жизнью и смертью, как своими, так и других. Оба героя - люди интересные, умные, не знающие, куда себя деть, к чему применить, делают несчастными тех людей, которые имели глупость или мужество к ним привязаться, но это отнюдь не доставляет им удовольствия, скорее воспринимается как проклятие.

В 60-ые гг. герои романов русских писателей задавались тем же вопросом, что и в 40-ые: «Я нужен России… Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник…». Плеяду «лишних людей» сменяют разночинцы, презирающие светских львов с их барскими привычками и полной, с их точки зрения, бесполезностью. Протест против серой, скучной, обыденной действительности выливается в традиционный поиск конкретного дела, приносящего пользу людям: Базаров уйдет с головой в работу, Раскольников попытается осчастливить человечество, убив никому не нужную и вредную старуху. И вновь все вернется на круги своя.

Осуждая Павла Петровича за «романтизм», Базаров окажется в аналогичной ситуации. Дуэль, которая из-за слуги похожа на фарс, могла привести к гибели обоих героев. Но погибнет не проживший жизнь Павел Петрович, а только начинающий жить Базаров. И в данной ситуации дело - работа врача стало косвенной причиной преждевременной смерти героя. Он не был одинок так, как Онегин или Базаров, ведь рядом были любящие родители и великодушная Анна Сергеевна. Будет долго помнить учителя и «ученик» Аркадий Кирсанов. И все же все могло быть, наверное, иначе, не будь Базаров столь самолюбив. Он прав: каждый сам себя сделать должен, но любовь, дружба, семья, искусства, науки могут дать бессмертие.

Каждый из представленных героев противоречив, двойственен, но противоречия, свойственные душе Родиона Раскольникова, поражают изощренного читателя. Непомерная гордость соседствует с жертвенностью и милосердием, убийца уживается с проповедником. Убийство одного ведет за собой убийство многих: если смерть Алены Ивановны продумана, запланирована, то юродивая Лизавета уже невинная жертва теории и практики Раскольникова. Герой романа прекрасно понимает, что, начав убивать, он убил прежде всего себя, свою душу, человека в себе.

Пытаясь что-то себе и всем вокруг доказать, Раскольников оказывается в пустоте, изоляции, одиночестве, и это самое страшное из всех его наказаний. По сравнению с ним, каторга - только проформа, только попытка искупления совершенного. В финальном сне героя романа «Преступление и наказание» возникают «трихины», микроскопические существа, вселяющиеся в людей и заставляющие каждого человека думать, что только его жизненная позиция верна, только его идеи бесспорны, приводящие к отрицанию всего и всех вокруг, кроме самого себя.

А в результате саморазрушение, гибель. И только очень немногие способны бороться с этими трихинами, у них есть иммунитет: вера в бога, людей, добро, гармонию человека и природы, способность и готовность быть счастливыми. «Трихины» самолюбия поразили Онегина, Печорина, Базарова, Раскольникова и многих других, но у каждого из них была возможность избежать судьбы «одинокого дерева»: Онегин смог полюбить, а роман не закончен; Печорин умер, но, кто знает, что было бы, если бы он догнал Веру; мировоззрение Базарова перевернула любовь к Одинцовой; любовь Сони возродит Раскольникова. Против самолюбия есть только одно противоядие любовь к другому человеку.

(1 votes, average: 5.00 out of 5)

1. Стихотворение Н.А. Некрасова «Пророк» (восприятие, истолкование, оценка).

Стихотворение Н.А. Некрасова «О Муза! Я у двери гроба…» (восприятие, истолкование, оценка).

а) Кто из героев романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» становится жертвой свиты Воланда и почему?

б) Каким предстает белое движение в романе М.А. Булгакова «Белая гвардия»?

в) Каково нравственное значение рассказа В.Г. Распутина «Уроки французского»?

3. Тема «общей жизни» нации в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».

4. Темы и мотивы поэзии Серебряного века. (На примере творчества одного из поэтов.)

Тема любви в поэзии Серебряного века. (На примере творчества одного из поэтов.)

5. «Себялюбие - самоубийство. Самолюбивый человек засыхает, словно одинокое дерево…» (И.С. Тургенев). (По одному или нескольким произведениям русской литературы XIX века.)

Консультация

№ 1

Некрасовский «Пророк», разумеется, должен быть поставлен в ряд с пушкинским и лермонтовским. “Нарождение пророка (у Пушкина), прохождение тернистого пути (у Лермонтова) - у Некрасова прозревается исход подвижничества - завершающий его мученический венец” (Р.Б. Заборова). Напомнить ребятам, что о заглавии стихотворения и его датировке существуют различные мнения. Объяснить, почему стихотворение рассчитано на ассоциации библейских образов с Н.Г. Чернышевским и его соратниками и каков смысл подзаголовка «Из Барбье». Отобрать у ребят тексты с “царям земли” в последней строке и оставить только правильный вариант “рабам земли” (Некрасов Н.А. ПСС: В 15 т. Л.: Наука. Т. 3. С. 154).

“Непростые и необычные отношения сложились у поэта с Музой” (А.А. Илюшин). “…Кнутом иссечённую музу” - последняя строка, написанная поэтом перед смертью. Сопоставить с «Вчерашний день, часу в шестом…» и с «Безвестен я. Я вами не стяжал…». (См.: Илюшин А.А. Поэзия Некрасова. М.: МГУ, 1998. С. 50–53; серия «Перечитывая классику».)

№ 2

Свита Воланда, разумеется, действует с его ведома и в его духе. Жертвы свиты - жертвы и Воланда. Следует пояснить слово “жертва”, предполагающее некоторое сочувствие. Однако все, наверное, согласятся, что сочувствовать Лиходееву, Варенухе, Сокову, Латунскому, Семплеярову, Майгелю и тому подобным как-то не хочется. Заметим, что эти и другие малоприятные персонажи именно сами становятся жертвами дьявольщины: им был дан нравственный выбор, и они сознательно отдали себя злу, выбрав не Бога, а мамону. Становится ли жертвой Иван Бездомный? Или его страдания и даже болезнь (наркомания, как считают некоторые исследователи) принесли ему пользу, вырвав его из невежества? Почему из двух персонажей, лишившихся головы (глупейшего Бенгальского и эрудированнейшего Берлиоза), столь важную часть тела возвращают только первому? Берлиоз (почему это, интересно, Булгаков дал ему своё имя и полностью совпадающие инициалы?) наказан страшнее всех, он уходит в небытие, потому что он не просто грешник, а вероотступник, не просто презрел заповеди Христа, а полностью отрёкся от Бога, заменив христианство марксизмом. Получается, что Воланд и его “ведомство” - помощники Бога, они вступаются за Христа, который, как и всякий старый Бог при смене религий (менялось христианство на марксизм), был объявлен злом и вредной выдумкой. “У Булгакова Бог и дьявол не противостоят, а дополняют друг друга... Это первый дьявол в мировой литературе, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа” (Б.В. Соколов). Поэтому именно Воланд и его свита наказывают у Булгакова тех, кого мы, читатели, и сами хотели бы наказать.

№ 3

Тема “общей жизни” (а лучше “настоящей жизни”) звучит неплохо, но зачем ограничение: “общей жизни”, “нации”? Толстой имел в виду не нацию, а “общую, роевую жизнь человечества” (т. 3, ч. 1, гл. 1). Это “настоящая жизнь” (т. 2, ч. 3, гл. 1), которая идёт независимо и вне политики. Людей (и людей разных стран) объединяют не договоры и дипломатические депеши, не масоны и тайные общества, а “не вражеское лицо”, которое было у молоденького французика, захваченного в плен Николаем Ростовым. Для создания образа “общей, роевой жизни” Толстой часто прибегает к сравнениям людей с пчёлами или муравьями, напоминавшими ему, видимо, об идеале любовного объединения в духе “муравейных братьев”. Наконец, высшая степень объединения - объединение с высшими силами и природой - взаимопонимание князя Андрея и облаков, дуба, волн в реке, полыни на бородинском поле… Это “общая жизнь” людей, сверхсуществ, божеств, сил (как разновидности ангелов) и вообще всего миро здания, здания мира и мiра.

№ 4

Тему принято понимать как “жизненный материал”, “жизненную основу” произведения, мотив - как устойчивый смысловой элемент литературного или фольклорного текста, повторяющийся в пределах ряда произведений. Ключевое слово в формулировке темы нашего сочинения - “и”. Значит, объяснить соотношение тем и мотивов, скажем, в поэзии Блока. Возьмём, например, тему “революционного переустройства жизни” (формулировка из списка тем - № 258) в поэме «Двенадцать». Какие мотивы пронизывают поэму? Христианские (конкретно - рождественские, Христос в ней, скорее всего, младенец), святочные (разгул нечистой силы), карнавальные, мотивы ряжения, света и тьмы, святости и греха, колядования и разбоя, метели (белого движения) и чёрной бездны. Контрастные мотивы представлены на всех уровнях: в ритмике, лексике, фонетике, строфике… Тема Петербурга реализована как “петербургский текст”, то есть подчинена эсхатологической: “…ветер на всём белом свете ”, числовая символика последнего часа - эти мотивы недвусмысленно намекают на конец - не капиталистической России, а эпохи христианства или, может быть, вообще на “гибель богов”. “Христос” в поэме рифмуется с “из роз”, но и с “голодный пёс”, хотя этот пёс отделён шестью строчками от Христа. Но ничего не поделаешь - тематическая рифма… Так что тема революционного переустройства жизни наполнилась мотивами “чёрной мессы” (И.А. Есаулов). Возьмём мотив розы, восходящий, без сомнения, к дантовскому. Роза красная, белая, даже чёрная. А какие разные темы “нанизаны” на этот мотив! «Вот он - Христос - в цепях и розах…», «Двенадцать», «Роза и Крест», «Анне Ахматовой», «В ресторане», «В густой траве пропадёшь с головой» и так далее.