Самые отчаянные побеги из немецкого плена. Подвиг Девятаева: побег из плена с немецким «оружием возмездия

То, что произошло 8 февраля 1945 года можно смело назвать удивительным чудом и примером невероятного многократного везения. Судите сами.

Лётчик-истребитель Михаил Девятаев смог разобраться с управлением совершенно незнакомого ему вражеского бомбардировщика, за штурвалом которого он до этого никогда не сидел.

Угнать сверхсекретный самолёт могла бы помешать охрана аэродрома, но у неё это не вышло.

Взлётную полосу немцы могли просто перегородить, но не успели этого сделать.

Огонь зениток ПВО, прикрывающих военную базу и аэродром, мог пресечь попытку побега мгновенно, но этого не произошло.

Летящую на восток крылатую машину могли перехватить немецкие истребители, но им это сделать тоже не удалось.

И в завершении героического перелёта Хейнкель-111 с германскими крестами на крыльях могли сбить советские зенитчики - они стреляли по нему и даже подожгли, но удача в тот день была на стороне отважных беглецов.

О том, КАК ЭТО БЫЛО сейчас расскажу подробнее.

После войны Михаил Девятаев в своей книге «Побег из ада» вспоминал об этом так: «Как выжил, не знаю. В бараке — 900 человек, нары в три этажа, 200 гр. хлеба, кружка баланды и 3 картофелины - вся еда на день и изнурительная по тяжести работа».

И он бы сгинул в этом страшном месте, если бы не первый случай судьбоносного везения - лагерный парикмахер из числа заключённых заменил Михаилу Девятаеву его нашивку смертника на лагерной робе. Накануне в нацистских застенках умер узник по имени Григорий Никитенко. В мирной жизни он был школьным учителем в киевской Дарнице. Его нашивной номер, срезанный парикмахером, не просто спас жизнь Девятаеву, но и стал его пропуском в другой лагерь с более «лёгким» режимом - у городка Пенемюнде, который был расположен на острове Узедом в Балтийском море.

Так пленный лётчик старший лейтенант Михаил Девятаев превратился в бывшего учителя Григория Никитенко.

Разработкой германских ракет Фау руководил талантливый инженер Вернер фон Браун , ставший впоследствии отцом американской космонавтики.

Военную базу Пенемюнде, расположенную на западной оконечности острова Узедом немцы называли "Заповедником Геринга" . А вот у заключённых было другое название для этой местности - «Остров дьявола» . Каждое утро узники этого дьявольского острова получали наряды на работу. Тяжелее всех приходилось аэродромной бригаде: военнопленные таскали цемент и песок, замешивали раствор и заливали им воронки от налётов британской авиации. Но именно в эту бригаду рвался «учитель из Дарницы Никитенко». Он хотел быть поближе к самолётам!

В своей книге он вспоминал об этом так: «Рёв самолётов, их вид, их близость с громадной силой всколыхнули мысль о побеге».

И Михаил начал готовить побег.

На свалке подбитых и неисправных самолётов Девятаев изучал их фрагменты, пытался вникнуть в конструкцию незнакомых бомбардировщиков, внимательно осматривал приборные панели кабин. Михаил старался понять - как запускаются двигатели и в какой именно последовательности надо включать оборудование - ведь счёт времени при захвате пойдёт на секунды.

И вот тут Девятаеву в очередной раз повезло. Причём подфартило весьма курьёзно : благородный немецкий пилот, пребывая в добром расположении духа и в хорошем настроении, САМ показал дикому варвару и недочеловеку КАК арийские небожители запускают моторы у летающей машины.

Было это так, цитирую воспоминания Михаила Петровича: «Случай помог проследить операции запуска. Однажды мы расчищали снег у капонира, где стоял "Хейнкель". С вала я видел в кабине пилота. И он заметил моё любопытство. С усмешкою на лице - смотри, мол, русский зевака, как легко настоящие люди справляются с этой машиной, - пилот демонстративно стал показывать запуск: подвезли, подключили тележку с аккумуляторами, пилот показал палец и отпустил его прямо перед собой, потом пилот для меня специально поднял ногу на уровень плеч и опустил - заработал один мотор. Следом - второй. Пилот в кабине захохотал. Я тоже еле сдерживал ликование — все фазы запуска "Хейнкеля" были ясны»…

Работая на аэродроме, узники стали примечать все подробности его жизни и распорядка: когда и как заправляют самолёты, как и в котором часу меняется охрана, когда экипажи и обслуга идут обедать, какой самолет удобнее всего для захвата.

После всех наблюдений Михаил остановил свой выбор на Хейнкеле-111 с именным вензелем на борту «Г.А.» , что означало «Густав-Антон» . Этот «Густав-Антон» чаще других взлетал на задания. И что ещё было хорошо в нём - после приземления его сразу же заправляли снова. Этот самолёт узники стали называть не иначе как "наш "Хейнкель" .

7 февраля 1945 года команда Девятаева решилась на побег. Пленники мечтали: "Завтра в обед хлебаем баланду, а ужинаем уже дома, среди своих".

На следующий день, после полудня, когда техники и обслуга потянулись на обед, наши начали действовать. Иван Кривоногов ударом стального прута обезвредил охранника. Пётр Кутергин снял с бездыханного часового шинель с фуражкой и одел их на себя. С винтовкой наперевес этот переодетый вахтман повёл "пленных" в направлении самолета. Это чтобы охрана на сторожевых вышках ничего не заподозрила.

Пленники вскрыли люк и проникли в самолёт. Внутренность Хейнкеля Девятаеву, привыкшему к тесной кабине истребителя, показалась огромным ангаром. Тем временем, Владимир Соколов и Иван Кривоногов расчехлили моторы и сняли с закрылков струбцинки. Ключ зажигания был на месте…

Вот как этот тревожный момент описывал Михаил Девятаев: «Нажал на все кнопки сразу. Приборы не зажглись… аккумуляторов нет!... «Неудача!» - резануло по сердцу. Перед глазами проплыла виселица и болтающиеся на ней 10 трупов»…

Но к счастью, парни быстро раздобыли аккумуляторы, подтащили их на тележке к самолёту, и подключили кабель. Стрелки приборов сразу качнулись. Поворот ключа, движение ноги - и один мотор ожил. Еще минута - и закрутились винты другого движка. Оба мотора ревели, но никакой заметной тревоги на лётном поле пока не было видно - потому как все привыкли: "Густав-Антон" летает много и часто. Самолёт стал набирать скорость и, разгоняясь, начал стремительно приближаться к краю взлётной полосы. Но удивительное дело - он почему-то не мог оторваться от земли!... И чуть было не рухнул с обрыва в море. За спиной у пилота возникла паника - крики и удары в спину: "Мишка, почему не взлетаем!?"

А Мишка-то и сам не знал почему. Догадался только спустя несколько минут, когда развернулся и пошёл на вторую попытку взлёта. Виной всему был триммеры! Триммер - это подвижная, с ладонь шириною плоскость на рулях высоты. Её немецкий лётчик оставил в положении "посадка". Но как за несколько секунд в незнакомой машине найти механизм управления этими триммерами!?

А в это время ожил аэродром, на нём началась суета и беготня. Лётчики и механики выбежали из столовой. Все, кто был на поле, ринулись к самолёту. Ещё немного - и начнётся стрельба! И тогда Михаил Девятаев закричал друзьям: «Помогайте!» . Втроём, вместе с Соколовым и Кривоноговым, они навалились на штурвал…

… и у самой кромки балтийской воды Хейнкель таки оторвал хвост от земли!

Вот оно - очередное счастливое везение отчаянных парней - истощённые узники-доходяги подняли в воздух тяжёлую многотонную машину! Кстати, управление триммером Михаил таки отыскал, но только чуть позже - когда самолет нырнул в облака и стал набирать высоту. И сразу же машина стала послушной и лёгкой.

С момента удара по голове рыжего охранника до ухода в облака прошла всего 21 минута…

Двадцать одна минута натянутых нервов.

Двадцать одна минута борьбы со страхом.

Двадцать одна минута риска и отваги.

Конечно же, за ними послали погоню и подняли в воздух истребители. На перехват, в том числе, взлетел истребитель, пилотируемый известным воздушным асом - обер-лейтенантом Гюнтером Хобомом , обладателем двух «Железных крестов» и «Немецкого креста в золоте» . Но, без знания курса удравшего Хейнкеля обнаружить его можно было только лишь случайно, и Гюнтер Хобом беглецов не нашёл.

Остальные воздушные охотники так же вернулись на свои аэродромы ни с чем. В первые часы после угона немцы были уверены, что секретный самолёт угнали британские военнопленные, и поэтому основные силы перехватчиков бросили в северо-западном направлении - в сторону Великобритании. Так что Судьба в очередной раз благоволила Девятаеву и его товарищам.

Интересная и весьма опасная встреча произошла над Балтикой. Угнанный Хейнкель шёл над морем на юго-восток - к линии фронта, в сторону советских войск. Внизу двигался караван кораблей. А его сверху сопровождали истребители. Один Мессершмитт из охранения покинул строй, подлетел к бомберу и сделал возле него красивую петлю. Девятаев даже смог заметить недоумённый взгляд немецкого летчика - тот удивился тому, что Хейнкель летел с выпущенными шасси. Михаил к тому времени ещё не разобрался - как их убирать. Да и опасался, что при посадке могут возникнуть проблемы с их выпуском. «Мессер» не стал сбивать странный бомбардировщик либо из-за неимения на это приказа, либо из-за отсутствия связи с главным командованием. Так что, это было очередное в тот день благоприятное стечение обстоятельств для экипажа Михаила Девятаева.

О том, что самолёт перелетел линию фронта, беглецы догадались по трём важным наблюдениям.

Во-первых, внизу на земле потянулись бесконечные обозы, колонны советских машин и танков.

Во-вторых, пехота на дорогах, завидев немецкий бомбардировщик, разбегалась и прыгала в кювет.

И в-третьих, по Хейнкелю ударили наши зенитки. И ударили весьма точно: среди экипажа появились раненые, а правый двигатель самолёта загорелся. Горящую машину, своих товарищей и себя заодно спас Михаил Девятаев - он резко бросил самолет в боковое скольжение и тем самым сбил пламя . Дым исчез, но двигатель был повреждён. Нужно было срочно садиться.

Беглецы-из-Ада приземлились на весеннее поле в расположении одного из артиллерийских дивизионов 61-й армии. Самолет днищем пропахал большую часть поля, но всё-таки приземлился удачно. И в этом удачном приземлении на тающее февральское поле на неосвоенной ещё до конца машине с одним только исправным двигателем есть очень большая заслуга… ангела-хранителя Михаила Девятаева. Без Высших Сил тут явно не обошлось!

Вскоре бывшие узники услышали: «Фрицы! Хенде хох! Сдавайтесь, иначе пальнём из пушки!». Но для них это были очень дорогие и милые сердцу русские слова. Они ответили: «Мы не фрицы! Мы свои! Из плена мы... Свои мы…».

Наши солдаты с автоматами, в полушубках, подбежав к самолету, были ошеломлены. К ним вышли десять скелетов в полосатой одежде, обутые в деревянные башмаки, забрызганные кровью и грязью. Страшно худые люди плакали и постоянно повторяли одно только слово: «Братцы, братцы…»…

В расположение своей части артиллеристы понесли их на руках, как детей, ведь беглецы весили по 40 килограммов...

Вы можете себе представить, что именно творилось на дьявольском острове Узедом после дерзкого побега! В эти минуты на ракетной базе в Пенемюнде царил страшный переполох. Герман Геринг, узнав о ЧП в своём секретном «Заповеднике», топал ногами и орал: "Виновных повесить!".

Головы виновных и причастных уцелели только благодаря спасительной лжи начальника подразделения по испытаниям новейшей техники Карла Хайнца Грауденца. Он заявил прибывшему с инспекцией Герингу: "Самолет догнали над морем и сбили".

Ещё раз повторю - первое время немцы полагали, что Хейнкель-111 угнали британские военнопленные. Но правда вскрылась после срочного построения в лагере и тщательной поверки: не хватало 10 русских заключённых. И только через день после побега служба SS выяснила: один из бежавших вовсе не школьный учитель Григорий Никитенко, а лётчик Михаил Девятаев из дивизии Александра Покрышкина.

За угон секретного самолёта Heinkel-111 с радиоаппаратурой для полигонных испытаний баллистических ракет Фау-2 Адольф Гитлер объявил Михаила Девятаева своим личным врагом.

Британцы два года, начиная с 1943-го, бомбили остров Узедом и его объекты, но всё дело в том, что чаще всего они «воевали» с ложным аэродромом и бутафорскими самолётами. Немцы перехитрили наших союзников - они искусно маскировали настоящий аэродром и ракетные установки передвижными колёсными платформами с деревьями. Благодаря фальшивым рощам секретные объекты базы Пенемюнде сверху выглядели как перелески.

Последняя ракета Фау-2 с заводским номером 4299 взлетела со стартовой площадки №7 14 февраля 1945 года.

Больше германские ракеты с базы Пенемюнде в воздух не поднимались.

Главная заслуга Михаила Петровича Девятаева перед нашей Родиной заключается в том, что он внёс большой вклад в развитие советского ракетостроения.

Во-первых, (как вы уже знаете) угнанный им самолет Хейнкель-111 имел уникальную аппаратуру контроля полётов ракет Фау-2.

И во-вторых, он несколько раз показывал базу Пенемюнде самому Сергею Павловичу Королёву - будущему генеральному конструктору советских ракет. Они вместе ходили по острову Узедом и осматривали его былые секреты: пусковые установки Фау-1, стартовые площадки Фау-2, подземные цеха и лаборатории, брошенное немцами оборудование, остатки ракет и их узлы.

В 50-е годы прошлого века Михаил Девятаев испытывал на Волге речные суда на подводных крыльях. В 1957 году он одним из первых в Советском Союзе стал капитаном пассажирского судна типа "Ракета" . Позже водил по Волге "Метеоры" , был капитаном-наставником. Уйдя на пенсию, активно участвовал в ветеранском движении, часто выступал перед школьниками, студентами и рабочей молодёжью, создал свой Фонд Девятаева, и оказывал помощь тем, кто в ней особо нуждался.

P.S.

Пришло время для очередного рассказа. На этот раз поделюсь с вами историей одного ветерана. Ему уже восемьдесят четыре года, но старик бодр и при памяти. Зовут его Николай Петрович Дядечков. Служил он в 143 гвардейском стрелковом полку, дошёл практически до Берлина, был ранен и отправлен в госпиталь.
Что он рассказал мне? Прежде чем изложить его рассказ, скажу ещё несколько слов - в те времена о необычном говорить было не принято, так как это считалось антинаучным, пережитком прошлого и так далее.
А теперь непосредственно сам рассказ.
Когда началась война, Николай Петрович гостил у своей тётки в Москве. На фронт отправился в числе первых. Прибавил себе возраст на три года. Ростом и лицом он был старше своих лет. Можно было вообще все 20 дать!
Пережил и бомбёжку, и окружение. Был в плену, бежал. Но о том, что он был в плену, никому не рассказывал. За плен могли расстрелять, так как люди, побывавшие в плену, считались врагами народа. Вот такие были страшные времена.
О том, какие фашисты были звери, знают все. А вот о чём узнал Николай Петрович.
Немцы захватили деревушку Искра. Создали там свой штаб, население заставили работать на себя. Кого-то расстреляли. В основном тех, кто не мог работать (маленькие дети и старики).
Отряд Дядечкова должен был взять деревню в кольцо и до наступления основных сил не давать врагу выйти из окружения. Искра находилась среди холмов близ озёр. На холмах - сплошь сосна.
Как-то ночью был Николай Петрович на дежурстве. Слышал от ребят, что волк повадился ходить к их лагерю. Время такое - зверь к человеку льнёт. Напугали видимо его бомбёжками и стрельбами - выгнали из лесной чащи. Вот и бродит серый хищник кругами, добычу ищет. Близко волка не видел никто, всё больше издали его примечали. И вот стоит на посту Николай Петрович, Искра в низине огнями светит, обрывки речи немецкой и немецких песен ветер доносит. Над головой - ветви сосен, и звезды через них поблёскивают. Морозно. Ноябрь.
Чувствует вдруг Николай, что глядит на него кто-то позади. Оборачивается, оружие на изготовку. А позади парень стоит. Безусый, молодой. Незнакомый совершенно, и на немца не похож. Попросил воды и еды. Николай дал ему поесть и попить. Парень поблагодарил и ушёл в лес. И как только он ушёл - с Николая будто наваждение сошло. Он испугался - не увидел ли кто-нибудь ещё этого человека? Ведь могут спросить про него. Да ещё спросят - почему Николай не разбудил никого, документы у него не спросил и так далее.
Через три дня прилетели бомбардировщики фашистов и разбомбили холмы. А потом немцы ходили и добивали тех, кто был ещё жив.
Николая они почему-то не добили. У него была повреждена левая нога, левая рука. Два немца чуть не подрались из-за русского солдата. Пришёл третий, какой-то немецкий военный чин, и приказал взять с собой раненного.
Оказывается, в живых они по глупости больше никого не оставили. И им нужны были сведения о наших войсках и наших планах. Держали Николая в каком-то сарае. Ногу и руку, правда, перевязали. Приходили с допросами, иногда били. На четвёртый день пришёл к нему какой-то немец-очкарик. Сразу было видно, что штабной. Такие не воюют, а сидят за бумагами. Пришёл и сказал, что утром будет расстрел, так как от Николая ничего узнать не удалось и теперь он больше не нужен. Сказал и ушёл.
Николай не спал всю ночь. Какой теперь от сна толк-то? Перед смертью не выспишься. Вдруг слышит, что кто-то у стены сарая копает-скребётся. Подошел Николай к той стене. Прислушался. И вправду, копает кто-то. В щелки между досок ничего не видно.
Николай позвал. Никто не отозвался. Ему не по себе стало. Немцы изгаляются? Какого-то зверя решили натравить? О зверствах фашистов Николай был наслышан: и как собакам младенцев на растерзание бросали... и прочее.
Под стеной стала образовываться маленькая ямка, провал. И через полчаса в сарай залез огромный серый зверь. Весь в земле. Как такой большой зверюга пролез через вырытый им же лаз - то было загадкой. Николай прижался к противоположной стене, к доскам, поскольку считал, что сожрёт его-таки этот зверь. В сарае не было яркого света, зато у двери в сарай висел фонарь. Правда, снаружи. И его свет пробивался сквозь щели в нутро сарая.
Зверь был похож на волка, но крупнее и голова не так вытянута. Уши меньше и располагались не на макушке, а как бы по бокам головы. Зверь смотрел на Николая, как тому показалось, долго. Затем вылез через лаз. Николай, недолго думая, полез следом. Чуть было не застрял. Когда он выбрался, его поразила тишина в деревне. Немцы всегда охраняли деревню, а тут словно бы никого не было. Не вникая в суть этой обстановки, Николай подался до леса. Как он только не угодил в озеро или ещё куда - одному богу известно.
К рассвету он был в незнакомых местах. Сел на поваленное дерево и заснул. А проснулся в госпитале на койке. Тут ему и пришло в голову сыграть амнезию. Временную.
И уже после войны, почти пять лет спустя, он случайно узнал, что деревня Искра была найдена пустой. Людей в ней не было. Стояла немецкая техника в некоторых дворах, оружие лежало. А людей не было. Но информация про все это засекреченная была. Сейчас - не знаю.
В войну всякое бывало. И даже необъяснимое.

Сегодня исполняется ровно 69 лет, как обычный советский летчик Михаил Девятаев совершил невероятное и стал, по сути, одним из факторов победы в Великой Отечественной Войне. Находясь в плену, он угнал секретный фашистский бомбардировщик вместе с системой управления от первой в мире баллистической ракеты Фау-2, а также ценной информацией о первой в мире крылатой ракете большой дальности Фау-1, которые впоследствии стали прототипами советских (впрочем, как и американских) ракетных систем нового поколения.

Крылатая ракета Фау-1 стала большой проблемой для Англии, а впоследствии должна была переломить ход войны на восточном фронте. Ракеты запускались немецкими истребителями с воздуха и эффективно уничтожали объекты на земле. Благодаря военной разведке, в СССР о немецких планах знали и относились более чем серьезно. 15 июля 1944 года начальник Центрального штаба Войск ПВО генерал-лейтенант Нагорный направил командующему Ленинградской армии ПВО директиву с информацией о подготовке немецкого командования «к обстрелу города Ленинграда снарядами-планерами (самолетами-снарядами) со стороны Финляндии и Прибалтики... Не исключена также возможность применения буксируемых бомб-планеров, управляемых с самолета по радио».

А первая в мире баллистическая ракета «Фау-2» сыграла немаловажную роль в нагнетании страха среди английского населения и стала первым в истории искусственным объектом, совершившим суборбитальный космический полёт. На ее основе немцами разрабатывался проект двухступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты A-9/A-10 с дальностью полёта 5000 км, которую предполагалось использовать для поражения крупных объектов и устрашения населения на территории США и СССР.

Но советский летчик Михаил Девятаев оказался способен помешать этим планам сбыться. Исход Второй мировой войны, возможно, был бы другим, если бы не его героический поступок. Михаил попал в плен и оказался среди тех немногих, кто выдержал нечеловеческие условия фашистского концлагеря. 8 февраля 1945 года он вместе с девятью другими советскими пленными угнал бомбардировщик Хейнкель-111 с системой радиоуправления и целеуказания от секретной ракеты большой дальности Фау-2 на борту. Это была первая баллистическая ракета в мире, которая была способна с вероятностью, близкой к 100%, достигать цели на расстоянии до 400 км. Первой целью был намечен Лондон.

В Балтийском море на линии к северу от Берлина есть островок Узедом, на западной оконечности которого располагалась секретная база Пенемюнде. Ее называли "заповедником Геринга". Тут испытывались новейшие самолеты и тут же располагался секретный ракетный центр. С десяти стартовых площадок, расположенных вдоль побережья, ночами запускались в небо "Фау-2". Этим оружием фашисты надеялись дотянуться аж до Нью-Йорка. Но весной 45-го им важно было «достать» более близкую точку - Лондон. Однако серийная "Фау-1" пролетала всего лишь 325-400 километров. С потерей стартовой базы на западе крылатую ракету стали запускать с Пенемюнде. Отсюда до Лондона более тысячи километров. Ракету поднимали на самолете и запускали уже над морем. Авиационное подразделение, осуществлявшее испытания новейшей техники, возглавлял ас Карл Хайнц Грауденц. За его плечами было много военных заслуг, отмеченных гитлеровскими наградами. Десятки "Хейнкелей", "Юнкерсов", "Мессершмиттов" сверхсекретного подразделения участвовали в лихорадочной работе на Пенемюнде. В испытаниях участвовал сам Грауденц. Он летал на "Хейнкеле-111", имевшем вензель "Г. А." - "Густав Антон". База тщательно охранялась истребителями и зенитками ПВО, а также службой СС.

8 февраля 1945 года был обычным, напряженным днем. Обер-лейтенант Грауденц, наскоро пообедав в столовой, приводил в порядок в своем кабинете полетные документы. Внезапно зазвонил телефон: Кто это у тебя взлетел, как ворона? - услышал Грауденц грубоватый голос начальника ПВО. - У меня никто не взлетал... - Не взлетал... Я сам видел в бинокль - взлетел кое-как "Густав Антон". - Заведите себе другой бинокль, посильнее, - вспылил Грауденц. - Мой "Густав Антон" стоит с зачехленными моторами. Взлететь на нем могу только я. Может быть, самолеты у нас летают уже без пилотов? - Вы поглядите-ка лучше, на месте ли "Густав Антон"...

Обер-лейтенант Грауденц прыгнул в автомобиль и через две минуты был на стоянке своего самолета. Чехлы от моторов и тележка с аккумуляторами - это все, что увидел оцепеневший ас. "Поднять истребители! Поднять все, что можно! Догнать и сбить!"... Через час самолеты вернулись ни с чем.

Дрожа от страха, Грауденц пошел к телефону доложить в Берлин о случившемся. Геринг, узнав о ЧП на секретнейшей базе, топал ногами - "виновных повесить!". 13 февраля Геринг и Борман прилетели на Пенемюнде... Голова Карла Хайнца Грауденца уцелела. Возможно, вспомнили о прежних заслугах аса, но, скорее всего, ярость Геринга была смягчена спасительной ложью: "Самолет догнали над морем и сбили". Кто угнал самолет? Первое, что приходило на ум Грауденцу, "том-ми"... Англичан беспокоила база, с которой летали "Фау". Наверное, их агент. Но в капонире - земляном укрытии для самолетов, близ которого находился угнанный "Хейнкель", нашли убитым охранника группы военнопленных. Они в тот день засыпали воронки от бомб. Срочное построение в лагере сразу же показало: десяти узников не хватает. Все они были русскими. А через день служба СС доложила: один из бежавших вовсе не учитель Григорий Никитенко, а летчик Михаил Девятаев.

Михаил приземлился в Польше за линией фронта, добрался до командования, передал самолет с секретным оборудованием, доложил обо всем увиденном в немецком плену и, таким образом, предопределил судьбу секретной ракетной программы Рейха. До 2001 года Михаил Петрович не имел права рассказать даже о том, что к званию Героя Советского Союза его представил сам конструктор советских ракет Королев. И что его побег с ракетной базы Пенемюнде 8 февраля 1945 г. позволил советскому командованию узнать точные координаты стартовых площадок ФАУ-2 и разбомбить не только их, но и подземные цеха по производству «грязной» урановой бомбы. Это была последняя надежда Гитлера на продолжение Второй мировой войны до полного уничтожения всей цивилизации. Летчик рассказал: «Аэропорт на острове был ложный. На нём выставили фанерные макеты. Американцы и англичане бомбили их. Когда я прилетел и рассказал об этом генерал-лейтенанту 61-й армии Белову, он ахнул и схватился за голову! Я объяснил, что надо пролететь 200 м от берега моря, где в лесу скрыт настоящий аэродром. Его закрывали деревья на специальных передвижных колясках. Вот почему его не могли обнаружить. А ведь на нём было около 3,5 тыс. немцев и 13 установок «Фау-1» и «Фау-2».

Главное же в этой истории не сам факт, что с особо охраняемой секретной базы фашистов изможденные советские военнопленные из концлагеря угнали военный самолет и достигли «своих», чтобы спастись самим и доложить все, что удалось увидеть у врага. Главным был факт, что угнанный самолет Не-111 был… пультом управления ракетой ФАУ-2 – разработанной в Германии первой в мире баллистической ракеты дальнего радиуса действия. Михаил Петрович в своей книге «Побег из ада» публикует воспоминания очевидца побега Курта Шанпа, который в тот день был одним из часовых на базе Пенемюнде: «Был подготовлен последний пробный старт V-2 («Фау-2»)… В это время совсем неожиданно с западного аэродрома поднялся какой-то самолёт… Когда он оказался уже над морем, с рампы поднялся ракетный снаряд V-2. …в самолёте, который был предоставлен в распоряжение доктора Штейнгофа, бежали русские военнопленные».

Девятаев потом рассказал: «На самолете был радиоприёмник, чтобы задавать курс ракете «Фау-2». Самолёт летел сверху и по радиосвязи направлял ракету. У нас тогда ничего подобного не было. Я, пытаясь взлететь, случайно нажал кнопку старта ракеты. Потому она и полетела в море».

Плен. Побег из плена. Передвижение в тылу врага

В современной войне, даже крупномасштабного конфликта, количество пленных невелик по сравнению с тем, какое наблюдалось во время второй мировой войны. Как следствие, изменилось и обращение с военнопленными. В ряже случаев это относительно небольшое количество людей подвергается более резкому и жестокому воздействию, причем, как правило, большое соотношение числа охранников и пленных затрудняет побег последних.

Есть, однако, дно важное обстоятельство, на которое может положиться каждый военнопленный из стран Запада: его не забудут. Забота о военных соотечественниках является одной из важнейших заповедей любого цивилизованного правительства, которое стремиться принять все меры, чтобы установить с ними связь, убедиться в их здоровье и добиться, в конечном счете, их освобождения и возвращения домой.

Попасть в плен – это не позорный поступок, а одно из неизбежных событий, которые происходят на войне. Риск пленения всегда существует, если люди участвуют в наземных сражениях. И поскольку плена зачастую не удается избежать, нужно приложить максимум усилий, чтобы выжить и вернуться домой.

Любого военнопленного могут подстерегать неожиданности со стороны пленивших его – несмотря на все слова и законы, определяющие характер обращения с пленными. На судьбу военнопленных могут повлиять самые различные факторы. Например, если в плен попало одновременно много людей, организационные особенности ситуации могут привести к тому, что судьба каждого из них в отдельности подвергнется меньшему риску. Если же в плен попадается одиночка, то пленившие его могут попытаться отыграться на нем, использовать его как объект отмщения, подвергнув его побоям. Обращение с пленными зависит так же от профессионализма пленивших его. Профессиональные военные обычно выдержанны и ведут себя ответственно; ополченцы же зачастую проявляют жестокость.

В целом военнопленный должен быть готов к проявлениям по отношению к нему определенной враждебности.

Последнее обстоятельство может расцениваться как военное преступление, в котором повинен данный пленный. С точки зрения пленивших его, он является олицетворением врага и несет личную ответственность за действия, совершаемые его товарищами.

Долг каждого солдата – попытаться бежать из плена при первой возможности. Чем ближе пленный находится к расположению своих,тем больше у него шансов на успех, если при этом он знает где находятся его войска, не ранен и в его распоряжении осталось кое-что из амуниции.

Его побег становится опасным в результате большой концентрации вооруженных людей, находящихся в состоянии боевой готовности, и провоцировать их в высшей степени опасно, если только нет хороших шансов на успех.

Старайтесь воспользоваться любой возможностью побега при любом перемещении во вражеском тылу, происходит ли оно в пешем порядке, на автомобиле, судне, поезде или по воздуху. Будьте все время начеку, чтобы воспользоваться благоприятной для побега ситуацией, когда, например, происходит воздушный налет или охрана уснула. Если в данную минуту побег невозможен, пленный должен собирать все предметы и информацию, которые могут помочь его освобождению в дальнейшем.

Личный состав в тылу противника действует на боевых машинах, автомобилях или в пешем порядке (на лыжах) в составе подразделения, группами, парами или в одиночку. Если позволяет обстановка, всегда следует стремиться к максимальному использованию для передвижения боевых машин и других транспортных средств, в том числе и захваченных у противника. В пеше порядке применяются ходьба, бег, перебежки и переползание.

Ходьба в полный рост применяется на местности, которая хорошо скрывает военнослужащего от наблюдения противника, а так же ночью, в туман, метель и в других условиях ограниченной видимости.

Ходьба пригнувшись применяется на местности, которая может просматриваться противником при наличии естественных или искусственных укрытий, которые не могут укрыть военнослужащих во весь рост.

Ходьба бесшумно (крадучись) используется военнослужащими для скрытного подхода к объектам противника при действиях в районах, возможно находящихся под его наблюдением, и в других случаях. Шаг при такой ходьбе короче обычного. Нога ставится легко, осторожно, чтобы можно было сразу же поднять ее, если она попадет на предмет, производящий шум.

Зимой для уменьшения скрипа шагов по снегу подошва сапог обшивают обматывают мягкими тряпками.

Бегом военнослужащие передвигаются когда нужно ускорить движение, выйти из зоны, просматриваемой противником, или оторваться от него.

Перебежками военнослужащие пользуются при преодолении участков местности, которые могут находиться под наблюдением или огнем противника. Перебежки обычно совершаются от одного укрытия к другому, стремительно и внезапно. Протяженность перебежки 20-40 шагов.

Переползание – способ скрытного приближения к объектам противника и преодоления участков местности, на которых высота укрытий не позволяет незаметно двигаться другими способами. Переползание может осуществляться на получетвереньках, по-пластунски или на боку. Переползание на получетвереньках возможно, на местности с небольшими укрытиями (мелкий кустарник, высокая трава, валуны, кочки). Переползание по-пластунски применяется на открытой местности, когда нужна большая скрытность передвижения. Переползание на боку применяется главным образом при транспортировке тяжелого груза в опасной зоне.

Совершая передвижение в тылу противника, военнослужащие должны твердо помнить, что движение наугад при потере ориентировки и пренебрежение маскировкой опасны для жизни и всегда грозят срывом выполнения поставленной задачи.

В конце Великой Отечественной войны побеги заключенных из немецких концлагерей случались довольно часто. Но есть среди них один, который в буквальном смысле повлиял на ход войны. Группа летчика Михаила Девятаева, чудом избежавшего смерти, не только сумела вырваться из плена и угнать самолет, но и рассекретить немецкое чудо-оружие .

Полигон Пенемюнде, который располагается на острове Узедом в Балтийском море, считается местом рождения легендарных ракет Фау-1 и Фау-2, а также нескольких самых современных на тот момент самолетов. В систему полигона также входил концентрационный лагерь, узники которого использовались немцами для выполнения черновой работы. Именно в этом лагере содержался советский летчик-истребитель Михаил Петрович Девятаев, человек, который совершил невозможное.

Герой Советского Союза летчик Михаил Девятаев

Михаил Девятаев родился в 1917 году в простой крестьянской семье, где был тринадцатым ребенком. По национальности мокшанин. Как и многие советские подростки в 30-е годы, он увлекался авиацией, посещал аэроклуб. Эта тяга к небу во многом предопределила его будущую военную специальность — в 1940 году Михаил окончил Чкаловскую военно-авиационную школу летчиков.

На фронт попал с первых дней войны, 24 июня 1941 года уже записал на свой счет первого сбитого — пикирующий бомбардировщик «Штука» (Junkers Ju 87). Всего же до своего попадания в плен в июле 1944 года «Мордвин», как его называли боевые товарищи, сбил 9 вражеских самолетов и успел полетать под начальством легендарного трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина.

В плену Девятаев несколько раз подвергался допросам и пыткам, после чего его и других пленных летчиков конвоировали в Лодзинский лагерь военнопленных. Спустя месяц после попадания в плен 13 августа 1944 года «Мордвин» и еще несколько человек совершают побег из лагеря, но довольно скоро их ловят и переводят в категорию «смертников». Буквально на следующий день всех «смертников» в специальных робах с нашивками отправляют в печально известный лагерь Заксенхаузен.

Казалось, что здесь все и закончится для славного летчика Девятаева, но сочувствующий пленнику лагерный парикмахер подменил номер его нашивки, превратив смертника в обычного узника. За несколько дней до прихода новой партии заключенных в лагере от голода и болезней умер врач Никитенко, его идентификационный номер был аккуратно срезан цирюльником с робы. Вместе с новым номером появилась и новое имя — Григорий Никитенко, под которым «Мордвин» и попал в лагерь Пенемюнде.

В своих многочисленных интервью Девятаев говорил, что бежать из лагеря на самолете он решил в первые же минуты своего прибытия на остров Узедом. Ему, с детства увлекающемуся самолетами, показалось довольно просто угнать условный «Юнкерс» из-под носа охраны. Теперь осталось подобрать себе команду проверенных людей, которые и под пытками не выдадут информации о будущем побеге.

Всего таких подобралось десять человек, кто-то работал недалеко от аэродрома, кто-то имел связи с конвоирами, и все без исключения молчали о будущем побеге. Да и как можно было предать своих товарищей, если у каждого, кто вошел в этот список беглецов, были свои личные счеты с немцами? Например, Немченко при допросах и пытках выбили глаз, Урбанович попал в лагерь еще мальчиком в 1941 году, а Кривоногов не знал, что такое страх и в предыдущем лагере даже убил у всех на глазах местного полицая.

Следующие месяцы до побега Девятаев старался незаметно изучать приборные панели самолетов, которые ремонтировались в соседних бараках. Тогда же он узнал от старых заключенных об испытаниях немецкого оружия, а потом увидел их сам.

Немецкий бомбардировщик Heinkel He 111. На одном из таких совершила побег группа летчика Михаила Девятаева

Что осталось неизвестным в биографии летчика Михаила Девятаева:
«Опять будет падать штанга с неба, — сказал работавший рядом со мной человек.
— Какая штанга? — спросил я.
— Сейчас увидишь, — послышался ответ, и тут же кто-то объяснил:
— Реактивный выпустят.

И действительно, через несколько минут появился на высоких шасси, с широко разведенными крыльями не известный мне по своей конструкции самолет. Нам приказали прекратить работу и спуститься в ямы, которые были заранее подготовлены для этой цели. Охранники с собаками стали над нами. Я услышал, как заревел один, потом другой двигатели… Я смотрю, а кругов от воздушного винта не вижу… Звук мотора тоже необычный — какой-то шипящий, со свистом.

Вот самолет быстро пробежал и оторвался от земли. В воздухе уже от него отделилось что-то, похожее на шасси или штангу, и упало в море. Сделав на огромной скорости два круга, самолет зашел на посадку и приземлился. Еще одна тайна острова: реактивный самолет. Может быть, это и есть «чудо-оружие» Гитлера, о котором нам неоднократно говорили пропагандисты Геббельса. Знают ли о нем в Москве? — спрашивал я сам себя».

Первоначально побег планировали осуществить ближе к марту 1945 года, уже выбрали себе самолет — бомбардировщик Heinkel He 111, достаточно вместительный для десяти человек, но бежать, а точнее лететь, пришлось раньше…

Снимок стартового стола в Пенемюнде, сделанный с британского самолета-разведчика в июле 1943 года

В концентрационных лагерях существовали банды заключенных, которые думали, что целиком и полностью управляют всеми остальными. Их действия поощрялись немецкой администрацией, которой было выгодно иметь свои глаза и уши внутри бараков. Но, помимо доносов, у этих банд была еще одна, страшная функция – «Десять дней жизни». Вот как об этом вспоминал сам Михаил Девятаев:

«Десять дней жизни»- это лагерная формула самосуда, самочинная расправа группки бандитов-заключенных. Они выбирают себе жертву по указанию коменданта или охраны и в угоду им убивают ее, уничтожают варварским способом. Кто проявлял недовольство лагерными порядками, кто носил на груди красный («политический») винкель, кто сопротивлялся ограблению, кто сказал не так, — тот попадал во власть банды головорезов.

Девять дней «виновного» истязали всеми способами, какие только могли придумать организаторы издевательства, а если он еще оставался в живых, на десятый день его приканчивали. Заводилы имели право бить обреченного как угодно, когда угодно и так, чтобы свои последние десять дней тот прожил только в муках, в бреду, в полубессознательном состоянии. Чем сильнее он страдал, тем выше была награда за их работу. Самые дикие инстинкты пробуждались в низких, отвратительных существах таким своеволием, такой безнаказанностью» .

Неудивительно, что заключенные боялись такого исхода значительно больше, чем «гуманного» расстрела. За несколько недель до побега близкий друг Девятаева уже стал жертвой такого самосуда. И вот «Десять дней» выписывают для него самого. Причиной стала драка с одним из заключенных, Костей-морячком. Его резкие слова: «А мне какая разница, где жить! Водка, девушка и деньги! », — не раз выводили из себя других узников, для которых домом была оставленная на Родине семья.

И однажды Девятаев не стерпел, ударил обидчика, но был тут же зверски избит. Очнувшись, он понял, что оставшиеся девять дней «приговора» пережить не сможет, и чем скорее они с товарищами угонят самолет — тем лучше. Спустя еще 3 дня побоев и издевательств, окончательный план побега был готов.

Утром 8 февраля 1945 года будущие беглецы выменяли себе места в двух рабочих бригадах по пять человек. Обычная задача таких групп — это уборка аэродрома, подходить к самолетам им было категорически запрещено. Но беглецы сообщили часовому, что им дана задача отремонтировать земляной ров — капонир. Когда тот удалился, группа по сигналу перешла к активным действиям. Кривоногов по сигналу убил заточкой конвоира, и теперь в радиусе ста метров кроме них и самолета никого не было.

Быстро стянули чехлы с моторов «хейнкеля», Девятаев прыгнул на место пилота, попытался завести моторы — тишина, оказывается, у машины отсутствовал аккумулятор! Каждая минут промедления приближала заключенных к смерти за побег и убийство, поэтому действовали молниеносно. Всего за пять минут нашли тележку с аккумулятором и, наконец, завели мотор!

«Плавно нажимаю на кнопку стартера. Мотор зашумел жу-жу-жу! Спокойно включаю «лапкой» зажигание, мотор несколько раз фыркнул и загудел. Увеличиваю газ — заревел. Круг винта стал чистым, прозрачным. Друзья от восторга дают в плечи радостные легкие пинки ».

Машина разгоняется, минует вахтманов, садящиеся «юнкерсы» и… чуть не падает с обрыва в море. Даже на самой максимальной скорости она никак не идет вверх, только спустя несколько минут Девятаев догадывается, что мешают триммеры руля, у незнакомой машины они установлены в режиме «на посадку». Новый разгон, но теперь на взлетной полосе уже бегают немцы, явно догадывающиеся, что с самолетом, а может и с пилотом что-то не так, сейчас они преградили живой цепью полосу.

«Они не ожидали, что «хейнкель» двинет на них. Да их же давит летчик-заключенный! Они бросились врассыпную. Те, что были дальше и которым ничего не угрожало, вынимали из кобуры пистолеты. Другие бежали к своим зениткам. Но время было выиграно, только время, а не победа. Самолет снова мчался на тот конец аэродрома, с которого мы начинали взлет ».

С помощью товарищей Девятаев все-таки смог вытянуть штурвал на себя, и самолет оторвался от земли, полетел! Но полетел неуверенно, слишком быстро стал набирать высоту и терять скорость, пришлось наугад искать триммер высоты и лишь после этого грузный бомбардировщик стал быстро удаляться от злосчастного Пенемюнде.

Старт ракеты «Фау-2»

Казалось бы, все, долгожданный побег совершен, впереди родная земля. Но на хвост сел немецкий истребитель, который возвращался с задания. Он успел выпустить в сторону «хейнкеля» с заключенными несколько пулеметных очередей, но был вынужден приземлиться, так как у него то ли кончилось топливо, то ли закончились боеприпасы.

Девятаев и его товарищи исчезли в облаках. По солнцу они смогли сориентироваться и вскоре уже приблизились к линии фронта, где по ним открыли огонь советские зенитные орудия. Пришлось вынужденно посадить самолет в поле, недалеко от города Вольдемберга, уже на территории, контролируемой Красной Армией.

Первое время бывшие пленные допрашивались НКВД несколько раз в день — судьба бывших заключенных концлагеря тогда была незавидна. Но ситуацию спас легендарный советский ученый Сергей Королев: ознакомившись с «начинкой» и документацией «хейнкеля», он пришел в восторг. Ведь группе беглецов получилось ненароком добыть такие сведения и аппаратуру, которую не смогли бы получить и десяток-другой разведчиков. Речь, конечно, шла о первой в мире баллистической ракете Фау-2, «оружии возмездия» немцев.

Оказалось, что из всех стоявших на взлетной полосе самолетов группе Девятаева попался именно тот, в котором была установлена специальная радиоаппаратура для запуска чудо-ракет. Добытые сведения помогли советским конструкторам самим создать первые прототипы баллистических ракет, а, впоследствии и создать космическую программу.

Памятник подвигу М.Девятаева в Нижнем Новгороде

Дальнейшая судьба беглецов в большинстве своем печальна. Только четверо из десяти пережили кровавую мельницу войны. Сам же М.Девятаев был награжден высшей наградой СССР — Звездой Героя — в 1957 году за вклад в советское ракетостроение.