Крымская война. Вооруженные силы россии перед крымской войной

Морское сражение при Синопе произо­шло в самом начале Крымской войны. Эта война началась в октябре 1853 года между Россией и Турцией, но вскоре переросла в вооруженное столкновение крепостной России с сильной коалицией Англии, Франции, Турции, Сардинии. В России в первой половине XIX ве­ка из года в год усиливался кризис феодально-крепостни­ческой системы. В стране происходил рост производитель­ных сил, который неизбежно и закономерно приводил к постепенному формированию нового базиса-новых, про­грессивных для того времени, капиталистических произ­водственных отношений. Формирование капиталистиче­ского уклада подрывало и разрушало феодальные устои, однако на дальнейшем экономическом, политическом и культурном развитии страны сильно сказывалась реак­ционная роль самодержавия - политической надстройки старого, отживавшего феодально-крепостнического базиса.

Накануне Крымской войны Россия обладала более сильной производственной базой, чем в начале XIX века; увеличилось число крупных мануфактур и фабрик, расширился внутренний рынок, развились товарно-денеж­ные отношения. Значительно возрос экспорт хлеба. Однако господство крепостнического хозяйства предопределяло отсталость России, и к 50-м годам XIX века страна значи­тельно отставала от государств Западной Европы, всту­пивших гораздо раньше на путь капиталистического развития.

Самодержавно-крепостнический строй, господствовав­ший в стране, тормозил развитие промышленности, сель­ского хозяйства, транспорта, мореплавания. Отставание России особенно сильно проявлялось в черной металлур­гии. Если в конце XVIII века Россия выпускала чугуна больше, чем Англия, то к середине XIX века она произво­дила его по сравнению с Англией уже в 10 раз меньше. Применение дарового труда крепостных не стимулировало, а тормозило внедрение машин, новых процессов и методов производства в различные отрасли промышленности. В го же время передовая научно-техническая мысль России шла впереди зарубежной; в науке и технике не было об­ласти, не имевшей выдающихся вкладов отечественных ученых. Однако научные открытия и изобретения не на­ходили широкого практического применения в крепостни­ческой России.

Весь ход экономического развития страны толкал к уничтожению крепостного права. В ответ на усиление экс­плуатации трудящиеся массы все шире развертывали борьбу против крепостничества. Только за вторую Чет­верть XIX века в стране произошло свыше 700 вспышек крестьянских волнений, что является ярким свидетель­ством обострения классовой борьбы в тот период. Все чаще вспыхивали волнения в армии и на флоте. С гневным протестом против крепостничества выступали лучшие представители русской революционной демокра­тии - Белинский, Герцен и позднее Чернышевский и Добролюбов.

Правительство Николая I и во внутренней и во внеш­ней политике проводило реакционный курс. Одним из наиболее удобных способов укрепления самодержавия внутри страны царизм считал успешную завоевательную войну против Турецкой империи. Стремление царизма к этой войне всецело определялось интересами господ­ствующего класса и было вызвано потребностью воен­но-феодально-купеческой верхушки России в выходах к морям, в морских портах, в расширении внешней тор­говли и овладении стратегическими пунктами.

Международная обстановка в этот период характери­зовалась обострением противоречий в «восточном во­просе» между крупнейшими европейскими государства­ми. Ближний Восток и Балканы в середине XIX века были ареной ожесточенной борьбы прежде всего между Англией, Францией, Россией, Австрией, Пруссией. Акти­визация политики России в «восточном вопросе» являлась серьезным препятствием для осуществления агрессивных планов западноевропейских держав. Англия, Франция, Австрия, Пруссия, несмотря на наличие противоречий между собой, объединяли усилия в борьбе против России, чтобы обеспечить себе путь для дальнейшей коло­ниальной экспансии в странах Востока.

В этот же период стала проявляться «заинтересован­ность» США в районе Ближнего Востока. Летом 1853 г. Энгельс отмечал, что «американское вмешательство в ев­ропейские дела начинается именно с восточного вопроса» . Правящие круги США накануне Крымской войны дого­варивались с Турцией о предоставлении ей займа в обмен на одну из военных баз на Средиземноморье; впослед­ствии американский банкир Ротшильд специально прибыл в Турцию, задавшись целью ускорить формирование на­емного корпуса для войны против России.

В сложном комплексе международных противоречий в «восточном вопросе» преобладали англо-русские про­тиворечия, обострение которых и явилось основной при­чиной Крымской войны.

В Англии вместе с быстрым ростом капиталистиче­ского производства усиливались и стремления англий­ской буржуазии к новым территориальным захватам. Если до 40-х годов XIX века на турецком рынке Россия занимала почти монопольное положение, то накануне Крымской войны пальма первенства по экспорту товаров в Турцию перешла к Англии; русский экспорт в турецкие владения сократился в 2,5 раза. Маркс отмечал в связи с этим, что «русская торговля, которая раньше доходила на Востоке до границы английских владений, теперь огра­ничивается обороной крайних границ своей собственной таможенной области» .

Правящие круги Британской империи накануне и в ходе Крымской войны проводили наиболее реакционную политику. Английская буржуазия являлась организатором и вдохновителем подавления национально-освободитель­ного движения балканских народов, находившихся под жесточайшим турецким игом. Английский капитал прони­кал во все сферы экономической и политической жизни Турции, которая неуклонно теряла свою самостоятель­ность и превращалась в орудие английской политики. Одновременно с этим английская буржуазия возглавляла подготовку войны против своего основного соперника и конкурента - России.

Планы колониальной агрессии у английской буржуа­зии в тот период шли значительно дальше, нежели у дру­гих государств. Наряду с грабительскими войнами в Ки­тае и Индии, правящие круги Англии ставили своей целью достижение монопольного господства на Балканах, в Турции, в бассейне Черного моря, стремились захватить у России Крым и Кавказ, ослабить ее позиции на Балтике и Дальнем Востоке. Проводя такую захватническую поли­тику, английская буржуазия пыталась скрыть свои истин­ные цели, лицемерно объясняя собственные военные при­готовления и агрессивные дипломатические мероприятия действиями «оборонительного» характера. Уже в то вре­мя английские капиталисты «побили рекорд не только по количеству награбленных колоний, но и по утонченности своего отвратительного лицемерия» .

Захвату России Крымского полуострова расценивался в Англии как первоочередная задача; в случае успешного решения этой «задачи» английская буржуазия могла бы занять господствующее положение на Черном море, ликвидировать результаты исторических побед русского оружия XVIII-XIX веков, отбросить Россию от Черномор­ского побережья и нанести этим самым серьезнейший удар по экономике русского государства.

В годы, предшествовавшие Крымской войне, ярким и откровенным проявлением захватнических стремлений английской буржуазии являлась также агрессия Англии на Кавказе. Правящие круги Англии рассматривали Кавказ как один из важных объектов своей колониальной экспансии. Как западное, так и восточное Закавказье прельщало их не только своими природными богатства­ми, но и как важный стратегический район для дальней­шего проникновения в Центральную и Переднюю Азию. С целью утверждения своего господства английская бур­жуазия разжигала и поддерживала на Кавказе антина­родное националистическое движение феодальной вер­хушки и фанатически религиозной части горских пле­мен под руководством Шамиля. За много лет до Крым­ской войны на Кавказ были направлены много­численные группы английских агентов с заданием расши­рить борьбу реакционных отрядов горцев против России.

Шамиль являлся ставленником английской буржуазии и турецких феодалов. Проводимая им политика была направлена на отторжение Кавказа от России и на зака­баление Кавказа Англией и Турцией. Эти стремления были глубоко чужды интересам широчайших масс кавказских горцев, активно боровшихся против национа­листических банд Шамиля и стремившихся к укреплению связи и дружбы с русским народом, к совместному обес­печению безопасности родной земли.

Правящие круги Англии в Крымской войне, как и прежде в других своих многочисленных колониальных и европейских войнах, рассчитывали воевать чужими ру­ками и, в первую очередь, использовать для борьбы про­тив России турецкие вооруженные силы. С этой целью западноевропейские капиталисты оказывали «помощь» Турции, предоставляя ей новейшие образцы вооружения: и техники.

За много лет до войны Турция была наводнена ан­глийскими, французскими, американскими, австрийскими, прусскими военными специалистами, которые обучали турецкие войска, сооружали укрепления, руководили разработкой планов нападения на Россию.

Военно-морской флот Турции был создан фактически также под руководством иностранных специалистов. Почти вся артиллерия турецкого флота была английского производства. Американские инженеры построили для Турции несколько боевых кораблей. В механических ма­стерских, обслуживавших турецкий флот, находились исключительно иностранцы. Механиками на турецких пароходах служили англичане. Один из английских офи­церов - Адольф Слейд являлся помощником начальника турецкого Морского штаба. Перед войной военно-мор­ские силы Турции непрерывно пополнялись кораблями, построенными в Марселе, Венеции, Ливорно.

Поскольку первое место в обширных колониальных планах Британской империи занимали Крым, Кавказ, Балканы, английская буржуазия предпринимала все ме­ры, чтобы уничтожить русский Черноморский флот и устранить тем самым серьезную преграду для осуще­ствления своих захватнических планов в бассейне Чер­ного моря.

В середине XIX века на русском Черноморском флоте, как и на всех вооруженных силах России, сильно сказы­валась политическая и экономическая отсталость крепо­стнической страны. Русский флот состоял в основном из парусных кораблей, в то время как в иностранных флотах было широко развернуто строительство паровых судов. Так же, как и в других отраслях науки и техники, в воен­ном деле успехи выдающихся русских ученых опережали военно-техническую мысль Европы и Америки; в России, например, еще в 1817 году было построено первое в мире военное паровое судно; однако при самодержавно-кре­постническом строе не было необходимой производствен­ной базы для строительства парового флота, что отрица­тельно влияло на боеспособность русских военно-морских сил. Черноморский флот к началу войны насчитывал свы­ше 150 боевых и вспомогательных судов, но в числе их было только 6 пароходо-фрегатов.

Иное положение было с боевой подготовкой личного состава Черноморского флота. Главная боевая сила флота - русские матросы, составлявшие экипажи линей­ных кораблей, фрегатов, бригов и других судов, были хорошо подготовлены к борьбе с противником на море и на суше. Вопреки реакционному курсу царизма, насаж­давшего в армии и на флоте палочную дисциплину и плац-парадную муштру, на Черноморском флоте, вдали от Петербурга, сохранялись лучшие традиции Суворова и Ушакова - создателей передовой системы воинского обучения и воспитания. Черноморские моряки круглый тод закалялись в продолжительных плаваниях и по­ходах, непрерывно совершенствовали свое боевое ма­стерство под руководством выдающихся русских ад­миралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахи­мова.

Черноморская эскадра на Севастопольском рейде (1846 г.). С картины художника И. К. Айвазовского.

Замечательные слова выдающегося русского флото­водца П. С. Нахимова - «матрос есть главный двигатель на военном корабле» - являлись основным девизом в боевой подготовке Черноморского флота. Военно-воспи­тательная деятельность Нахимова, Корнилова, Истомина и других передовых деятелей флота основывалась на неуклонной и постоянной заботе о матросе, что в условиях крепостнического строя шло вразрез с официальным кур­сом царизма.

Военно-воспитательная деятельность талантливых флотоводцев явилась большим вкладом в русское военно-морское искусство. Они унаследовали от Ушакова и Су­ворова правильный взгляд на огромное значение боевой подготовки для достижения победы в сражениях. Крае­угольным камнем их воспитательной системы являлось отрицательное отношение к крепостническим порядкам, царившим во флоте. Слова Нахимова: «Пора нам пере­стать считать себя помещиками, а матросов крепостны­ми людьми»-ярко отражают внутреннюю сущность про­грессивной воспитательной системы и позволяют понять, чем была обусловлена высокая боевая выучка матросов Черноморского флота, достигших совершенства в исполь­зовании оружия и боевых средств флота.

Горячий патриот Родины, Нахимов воспитывал в мо­ряках чувство патриотизма, великую любовь к русскому народу, к родной земле. Он внушал морякам веру в их силы, в непоколебимую стойкость русских воинов, поднимал достоинство матроса. Черноморские моряки видели в нем не только начальника и адмирала, но и русского человека, любящего Россию и русский флот, нена­видящего раболепие перед иностранщиной, зло высмеи­вающего тех, которые «от русских отстали, к французам не пристали, на англичан также не похожи, своим пре­небрегают, чужому завидуют...»

Задолго до 1853 г. на Черном море выковывались кадры моряков-будущих синопских героев. В провинци­альную глушь Черноморья и Тавриды не шли аристократы и карьеристы, которых немало было среди русского мор­ского офицерства в николаевское время. Лазарев, На­химов, Корнилов сумели сплотить вокруг себя лучших офицеров флота, которые прониклись их взглядами, на­стойчиво трудились над созданием боеспособного флота, неустанно стремились воплотить в жизнь заветы Суво­рова и Ушакова в боевой подготовке черноморских моря­ков. Двадцатилетний период, предшествовавший Крым­ской войне, был периодом их энергичной, плодотворной, многогранной деятельности по подготовке Черноморского флота к предстоящим сражениям.

По уровню боевой подготовки Черноморский флот резко отличался от Балтийского флота. Если на Балтике в середине XIX века под непосредственным влиянием ца­ря и сановных адмиралов основное внимание было обра­щено на вахт-парады, а «Инструкция о прохождении су­дов флота мимо окон государя императора» являлась чуть ли не основой боевой подготовки, то на берегах Ахтиарской бухты, вдали от столицы, процесс воинского обучения моряков строился на совершенно иных принципах. Вот один из примеров, показывающий практическое внедрение важнейшего требования, - обучать моряков в обстановке, максимально приближенной к боевой:

«Был, например, в 1852 г. командир 28 флотского экипажа и корабля «Варна» капитан I ранга Семен Гри­горьевич Алексеев, который во время артиллерийского учения ввел такие приемы: командует «такой-то комен­дор у такого-то орудия, или батарейный командир, убит или ранен» - тогда место выбывшего должно было за­менить лицо к тому назначенное, а убитого - унести люди, выделенные к переноске раненых или убитых. Бы­вало не раз, что когда самого командира несли «убитым», он, видя в чем-нибудь непорядок или упущение, выска­кивал с носилок и разносил виновных. Недальновидные моряки распустили по этому поводу слух, что Алексеев сошел с ума, что у него мертвые воскресают и т. д.; в 70-х же годах у нас в сухопутных и морских войсках были введены вышеозначенные приемы, а во Франции эти приемы были введены в 60-х годах - следовательно, Алексеев видел вперед на 20 лет» .

В числе важнейших факторов, определивших высокую боеспособность Черноморского флота в годы Крымской войны, находятся также боевые действия флота у кав­казских берегов в 30-40-х годах XIX века. На Кавказе в этот период шла упорная борьба русских войск с реак­ционными отрядами Шамиля. Черноморский флот ока­зывал постоянное содействие сухопутным войскам. Ко­рабли флота взаимодействовали с приморским флангом русской Кавказской армии, доставляли ей подкрепления, боезапас, снаряжение, подавляли опорные пункты про­тивника огнем корабельной артиллерии.

В непрерывных крейсерствах у побережья Кавказа круглый год несли боевую вахту черноморские моряки, пресекая связь мюридов Шамиля с иностранной агенту­рой, пытавшейся пробраться на кавказские берега. В этих продолжительных и тяжелых плаваниях черно­морские моряки проходили прекрасную школу: постоянная боевая готовность судов стала для них обычным делом.

Таким образом, накануне Крымской войны на Черном море под руководством передовых представителей русско­го флота воспитывались кадры опытных моряков. Ма­тросы Черноморского флота по своим боевым и мораль­ным качествам превосходили любой флот мира. Уровень боевой подготовки черноморских офицеров был также значительно выше, чем в иностранных флотах, где офи­церы хваленой европейской и американской «цивили­зации» откровенно гордились плеткой и палкой как сим­волами неограниченной власти над матросом.

Синопская победа Черноморского флота в ноябре 1853 года была подготовлена долгим и кропотливым тру­дом на протяжении многих лет, предшествовавших войне.

* * * Обстановка в бассейне Черного моря значительно осложнилась с весны 1853 года. 9 мая в результате провокационных действий английской дипломатии произо­шел разрыв дипломатических отношений между Россией и Турцией. В июне к Дарданеллам прибыли английская и французская эскадры. В восточной части Средиземного моря появились военные корабли США. Турецкое коман­дование стало сосредоточивать большие соединения своих войск на Балканах против русской армии, вступившей в дунайские княжества. В это же время на Кавказе акти­визировались отряды Шамиля, заранее предупрежденные английскими и турецкими агентами о предстоящих боевых действиях турецких войск против русской Кавказской армии.

В этих условиях военно-морские силы России на Чер­ном море с самого начала летней кампании 1853 г. были приведены в боевую готовность. По инициативе начальни­ка штаба Черноморского флота вице-адмирала В. А. Кор­нилова русские корабли вышли в крейсерство, оцепив все Черное море от Босфора до кавказских берегов.

В инструкции, данной командирам кораблей, Корни­лов указывал, что основной целью крейсерства является наблюдение за турецким флотом. Поскольку официаль­ного объявления войны между Турцией и Россией еще не было, русским судам запрещалось выходить на види­мость турецких берегов, а также останавливать турецкие суда.

Несмотря на то, что русские корабли выходили в крей­серство до объявления войны, Корниловым была учтена возможность провокационных действий турок и необхо­димость повышенной боевой готовности кораблей на слу­чай отражения неожиданного нападения турецкого флота. При встрече с турецким флотом, выказавшим наме­рение напасть на русский крейсер, - писал Корнилов в инструкции командирам, - «начальство вполне надеется на Ваше благоразумие и что при подобной встрече Вы поддержите достоинство русского флага, и вместе с тем прибегните к крайним средствам в неизбежных только обстоятельствах...» .

Основные силы Черноморского флота были разделены на две практические эскадры. Как и в прежние годы, эти эскадры должны были поочередно выходить в море для практических плаваний, главной целью которых являлось совершенствование боевой выучки моряков. Однако в лет­нюю кампанию 1853 года Корнилов поставил перед прак­тическими эскадрами не только задачи учебного плава­ния, но и задачи, связанные с общей программой наблю­дения за турецким флотом. Для этой же цели был выбран и район плавания эскадр.

1-я практическая эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова в составе шести линейных кораблей и одного фрегата, приняв провизию на 4 месяца и весь боезапас по военному положению, вышла на Севасто­польский рейд 15 мая. По распоряжению Корнилова эс­кадра должна была выйти в район между Севастополем и линией крейсеров, наблюдавших за Босфором. При по­лучении от крейсеров известия о движении неприятель­ских судов Нахимов должен был действовать сообразно обстановке и, «стянув к себе крейсеров, послать известия в Николаев через Одессу или Севастополь с нарочным курьером и ожидать дальнейших повелений на высоте Херсонеса или взойти в Севастополь для соединения с остальными судами Черноморского флота» . 19 мая эс­кадра Нахимова вышла из Севастополя и направилась в назначенный район плавания.

2-я практическая эскадра Черноморского флота, со­стоявшая из шести кораблей, двух фрегатов и одного корвета, вышла на Севастопольский рейд 28 мая. Командующему эскадрой Корнилов приказал «принять провизию на 4 месяца и иметь все по военному положе­нию, кроме пороха, дабы по первому требованию со­стоять в готовности выйти в море» . Эта эскадра, оста­вавшаяся в Севастополе в полной боевой готовности, обеспечивала безопасность главной базы Черноморского флота и была готова выйти навстречу турецкому флоту в случае начала военных действий.

В первых числах июня в Севастополь стали поступать известия об активности отрядов Шамиля в связи с надви­гавшейся войной. Распоряжением Корнилова крейсер­ство у кавказских берегов Черного моря было усилено путем образования двух отрядов крейсирующих судов.

Помимо ранее крейсировавших там судов, Корнилов вы­делил еще несколько бригов и корветов. Южный отряд судов базировался на Сухум-кале; Северный - на Ново­российск. Один из корветов специально выделялся для крейсерства в районе Синопа.

1-я практическая эскадра вице-адмирала Нахимова продолжала плавание до 29 июня, когда на ее место вышла 2-я практическая эскадра под флагом контр-адми­рала Новосильского. 2-я практическая эскадра находи­лась в море до 29 июля. В июле в Севастополь из Нико­лаева прибыли новые линейные корабли «Императрица Мария» и «Великий князь Константин». С 29 июля весь линейный флот в составе 14 кораблей сосредоточился на Севастопольском рейде, готовый в любую минуту выйти в море. Фрегаты, корветы и бриги Черноморского флота, поочередно сменяясь, продолжали наблюдение за ту­рецким флотом в западном районе Черного моря, у кав­казских берегов, у Синопа и вблизи Босфора.

В сентябре 1853 г., за три недели до начала войны, Черноморским флотом была решена важная задача по усилению русской Кавказской армии. Командованию флота было поручено срочно перевезти 13-ю пехотную дивизию из Крыма на кавказское побережье. Это слож­ное задание было выполнено под руководством вице-ад­миралов Корнилова и Нахимова. За один рейс на кораб­лях было переброшено свыше 16 тыс. войск, большое ко­личество артиллерии, боезапаса и продовольствия, а также более 800 лошадей. Успешное выполнение этого задания ярко показало высокую морскую выучку черно­морских моряков.

Таким образом, летняя кампания Черноморского флота в 1853 году началась в сложной обстановке, что определило изменение характера деятельности флота по сравнению с предшествующими кампаниями. Перевозка войск на Кавказ, отличавшаяся образцовой организован­ностью, сыграла важную роль в развертывании русской армии в самые последние дни перед началом войны.

С мая 1853 г., в течение всех летних месяцев, Черноморский флот активно боролся за создание усло­вий, стеснявших действия турецкого флота на Черном море. Широко поставленная разведка и система постоян­ного и непрерывного наблюдения, максимально выдви­нутого в сторону вероятного противника, в значительной степени обеспечили успех последующих боевых действий Черноморского флота.

К осени 1853 года русско-турецкий конфликт, наме­ренно раздуваемый западноевропейской дипломатией, еще более обострился. Верные своей политике загребания жара чужими руками, правящие круги Англии и Фран­ции рассчитывали, что турецкие вооруженные силы смо­гут вести боевые действия против России в начальный период войны без прямого участия англо-французских войск, однако стратегическое развертывание сил вклю­чало не только концентрацию турецкой армии у русских границ на Дунае и Кавказе, но и сосредоточение соеди­ненного англо-французского флота у входа в Черное море. В сентябре 1853 года правительства Англии и Франции решились на последний шаг, за которым сразу же последовало объявление Турцией войны России.

В Лондонской конвенции о проливах от 13 июля 1841 года говорилось, что «проход через проливы Дарда­нелл и Босфора постоянно остается закрытым для воен­ных иностранных судов, пока Порта находится в мире» Однако, несмотря на международные обязательства, пра­вительства Англии и Франции решили не ограничиваться стоянкой своих эскадр у Дарданелл, и адмиралы Дундас и Ласюсс получили приказ вступить в Мраморное море. В середине сентября 1853 года, когда Турция еще не объявляла войны, авангард англо-французского флота, пренебрегая международными соглашениями, прошел Дарданеллы и направился к Босфору. Разорвав таким образом конвенцию 1841 года, Англия и Франция открыто продемонстрировали свое неуважение к международным обязательствам. У турецкого правительства теперь не было и тени сомнения в том, что англо-французы готовы совместно с турками выступить против России.

27 сентября, через несколько дней после захода аван­гарда англо-французского флота в Мраморное море, по­следовал турецкий ультиматум России. Турецкое прави­тельство требовало, чтобы в течение 15 суток русские войска были отведены из дунайских княжеств. Но еще до истечения срока со дня предъявления ультиматума турки неожиданно начали военные действия.

11 октября отряд судов русской Дунайской флотилии в составе 8 канонерских лодок, буксируемых двумя па­роходами, двигался вверх по Дунаю.

Карта Черного и Азовского морей 1851 г.

Спустя несколько дней турки открыли боевые дей­ствия на Кавказе. В ночь с 15 на 16 октября турецкие войска внезапно атаковали русский гарнизон поста св. Николая, расположенного на Черноморском побережье Кавказа севернее Батума. Небольшой гарнизон этого укрепления в течение 9 часов стойко сопротивлялся мно­готысячному отряду турецких войск, но в исходе крово­пролитного боя вынужден был оставить укрепление. На кавказском театре также начались боевые действия меж­ду турецкими и русскими войсками.

(1) К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. IX, стр. 440.

(2) Там же, стр. 383-384.

(3) В. И. Ленин, Соч., т. 28, стр. 46.

(4) Мор. сб., 1901 г., № 11, неоф. отд., стр. 47-48.

(5) Адмирал В. А. Корнилов, «Материалы по истории русского-флота», стр. 178.

(6) А. Жандр, «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Алексеевича Корнилова», СПБ, 1859, стр. 44.

(7) Там же, стр. 41.

(8) А. Миллер, «Краткая история Турции», 1948 г., стр. 73.

Вперед
Оглавление
Назад

Соотношение сил и сторон
перед Крымской войной

К началу Крымской войны военно-сухопутные силы России состояли из регулярных и иррегулярных войск. Списочная численность всех сухопутных сил к началу войны составляла 1 397 100 человек, из них в регулярной армии числилось 1151 300 человек, в иррегулярных войсках - 245 800 человек. Значительная часть сухопутных сил предназначалась для внутренней службы, почему фактически царизм мог выставить для боевых действий с внешним противником не более 700 тысяч солдат и офицеров.

На вооружении русской армии состояли преимущественно гладкоствольные семилинейные (17,78 мм) кремневые ружья образца 1828 г. Нарезные штуцера имелись в каждом батальоне (по 24 стрелка на батальон), однако к общей численности стрелкового вооружения процент нарезного оружия был очень невелик (4 - 5%). На вооружении полевой артиллерии состояли гладкоствольные орудия.

Крепостная артиллерия была больших калибров (24-, 36- и 68-фунтовые , пудовые , ).

Основным содержанием боевой подготовки сухопутных войск накануне Крымской войны являлась плац-парадная муштра. Для огневой подготовки в мирное время выделялось всего лишь по три патрона в год на человека. Но и в этих условиях передовые офицеры армии стремились обучать солдата тому, что может потребоваться на войне; отдельные соединения войск, как, например, Кавказский корпус, имели высокий уровень боевой подготовки.

Политико-экономическая отсталость страны отражалась и на состоянии стратегии и тактики русской армии. Накануне Крымской войны царский генералитет по-прежнему исходил из возможности достижения победы в войне путем одного генерального сражения, хотя опыт Отечественной войны 1812 г. показал несостоятельность подобных расчетов. На уставах и наставлениях сказывалось влияние линейной тактики. Сражение в них рассматривалось как столкновение линий войск в колоннах или в развернутых сомкнутых построениях с цепью застрельщиков впереди. Огню из цепи застрельщиков и из самых линий отводилась второстепенная роль, основное же значение придавалось штыковому удару, что не соответствовало требованиям ведения боя при широком применении противником нарезного оружия.

В борьбе с отсталыми взглядами в области военного искусства продолжали развиваться и передовые идеи. Благодаря теоретическим работам П. А. Языкова, Н. В. Медема, Д. А. Милютина, А. 3. Теляковского, Ф. И. Горемыкина передовое русское военное искусство к середине XIX в. поднялось на высшую ступень по сравнению с предшествовавшим периодом. В работах русских военных теоретиков подвергались критике труды иностранных военных авторитетов - Ллойда, Бюлова, Жомини, Клаузевица , проповедовавших вечные и неизменные принципы военного искусства. Русские военные теоретики подчеркивали необходимость иметь в стране обученные резервы, а также вооружать войска нарезным оружием, указывали на исключительную важность рассыпного строя, требовали перехода в управлении войсками во время боя от системы единых команд к системе приказаний, выступали с требованием обязательного применения войск к местности, подчеркивали важность огневой подготовки.

В области военно-инженерного искусства наиболее передовые для того времени идеи были высказаны в труде А. 3. Теляковского «Фортификация». Этот выдающийся военный инженер выдвинул идею глубоко эшелонированной обороны , требовал отказа от пассивной обороны и перехода к активной обороне крепостей, которая создавала бы «совершенную возможность переходить из оборонительного положения в наступательное под прикрытием сильного перекрестного огня» . Большое значение имел вывод Теляковского о взаимосвязи инженерного дела с тактикой . Передовые взгляды А. 3. Теляковского и других военных деятелей России были подтверждены опытом Крымской войны и получили дальнейшее развитие во второй половине XIX в.

В состав военно-морских сил России к началу Крымской войны входили Балтийский и Черноморский флоты, Архангельская (Беломорская), Каспийская и Камчатская флотилии. В 1853 г. на флоте числилось 90 985 человек, из числа которых около половины находилось на берегу.

К началу Крымской войны корабельный состав русского военно-морского флота был следующий:

Организационно корабли флотов объединялись в дивизии, каждая из которых состояла из трех бригад. Таких дивизий на Балтийском флоте было три, в Черноморском - две. В бригаду входили три , различное число и других мелких судов.

Отечественные кораблестроители добились больших успехов в строительстве парусных кораблей. Боевые суда русского флота, построенные на русских и из русских материалов, были остойчивы и быстроходны. Русские мастера усовершенствовали конструкцию боевых кораблей. Ими была введена закругленная, более обтекаемая форма , изменен угол наклона , заменены пеньковые кожаными, значительно улучшена конопатка судов, введена обивка свинцовыми листами, усовершенствованы и и т. д. Большим достижением русских кораблестроителей явилась постройка 120-пушечных линейных кораблей - гигантов парусного флота, имевших водоизмещение свыше 4 000 т.

Недостатком артиллерийского вооружения русских кораблей было большое разнообразие . Передовые представители русского флота понимали, что такое разнообразие калибров на судах может сильно сказаться на использовании артиллерии в боевых условиях, и поэтому еще задолго до войны они обращали большое внимание на устранение этого недостатка и на совершенствование корабельной артиллерии.

В 1841 г. по инициативе В. А. Корнилова на корабле «Двенадцать Апостолов» были установлены бомбические 68-фунтовые пушки. По настоянию М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова была введена на большинстве кораблей Черноморского флота. К началу войны на некоторых кораблях Черноморского флота («Париж», «Храбрый», «Вел. кн. Константин» ) нижние батареи целиком состояли из бомбических пушек.

(Бомбические орудия, прообразом которых являлись русские конца XV .1 II в., могли стрелять не только ядрами и картечью, но и разрывными снарядами (гранатами или бомбами). Дальность же огня бомбических орудий была меньше, чем у прочих корабельных пушек большого калибра; если последние при угле возвышения в 7° могли вести обстрел на дистанции до 15-16 кабельтовое, то бомбические орудия-до 8-10 кабельтов)

В целом к началу Крымской войны корабли русского флота имели сильное артиллерийское вооружение: линейные корабли - от 84 до 120 орудий.

Благодаря успехам передовой отечественной научно-технической мысли русский флот перед Крымской войной получил новое средство борьбы на море - . Еще в 1807 г. в России была сконструирована и испытана первая донная мина. Спустя пять лет на Неве испытывалась мина, в которой впервые в мире был использован электрический взрыватель. Накануне Крымской войны на вооружении русского флота состояли мины, сконструированные выдающимся русским ученым Б. С. Якоби - создателем первого в мире электрохода и электрического мотора.

Парусный флот к середине XIX в. достиг высокой степени совершенства, однако развитие техники настоятельно требовало перехода к флоту паровому. Изобретение винтового движителя, как подчеркивал Ф. Энгельс, повело к полному революционизированию морской войны.

Передовые деятели отечественной науки и техники задолго до Крымской войны понимали необходимость перехода от флота парусного к флоту паровому. Именно в России паровая машина была впервые применена в военном флоте в качестве судового двигателя. Пароход «Скорый» , построенный в 1817 г. на Ижорских заводах, был первым в мире паровым военным судном.

Офицеры русского флота и отечественные кораблестроители проявляли большой интерес к вопросам строительства паровых, а затем и железных паровых судов. Идею постройки железных боевых кораблей высказал в 1824 г. строитель первых русских пароходов механик Чистяков. В 1834 г. русский военный инженер А. А. Шильдер впервые в истории построил металлический корабль - . В 1838 г. по инициативе адмирала М. П. Лазарева был построен первый железный военный пароход «Инкерман» . В 40-х годах XIX в. русские инженеры и офицеры флота создали целый ряд оригинальных трудов по теплотехнике. Вышли в свет работы капитан-лейтенанта Скаловского «Правила для служащих на военно-морских пароходах», прапорщика Семенова «Полное руководство для пароходных инженер-механиков» и другие, в 1850 г. был опубликован

замечательный труд русского инженера штабс-капитана Н. Н. Божерянова «Теория паровых машин» , явившийся первым систематическим курсом по теплотехнике. Русские ученые намного опередили ученых Западной Европы и Америки в разработке теоретических вопросов, связанных со строительством флота. В США, например, до 40-х годов XIX в. строительство паровых судов находилось в зачаточном состоянии. Морской министр США в своем докладе сенату в 1839 г. писал: «Я никогда не допущу, чтобы наши старые (парусные) корабли были уничтожены и американский флот превратился в сборище паровых морских чудовищ».

Несмотря на настоятельные требования передовых деятелей русского военно-морского флота о необходимости строительства паровых кораблей, в дореформенный период вследствие слабости производственной, индустриальной базы страны строительство их развернуто не было. Более того, царские сановники, стремившиеся к сохранению и упрочению крепостнических отношений в стране, тормозившие развитие отечественной промышленности, преднамеренно сковывали инициативу ученых-новаторов, всячески препятствовали претворению в жизнь их изобретений, предложений и проектов. К началу войны в России было всего лишь 15 . Винтовых кораблей в русском флоте не было вовсе.

Пароходо-фрегаты периода Крымской войны - первые боевые суда русского парового флота - имели водоизмещение от 1 300 до 1 900 т, паровые машины мощностью 260-400 л. с ., скорость хода 8,5-11 узлов. Артиллерийское вооружение пароходо-фрегатов было различным, но число орудий не превышало 12; в это число, как правило, входили две бомбические пушки, шесть- восемь пушко-карронад 24-фунтового калибра и две карронады 12- или 18-фунтового калибра. Личный состав каждого пароходо-фрегата насчитывал до 250 человек.

Малые пароходы периода Крымской войны (входившие в состав флота как вспомогательные суда) имели водоизмещение в среднем 400-600 т, машины мощностью 60-180 л. с ., скорость хода до девяти узлов, личный состав от 70 до 100 человек. Часть малых пароходов была вооружена двумя-семью пушко-карронадами; некоторые пароходы перед войной не имели артиллерийского вооружения.

В области тактики русского флота необходимо отметить, что основная роль в морском бою отводилась артиллерии. «Главное условие положительного успеха, - указывалось в тактическом руководстве 40-х годов XIX в., - при нынешнем образе морского сражения заключается в искусном действии артиллерией». Маневр в бою рассматривался как основное средство для создания условий, обеспечивавших успешное использование артиллерийских средств кораблей. С этой целью было определено 15 строев (ордеров) флота. Выбор того или иного строя определялся особенностью каждого построения, условиями обстановки и задачами, поставленными перед флотом.

Во время тактических учений русского флота большое внимание уделялось правилам перестроения флота из одного строя в другой, для чего были разработаны специальные таблицы, устанавливавшие время перестроения при различных скоростях хода и интервалах между кораблями. При совместном плавании большое значение придавалось компактности построения, так как считалось, что боевой строй тем сильнее, чем более он сомкнут. Расстояние между кораблями в линии, назначенное для боя вообще на один кабельтов, может быть уменьшено на столько, сколько позволяет благоразумие и удобство маневрировать. Если неприятель захочет прорезать линию, кораблям строго запрещается уступать.

Наряду с параллельным маневрированием двух флотов в бою применялись и другие маневры, определявшие наилучшее использование артиллерии в зависимости от обстановки. К таким маневрам относились: прорезание неприятельской линии, постановка кораблей противника «в два огня», одновременный проход нападающих кораблей между соответствующими им кораблями боевой линии противника для общего абордажа или деморализации противника, сосредоточение сил против авангарда или арьергарда противника.

Согласно требованию устава, в бою командиры кораблей должны были следить за сохранением их кораблями места в строю, однако при этом они должны были помнить, «что ежели они под предлогом сохранения назначенного от передовых расстояния, или пеленгуя на показанный , будут оставаться в таком положении, которое не позволит кораблям их сражаться подобно тем, которые уже под неприятельским огнем, то они будут действовать совершенно противно намерениям адмирала», что «...настоящее место корабля во время боя - в неприятельском огне там, где огонь сильнее».

Наставления требовали также оказывать в бою взаимную поддержку друг другу и защищать флагманские корабли от неприятеля.

Весьма полно на русском флоте были разработаны и вопросы, связанные с высадкой десантов.

Условиями, обеспечивающими успех высадки десанта, считались:

- заблаговременная раззедка места высадки десанта;

- выбор такого места якорной стоянки флота, которое обес­печивало бы безопасность кораблей в случае усиления ветра и при нападении противника и имело бы постоянное сообщение с высаженными войсками;

- внезапность высадки;

- артиллерийская подготовка места высадки;

- кратковременность высадки войск и выгрузки артиллерии с кораблей на берег.

Что касается тактики использования имевшегося в наличии небольшого числа паровых судов, то на этот счет существовали лишь общие указания на важность пароходов, «которые в настоящее время могут быть с величайшей пользой присоединяемы к действующим флотам и участвовать не менее других судов в военных действиях». Тактика парового флота стала разрабатываться только на основе опыта Крымской войны.

В целом уровень тактического искусства русского парусного флота накануне Крымской войны был выше, чем в иностранных флотах.

Состояние боевой подготовки Балтийского и Черноморского флотов было различным. Русский Черноморский флот по уровню боевой подготовки стоял выше, чем Балтийский . Это в значительной мере объяснялось тем, что Черноморский флот в 30-40-х годах часто вел боевые действия у кавказских берегов,

В этот п ериод на Кавказе шла упорная борьба русских войск с реакционными националистическими отрядами Шамиля , и Черноморский флот оказывал постоянное содействие сухопутным войскам. Корабли флота взаимодействовали с приморским флангом русской кавказской армии, доставляли ей подкрепления, боезапас, снаряжение, участвовали в совместных действиях против горцев, подавляя их опорные пункты огнем корабельной артиллерии.

Руководители русского флота на Черном море - Лазарев, Корнилов, Нахимов - сумели воспитать из матросов инициативных, решительных и отважных воинов, умело владевших оружием. Корабли Черноморского флота ежегодно выходили в практические плавания, основной целью которых являлось совершенствование боевой выучки моряков. Маневры, тренировки, парусные, артиллерийские, абордажные учения были обычным явлением на кораблях и эскадрах флота.

Большое внимание выдающиеся русские адмиралы уделяли подготовке не только матросов и офицеров, но и воспитанников военно-морских учебных заведений. «Весьма полезно приучить гардемарин,- писал Нахимов в 1851 г.- к обязанностям офицера, но еще более необходимо ознакомить их с матросским делом и для того нужно поставить обязанностью командиру и старшему офицеру обучать гардемарин и юнкеров: , крепить и менять паруса, спускать и подымать , бросанию и править рулем. Сведения эти трудно приобрести в офицерском звании, а еще труднее, чтоб не имеющий их впоследствии не чувствовал этого недостатка» . Говоря о необходимости строгой дисциплины для воспитанников военно-морских учебных заведений, Нахимов подчеркивал: «Надо, чтобы эти молодые люди для их же пользы поняли с ранних лет всю строгость дисциплины на море» .

* * *

Военно-морской флот Англии к началу Крымской войны состоял из 19 парусных линейных кораблей, 11 линейных кораблей с паровым двигателем, 50 парусных фрегатов, 32 пароходо-фрегата, 67 мелких парусных судов и 71 мелкого парового судна. Огромным резервом английского военного флота являлся торговый флот. Артиллерийское вооружение английских кораблей состояло в основном из пушек 68-фунтового и 32-фунтового калибров.

Производственная база капиталистической Англии давала возможность обеспечивать флот многочисленными паровыми (в том числе и винтовыми) судами, и в этом было главное преимущество английских военно-морских сил. Однако боев ая подготовка английского флота стояла на низком уровне. Английские комендоры имели очень скудную практику в артиллерийской стрельбе. Палочная дисциплина и плохая боевая выучка экипажей определяли низкую боеспособность военно-морского флота Англии.

Французский военно-морской флот к началу Крымской войны состоял из 25 линейных кораблей, 38 фрегатов, 108 паровых судов. В его составе, как и в английском флоте, к этому времени были винтовые линейные корабли и фрегаты. Артиллерийское вооружение кораблей французского флота в основном не отличалось от вооружения флотов других стран.

Бомбические орудия, введенные на кораблях английского и французского флотов, являлись фактически видоизмененным образцом русского единорога конца XVIII в., хотя и назывались бомбическими орудиями Пексана.

По боевой подготовке и тактическому использованию оружия вооруженные силы Франции стояли выше английских. Однако ни во Франции, ни в Англии, ни в других странах накануне войны совершенно не были разработаны вопросы тактики парового флота.

К началу военных действий летом 1853 г. в составе турецкого флота насчитывалось шесть линейных кораблей, семь фрегатов, семь корветов, 24 мелких судна и 17 пароходов. Большинство турецких судов было построено на западноевропейских верфях. Машинистами на турецких пароходах служили исключительно англичане, все машины и оборудование для паровых судов были доставлены из Англии. Почти все корабельные орудия турецкого флота были английского производства.

Англичане не только снабжали турецкий флот орудиями, но и осуществляли постоянное руководство военно-морскими силами Турции. Главным советником турок по вопросам вооружения, боевой подготовки и боевого использования флота являлся английский капитан А. Слэд, находившийся непосредственно при главном начальнике турецкого флота Махмуд-паше и имевший в турецком флоте чин адмирала.

В общей сложности Англия, Франция, Турция и Сардиния имели миллионную армию, которая была технически оснащена и вооружена лучше, чем сухопутные силы России. Соединенный англо-франко-турецкий флот по численности значительно превосходил все военно-морские силы России . Паровой флот государств коалиции был во много раз больше русского парового флота. Но соединенный флот, как и армии Англии, Франции, Турции и Сардинии, в целом отличался низкой боеспособностью. Военное и военно-морское искусство этих стран не соответствовало уровню развития оружия и техники.

Вооруженные силы России перед Крымской войной отставали в своем развитии от армий европейских стран. Желание императора Николая I руководить всеми государственными делами самостоятельно, его приверженность ставить к власти людей слепо преданных короне и зачастую некомпетентных пагубно сказалось на формирование высшего офицерского корпуса, который отличался, в большинстве своем, безынициативностью и крайней нерешительностью.

Оставленный без решения крестьянский вопрос и крепостнические отношения задерживали развитие промышленности, промышленной техники и, следовательно, техники военной. Теоретические наработки и опытные образцы военной техники у русской армии были (вплоть до подводных лодок, стреляющих ракетами из под воды!!!), но серийное производство сталкивалось с большими трудностями. Николай I взвалил на казну непомерное бремя по развитию страны от постройки железных дорог, до содержания раздутого бюрократического аппарата. У казны просто не хватало денег для быстрого перевооружения.

В итоге, можно сказать по своему вооружению и по системе управления русская армия не отвечала новым условиям ведения войны.

Комплектование

Русская армия комплектовалась рядовым составом, как и прежде, по рекрутской системе. В 1831 году был принят рекрутский устав, который объявлял военную службу обязательной для лиц податных сословий: крестьян, мещан, детей солдатских. Дворяне, купцы, почетные граждане и духовенство освобождались от военной службы. Следовательно, по уставу 1831 года военная служба не была общеобязательной, до 20% населения освобождалось от нее.

В армию (с 1835 по 1854 г.) ежегодно призывалось до 80 тысяч человек. На службу брали мужчин от 20 до 35 лет. Срок службы определялся от 22 до 25 лет. Однако, чтобы иметь обученный резерв, практиковалось после 15-летней безупречной службы в действующих (линейных) войсках увольнять солдат в бессрочный отпуск. Последних ежегодно собирали на месячные сборы.

Офицерский корпус по-прежнему комплектовался из дворян. В офицеры производили лиц, окончивших военные учебные заведения, кадетские корпуса, школы и училища, и из числа вольноопределяющихся.

Для подготовки офицеров Генерального штаба в 1832 году создается военная академия-первое высшее военно-учебное заведение. В 1855 году во время Крымской войны учреждаются артиллерийская и инженерная академии.

Численность

Россия, по данным отчета военного министра на 1 января 1853 года, располагала обученной сухопутной регулярной и иррегулярной армией численностью почти 1 миллион 400 тысяч человек, среди них было до 31 тысячи 400 человек генералов и офицеров. Всего регулярных войск числилось 1 миллион 151 тысяча 408 человек, из них состояло на действительной службе 938 тысяч 731 человек и в бессрочном и годовом отпусках 212 тысяч 677 человек. В иррегулярных войсках значилось 245 тысяч 850 человек (на действительной службе 89 тысяч 168 человек). Всего же на действительной службе регулярных и иррегулярных войск было несколько более 1 миллиона человек. По этим же данным, пехота составляла 2/3 от общего количества всех войск, кавалерия-1/5 артиллерия-1/3

Пехота подразделялась на линейную, действующую в сомкнутых строях, и легкую. Легкую составляли егеря, карабинеры и стрелки, вооруженные штуцерами и объединенные в стрелковые батальоны. Стрелки, вооруженные штуцерами, представляли собой новую разновидность пехоты, отличавшуюся от существующей легкой егерской пехоты и по организации и по вооружению. Егерскую пехоту продолжали использовать преимущественно в стрелковой цепи. В ходе Крымской войны стрелковые штуцерные батальоны показали свое огромное преимущество перед егерями. В дальнейшем легкая, а еще через несколько лет вся пехота становится однородной по вооружению, получив нарезное ружье.

К 1853 году вся пехота насчитывала 110 полков (в том числе 10 гвардейских, 12 гренадерских, 4 карабинерных и 42 егерских), 9 стрелковых батальонов, доведенных в начале войны до тысячного состава (до войны они имели по 180 нижних чинов в роте) и 84 грузинских, черноморских, кавказских, оренбургских, сибирских и финляндских линейных батальона.

Кавалерия

Конница перед Крымской войной подразделялась на тяжелую: кирасирскую и драгунскую и легкую: уланскую и гусарскую.

Кавалерийских полков было 59: 23 тяжелых (12 кирасирских и 11 драгунских) и 36 легких (20 уланских и 16 гусарских). Пехотный полк в большинстве состоял из 4 батальонов, батальон-из 4 рот, рота насчитывала 250 человек, кавалерийские полки состояли: кирасирские из 8 эскадронов, драгунские из 10 эскадронов, все уланские и гусарские кавалерийские полки имели по 8 эскадронов. Из двух эскадронов в строевом отношении составлялся дивизион. Эскадрон состоял из 133 кавалеристов (нижних чинов) и имел по 15 или 16 рядов во взводе. В эскадроне, в котором по штату полагалось иметь 15 рядов, во взводе насчитывали: утер-офицеров-13, трубачей-4, рядовых-120, в эскадроне в 16 рядов во взводе: унтер-офицеров-16, трубачей-4, рядовых-128.

Артиллерия

В полевой артиллерии в мирное время числилось 1 тысяча 134 орудия (из них 232 конных) и 1 тысяча 446 в военное время (при том же количестве конных). Часть орудий была законсервирована, а их прислуга находилась в бессрочном отпуске. Батарей в полевой артиллерии насчитывалось 135, в том числе 29 конных. Пешие батареи в основном состояли в военное время из 12 орудий, в мирное время из 8. Батареи сводились в бригады четырехбатарейного состава, а бригады в дивизии; последние являлись административно-организационными, а не тактическими соединениями. При организации артиллерии придерживались принципа, чтобы одна пешая батарея приходилась на один пехотный полк, а одна конная батарея на два кавалерийских полка.

Принятие на вооружение дальнобойного ружья поставило артиллерию перед необходимостью изменить орудийные конструкции. При предельной дальности стрельбы из орудий картечью (главным снарядом) на 300 саженей (640 м) невозможно было эффективно подготовить атаку пехоты, так как артиллерийская прислуга уже во время приближения орудий к противнику на дистанцию прицельного выстрела теряла до половины людского состава и лошадей от дальнобойного стрелкового оружия. Перед артиллерией встала задача увеличить по сравнений со штуцером дальность огня. Предпринятые в 1838 году преобразования русской артиллерии (системы 1838 г.) во многом улучшили орудия образца 1805 года, но оставляли почти без изменений дальность стрельбы.

Гранатой артиллерия вела прицельный огонь на дистанцию 500-600 саженей (1070-1280м), превышающую в 2 раза дальность стрельбы картечью. Все орудия (пушки и единороги), состоявшие на вооружении полевой армии, были медными, гладкостенными, заряжающимися с дула.

Ракетные батареи

В составе русской армии имелась ракетная батарея. В мирное время она состояла при петербургском ракетном заведении, в военное время поступала в распоряжение действующей армии. Состояла ракетная батарея из четырех огневых взводов, имевших по восемь треножных пусковых ракетных станков. Новые ракетные подразделения формировались непосредственно на фронте.

В Крымской войне ракетные подразделения действовали на дунайском и кавказском театрах, а также при обороне Севастополя.

Ракета состояла из гильзы, наполненной пороховым зарядом и боевой части (головного снаряда) и хвоста. Дальность стрельбы некоторых типов боевых ракет превосходила дальность стрельбы обычных артиллерийских орудий. Ракета (осадная 4-дюймовая) с 1/4 - пудовой гранатой имела среднюю дальность стрельбы 4 тысячи 150м, а горная пушка (с тем же весом снаряда)-1 тысячу 810 м. Скорострельность ракеты (4 выстрела в минуту) была выше скорострельности артиллерийских орудий. Боевые ракеты применялись в полевых сражениях (полевые), при осаде и обороне крепостей (осадные, крепостные).

Ракеты снабжались различными снарядами: прицельные ракеты - гранатами и картечью, осадные, или крепостные, - гранатами, зажигательными колпаками, осветительными ядрами и фугасами - снарядами со взрывчатым веществом. Станки для стрельбы ракетами были легкими, удобными при переноске, применялись они на любой местности и в любых условиях. Боевые ракеты составляли существенное вспомогательное звено в артиллерии. С появлением в 60-х годах XIX века в русской армии нарезной артиллерии работы над боевыми ракетами стали сходить на нет.

Инженерные войска были представлены 9 саперными батальонами, состоявшими из 4 рот (по 250 человек в роте) и 2 конно-пионерных дивизионов двухэскадронного состава. В мирное время саперные батальоны объединялись в три саперные бригады.

Организация

Высшей организационной единицей были корпуса, большей частью состоявшие из 3 пехотных дивизий четырехполкового состава (соединенных в 2 бригады), 1 кавалерийской и 1 артиллерийской дивизий, 1 стрелкового и 1 саперного батальонов. Всего корпусов было 14, в том числе 11 пехотных (из них 1 гвардейский и 1 гренадерский) и 3 кавалерийских (гвардейский, 1-й и 2-й резервные), состоявшие из кавалерийских дивизий двухбригадного состава (в бригаде 2 полка). Из корпусов и дивизий составлялись армии.

Вооружение

Основная масса пехоты и кавалерии была вооружена гладкоствольными заряжавшимися с дула кремневыми и ударными ружьями. Нарезных ружей-штуцеров, также заряжавшихся с дула, в армии имелось незначительное количество. В русской армии к началу войны штуцерами была вооружена 1/23 часть действующей пехоты (1 тысяча 810 штуцеров на 42 тысячи 208 ружей в корпусе). Война застала русскую армию, когда она готовилась к перевооружению.

Наибольшая дальность стрельбы при удовлетворительной меткости для гладкоствольных ружей была 300 шагов, но наиболее смертоносная дистанция в бою, по расчетам Н.В. Медема +2, равнялась 150-100 шагам. Для нарезных же дальность стрельбы доходила до 1 тысячи 200 шагов. Заряжание ружья было делом сложным, требующим большого навыка, производилось оно в 12 приемов. Скорострельность (в минуту) ударных ружей достигала-1,5 выстрела, максимальная скорострельность кремневых ружей-1 выстрела.

В 40-х годах на вооружение вместо кремнеевых вводятся ударные штуцера, отличавшиеся более высокой скорострельностью. В это же время прекращается выпуск кремневых гладкоствольных ружей и начинается переделка их в ударные. Переход к ударному оружию в западноевропейских армиях также относится к 40-м годам XIX века.

Боевые порядки

Боевой строй роты и батальона представляли собой: развернутый в три шеренги, предназначавшийся, главным образом, для ведения ружейного огня, колонный - для штыковой атаки, каре - против конницы противника и, наконец, - рассыпной строй, или строй стрелковой цепи, ведший огонь рассредоточенным рассыпным строем. С появлением стрелков, вооруженных штуцерами, в тактике легкой пехоты происходят изменения, вызванные дальнобойностью их ружей. С 40-х годов повсеместно появляется новая легкая пехота и прежний рассыпной строй постепенно приобретает новые формы, знаменующие собой зарождение новой тактики для всей пехоты-стрелковой цепи в ее полном понимании.

До Крымской войны и в ходе ее колонны считались основным строем пехоты. Батальон строился в колонны дивизионные, взводные, полувзводные и в колонну к атаке, применялись также и ротные колонны.

Рота в строевом отношении делилась на два взвода, а взвод-на два полувзвода.

При расположении на месте и при передвижениях батальон обычно строился в полувзводную колонну из середины (4-й и 5-й взводы стояли во главе колонны, а за ними: за 5-м (слева) располагались б, 7, 8-й взводы и за 4-м (справа)-3, 2 и 1-й взводы). Фронт полувзводной колонны из середины равнялся 25, а глубина 32 шагам.

В атаку батальон шел в колонне к атаке (взводной из середины), занимавшей по фронту 50, а в глубину 40 шагов.

Основой для построения колонны служил трехшереножный строй. Боевой строй батальона к атаке и представлял собой компактные трехшереножные линии, следовавшие в атаку на небольших расстояниях одна от другой (всего 12 шеренг).

Ротные колонны были более приспособлены для ведения боя, нежели батальонные. Батальон в ротных колоннах-это роты, построенные во взводную густую колонну (фронт которых равен протяжению в глубину) и находившиеся одна от другой на расстоянии 100-150 шагов, был более эффективен при штыковой атаке и нес меньше потерь от огня противника.

Рассыпной строй стрелковой цепи, действовавшей впереди фронта, рассматривался как вспомогательный строй, предназначенный для легкой пехоты-егерей и штуцерных; егеря располагались попарно, на расстоянии одна пара от другой от 3 до 15 шагов. Рассыпной строй состоял из "застрельничьей" цепи, выдвигавшейся на ровной местности вперед не далее 200 шагов и резерва. В рассыпной строй выделились 48 застрельщиков и 6 штуцерных, имевшихся в каждой роте. Штуцерные располагались между застрельщиками.

Развернутый строй батальона состоял из развернутых рот, построенных в одну трехшереножную линию, и занимал по фронту 180-200 шагов; стрельбу батальон вел залпами и рядами (поочередно).

В целом же боевой порядок пехоты состоял из двух линий и резерва. Батальоны, составлявшие первую линию, стояли в колоннах к атаке, с интервалами от 100 до 300 шагов, или же в развернутом строю, реже-в ротных колоннах. Батальоны второй линии-в колоннах к атаке, в третьей резервной линии батальоны располагались в полувзводных колоннах из середины. Вторая линия от первой линии располагалась на расстоянии 100-300 шагов, а резервная линия в 400-500 шагах от второй линии. В резерв выделялось до половины всех войск. В бою боевые линии в случае расстройства впереди действующей заменяли одна другую, для чего были установлены различные порядки смены линий, порой затруднявшие ведение боя и нередко являвшиеся причиной выдвижения войск для боя по частям.

Кавалерия выстраивалась для атаки развернутым строем, для рассыпной атаки - рассыпным строем, для маневрирования-колоннами. Строй для фланкирования, применявшийся в кавалерии, предназначался для ведения огневого боя: полуэскадроны, высланные вперед, рассыпались в цепь; позади в 100 шагах от каждого взвода оставлялись небольшие группы поддержки; все другие полуэскадроны двигались в 100 шагах за группами поддержки в сомкнутом строю.

Обучение и снабжение

В обучении русских войск предпочтение отдавалось действиям в сомкнутом строю и маршировке. Ведению прицельного огня, роль которого с принятием на вооружение нарезного оружия значительно возросла, войска обучались мало (кроме легкой пехоты). Военно-теоретическая мысль продолжала, в общем, по-старому оценивать роль штыка и огня в бою. Частично этим можно объяснить и задержку поступления на вооружение армии штуцеров.

Во время войны войска получали довольствие из запасов-постоянных, подвижных и добываемых на самом театре войны, в том числе и путем реквизиций, которые производились в особых случаях.

Военно-морской флот России

По численности боевых кораблей он прочно занимал третье место после Англии и Франции. Боевые корабли и их вооружение в общем соответствовали требованиям военного дела. В первой половине XIX века вследствие технико-экономической отсталости страны и косности царского правительства, принижавшего значение военно-морских сил. Россия к началу Крымской войны имела очень мало паровых судов. Но по организации и боевой подготовке Черноморский флот благодаря деятельности адмиралов М.П. Лазарева и П.С. Нахимова, В.А. Корнилова и В.И. Истомина превосходил английский и французский флоты.

Паровые суда, колесные с открыто расположенными колесами и винтовые, имевшие гребной винт, приводились в движение паровой машиной, мощностью около 800-1000 л.с. Винтовой корабль в штиль ходил при помощи пара, при ветре-под парусами +3 или же при помощи пара и парусов. В отличие от колесного парохода винтовой мог располагать более сильной артиллерией. Все суда были деревянными, и только их подводная часть обшивалась медными листами.

Перед Крымской войной в Балтийском и Черноморском флотах и в Архангельской, Каспийской и Камчатской флотилиях насчитывалось несколько более 90 тысяч человек. Балтийский флот имел 26 линейных кораблей, 9 фрегатов, 8 корветов и бригов, 9 пароходо-фрегатов, 10 транспортов, 143 мелких судна, а Черноморский флот-14 линейных кораблей, 6 фрегатов, 16 корветов и бригов, 6 пароходо-фрегатов, 32 транспорта и 82 мелких корабля.

Накануне Крымской войны Россия не имела ни одного винтового корабля, хотя в 1851-1852 годах началось строительство двух винтовых фрегатов и переделка в винтовые трех парусных кораблей.

На вооружение кораблей стали поступать бомбические пушки, стрелявшие разрывными сферическими бомбами. Дальность их полета достигала 2 км.

Уровень боевой подготовки на Черноморском флоте был выше, чем на Балтийском. На Балтийском флоте весь упор в обучении делался на внешнюю сторону, на подготовку флота к ежегодным царским смотрам. На Черноморском флоте, командование которого обладало благодаря удаленности от Петербурга, царя и его сановников большей самостоятельностью, военных моряков обучали искусству воевать; в боевой подготовке черноморцы придерживались суворовско-ушаковских принципов.

Для тактики парусного флота оставалось характерным маневрирование с целью занятия наиболее выгодного наветренного положения по отношению к противнику. Корабли для боя строились в две кильватерные колонны. Расстояние между строями противников определялось эффективностью артиллерийского огня, который являлся основным тактическим фактором. Паровые суда для боя ставились на флангах между колоннами, на них возлагалась также обязанность буксировки вышедших из строя (поврежденных) кораблей.

Большой вклад в строительство русского парусного флота, в разработку методов обучения моряков внесли после Спиридова и Ушакова русские адмиралы Сенявин, Лазарев, Корнилов и Нахимов.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.grandwar.kulichki.net/

Флоты вошли в Босфор, нарушив этим конвенцию 1841 года, объявившую Босфор закрытым для военных судов всех держав. 23 октября султан объявил России войну. Глава 2. Восточная (Крымская) война 1853 – 1856гг Поводом для начала войны послужила распря между католическим и греко-православным (ортодоксальным духовенством), вспыхнувшая из-за обладания религиозными святынями христиан в Палестине. ...

Незащищенной и открытой для военного нападения. Интересы безопасности государства, а также экономические и политические требовали отмены нейтрального статуса Черного моря. Заключение Крымская война 1853-1856 гг. первоначально велась между Российской и Османской империями за господство на Ближнем Востоке. Накануне войны Николай I неверно оценил международную ситуацию (относительно Англии, ...

Происходило это подчинение долго, в условиях национально-освободительного движения. 1.7. Начало войны и народы Кавказа. Боевые действия на Кавказском фронте Крымской войны охватывают 3 периода: первый – от 27 октября до 24 ноября 1853 г., второй – от 20 мая до конца ноября 1854 г., третий – от 24 мая до конца ноября 1855 года. Каждый из этих периодов насыщен крупными военными операциями, ...

II продолжает войну, именно при нем происходит сдача Севастополя. К концу 1855 года военные действия практически прекращаются, и в начале 1856 года заключается перемирие. 3. ОКОНЧАНИЕ И ГЛАВНЫЕ ИТОГИ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ 3.1. Подписание и условия мирного договора Мирный договор был подписан 30 марта 1856 г. в Париже на международном конгрессе с участием всех воевавших...

НАКАНУНЕ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ

В Адрианопольском договоре 1829 г. между Российской и Османской империями оговаривалась свобода прохождения Черноморских проливов торговыми судами всех стран. Результатом войны стало и провозглашение сначала автономии, а затем и независимости Греции. Автономию в составе Османского государства получила также Сербия. Были расширены автономные права Валахии и Молдавии. Таким образом, Николай I восстановил позиции России на юге, подорванные во второй половине царствования Александра I.

В 1833 г. Николаю I удалось развить свой успех договором в местечке Ункяр-Искелеси. Русский же военно-морской флот получал право свободного прохода через Проливы при любых обстоятельствах. Таким образом, Россия практически брала Проливы под свой контроль. Это был грандиозный успех российской дипломатии, достижение, к которому Россия стремилась не одно десятилетие. Причем в отличие от соглашения 1798 г. теперь сроки действия прав России не оговаривались. Ни до, ни после 1833 г. нашей стране не удавалось решать вопрос о статусе Черноморских проливов столь благоприятным для себя образом. Ункяр-Искелесийский договор не случайно называют кульминацией дипломатических успехов России.

Условия Ункяр-Искелесийского договора вызвали взрыв возмущения в Англии. Россия начинала реально угрожать ее интересам в Османской империи. Уже давно происходило активнейшее проникновение английского капитала в эту страну, которая попадала во все большую зависимость от «царицы морей» и «мастерской мира». Так, англо-турецкая торговая конвенция 1838 г. полностью открыла рынок Турции для английских товаров.

Отношения России и Англии резко обострились. Особенно тревожной оказалась ситуация после инцидента со шхуной «Виксен», который произошел в 1837 г. Подстрекаемый английским правительством, капитан этой шхуны Дж. Белл привез к берегам Черкессии соль, порох и оружие для продажи их горцам, ведущим войну с Россией. Белл нарушил таможенно-карантинные правила, введенные Россией на восточном побережье Черного моря. Однако Черноморский флот надежно охранял кавказские берега «Виксен» был задержан, груз конфискован, а капитан с экипажем - арестованы. Это вызвало бурю негодования в Англии, оппозиционные депутаты от партии тори (консерваторов) в парламенте требовали немедленно начать войну с Россией. Однако правившие тогда в Великобритании либералы понимали авантюристичность подобных действий и смогли урегулировать отношения с Россией.

Тем не менее Николай I не мог не понимать, что в лице Англии он имеет серьезного противника, который в конечном счете вмешается в Восточный вопрос в своих интересах. К Англии могли присоединиться и другие ведущие державы. И тогда царь решил договориться с Англией. Вскоре он согласился на пересмотр условий так встревожившего всю Европу русско-турецкого договора, заключенного в Ункяр-Искелеси. Причем согласился русский император довольно легко.

Конечно, Россия не могла оставаться в полной изоляции: Николай понимал, что условия Ункяр-Искелесийского договора не соответствуют реальному соотношению сил. Соперничать с Англией - мощной промышленной державой, тем более если у нее будут союзники, Россия была не в состоянии. А если так - то нужно идти другим путем.

У императора возник новый план решения Восточного вопроса, при котором Англия должна была стать союзницей России. Для этого он добровольно согласился на значительные уступки возможной союзнице, надеясь на ответную благодарность. В 1841 г. была подписана Лондонская конвенция. Теперь не одна Россия, а все страны, подписавшие данную конвенцию (Англия, Франция, Россия, Австрия и Пруссия), брали на себя обязанность обеспечивать целостность Османского государства в обмен на согласие ее правительства установить особый порядок пропуска кораблей через Босфор и Дарданеллы.

В конвенции говорилось: «пока Порта находится в мире», Проливы закрыты для военных судов всех европейских держав. Таким образом, Черноморский флот России вновь оказывался запертым во внутренней для России акватории. Одновременно оговорка о «мирном состоянии Порты» предполагала возможность пропуска в Черное море боевых кораблей любых стран в случае войны. Это резко снижало безопасность России на юге.

После подобных уступок в столь принципиальных вопросах Николай I надеялся на реализацию своего нового плана решения Восточного вопроса в союзе с Англией. Речь шла о разделе «наследства больного человека». Так царь называл Османскую империю.

В общих чертах план, в возможности реализации которого Николай не сомневался, заключался в следующем. К Англии должны отойти Египет, Сирия, остров Крит. Россия на земли Турции не претендовала. («Для меня было бы неразумным желать больше территории или власти, чем я обладаю», - это слова Николая I.) Российская империя рассчитывала (но не настаивая на этом) лишь на небольшие территории в районе Черноморских проливов. На Балканах же создаются независимые государства местных народов. «Все христианские области Турции по необходимости станут независимыми, вновь станут тем, чем были, княжествами, христианскими государствами, и, как таковые, вернуться в семью христианских стран Европы», - так говорил император в беседе с английским послом в России. Новые балканские государства будут настроены благожелательно к России и обеспечат благоприятный для нее режим Черноморских проливов.

Казалось бы, план Николая I должен был устроить всех. Англия будет удовлетворена новыми богатыми колониями, а Австрия и Франция не вмешаются в силу своих внутренних проблем, связанных с революциями 1848–1849 гг. Английские дипломаты искусно поддерживали иллюзию царя на возможность реализации его проекта. Они намекали, что вопрос о разделе Турции обсуждается и вот-вот будет решен в духе идей Николая I. На самом деле Великобритания «тянула время». Ее замыслы были совершенно иными.

Англия не собиралась «делить» Турцию. В недрах ее кабинета министров к началу 50-х гг. XIX в. окончательно созрели планы, в скором времени сформулированные министром иностранных дел лордом Г. Пальмерстоном: «Моя заветная цель в войне, начинающейся против России, такова: Аландские острова и Финляндию отдать Швеции; часть остзейских провинций России у Балтийского моря передать Пруссии; восстановить самостоятельное королевство Польское как барьер между Германией и Россией. Валахию, Молдавию и устье Дуная отдать Австрии… Крым, Черкессию и Грузию отторгнуть от России; Крым и Грузию отдать Турции, а Черкессию либо сделать независимой, либо передать под суверенитет султана».

Так что раздел англичанами планировался, - но иной державы - России. Имея под своим фактическим контролем всю Османскую империю, Англия не собиралась жертвовать целым ради нескольких, хоть и соблазнительных, кусков. Предложенные же царем Египет, Сирию и Крит Британия намеревалась в случае необходимости приобрести в будущем и так, без любезной помощи России.

Позже, когда в России стала известны замыслы английского премьера, там появились (напечатаны анонимно в газете «Северная пчела») очень популярные в свое время ироничные стишки:

Вот в воинственном азарте воевода Пальмерстон

Поражает Русь на карте указательным перстом…

Досталось в этом бессмертном творении малоизвестного поэта В.П. Алферьева и союзникам англичан:

Вдохновлен его отвагой и француз за ним туда ж,

Машет дядюшкиной шпагой и кричит: «Allons, courage!»

Однако России очень скоро стало не до иронии…

Воинственные русофобские настроения, широко проповедуемые большинством политических деятелей, публицистами, прессой, охватили широкие слои английского общества. Одновременно всячески муссировались доводы о военной слабости России, о многократном военном превосходстве Великобритании. В Петербурге получали сведения об этих настроениях, но до поры до времени не придавали им большого значения. Царь полагал, что британское правительство не пойдет на поводу у общественного мнения. Но это была ошибка.

Ошиблись и с Францией - новому императору французов Наполеону III нужна была маленькая, победоносная война вдали от своих границ, которая бы подняла дух нации, отвлекши ее внимание от дел внутренних, и позволила бы приобрести любовь войска, как справедливо считал Наполеон III, главного гаранта его правления. Только война могла покончить с угрозой выступления загнанных в подполье противников государственного переворота 2 декабря 1852 г. («18 брюмера Луи Наполеона»), только она могла прочно укрепить власть новой династии в стране. Кроме того, новоиспеченному императору было важно взять реванш за поражение своего дяди Наполеона I в России в 1812 г. и тем самым значительно поднять свой престиж среди соотечественников и подданных. Новоиспеченный император также имел огромную поддержку со стороны проникнутого идеями русофобии и реванша общественного мнения своей страны.

Ради борьбы с Россией Наполеон III был готов временно подружиться хоть с кем. Например, с Англией, с которой, как искренне считал Николай I, Наполеон III, в память о Наполеоне I, никогда договориться не сможет. Но Франция, переступив в этом вопросе через себя, смогла. Расчет Наполеона III был прост: он должен победить в войне, победоносной для него война будет лишь в том случае, если его союзником будет Англия, а Англия хочет воевать только с Россией. Отсюда и неизбежность англо-французского союза. Правда, согласие это оказалось непрочным - уже в ходе войны стали припоминаться старые противоречия и недоразумения. Но дело было сделано - два главных государства в Европе образовали коалицию, заключив в 1853 г. секретный договор против России.

Австрия также не испытывала восторга, глядя на сильную Россию, доминирующую в европейской политике, особенно - на Балканах. Влияние России после Адрианопольского мирного договора 1829 г. в Молдавии и Валахии наносило весомый ущерб австрийской торговле, уменьшая восточный рынок сбыта ее товаров. Кроме того, если бы исполнились мечты Николая I о разделе Турции, российские земли и российская сфера влияния охватили бы Австро-Венгрию с востока, юго-востока, юга и севера, по сути дела, лишив ее политической самостоятельности и выбив из круга ведущих европейских держав.

Да и славянские народы Австрии - чехи, словаки, хорваты, русины, поляки - при подобном развитии событий (появлении новых независимых славянских государств) получили бы дополнительный стимул вспомнить о своих общих с Россией корнях и о своем праве на свободное существование. Что вело уже к распаду Австрийской империи. И Австрия также сделала свой выбор. Не вступив в войну, она будет постоянно висеть дамокловым мечом над русскими армиями. Соображения лее о «благодарности», которую должна была испытывать Австрия к России, как во все времена, оказались быстро отброшенными. Можно было возмущаться, как это делал Ф.И. Тютчев в одном из своих политических стихотворений:

И как не грянет отовсюду

Один всеобщий клич тоски:

Прочь, прочь австрийского Иуду…

Прочь их с предательским лобзаньем,

И весь апостольский их род

Будь заклеймен одним прозваньем:

Искариот, Искариот!

Однако благодарность - не свойство политики.

Были, разумеется, свои цели, заставлявшие желать войны с Россией, и у Османской империи. Она планировала возвратить потерянное в столкновениях с северным соседом в XVIII - начале XIX в. - Крым и остальное Северное Причерноморье, кавказское побережье, Грузию, установить свою власть над всем Кавказом, а там, чего не бывает, подумать и о Поволжье… Подобные настроения делали османов также весьма воинственными.

Таким образом, все внешнеполитические расчеты Николая I оказались полностью беспочвенными. Однако выяснилось это несколько позже. Европейские противники России действовали скрытно, подталкивая царя первым вступить в игру.

И Николай I решился одним ударом разрубить многовековой узел противоречий на Востоке и Западе, твердо поставив свою державу на первое место в Европейском и Азиатском доме.

Война, когда она желанна, начинается быстро и просто. Но даже при такой простоте нужен повод. Пусть даже почти несущественный. Таковой нашелся.