Шокирующие традиции и обычаи папуасов, которые поймет далеко не каждый. Они расплачиваются за будущую жену свиньями

Одной из самых запомнившихся со школьной скамьи книг - "Глиняный папуас".
Книга - мой ровесник, 1966 года. Представляет собой сборник рассказов в твёрдом переплёте и с запоминающимися ч/б иллюстрациями. В тот год, книга из школьной библиотеки маленького приморского города-порта Находка оказалась у меня на руках, она была уже довольно потрёпанной, несла на себе след определённой загадочности и чувства неопределённого влияния на судьбу своего читателя в будущем.

Родился писатель в 1907 году в городе Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ), первый год жизни провел в тюрьме, куда были заключены за революционную деятельность его родители. В 1923 году переехал в Петроград, где поступил на литературное отделение факультета языка и материальной культуры Ленинградского государственного университета. Был отчислен из университета за написанный им роман «Корова» (опубликован в 2000 году в журнале «Звезда» № 10), после чего полностью посвятил себя литературной деятельности. 1930-е годы провёл на Крайнем Севере. В 1933 году в Ленинграде вышла первая книга его рассказов «Живопись». В 1934 году Гор был принят в Союз советских писателей.

В начале Великой Отечественной войны войны вступил в народное ополчение.

В 60-е годы возглавлял Центральное литературное объединение Ленинграда.
с 1960-х годов он приобрел известность как автор фантастических произведений.

"Эта удивительная история началось с того, что у глиняного папуаса в музее случайно сломался палец, которым он натягивал тетиву, и стрела попала Витьке Коровину в грудь. Редчайшее явление, но в больнице он познакомился с мальчиком по фамилии Громов, отец которого сделал серьезное открытие о том, что нашу Землю в меловом периоде посещали инопланетяне и оставили для нас послание".

О книге:
Забегая вперёд скажу о том, что многое из описываемых сюжетов происходит в городе на Неве.
" Я ехал в трамвае с матерью. Ехали мы на Черную Речку к знакомым поздравить их с новосельем. И у матери на коленях в белом футляре лежал огромный торт, купленный в кондитерской «Север». Все было как обычно бывает в трамвае. Одни люди стояли, держась за ремни, другие сидели. И один из них читал газету. Я заглянул ему через плечо и посмотрел на третью полосу, и буквы стали прыгать, словно я глядел на них через отцовские очки. Но я успел прочесть:
«Найденные профессором Громовым информационные копии пришельцев, посетивших Землю в юрский период, изучаются…"

" все, что рядом с ним на Петроградской стороне или на Васильевском острове, а то, что далеко, в прошлом или будущем, то он не ценил."

В книге есть упоминание и про Дом книги на Невском и даже Института акушерства и гинекологии на Васильевском острове!
Интересно будет всем и взрослым и детям.))

"Аристотель утонул, купаясь в Финском заливе, в том году, когда заканчивал свою диссертацию о парадоксе времени. Мир потерял в тот час не только нового Леонардо, но, может, нового Эйнштейна"

- В повести «Докучливый собеседник» выдержки из дневника застрявшего на доисторической Земле космического пришельца позволяют автору столкнуть представителей различных исторических эпох.
- земная жизнь, увиденная глазами живущего на Земле инопланетного ребенка, использована в повести «Мальчик» (1965) (продолжение - повесть «Глиняный папуас» (1966)
- В рассказе «Ольга Нсу» (1965) обсуждаются проблемы бессмертия и продления памяти человека.
- Герой рассказа «Великий актер Джонс» (1966) , «перевоплотившийся» в личность Эдгара По, посещает Санкт-Петербург XIX века.

Произведения Геннадия Гора переведены на английский, болгарский, венгерский, грузинский, китайский, корейский, монгольский, немецкий, польский, румынский, сербско-хорватский, словацкий, французский, чешский, японский языки.

В ноябре 1961 года в Асмате, одном из глухих районов Новой Гвинеи, исчез Майкл Кларк Рокфеллер, сын американского миллиардера. Сообщение это вызвало сенсацию именно потому, что исчез один из Рокфеллеров: ведь на Земле, к сожалению, ежегодно, не вызывая особого шума, гибнет и пропадает без вести немалое число исследователей. Особенно в таких местах, как Асмат — гигантское, поросшее джунглями болото.

Асмат славится своими резчиками по дереву, воу-ипиуа, как их там называют, и Майкл собирал коллекцию произведений асматского искусства.

На поиски пропавшего была поднята масса народа. Из Нью-Йорка прилетел отец Майкла — губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер, и с ним тридцать, два американских корреспондента, да еще столько же из других стран. Около двухсот асматов добровольно и по собственной инициативе обшарили побережье.

Через неделю поиски прекратили, не обнаружив следов пропавшего.

Было высказано на основании имевшихся фактов предположение, что Майкл утонул.

Кое-кто, правда, усомнился: а не стал ли он жертвой охотников за головами? Но вожди асматских деревень отвергли эту мысль с негодованием: ведь Майкл был почетным членом племени.

С прошествием времени имя погибшего этнографа исчезло со страниц газет и журналов. Его дневники легли в основу книги, собранные им коллекции украсили нью-йоркский Музей первобытного искусства. Эти вещи имели чисто научный интерес, и широкая публика начала забывать загадочную историю, приключившуюся в болотном краю асматов.

Но в мире, где сенсация, как бы нелепа она ни была, означает верную возможность заработать большие деньги, истории с сыном миллиардера не суждено было на этом завершиться...

В конце 1969 года в австралийской газете «Ревейль» появилась статья некоего Гарта Александера с категорическим и интригующим заголовком: «Я выследил убивших Рокфеллера каннибалов».

«...Распространено мнение, что Майкл Рокфеллер утонул или стал жертвой крокодила у южного побережья Новой Гвинеи, когда пытался доплыть до берега.

Однако в марте этого года один протестантский миссионер сообщил мне, что папуасы, живущие неподалеку от его миссии, убили и съели семь лет назад белого человека. У них до сих пор хранятся его очки и часы. Их деревня называется Осчанеп.

Без долгих раздумий я отправился в указанное место, чтобы там выяснить обстоятельства. Мне удалось найти проводника — папуаса Габриэля, и вверх по реке, текущей среди болот, мы плыли три дня, прежде чем достигли деревни. Двести раскрашенных воинов встречали нас в Осчанепе. Всю ночь грохотали барабаны. Утром Габриэль сообщил мне, что может привести человека, который за пару пачек табаку готов рассказать мне, как все было.

История оказалась на редкость примитивной и, я бы даже сказал, обычной.

— Белый человек, голый и одинокий, вылез, шатаясь, из моря. Он был, наверное, болен, потому что лег на берегу и все никак не мог подняться. Люди из Осчанепа увидели его. Их было трое, и они подумали, что это морское чудовище. И они убили его.

Я спросил об именах убийц. Папуас промолчал. Я настаивал. Тогда он нехотя пробормотал:

— Одним из людей был вождь Уве.

— Где он сейчас?

— А другие?

Но папуас упорно молчал.

— Были у убитого кружки на глазах? — Я имел в виду очки.

Папуас кивнул.

— А на руке часы?

— Да. Он был молодой и стройный. У него были огненные волосы.

Итак, восемь лет спустя мне удалось найти человека, который видел (а может быть, и убил) Майкла Рокфеллера. Не давая папуасу опомниться, я быстро спросил:

— Так кто же были те два человека?

Сзади послышался шум. За моей спиной столпились молчаливые раскрашенные люди. Многие сжимали в руках копья. Они внимательно прислушивались к нашему разговору. Может быть, они и не понимали всего, но имя Рокфеллера, несомненно, было им знакомо. Допытываться дальше было бесполезно — мой собеседник выглядел перепуганным.

Я уверен в том, что он говорил правду.

Почему они убили Рокфеллера? Вероятно, приняли его за морского духа. Ведь папуасы уверены, что у злых духов белая кожа. А возможно, что одинокий и слабый человек показался им лакомой добычей.

Во всяком случае, ясно, что двое убийц еще живы; потому и перепугался мой информатор. Он и так сказал мне слишком много и теперь готов был подтвердить лишь то, что я уже знал, — люди из Осчанепа убили Рокфеллера, когда увидели его вылезающим из моря.

Когда в изнеможении он лег на песок, трое во главе с Уве подняли копья, оборвавшие жизнь Майкла Рокфеллера...»

Рассказ Гарта Александера мог бы показаться правдивым, если бы...

Если бы почти одновременно с газетой «Ревейль» подобную историю не опубликовал издаваемый тоже в Австралии журнал «Ошеаниа». Только на этот раз очки Майкла Рокфеллера «обнаружили» в деревне Атч, в двадцати пяти милях от Осчанепа.

Помимо этого, в обоих рассказах содержались живописные подробности, заставившие насторожиться знатоков быта и нравов Новой Гвинеи.

Прежде всего показалось не слишком убедительным объяснение мотивов убийства. Если бы люди из Осчанепа (по другой версии — из Атча) действительно приняли вылезавшего из моря этнографа за злого духа, то у них бы не поднялась на него рука. Скорее всего они бы просто убежали, ибо среди неисчислимых способов борьбы со злыми духами отсутствует сражение с ними лицом к лицу.

Версия «о духе» скорее всего отпадала. Кроме того, люди из асматских деревень достаточно хорошо знали Рокфеллера, чтобы принять его за кого-то другого. А коль скоро они его знали, вряд ли они бы на него напали. Папуасы, по мнению людей, хорошо их знающих, необычайно преданны в дружбе.

Когда через некоторое время чуть ли не во всех прибрежных деревнях стали «находить» следы пропавшего этнографа, стало ясно, что дело идет о чистой выдумке. Действительно, проверка показала, что в двух случаях историю о пропаже Рокфеллера рассказали папуасам миссионеры, а в остальных — асматы, одаренные парой-другой пачек табака, в виде ответной любезности рассказывали корреспондентам то, что тем хотелось услышать.

Реальных следов Рокфеллера не удалось обнаружить и на этот раз, а тайна его исчезновения осталась такой же тайной.

Может быть, и не стоило бы вспоминать больше об этой истории, когда бы не одно обстоятельство — та слава каннибалов, которая с легкой руки легковерных (а иногда и недобросовестных) путешественников прочно закрепилась за папуасами. Именно она в конечном итоге делала правдоподобными любые догадки и предположения.

Среди географических сведений глубокой древности пожиратели людей — антропофаги занимали прочное место рядом с людьми с песьими головами, одноглазыми циклопами и живущими под землей карликами. Следует признать, что в отличие от псоглавцев и циклопов людоеды существовали в действительности. Более того, во времена оны каннибализм встречался всюду на Земле, не исключая Европу. (Кстати, чем иным, как не пережитком глубокой древности, можно объяснить причастие в христианской церкви, когда верующие «вкушают тела Христова»?) Но даже и в те времена он был явлением скорее исключительным, чем повседневным. Человеку свойственно выделять себя и себе подобных из остальной природы.

В Меланезии — а Новая Гвинея ее часть (хотя и весьма отличающаяся от остальной Меланезии) — каннибализм был связан с межплеменной враждой и частыми войнами. Причем надо сказать, что широкие размеры он принял лишь в XIX веке, не без влияния европейцев и ввезенного ими огнестрельного оружия. Звучит это парадоксально. Разве не европейские миссионеры трудились над тем, чтобы отучить «диких» и «невежественных» туземцев от их скверных привычек, не щадя как собственных сил, так и туземцев? Разве не клялась (и не клянется по сей день) каждая колониальная держава, что вся ее деятельность направлена только лишь на то, чтобы принести свет цивилизации в богом забытые места?

Но в действительности как раз европейцы стали снабжать вождей меланезийских племен ружьями и разжигать их междоусобные войны. Но именно Новая Гвинея таких войн не знала, как не знала она и наследственных вождей, выделившихся в особую касту (а на многих островах каннибализм был исключительной привилегией вождей). Конечно, племена папуасов враждовали (и поныне во многих районах острова враждуют) между собой, но война между племенами бывает не чаще чем раз в год и длится до тех пор, пока не будет убит один воин. (Будь папуасы цивилизованными людьми, удовлетворились бы они одним воином? Это ли не убедительное доказательство их дикости?!)

Зато среди отрицательных качеств, которые папуасы приписывают своим врагам, на первом месте всегда стоит людоедство. Выясняется, что они, соседи-враги,— грязные, дикие, невежественные, лживые, коварные и — людоеды. Это самое тяжкое обвинение. Можно не сомневаться, что соседи, в свою очередь, не менее щедры в нелестных эпитетах. И конечно, подтверждают они, наши враги — несомненные людоеды. В общем, у большинства племен каннибализм вызывает не меньшее омерзение, чем у нас с вами. (Правда, этнографии известны некоторые горные племена в глубине острова, которые этого отвращения не разделяют. Но — и в этом сходятся все заслуживающие доверия исследователи — они никогда не устраивают охоты на людей.) Поскольку же многие сведения о неизученных районах получены были именно путем расспросов местного населения, то на картах и появлялись «племена белокожих папуасов», «новогвинейские амазонки» и многочисленные пометки: «район населен каннибалами».

В 1945 году множество солдат разгромленной японской армии на Новой Гвинее бежало в горы. Долгое время о них никто не вспоминал — не до того было, во иногда экспедиции, попадавшие в глубь острова, натыкались на этих японцев. Если удавалось убедить их, что война кончилась и бояться им нечего, они возвращались домой, где их рассказы попадали в газеты. В 1960 году из Токио отправилась специальная экспедиция на Новую Гвинею. Удалось отыскать около тридцати бывших солдат. Все они жили среди папуасов, многие даже были женаты, а ефрейтор медицинской службы Кэндзо Нобусукэ занимал даже пост шамана племени куку-куку. По единодушному мнению этих людей, прошедших «огонь, воду и медные трубы», путешественнику на Новой Гвинее (при условии, что он не нападает первым) не грозят со стороны папуасов никакие опасности. (Ценность показаний японцев состоит еще и в том, что они побывали в самых разных частях гигантского острова, в том числе и в Асмате.)

В 1968 году на реке Сепик перевернулась лодка австралийской геологической экспедиции. Спастись удалось только коллектору Килпатрику, молодому парню, впервые попавшему на Новую Гвинею. После двух дней блужданий по джунглям Килпатрик вышел к деревне племени тангавата, записанного никогда не бывавшими в тех местах знатоками в самые отчаянные людоеды. К счастью, коллектор не знал этого, поскольку, по его словам, «знай я это, я бы умер от страха, когда меня положили в сеть, прикрепленную к двум, жердям, и понесли в деревню». Папуасы же решили нести его, потому что увидели, что он еле движется от усталости. Только через три месяца удалось Килпатрику добраться до миссии «адвентистов седьмого дня». И все это время его вели, передавая буквально «из рук в руки», люди разных племен, о которых единственно известно было, что они каннибалы!

«Эти люди ничего не знают об Австралии и ее правительстве, — пишет Килпатрик. — Но разве мы знаем о них больше? Их считают дикарями и людоедами, а между тем я не видел с их стороны ни малейшей подозрительности или враждебности. Я никогда не видел, чтобы они били детей. Они неспособны к краже. Мне иной раз казалось, что эти люди гораздо лучше нас».

Вообще, большинство доброжелательных и честных исследователей и путешественников, пробиравшихся через прибрежные болота и неприступные горы, побывавших в глубоких долинах хребта Рейнджер, видевших самые разные племена, приходят к выводу, что папуасы на редкость доброжелательные и сметливые люди.

«Как-то раз, — пишет английский этнограф Клифтон, — в клубе в Порт-Морсби у нас зашел разговор о судьбе Майкла Рокфеллера. Мой собеседник фыркнул:

— А чего ломать голову? Сожрали, у них это недолго.

Мы долго спорили, я не смог убедить его, а он меня. Да и спорь мы хоть год, я остался бы при своей уверенности, что папуасы — а я узнал их хорошо — неспособны причинить зло человеку, пришедшему к ним с добрым сердцем.

Все больше и больше меня удивляет то глубокое презрение, которое питают к этим людям чиновники австралийской администрации. Даже для самого образованного офицера патрульной службы местные жители — «скальные обезьяны». Словечко, которым называют здесь папуасов, — «дли». (Слово это непереводимо, но означает крайнюю степень презрения к человеку, им обозначаемому.) Для здешних европейцев, «оли» — это нечто, что, к сожалению, существует. Никто не учит их языков, никто вам толком не расскажет об их обычаях и привычках. Дикари, людоеды, обезьяны — вот и все...»

Любая экспедиция стирает с карты «белое пятно», и зачастую в местах, обозначенных коричневым цветом гор, появляется зелень низменностей, а кровожадные дикари, немедленно пожирающие любого чужеземца, при ближайшем рассмотрении таковыми не оказываются. Назначение любого поиска и состоит в том, чтобы разрушать незнание, в ток числе и то незнание, которое делает людей дикарями.

Но, кроме незнания, существует еще и нежелание знать истину, нежелание увидеть перемены, и это нежелание порождает и пытается сохранить самые дикие, самые каннибальские представления...

3529

«За 150 лет в Папуа мало что изменилось»

На недавнем Санкт-Петербургском международном культурном форуме была презентована уникальная фотовыставка «Миклухо-Маклай XXI век. Ожившая история». Николай Николаевич Миклухо-Маклай «младший» представил снимки, сделанные в ходе экспедиции в Папуа-Новую Гвинею в сентябре-октябре 2017 года. А «Версии» рассказал о том, чем удивили его папуасы.

Фотовыставка освещает основные события первой российской экспедиции в Папуа - Новую Гвинею, спустя 40 лет со дня советской и около 150 лет с момента самой первой, организованной Николаем Николаевичем Миклухо-Маклаем «старшим» (1846-1888) – знаменитым путешественником, ученым-гуманистом и первым европейцем, утверждавшим равенство папуасов с другими народами мира.

Наш собеседник – Николай Николаевич Миклухо-Маклай «младший» приходится праправнуком брату знаменитого первооткрывателя прошлого и возглавляет фонд сохранения этнокультурного наследия имени своего предка.

Нынешняя экспедиция в составе научного сотрудника Кунсткамеры Арины Лебедевой , научного сотрудника Центра азиатских и тихоокеанских исследований Института этнологии и антропологии Игоря Чининова и фотографа Дмитрия Шаромова под руководством Миклухо-Маклая стартовала 11 сентября 2017 года в московском аэропорту Домодедово. А завершилась 8 октября. За это время они посетили Берег Рай (экс-Берег Маклая) и столицу Папуа-Новой Гвинеи город Порт-Морсби, а также заехали в соседнюю Австралию. Но обо всем по порядку.

Поменялось ли что-то за 150 лет?

– Главное, то мы сделали – это собрали в Папуа-Новой Гвинее большую коллекцию бытовых предметов. И что удивительно, на 70% эти предметы сходны с коллекцией, которую около 150 лет назад собрал там же мой предок Николай Николаевич Миклухо-Маклай и которая хранится сегодня в петербургской Кунсткамере. То есть за полтора века мало что изменилось! – удивляется Маклай-«младший».

Это горшки, барабаны, луки и другие предметы обихода. Правда, к примеру, лук уже не так часто используется местными жителями. Есть более современные способы добыть себе пищу. Но окончательно из употребления он тоже не вышел.

Презентации новой коллекции будет посвящено отдельное большое мероприятие. Пока предметы распаковывается и описываются.

Если продолжить рассуждать на тему того, что изменилось для папуасов за полтора века, можно сказать, что современные аборигены стали… посещать школы. Причем, в одной из деревень на Берегу Рая школа носит имя Миклухо-Маклая. Сегодня она находится в не очень хорошем состоянии, но руководитель нынешней экспедиции планирует найти спонсоров и полностью ее отремонтировать.

Однако помимо школы влияние цивилизации не очень заметно. Миграция в этих местах очень маленькая. Это означает, что на Берегу Рай до сих пор живут потомки тех же самых людей, которые 150 лет назад встречали предка нашего собеседника. Уникальная ситуация.

Берег Рай включает сегодня несколько деревень численностью жителей от 500 человек до 2 тыс., основные из которых: Бонгу, Гумбу и Горенду. Как и подобает деревням, асфальтированных дорог вы там не увидите. Да и ездить там особенно не на чем. Местные жители передвигаются преимущественно пешком, либо на лодках, причем, порой и на моторках. Лишь на них можно добраться до ближайшего большого города, расположенного километрах в 50-ти.

Электростанции в деревнях нет, но некоторые жители пользуются солнечными батареями. Компьютеров в обиходе нет, но, к примеру, у учителя местной школы имени Миклухо-Маклая соответствующий гаджет присутствует.

Многие, как и прежде ходят в набедренных повязках, но многие надевают шорты и футболки и выглядят вполне по-европейски. Граница между цивилизацией и традиционным укладом очень гибкая.

Экономика провинции Маданг, к которой относится и бывший Берег Маклая, основана на сельском хозяйстве, охоте, рыболовстве и туризме, если говорить о самом «райцентре» Маданге. Плюс, в городе функционирует католическая миссия и есть даже университет.

Опасности

– В самой Папуа-Новой Гвинее нас все любили и оберегали. Ничего из того, что могло бы с нами произойти, так и не случилось, – улыбается Николай Миклухо-Маклай. – Ни диких зверей, ни москитов, ни ураганов, ни наводнений… Две недели мы прожили на бывшем Берегу Маклая в достаточно комфортабельных хижинах. Температура воздуха была довольно комфортной. Днем – 25-26 градусов, ночью – 20. Ночевали в спальниках, умывались и пили воду в ручье, в котором чистейшая вода. Кормили нас вкуснейшей местной едой, приготовленной, в основном, из овощей, но иногда баловали курицей. Плюс, мы привезли в подарок местным жителям очень дорогой по местным меркам деликатес – свинью, и вместе ее съели.

Главная же опасность за время экспедиции пребывания в Папуа не касалась. Основная сложность оказалась связана с тем, как добраться до места назначения. Дорога до Берега Рая заняла едва не заняла на несколько дней больше, чем планировалось из-за накладок с визами и опозданием самолетов на стыковках.

– В какой-то момент мы даже подумали, что будет добираться до места, как Николай Николаевич Миклухо-Маклай «старший» – два месяца. Но в итоге обошлось, – вспоминают современные путешественники.

Личные открытия

– Главное, что я открыл для себя после этой поездки – личность самого Николая Николаевича Миклухо-Маклая. Честно говоря, я не думал, что мой предок настолько велик, – признается его потомок. – Не думал, что его так хорошо помнят на другом конце света! Что, не имея даже его дневников, папуасы до сих пор наизусть пересказывают истории, описанные в этих дневниках, из уст в уста, из поколения в поколение!

Русский путешественник XIX века действительно очень сильно повлиял на жителей бывшего Берега Маклая, на их культуру. «Шлейф» его первой экспедиции ощущается там до сих пор.

В языке местного населения остались, к примеру, слова «топор» и «бык». Маклай привез им первые железные предметы, кукурузу. Да что говорить – современные папуасы нередко называют своих детей Маклаями!

– А мне они предложили назвать сына Туем… – улыбается наш собеседник. – Так звали ближайшего приятеля Маклая-старшего из местных жителей. Туй Николаевич Миклухо-Маклай… Я обещал подумать .

Добавим, что современные российские путешественники высадились на бывший Берег Маклая 16 сентября, аккурат в день независимости Папуа-Новой Гвинеи. И еще даже не выпрыгнув из лодки, стали свидетелями грандиозной встречи, на которую пришли почти 3 тыс. человек – почти все население окрестных деревень!

Здесь русский дух

Сегодня русских в Папуа-Новой Гвинее и провинции Маданг за исключением очень редких одиночек-экстремалов нет вообще. И если говорить о туризме, в Маданг ездят лишь австралийцы (им относительно недалеко) и немцы (Папуа-Новая Гвинея когда-то была немецкой колонией). В основном, они останавливаются в хороших гостиницах, которые есть в этом городе. А на Берег Рай с ночевками в хижинах выбираются очень редко.

Кстати «Рай кост» или Берег Рая в XIX веке был Берегом Миклухо-Маклая. И, безусловно, одна из задач, которую ставит перед собой его потомок – вернуть этой земле историческое имя.

– Мы уже обсудили этот вопрос с сэром Майклом Сомаре, первым премьер-министром независимой Папуа-Новой Гвинеи, который специально ради нас приезжал на Берег Рай, хотя раньше никогда там не был. Сэр Майкл признался, что не слышал о прежнем названии этого места. И обещал подумать, что с этим можно сделать, – говорит Маклай-«младший».

Важным итогом последней экспедиции он также называет то, что первые в истории Папуа-Новой Гвинеи россияне приехали сюда не просто с экспедицией, а чтобы наладить связи, заняться народной дипломатией. Местные жители любят Маклая, и он неразрывно связан для них с Россией. А значит, они любят Россию, и это серьезный задел для укрепления двусторонних отношений между двумя странами.

Кстати, так совпало, что после недавнего саммита АТЭС министр иностранных дел России Сергей Лавров , встречаясь с коллегой из Папуа-Новой Гвинеи, назвал эту страну важным партнером в области рыболовства, культурного и гуманитарного взаимодействия. При этом до последней экспедиции какого-то активного присутствия России в этом регионе не наблюдалось. Возможно, именно это путешествие сделало свое дело.

Николай Миклухо-Маклай-«младший» не скрывает, что МИД нашей страны был в курсе его планов, а посол России в Индонезии (также выполняет обязанности представителя РФ и в Папуа-Новой Гвинеи) написал путешественнику благодарственное письмо.

Среди ближайших планов нашего собеседника: обмен студентов между двумя странами, ежегодное празднование в Папуа Дня высадки Н.Н.Миклухо-Маклая «старшего» 20 сентября, показ коллекций предметов из экспедиций XIX-XXI веков, причем, не только в России, но и в Австралии, организации дистанционных языковых курсов по обучению папуасов русскому языку, презентация документального фильма о путешествии. Наконец, есть планы уже в марте-апреле вернуться на Берег Рай и уже с расширенной командой из эко- и этнотуристов. Сейчас происходит ее формирование.

Денис Нижегородцев

Цикл научно-популярных фильмов «По следам великих путешественников» радует зрителей все лето на «Первом канале». Однако выпуск, посвященный легендарному путешественнику Николаю Миклухо-Маклаю, вызвал возмущение у научного сообщества. В редакцию «Собеседника» позвонил известный ученый-исследователь и автор серии книг о Миклухо-Маклае Даниил Давыдович Тумаркин.

– В фильме на «Первом» показали даже не те деревни, где жил и работал Миклухо-Маклай! – негодовал этнограф. – Папуа – Новая Гвинея – это огромные территории, около 700 племен. «Маклаевские места», которые показаны в этом документальном кино, на самом деле таковыми не являются. Ложь даже в мелочах! Автор показал, будто папуасы жили на деревьях, но это совсем не так – они обитают в хижинах на сваях. Зачем вводить зрителей в заблуждение?!

– Я сам бывал в деревне Бонгу, где жил Маклай, и даже подхватил там тропическую малярию, еле выжил, – продолжал наш собеседник уже спокойнее. – Папуасы жили в каменном веке. Миклухо-Маклай брал спирт, поджигал его – и аборигены в страхе разбегались: думали, он поджигает воду, а значит, он – бог. Путешественник лечил местных жителей лекарствами – те выздоравливали и проникались к нему глубоким уважением и благодарностью. Ему даже подарили жену в знак особого расположения – 13-летнюю девочку. И с ней – ее звали Мира – некоторое время он даже жил. В этом не было ничего предосудительного – в Папуа девочка в этом возрасте считается уже половозрелой женщиной. Впрочем, и стареют женщины в тех краях довольно рано, в 20–25 лет.

Личная жизнь легендарного путешественника до сих пор вызывает много споров. Он успел стать фигурантом крупного скандала, закрутив лав-стори одновременно и с женой, и со старшей дочкой генерал-губернатора Нидерландской Индии (современная Индонезия). В доме высокопоставленного чиновника Миклухо-Маклай жил в перерывах между своими путешествиями. Любопытно, что супруге генерал-губернатора, матери шестерых детей, было за сорок, а ее дочери Сюзанне – 16. Когда правда о двойном романе всплыла наружу, любимцу папуасов пришлось в спешном порядке уехать из города.

Влюбилась и отказалась от наследства

Женился путешественник через несколько лет на вдове богатого шотландца. Любопытный факт: умирая, муж завещал ей все свои деньги, но с условием, что она больше не выйдет замуж. Но дама влюбилась в Николая, вышла за него – и потеряла все наследство. Она родила своему русскому супругу двоих сыновей.

– Есть версия, что Миклухо-Маклай оставил потомство и в Папуа – Новой Гвинее, – говорит Тумаркин. – Немецкие путешественники, прибывшие в те края уже после Маклая, впоследствии писали: в деревнях видели с десяток рыжеволосых мальчиков со светлой кожей (коренное население – темноволосые, а кожа у них смуглая).

Задавались вопросом: Миклухо-Маклай «виноват»? Или все же не он? Ведь дважды туда приплывали русские корабли: когда привозили нашего исследователя, а затем – когда его забирали. Моряки, за месяцы плавания соскучившиеся по женщинам, по несколько дней проводили на берегу и вполне могли «напроказничать».

/ Russian Look

– А ведь Россия могла владеть экзотическими землями в Папуа – Новой Гвинее, – замечает наш собеседник. – Потому что Николай Николаевич первым из белых людей ступил на острова в 1871 году.

– Неужели его открытия оказались не нужны стране?

– К сожалению, это так. Царь Александр III собрал комиссию в Петербурге, заседали с министрами, решали, делать ли острова российской колонией. В итоге постановили: нет, слишком далеко, не нужно, лучше осваивать Дальний Восток. А вот немцы быстро сориентировались. Дипломат Отто Фиш навязался к Маклаю в друзья, выманил у него условленные слова-пароль, которые должен был произнести белый человек на острове, чтобы его приняли. И Фиш в 1884 году прибыл к папуасам, подарил им несколько топоров – и поднял немецкий флаг. Земли стали принадлежать Германии.

Маклай был фантазер, немножко авантюрист, – рассказывает Тумаркин. – Многие считали его чудаком. Но были и те, кто ценил и уважал, например Лев Толстой писал ему: «Вы первым показали, что общаться надо умением и разумом, а не пушками и порохом. Везде, на всех континентах человек остается человеком». Толстой называл его мучеником науки. Ходила легенда, будто Миклухо-Маклай – потомок казака, с которого Николай Гоголь писал своего знаменитого Тараса Бульбу. Это байка! Придумали ее такие же любители дутых сенсаций, как и те, кто снимал лживый фильм на «Первом».