Виды сюжета в литературном произведении. Сюжеты хроникальные и концентрические

Количество сюжетов в мировой литературе ограничено. С этим фактом сталкивается почти каждый человек, который решил однажды заняться писательским ремеслом. И это количество не только ограничено, но и подсчитано! Существует несколько типологий, которые дают довольно убедительный ответ на вопрос: «Сколько же всего сюжетов есть в наличии?»
Впервые этой проблемой заинтересовался византийский писатель (и по совместительству константинопольский патриарх) Фотий, еще в IX столетии составивший «Мириобиблион» - собрание кратких описаний произведений древнегреческих и византийских авторов, включая литературу церковную, светскую, историческую.
Тысячу лет спустя, интерес к этой проблеме вспыхнул с новой силой, причём теперь уже список сюжетов стремились составить как можно более краткий!

Хорхе Луис Борхес заявлял, что существует всего четыре сюжета и, соответственно, четыре героя, которых он и описал в своей новелле «Четыре цикла».
1. Самая старая история - история об осажденном городе, который штурмуют и обороняют герои. Защитники знают, что город обречен и сопротивление бесполезно. (Это история о Трое, и главный герой - Ахилл, знает, что погибнет, так и не увидев победы. Герой-мятежник, сам факт существования которого - вызов окружающей реальности.
2. Вторая история - о возвращении. История Одиссея, скитавшегося по морям десять лет в попытке вернуться домой. Герой этих историй - человек отверженный обществом, бесконечно блуждающий в попытках найти себя - Дон Кихот, Беовульф.
3. История третья - о поиске. Эта история чем-то похожа на вторую, но в данном случае герой не является отверженным и не противопоставляет себя обществу. Наиболее известный пример такого героя - Ясон, плывущий за золотым руном.
4. История четвертая - о самоубийстве бога. Атис калечит и убивает себя, Один жертвует собой Одину, самому себе, девять дней вися на дереве, пригвожденный копьем, римские легионеры распинают Христа. Герой «гибели богов» - теряющий или обретающий веру, находящийся в поиске веры - Заратустра, булгаковский Мастер, Болконский.

* * *
Кристофер Букер в своей книге «The Seven Basic Plots: Why We Tell Stories» ("Семь основных сюжетов: почему мы рассказываем истории") описал, как можно догадаться, семь базовых сюжетов, на основе которых, по его мнению, написаны все книги в мире.
1. «Из грязи в князи» - название говорит само за себя, самый яркий пример, знакомый всем с детства - Золушка. Герои - обыкновенные люди, открывающие в себе что-то необычное, благодаря собственным усилиям или по стечению обстоятельств оказывающиеся «на вершине».
2. «Приключение» - трудное путешествие в поисках труднодостижимой цели. По мнению Букера, сюда попадают и Одиссей, и Ясон, кроме того, в эту категорию попадают и «Копи царя Соломона», и «Вокруг света за восемьдесят дней».
3. «Туда и обратно». В основе сюжета попытки героя, вырванного из привычного мира, вернуться домой. В интерпретации Букера это и «Робинзон Крузо», и «Алиса в зазеркалье», и многие другие.
4. «Комедия» - Определенный вид сюжета, который развивается по собственным правилам. В эту категорию попадают все романы Джейн Остин.
5. «Трагедия» - кульминацией является гибель главного героя из-за каких либо недостатков характера, обычно любовной страсти или жажды власти. Это, прежде всего, «Макбет», «Король Лир» и «Фауст».
6. «Воскресение» - герой находится под властью проклятия или темных сил, и из этого состояния его выводит чудо. Яркий пример этого сюжета - Спящая красавица, пробужденная поцелуем принца.
7. «Победа над чудовищем» - из названия ясно, в чем заключается сюжет - герой сражается с монстром, побеждает его и получает «приз» - сокровища или любовь. Примеры: Дракула, Давид и Голиаф

* * *
Но наиболее нашумевшим стал список сюжетов, составленный драматургом Жоржем Польти, который включал в себя тридцать шесть пунктов (кстати, первым число тридцать шесть было предложено еще Аристотелем и намного позднее поддержано Виктором Гюго). Тридцать шесть сюжетов и тем Польти охватывают, в основном, драматургию и трагедии. Вокруг этого списка велись споры, его неоднократно критиковали, но опротестовать само число 36 почти никто не пытался.

1. МОЛЬБА. Элементы ситуации: 1) преследователь, 2) преследуемый и умоляющий о защите, помощи, убежище, прощении и т. д., 3) сила, от которой зависит оказать защиту и т. д., при этом сила, не сразу решающаяся на защиту, колеблющаяся, неуверенная в себе, почему и приходится её умолять (повышая тем самым эмоциональное воздействие ситуации), чем больше она колеблется и не решается оказать помощь. Примеры: 1) спасающийся бегством умоляет кого-нибудь, могущего его спасти от врагов, 2) умоляет об убежище, чтобы в нём умереть, 3) потерпевший кораблекрушение просит приюта, 4) просит власть имущего за дорогих, близких людей, 5) просит одного родственника за другого родственника и т. д.
2. СПАСЕНИЕ. Элементы ситуации: 1) несчастный, 2) угрожающий, преследующий, 3) спаситель. Эта ситуация отличается от предыдущей тем, что там преследуемый прибегал к силе колеблющейся, которую нужно было умолять, а здесь спаситель появляется неожиданно и спасает несчастного не колеблясь. Примеры: 1) развязка известной сказки о Синей бороде. 2) спасение приговорённого к смертной казни или вообще находящегося в смертельной опасности и т. д.
3. МЕСТЬ, ПРЕСЛЕДУЮЩАЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Элементы ситуации: 1) мститель, 2) виновный, 3) преступление. Примеры: 1) кровная месть, 2) месть сопернику или сопернице или любовнику, или любовнице на почве ревности.
4. МЕСТЬ БЛИЗКОГО ЧЕЛОВЕКА ЗА ДРУГОГО БЛИЗКОГО ЧЕЛОВЕКА ИЛИ БЛИЗКИХ ЛЮДЕЙ. Элементы ситуации: 1) живая память о нанесенном другому близкому человеку обиде, вреде, о жертвах, понесенных им ради своих близких, 2) мстящий родственник, 3) виновный в этих обидах, вреде и т. д. - родственник. Примеры: 1) месть отцу за мать или матери за отца, 2) месть братьям за своего сына, 3) отцу за мужа, 4) мужу за сына и т. д. Классический пример: месть Гамлета своему отчиму и матери за своего убитого отца.
5. ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ. Элементы ситуации: 1) содеянное преступление или роковая ошибка и ожидаемая кара, расплата, 2) укрывающийся от кары, расплаты за преступление или ошибку. Примеры: 1) преследуемый властями за политику (например, «Разбойники» Шиллера, история революционной борьбы в подполье), 2) преследуемый за разбой (детективные истории), 3) преследуемый за ошибку в любви («Дон Жуан» Мольера, алиментные истории и т. п.), 4) герой, преследуемый превосходящей его силой («Прикованный Прометей» Эсхила и т. д.).
6. ВНЕЗАПНОЕ БЕДСТВИЕ. Элементы ситуации: 1) враг-победитель, появляющийся самолично; или вестник, приносящий ужасную весть о поражении, крахе и т. п., 2) поверженный победителем или сраженный известием властитель, могущественный банкир, промышленный король и т. п. Примеры: 1) падение Наполеона, 2) «Деньги» Золя, 3) «Конец Тартарена» Анфонса Додэ и т. д.
7. ЖЕРТВА (т. е. кто-нибудь, жертва какого-нибудь другого человека или людей или же жертва каких-нибудь обстоятельств, какого-либо несчастья). Элементы ситуации: 1) тот, кто может повлиять на судьбу другого человека в смысле его угнетения или какое-либо несчастье. 2) слабый, являющийся жертвой другого человека или несчастья. Примеры: 1) разорённый или эксплуатируемый тем, кто должен был заботиться и защищать, 2) ранее любимый или близкий, убеждающийся, что его забыли, 3) несчастные, потерявших всякую надежду и т. д.
8. ВОЗМУЩЕНИЕ, БУНТ, МЯТЕЖ. Элементы ситуации: 1) тиран, 2) заговорщик. Примеры: 1) заговор одного («Заговор Фиеско» Шиллера), 2) заговор нескольких, 3) возмущение одного («Эгмонд» Гете), 4) возмущение многих («Вильгельм Телль» Шиллера, «Жерминаль» Золя)
9. ДЕРЗКАЯ ПОПЫТКА. Элементы ситуации: 1) дерзающий, 2) объект, т. е. то, на что дерзающий решается, 3) противник, лицо противодействующее. Примеры: 1) похищение объекта («Прометей - похититель огня» Эсхила). 2) предприятия, связанные с опасностями и приключениями (романы Жюль Верна, и вообще приключенческие сюжеты), 3) опасное предприятие в связи с желанием добиться любимой женщины и т.д.
10. ПОХИЩЕНИЕ. Элементы ситуации: 1) похититель, 2) похищаемый, 3) охраняющий похищаемого и являющийся препятствием для похищения или противодействующий похищению. Примеры: 1) похищение женщины без её согласия, 2) похищение женщины с её согласия, 3) похищения друга, товарища из плена, тюрьмы и т. д. 4) похищение ребёнка.
11. ЗАГАДКА (т. е. с одной стороны задавание загадки, а с другой - выспрашивание, стремление разгадать загадку). Элементы ситуации: 1) задающий загадку, скрывающий что-нибудь, 2) стремящийся разгадать загадку, узнать что-нибудь, 3) предмет загадки или незнания (загадочное) Примеры: 1) под страхом смерти нужно найти какого-нибудь человека или предмет, 2) разыскать заблудившихся, потерявшихся, 3) под страхом смерти разрешить загадку (Эдип и Сфинкс), 4) заставить всяческими хитростями человека открыть то, что он хочет скрыть (имя, пол, душевное состояние и т. д.)
12. ДОСТИЖЕНИЕ ЧЕГО-НИБУДЬ. Элементы ситуации: 1) стремящийся чего-нибудь достигнуть, домогающийся чего-нибудь, 2) тот, от чего согласия или помощи зависит достижение чего-нибудь, отказывающий или помогающий, посредничающий, 3) может быть ещё третья - противодействующая достижению сторона. Примеры: 1) стараться получить у владельца вещь или какое-нибудь иное жизненное благо, согласие на брак, должность, деньги и т. д. хитростью или силой, 2) стараться получить что-либо или добиться чего-либо с помощью красноречия (прямо обращенного к владельцу вещи или - к судье, арбитрам, от которых зависит присуждение вещи)
13. НЕНАВИСТЬ К БЛИЗКИМ. Элементы ситуации: 1) ненавидящий, 2) ненавидимый, 3) причина ненависти. Примеры: 1) ненависть между близкими (например, братьями) из зависти, 2) ненависть между близкими (например, сын, ненавидящий отца) из соображений материальной выгоды, 3) ненависть свекрови к будущей невестке, 4) тёщи к зятю, 5) мачехи к падчерице и т. д.
14. СОПЕРНИЧЕСТВО БЛИЗКИХ. Элементы ситуации: 1) один из близких - предпочитаемый, 2) другой - пренебрегаемый или брошенный, 3) предмет соперничества (при этом, по-видимому, возможна перипетия сначала предпочитаемый оказывается потом пренебрегаемым и наоборот) Примеры: 1) соперничество братьев («Пьер и Жан» Мопассана), 2) соперничество сестёр, 3) отца и сына - из-за женщины, 4) матери и дочери, 5) соперничество друзей («Два Веронца» Шекспира)
15. АДЬЮЛЬТЕР (т. е. прелюбодеяние, супружеская измена), ПРИВОДЯЩИЙ К УБИЙСТВУ. Элементы ситуации: 1) один из супругов, нарушающий супружескую верность, 2) другой из супругов - обманутый, 3) нарушение супружеской верности (т. е. кто-то третий - любовник или любовница). Примеры: 1) убить или позволить своему любовнику убить своего мужа («Леди Макбет Мценского уезда» Лескова, «Тереза Ракен» Золя, «Власть тьмы» Толстого) 2) убить любовника, доверившего свою тайну («Самсон и Далила») и др.
16. БЕЗУМИЕ. Элементы ситуации: 1) впавший в безумие (безумный), 2) жертва впавшего в безумие человека, 3) реальный или мнимый повод для безумия. Примеры: 1) в припадке безумия убить своего любовника («Проститутка Элиза» Гонкура), ребёнка, 2) в припадке безумия сжечь, разрушить свою или чужую работу, произведение искусства, 3) в пьяном виде выдать тайну или совершить преступление.
17. РОКОВАЯ НЕОСТОРОЖНОСТЬ. Элементы ситуации: 1) неосторожный, 2) жертва неосторожности или потерянный предмет, к этому иногда присоединяется 3) добрый советчик, предостерегающий от неосторожности, или 4) подстрекатель, или же тот и другой. Примеры: 1) из-за неосторожности быть причиной собственного несчастья, обесчестить себя («Деньги» Золя), 2) из-за неосторожности или легковерия вызвать несчастье или смерть другого человека, близкого (Библейская Ева)
18. НЕВОЛЬНОЕ (по неведению) ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЛЮБВИ (в частности кровосмешение). Элементы ситуации: 1) любовник (муж), любовница (жена), 3) узнавание (в случае кровосмешения), что они находятся в близкой степени родства, недопускающей любовных отношений согласно закону и действующей морали. Примеры: 1) узнать, что женился на своей матери («Эдип» Эсхила, Софокла, Корнеля, Вольтера), 2) узнать, что любовница - сестра («Мессинская невеста» Шиллера), 3) очень банальный случай: узнать, что любовница - замужем.
19. НЕВОЛЬНОЕ (по незнанию) УБИЙСТВО БЛИЗКОГО. Элементы ситуации: 1) убийца, 2) неузнанная жертва, 3) разоблачение, узнавание. Примеры: 1) невольно способствовать убийству дочери, из ненависти к её любовнику («Король веселится» Гюго, пьеса, по которой сделано оперы «Риголетто», 2) не зная своего отца, убить его («Нахлебник» Тургенева с тем, что убийство заменено оскорблением) и т. д.
20. САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ ВО ИМЯ ИДЕАЛА. Элементы ситуации: 1) герой, жертвующий собой, 2) идеал (слово, долг, вера, убеждение и т. д.), 3) приносимая жертва. Примеры: 1) пожертвовать своим благополучием ради долга («Воскресение» Толстого), 2) пожертвовать своею жизнью во имя веры, убеждения…
21. САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ РАДИ БЛИЗКИХ. Элементы ситуации: 1) герой, жертвующий собой, 2) близкий, ради которого герой жертвует собой, 3) то, что герой приносит в жертву. Примеры: 1) пожертвовать своим честолюбием и успехом в жизни ради близкого человека («Братья Земгано» Гонкура), 2) пожертвовать своей любовью ради ребёнка, ради жизни родного человека, 3) пожертвовать своим целомудрием ради жизни близкого или любимого («Тоска» Сорду), 4) пожертвовать жизнью ради жизни родного или любимого и т. д.
22. ПОЖЕРТВОВАТЬ ВСЕМ - РАДИ СТРАСТИ. Элементы ситуации: 1) влюблённый, 2) предмет роковой страсти, 3) то, что приносится в жертву. Примеры: 1) страсть, разрушающая обет религиозного целомудрия («Ошибка аббата Муре» Золя), 2) страсть, разрушающая могущество, власть («Антоний и Клеопатра» Шекспира), 3) страсть, утолённая ценой жизни («Египетские ночи» Пушкина). Но не только страсть к женщине, или женщины к мужчине, но также страсть к бегам, карточной игре, вину и т. д.
23. ПОЖЕРТВОВАТЬ БЛИЗКИМ ЧЕЛОВЕКОМ В СИЛУ НЕОБХОДИМОСТИ, НЕИЗБЕЖНОСТИ. Элементы ситуации: 1) герой, жертвующий близким человеком, 2) близкий, который приносится в жертву. Примеры: 1) необходимость пожертвовать дочерью ради общественного интереса («Ифигения» Эсхила и Софокла, «Ифигиния в Тавриде» Эврипида и Расина), 2) необходимость пожертвовать близкими или своими приверженцами ради своей веры, убеждения («93 год» Гюго) и т. д.
24. СОПЕРНИЧЕСТВО НЕРАВНЫХ (а также почти равных или же равных). Элементы ситуации: 1) один соперник (в случае неравного соперничества - низший, более слабый), 2) другой соперник (высший, более сильный), 3) предмет соперничества. Примеры: 1) соперничество победительницы и её заключённой («Мария Стюарт» Шиллера), 2) соперничество богатого и бедного. 3) соперничество человека, которого любят, и человека, не имеющего права любить («Эсмеральда» В. Гюго) и т. д.
25. АДЮЛЬТЕР (прелюбодеяние, нарушение супружеской верности). Элементы ситуации: те же, что в адюльтере, приводящем к убийству. Не считая адюльтер способным создать ситуацию - сам по себе, Польти рассматривает его как частный случай кражи, усугублённой предательством, при этом указывает на три возможных случая: 1) любовник(ца) более приятен, нежели твёрд, чем обманутый(ая) супруг (а), 2) любовник(ца) менее симпатичен, чем обманутый(ая) супруг(а), 3) обманутый(ая) сугтруг(а) мстит. Примеры: 1) «Мадам Бовари» Флобера, «Крейцерова соната» Л. Толстого.
26. ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЛЮБВИ. Элементы ситуации: 1) влюблённый(ая), 2) любимый(ая). Примеры: 1) женщина, влюблённая в мужа дочери («Федра» Софокла и Расина, «Ипполит» Эврипида и Сенеки), 2) кровосмесительная страсть доктора Паскаля (в одноимённом романе Золя) и т. д.
27. УЗНАВАНИЕ О БЕСЧЕСТИИ ЛЮБИМОГО ИЛИ БЛИЗКОГО (иногда связанная с тем, что узнавший вынужден произнести приговор, наказать любимого или близкого). Элементы ситуации: 1) узнающий, 2) виновный любимый или близкий, 3) вина. Примеры: 1) узнать о бесчестии своей матери, дочери, жены, 2) открыть, что брат или сын убийца, изменник родины и быть вынужденным его наказать, 3) быть вынужденным в силу клятвы об убийстве тирана - убить своего отца и т. д.
28. ПРЕПЯТСТВИЕ ЛЮБВИ. Элементы ситуации: 1) любовник, 2) любовница, 3) препятствие. Примеры: 1) брак, расстраивающийся из-за социального или имущественного неравенства, 2) брак, расстраивающийся врагами или случайными обстоятельствами, 3) брак, расстраивающийся из-за вражды между родителями с той и другой стороны, 4) брак, расстраивающийся из-за несходства характеров влюблённых и т. д.
29. ЛЮБОВЬ К ВРАГУ. Элементы ситуации: 1) враг, возбудивший любовь, 2) любящий врага, 3) причина, почему любимый является врагом. Примеры: 1) любимый - противник партии, к которой принадлежит любящий, 2) любимый - убийца отца, мужа или родственника той которая его любит («Ромео и Джvльeттa»,) и т. д.
30. ЧЕСТОЛЮБИЕ И ВЛАСТОЛЮБИЕ. Элементы ситуации: 1) честолюбец, 2) то, чего он желает, 3) противник или соперник, т. е. лицо противодействующее. Примеры: 1) честолюбие, жадность, приводящая к преступлениям («Макбет» и «Ричард 3» Шекспира, «Карьера Ругонов» и «Земля» Золя), 2) честолюбие, приводящее к бунту, 3) честолюбие, которому противодействуют близкий человек, друг, родственник, свои же сторонники и т. д.
31. БОГОБОРЧЕСТВО (борьба против бога). Элементы ситуации: 1) человек, 2) бог, 3) повод или предмет борьбы. Примеры: 1) борьба с богом, пререкание с ним, 2) борьба с верными богу (Юлиан отступник) и т. д.
32. НЕОСОЗНАВАЕМАЯ РЕВНОСТЬ, ЗАВИСТЬ. Элементы ситуации: 1) ревнивец, завистник, 2) предмет его ревности и зависти, 3) предполагаемый соперник, претендент, 4) повод к заблуждению или виновник его (предатель). Примеры: 1) ревность вызвана предателем, которого побуждает ненависть («Отелло») 2) предатель действует из выгоды или ревности («Коварство и любовь» Шиллера) и т. д.
33. СУДЕБНАЯ ОШИБКА. Элементы ситуации: 1) тот, кто ошибается, 2) жертва ошибки, 3) предмет ошибки, 4) истинный преступник Примеры: 1) судебная ошибка спровоцирована врагом («Чрево Парижа» Золя), 2) судебная ошибка спровоцирована близким человеком, братом жертвы («Разбойники» Шиллера) и т. д.
34. УГРЫЗЕНИЯ СОВЕСТИ. Элементы ситуации: 1) виновный, 2) жертва виновного (или его ошибка), 3) разыскивающий виновного, старающийся его разоблачить. Примеры: 1) угрызения совести убийцы («Преступление и наказание»), 2) угрызения совести из-за ошибки любви («Мадлен» Золя) и т. д.
35. ПОТЕРЯННЫЙ И НАЙДЕННЫЙ. Элементы ситуации: 1) потерянный 2) находимый(ое), 2) нашедший. Примеры: 1) «Дети капитана Гранта» и т. д.
36. ПОТЕРЯ БЛИЗКИХ. Элементы ситуации: 1) погибший близкий человек, 2) потерявший близкого человека, 3) виновник гибели близкого человека. Примеры: 1) бессильный что-нибудь предпринять (спасти своих близких) - свидетель их гибели, 2) будучи связанным профессиональной тайной (врачебной или тайной исповеди и т. д.) он видит несчастье близких, 3) предчувствовать смерть близкого, 4) узнать о смерть союзника, 5) в отчаянии от смерти любимого(ой) потерять всякий интерес к жизни, опуститься и т. д.

* * *
Признаюсь честно, мне кажется, что Польти составил свой список слишком общо, слишком размашисто, и хотя я не раз изучал этот список, интересовался им, но не могу сказать, что он устраивает меня целиком и полностью. Я согласен с той мыслью, что количество тем мировой литературы ограничено, но из существовавших ранее типологий и списков, ни один не кажется мне совершенно адекватным.
И потому, я готов предложить свою типологию, вернее свой список, а чтоб не повторять старших товарищей, я определю круг самых часто встречающихся сюжетов, самых популярных, к которым, однако, сводится-таки большинство произведений литературы, драматургии и кинематографии. Причем, опишу я не базовые темы, не в общем и целом, а конкретизирую.
Итак, основных сюжетов, по версии Макса Акимова, двенадцать:

ПЕРВЫЙ сюжет, самый заезженный - Золушка. Он очень стабилен, все вариации укладываются в четкую сюжетную канву «эталона». Сюжет любим авторами дамской литературы, часто применятся сценаристами мелодрам. Примеров огромное множество.
ВТОРОЙ сюжет - Граф Монте-Кристо - тайный герой, становящийся явным к концу пьесы, откуда-то получающий богатство, или возможности. Его миссия - отомстить, или свершить справедливость! Сюжет очень любят авторы приключенческих романов и детективов. Появился он задолго до Александра Дюма, но данный романист наиболее успешно «раскурил» это сюжет, и уж после него многие пользовали и пользовали вышеназванный сюжетец.
ТРЕТИЙ сюжет - Одиссея. Этот сюжет можно назвать и первым, он необычайно популярен. Вариации на его основе могут быть разные, но стоит лишь приглядеться, и ушки-то торчат вполне явственно. Фантасты, фэнтезисты, авторы приключенческой литературы, романов-путешествий и некоторых других жанров очень любят этот древний сюжет, а порой копируют и детали древнегреческой истории, которую условно можно считать отправной, эталонной.
ЧЕТВЁРТЫЙ сюжет - Анна Каренина. Трагический любовный треугольник. Имеет корни в древнегреческих трагедиях, но наиболее ярко и подробно сумел выписать его Лев Николаевич. В двадцатом столетии, особенно в начале и середине века, этот сюжет был одним из самых популярных, (даже обычных копий, списанных у Толстого, когда авторы-умельцы меняют лишь имена-фамилии, исторические декорации и прочий антураж, я видел несколько). Но много и талантливых вариаций на данную тему.
ПЯТЫЙ сюжет - Гамлет. Сильная личность с подвижной психикой. Надломленный герой, рефлексирующий и яркий, сражающийся за справедливость, вкусивший предательство близких людей и прочие прелести. Ничего, в финале, не добивающийся, способный лишь измучить себя, но достичь некоего духовного просветления и очищения, к чему побуждает и зрителя. Интересный до безобразия.
Тут и комментарии давать нечего. Сюжет стабильный, очень популярный, в нём много достоевщины, (родной и близкой русскому сердцу, и моему в частности). В нынешний момент данный сюжет популярен как никогда.
ШЕСТОЙ сюжет - Ромео и Джульетта. История счастливой любви. Общее количество повторений этого сюжета превышает количество повторений всех прочих сюжетов, но отчего-то талантливых произведений очень мало, буквально на пальцах можно пересчитать. Однако в нынешних сериалах, в беллетристике (особенно женской), в драматургии и песенном творчестве сюжет необыкновенно популярен.
Сюжет, опять же, чрезвычайно стабильный, как пошло с древности, так и доныне, особых вариаций немного.
СЕДЬМОЙ сюжет - Отцы и дети. Истоки его древнегреческие, сюжет сложный, и вот уж в нём-то простор для вариаций очень большой. Сюда же можно условно отнести сюжет о невесте Ясона, которая вынуждена выбирать между отцом и женихом, жертвовать одним из них. Короче говоря, всё многообразие родительского эгоизма, сталкивающегося с эгоизмом детей, описывает этот древний клубок сюжетов, похожих друг на друга. Встречается и альтруизм родителей, а ещё реже альтруизм детей, но обычно и это заканчивается трагедией (будто сглазил кто весь наш человеческий род. Короля Лира спросите, он вам расскажет).
ВОСЬМОЙ сюжет - Робинзон. Отчасти перекликается с Гамлетом, прежде всего в звучании темы одиночества, и немного с Одиссеем, однако историю Робинзона можно-таки назвать отдельным большим сюжетом мировой литературы. Нынешние писатели и сценаристы нередко копируют, слово в слово, произведение Даниэля Дефо. Но есть и немало талантливых и самобытных вариаций. Герой, чаще всего, абсолютно один на острове, но это не обязательное условие, бывает, что несколько героев оказываются в некоей оторванности от большого мира, пытаясь выжить и остаться личностями, чтоб в конце концов спастись. Моя самая любимая вариация - рассказ Салтыкова-Щедрина «Как один мужик двух генералов прокормил».
ДЕВЯТЫЙ сюжет - Троянская тема, тема войны. Противостояние двух систем, вражда и ненависть, оборотная сторона которой - благородство и самоотречение. Этот сюжет, как правило, наслаивается на другие сюжеты, или они наслаиваются на него, но нередки и классические военные романы, описания войн в деталях, с различной степенью художественности. Органической частью этой категории сюжетов является сюжет «Спартак» - рассказ о борце, о герое, личность которого порой является противоположностью характеристик рефлексирующих героев, поскольку суть Спартака - жёсткая борьба как образ спасения, как образ жизни и образ мыслей, борьба напряженная, явная, бросающая вызов.
ДЕСЯТЫЙ сюжет - Катастрофа и её последствия. Классический античный сюжет. В нынешнюю пору его затаскали так, что говорить неохота. Очень много бездарных копий, однако изредка встречаются и любопытные. Сюжет очень узкий в плане смысловых вариаций, но очень широкой в плане описательных возможностей, антуража и деталей. Но, по совести говоря, почти каждый следующий роман повторяет предыдущий, хоть к гадалке не ходи!
ОДИННАДЦАТЫЙ сюжет - Остап Бендер - плутовской роман, авантюрный роман. Истоки и классические образцы - в литературе Франции Нового Времени. Чрезвычайно популярный в наши дни, чаще всего комедийный. Клубок сюжетов довольно яркий, нередко попадаются и удачные вариации, но все они, так или иначе, копируют пару-тройку шаблонов, созданных ещё в начале двадцатого века.
К подобию этого же сюжета можно условно отнести и многочисленные романы, повести и рассказы, эксплуатирующие образ ироничного частного детектива (или следователя), который выступает как «Остап Бендер наоборот». Нынче популярен и востребован некий «плутовской детектив» (иногда «плутовской боевик»), главный герой которого раскрывает преступления, или аферы (а иногда тайны прошлого).
Этот сюжет часто дополняется литературным приёмом, который можно условно назвать «рассказ-ребус», на нём строится большинство телевизионных сериалов (детективного формата), а также немало книжных серий, в обилии разложенных на полках магазинов.
ДВЕНАДЦАТЫЙ сюжет - Машина времени, путешествие в будущее. Его зеркальное отражение - стилизация путешествий в прошлое, исторические романы. Однако данный вид произведений, как правило использует «путешествие в прошлое» лишь как антураж, а сюжет прослеживается один из тех, которые я перечислил выше, в то время как «путешествие в будущее» нередко бывает «чистым сюжетом», то есть суть его сводится именно к описанию того, как оно всё там устроено в этом неведомом будущем .

Ну вот, таков примерный список самых часто применяемых, часто затрагиваемых писателями сюжетов. Нередко сюжеты попадаются в эталонном виде, но тот писатель, который поумней, который читал немало, он, прежде чем сесть за письменный стол, старается отыскать для себя синтез сюжетов, то есть в одном произведении комбинировать несколько базовых сюжетов, а также максимально видоизменять исходную идею сюжета.
Существует и такое явление, как бессюжетная проза, что-то наподобие рассказа-зарисовки, романа-зарисовки, (определять эти жанры можно по-разному). Литературные достоинства таких текстов бывают разными, порой неплохими, в них могут звучать философские мотивы, подражание Овидию и тд.
Но всё же, нередко встречаются довольно отчётливые модификации тех двенадцати сюжетов, которые я перечислил.

Сюжет

Композиция

Композиция - построение художественного произведения, обусловленное его содержанием и характером. Композиция является важнейшим элементом формы, придающим произведению единство и цельность. Слово «композиция » происходит от латинского compositio - составление, связывание . Композиция представляет собой соразмерность составных частей, построение, архитектуру произведения.

В журналистском произведении (в силу особенностей публицистического отображения действительности - прерывистого и мозаичного) могут связываться различные со­бытия, разделенные во времени и пространстве; смысловые бло­ки, раскрывающие суть того или иного явления; разнородные факты и наблюдения; мнения и оценки людей и т.д. Однако под­разумевается не простое их «скрепление», а такое соединение различных содержательных компонентов, которое способствова­ло бы созданию целостного произведения . Целостность характе­ризуется новыми качествами и свойствами, не присущими отдель­ным частям (элементам), но возникающими в результате их взаи­модействия в определенной системе связей. Целостность достигается единством художественной формы и содержания. Ди­алектика взаимодействия содержания и формы вытекает из разнокачественного уровня элементов содержания. Одни из них выра­жают сущность явления (теоретический факт, идея, концепция), другие фиксируют конкретные проявления этой сущности (эмпи­рический факт, мнение, ситуация).

Сюжет - отражение динамики действительности в форме развертывающегося в произведении действия , в форме внутренне-связанных (причинно-временной связью) поступков персонажей, событий, образующих известное единство, составляющих некоторое законченное целое.

Слово «сюжет » происходит от французс­кого sujet - предмет, т. е. «система событий в художественном произведении, раскрывающая характеры действующих лиц и отношение писателя к изображаемым жизненным явлениям. Сюжет составляет динамический стержень композиции.

Единство действия в произведениях определяется тем, что автор не воспроизводит механически все неисчерпаемое множество явлений и связей действительности, но производит известный отбор каких-либо сторон жизни, каких-либо определенных связей, которые ему представляются типическими, избирает ту или иную тему и разрешает какую-то проблему.

В журналистике под сюжетом понимают «движение со­бытий, мыслей, переживаний, в которых и раскрываются чело­веческие характеры, судьбы, противоречия, общественные кон­фликты. Именно сюжет дает публицисту возможность раскрыть в развитии и многосторонне изобразить характеры и обстоя­тельства, выявить связь между ними. В отличие от литера­турного сюжета журналистский «более "собран", не развернут, в нем, как правило, отсутствует экспозиция, завязка и развитие действия максимально сопряжены друг с другом, а кульмина­ция и развязка являются едва ли не самой развитой частью... Сюжет не механический слепок события или явления, не зер­кально отраженная конструкция предмета. Он вырабатывается как результат творческого процесса, строится в соответствии с той социальной целью , которую преследует публицист. А цели и задачи при сюжетном построении материала могут быть самыми разными. В одних случаях журналисту необходимо от­разить динамику развития того или иного события, в других - показать становление характера героя произведения, в третьих - отразить жизненную коллизию или конфликт, в четвертых - осветить проблему. Во всех этих случаях журналист выбира­ет те приемы и средства сюжетного построения, которые наи­более выгодно для идеи произведения способны высветить объект или предмет описания.

Событие или система событий, изображаемые автором, про­текают во времени, в причинно-следственных связях и отлича­ются относительной завершенностью. Отсюда элементы сюже­та: экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, раз­вязка.

Органическим началом во многих (особенно в крупных) журналистских произведениях являетсязавязка , которая реализует в сюжете авторскую постановку проблем, обнажает исходные противоречия, рисует первое столкновение борющихся сил и служит первоисточником дальнейшего действия и борьбы. Завязке часто предшествует экспозиция , т. е. обрисовка обстоятельств, при которых развернется действие, расстановка действующих сил, еще не вступивших в реальную борьбу. Основная часть произведения называется развитием действия . Кульминация – точка наивысшего напряжения. Важным моментом для понимания произведения является развязка , в которой дается то или иное разрешение противоречий, конечное соотношение борющихся сил, оценка автором результатов борьбы и тем самым то или иное решение поставленной автором проблемы.

Однако нужно иметь в виду, что не всякое сюжетное произведение обладает завязкой , развязкой, кульминацией экспозицией и пр. Очередность элементов сюжета может меняться в зависимости от авторского замысла. В очерках, репортажах в качестве зачина используется пейзажная зарисовка, если она создает соответствующее настроение, органично связана содержанием. Нередко встречается кольцевая композиция, когда журналист для усиления эмоционального воздействия повторяет в конце материала факты и суждения, приведенные в первом абзаце. Весьма распространенный прием, когда выносят в лид кульминацию или даже развязку, а уже потом вводят другие элементы. Это дает возможность сразу познакомить читателя с сутью конфликта или проблемы, их пиком.

Самый распространенный и динамичный – событийный сюжет. Он используется в информационных жанрах. В основе - одномоментное событие, ограниченное во времени и пространстве. Сюжет, выражающий историю характера, (заметьте, не историю жизни или биографию) применяется при работе над очерком и зарисовкой. Наконец, проблемный сюжет журналист выбирает при исследовании действительности, он характерен для аналитических жанров. Поиск сюжетного хода происходит в процессе разработки темы, определяется жизненным материалами и задачами, которые предстоит решать журналисту.

События, составляющие сюжет, соотносятся между собой по-разному. В одних случаях они находятся друг с другом лишь во временной связи (Б произошло после А). В других случаях между событиями, помимо времен­ных, имеются причинно-следственные связи (Б произошло вследствие А). Так, во фразе Король умер, и умерла королева воссоздаются связи первого типа. Во фразе же Король умер, и королева умерла от горя перед нами связь второго типа.

Соответственно существуют две разновидности сюжетов. Сюжеты с преобладанием чисто временных связей между событиями являются хроникальными. Сюжеты с преобладанием причинно-следственных связей между со­бытиями называют сюжетами единого действия, или концентрическими 1 .

Об этих двух типах сюжетов говорил еще Аристотель. Он отмечал, что существуют, во-первых, «эписодические фабулы», которые состоят из разобщенных между собой событий, и, во-вторых, фабулы, основанные на действии

1 Предлагаемая здесь терминология не является общепринятой. Типы сюжетов, о которых идет речь, называются также «центробеж­ными» и «центростремительными» (см.: Кожинов В. В. Сюжет, фабула, композиция).

едином и цельном (термином «фабула» здесь обозначено то, что мы называем сюжетом).

Каждый из этих двух типов организации произведения обладает особыми художественными возможностями. Хро-никальность сюжета - это прежде всего средство вос­создания действительности в разноплановости и богатстве ее проявлений. Хроникальное сюжетосложение позволяет писателю осваивать жизнь в пространстве и времени с максимальной свободой 1 . Поэтому оно широко использу­ется в эпических произведениях большой формы. Хрони­кальное начало преобладает в таких повестях, романах и поэмах, как «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Дон Кихот» Сервантеса, «Дон-Жуан» Байрона, «Василий Тер­кин» Твардовского.

Хроникальные сюжеты выполняют разные художест­венные функции. Во-первых, они могут выявлять реши­тельные, инициативные действия героев и всевозможные их приключения. Такие сюжеты называют авантюрными. Они наиболее характерны для дореалистических стадий развития литературы (от гомеровской «Одиссеи» до «Истории Жиль Блаза» Лесажа). Подобные произведе­ния, как правило, многоконфликтны, в жизни персонажей поочередно возникают, обостряются и как-то разре­шаются то одни, то другие противоречия.

Во-вторых, в хроникальных сюжетах может изобра­жаться становление личности человека. Такие сюжеты как бы обозревают внешне не связанные события и факты, имеющие для главного героя определенный миросозерцательный смысл. У истоков этой формы - «Божественная комедия» Данте, своего рода хроника путешествия героя в загробное царство и его напряжен­ных размышлений о миропорядке. Литературе послед­них двух столетий (в особенности роману воспитания) свойственна прежде всего хроникальность духовного развития героев, их формирующегося самосознания. Примеры тому - «Годы учения Вильгельма Мейстера» Гёте; в русской литературе - «Детские годы Багрова-внука» С. Аксакова, автобиографические трилогии Л. Тол­стого и М. Горького, «Как закалялась сталь» Н. Остров­ского.

" В хроникальных сюжетах события обычно подаются в их хроно­логической последовательности. Но бывает и иначе. Так, в «Кому на Руси жить хорошо» немало «отсылок» читателя к прошлому героев (рассказы о судьбах Матрены Тимофеевны и Савелия).

В-третьих, в литературе XIX-XX вв. хроникальное сюжетосложение служит освоению социально-полити­ческих антагонизмов и бытового уклада жизни опреде­ленных слоев общества («Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, «История одного города» Салтыко­ва-Щедрина, «Дело Артамоновых» Горького).

От хроникальности авантюр и приключений к хро­никальному изображению процессов внутренней жизни героев и социально-бытового уклада - такова одна из тенденций эволюции сюжетосложения.

На протяжении последних полутора-двух столетий хроникальное сюжетосложение обогатилось и завоевало новые жанры. По-прежнему преобладая в эпических произведениях большой формы, оно стало внедряться в малую эпическую форму (многие рассказы из «Запи­сок охотника» Тургенева, небольшие чеховские повести типа «В родном углу») и в драматический род литерату­ры: в своих пьесах Чехов, а впоследствии Горький и Брехт пренебрегли традиционным в драматургии «единством действия».

Концентричность сюжета, т. е. выявление причинно-следственных связей между изображаемыми событиями, открывает перед художником слова иные перспективы. Единство действия дает возможность тщательно иссле­довать какую-то одну конфликтную ситуацию. К тому же концентрические сюжеты гораздо больше, чем хро­никальные, стимулируют композиционную завершен­ность произведения. Вероятно, именно поэтому теорети­ки отдавали предпочтение сюжетам единого действия. Так, Аристотель относился отрицательно к «эписодичес-ким фабулам» и противопоставлял им в качестве более совершенной формы сюжеты («фабулы»), где события связаны между собой. Он полагал, что в трагедии и эпопее должно даваться изображение «одного и притом цельного действия, и части событий должны быть так составлены, что при перемене или отнятии какой-нибудь части изменялось и приходило в движение целое» (20, 66). Цельным же действием Аристотель называл то, что имеет свое начало и свой конец. Речь, стало быть, шла о концентрическом сюжетосложении. И впоследствии этот тип сюжета рассматривался теоретиками как лучший, а то и единственно возможный. Так, клас­сицист Буало считал сосредоточенность поэта на од­ном узле событий важнейшим достоинством произведе­ния:

Нельзя событиями перегружать сюжет: Когда Ахилла гнев Гомером был воспет, Заполнил этот гнев великую поэму. Порой излишество лишь обедняет тему (34, 87).

В драме концентрическое сюжетосложение вплоть до XIX в. господствовало практически безраздельно. Единство драматического действия считали необходи­мым и Аристотель, и теоретики классицизма, и Лессинг, и Дидро, и Гегель, и Пушкин, и Белинский. «Единство действия должно быть соблюдаемо», - утверждал Пушкин.

Эпические произведения малой формы (особенно новеллы) тоже тяготеют к сюжетам с единым узлом событий. Концентрическое начало присутствует также в эпопеях, романах, больших повестях: в «Тристане и Изольде», «Юлии, или Новой Элоизе» Руссо, «Евгении Онегине» Пушкина, «Красном и черном» Стендаля, «Преступлении и наказании» Достоевского, в большинст­ве произведений Тургенева, «Разгроме» Фадеева, повес­тях В. Распутина.

Хроникальные и концентрические начала сюжето-сложения нередко сосуществуют: писатели отступают от главной линии действия и изображают события, свя­занные с ней лишь косвенно. Так, в романе Л. Толстого «Воскресение» присутствует единый узел конфликтных взаимоотношений главных героев - Катюши Масловой и Дмитрия Нехлюдова. Вместе с тем в романе отдана дань хроникальному началу, благодаря которому перед читателем вырисовываются и судебные процессы, и великосветская среда, и крупночиновный Петербург, и мир ссыльных революционеров, и жизнь крестьян.

Особенно сложны соотношения между концентри­ческим и хроникальными началами в сюжетах много­линейных, где одновременно прослеживается не­сколько событийных «узлов». Таковы «Война и мир» Л. Толстого, «Сага о Форсайтах» Голсуорси, «Три сестры» Чехова, «На дне» Горького.

Бесконечное многообразие литературных сюжетов не однажды пытались классифицировать. Если это удавалось хотя бы отчасти (на уровне повторяющихся сюжетных схем), то только в границах фольклора (труды акад. А. Н. Веселовского, книга В. Я. Проппа «Морфология сказки» и т. д.). За этой чертой, в пределах индивидуального творчества, такие классификации не доказывали ничего, кроме произвольной фантазии их сочинителей. Только в этом и убеждает, например, классификация сюжетов, предпринятая в свое время Жоржем Польти. Даже так называемые вечные сюжеты (сюжеты Агасфера, Фауста, Дон-Жуана, Демона и т. п.) не убеждают ни в чем ином, кроме того, что их общность крепится лишь на единстве героя. И здесь все-таки разброс чисто сюжетных вариантов слишком велик: за одним и тем же героем тянется цепь разных происшествий, то соприкасающихся с традиционной сюжетной схемой, то отпадающих от нее. Мало того, самая доминанта героя в таких сюжетах оказывается слишком неустойчивой.

Очевидно, что Фауст народной легенды, Фауст Кристофера Марло и Фауст Гете и Пушкина далеко не то же самое, точно так же как и Дон-Жуан Мольера, моцартовской оперы, пушкинского «Каменного гостя», поэмы А. К. Толстого. Пресечения названных сюжетов в каких-то общих мифически-легендарных ситуациях (ситуация фаустовского сговора с чертом, ситуация возмездия, постигшего Дон-Жуана) не приглушают индивидуального своеобразия сюжетного рисунка. Поэтому-то о типологии сюжетов в мире индивидуального творчества можно говорить, лишь имея в виду самые общие тенденции, во многом зависящие от жанра.

В безбрежном разнообразии сюжетов издавна дают о себе знать два устремления (впрочем, редко представленные в чистой, беспримесной форме): к эпически спокойному и плавному течению события и к событийному нагнетанию , к разнообразию и быстрой смене ситуаций. Различия между ними небезусловны: спады и возрастания напряженности свойственны любому сюжету. И все-таки в мировой литературе есть множество сюжетов, отмеченных ускоренным темпом события, разнообразием положений, частыми переносами действия в пространстве, обилием неожиданностей.

Авантюрный роман, роман странствия, литература приключений, детективная проза тяготеют именно к такому событийному изображению. Такая сюжетика держит читательское внимание в неослабевающем напряжении, иногда усматривая в поддержании его свою главную цель. В последнем случае интерес к характерам явно ослабевает и понижается в цене во имя интереса к фабуле. И чем более всепоглощающим становится этот интерес, тем очевиднее такая проза из области большого искусства смещается в область беллетристики.

Остросюжетная беллетристика сама по себе неоднородна: чаще всего не поднимаясь до истинных высот творчества, она, однако, имеет свои вершины в приключенческом или детективном жанре или в области фантастики. Впрочем, именно фантастическая проза менее всего однородна, с точки зрения художественной ценности: здесь есть свои шедевры. Таковы, например, романтические фантазии Гофмана. Причудливая сюжетика его, отмеченная всем буйством и неистощимостью фантазии, нимало не отвлекает от характеров его романтических безумцев. И то и другое, и характеры и сюжет, несут в себе у Гофмана особое видение мира: в них дерзновение взлета над пошлою прозой размеренно-филистерской реальности, в них насмешка над кажущейся прочностью бюргерского социума с его обожествлением пользы, чина и богатства. И наконец (и это важнее всего) сюжетика Гофмана настаивает на том, что именно в человеческом духе источник красоты, разнообразия и поэзии, хотя в нем же и вместилище сатанинского соблазна, безобразия и зла. Слова Гамлета «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» можно бы поставить эпиграфом к фантазиям Гофмана, который всегда до болезненности остро чувствовал течение тайных струн бытия. Борьба Бога и дьявола идет в душах гофмановских героев и в его сюжетах, и это настолько серьезно (особенно в романе «Эликсир сатаны»), что вполне объясняет интерес к Гофману Ф. М. Достоевского. Проза Гофмана убеждает в том, что и фантастическая сюжетика может заключать в себе глубину и философичность содержания.

Напряженность динамического сюжета далеко не всегда неуклонна и не всегда развивается по восходящей. Здесь гораздо чаще используют сочетание торможений (ретардации) и нагнетания динамики. Торможение, накапливая читательское ожидание, лишь обостряет аффект напрягающих поворотов сюжета. В такой сюжетике особое значение обретает случайность: случайные встречи персонажей, случайные перепады судьбы, неожиданное обнаружение героем его истинного происхождения, случайное обретение богатства или, наоборот, случайное бедствие. Вся жизнь здесь (особенно, конечно, в авантюрном романе и в романе «больших дорог») предстает порою как игралище случая. Напрасно было бы искать в этом сколько-нибудь глубокомысленную художественную «философию» случайного. Его обилие в подобных сюжетах в значительной степени объясняется тем, что случай облегчает автору заботу о мотивировках: случай ведь не нуждается в них.

Если случайное в подобных сюжетах и обретает мировоззренческое значение, то разве что в исторически ранних формах плутовского романа. Здесь благоустроительный случай воспринимается как своего рода вознаграждение волевой целеустремленности частного человека, авантюриста и хищника, оправдывающей свои хищные наклонности испорченностью человеческого мироустройства. Нерассуждающий натиск такой личности, воспринимающей все вокруг только как объект приложения хищного инстинкта, в подобных сюжетах как бы освящает свои низменные цели благорасположением случая.

Эпически спокойные типы сюжетов , разумеется, не избегают напряженности и динамизма. Просто у них другой темп и ритм события, не отвлекающий внимание на себя, позволяющий просторно развертывать художественную ткань характеров. Здесь внимание художника часто переносится с мира внешнего на мир внутренний. В таком контексте событие становится точкой приложения внутренних сил героя, высвечивая контур его души. Так что порою самые малые события оказываются красноречивее крупных и подаются во всей их многомерности. Психологизированный диалог, разнообразные исповедально-монологические формы раскрытия души, естественно, ослабляют динамику действия.

Эпически уравновешенные, медлительные типы сюжетов заметнее всего на фоне бурных эпох, склоняющих литературное творчество к драматизированному и динамическому изображению реальности. Уже одним своим появлением на этом фоне они иногда преследуют особую цель: напомнить о глубинно гармоническом, спокойном течении мира, по отношению к которому распри и хаос современности, вся эта суета сует рисуются лишь как трагическое отпадение от вечных основ жизни и природы или от традиционных устоев национального бытия. Таковы, например, «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука» С. Т. Аксакова, «Обломов» и «Обрыв» И. А. Гончарова, «Детство, отрочество и юность» Л. Н. Толстого, «Степь» А. П. Чехова. В высочайшей мере этим художникам свойствен драгоценный дар созерцания, любовного растворения в предмете изображения, ощущения значительности малого в человеческом существовании и сопряженности его с вечным таинством жизни. В сюжетной раме таких произведений малое событие окутывается таким богатством восприятия и такой свежестью его, которые доступны, пожалуй, лишь душевному зрению детства.

Наконец, есть типы сюжетов в литературе, в которых временная протяженность события либо «спрессована», либо повернута вспять. И в том и в другом случаях этому сопутствует замедление событийного темпа: событие как бы фиксируется посредством «замедленной съемки» изображения. Кажущееся однородным и цельным, оно в таком изображении обнаруживает множество «атомарных» подробностей, которые и сами иногда вырастают до размеров события. У Л. Н. Толстого есть незавершенный набросок под названием «Истории вчерашнего дня», который писатель задумал воспроизвести не просто в полном объеме совершившегося, но и в обилии его соприкасаний с мимолетными «дуновениями» души. Он вынужден был оставить этот замысел незавершенным: один день жизни, попавший под «микроскоп» такого изображения, оказался неисчерпаемым. Незавершенный опыт Толстого — раннее предвестие той литературы, которая в XX веке будет нацелена на «поток сознания» и в которой события, попадая в психологическую среду воспоминания и замедляя в этой среде свой реальный темп, вызывают к жизни демонстративно медлительное течение сюжета (например «В поисках утраченного времени» Джойса).

Имея в виду опять-таки только тенденции сюжетного построения, можно было бы выделить центробежную и центростремительную формы сюжета. Центробежный сюжет развертывается наподобие ленты, развертывается неуклонно и часто в одном временном направлении, от события к событию. Энергия его экстенсивна и направлена на умножение разнообразия положений. В литературе путешествий, в романе странствий, в нравоописательной прозе, в приключенческом жанре такой тип сюжета предстает перед нами в наиболее отчетливых своих воплощениях. Но и за этими пределами, например в романах, опирающихся на обстоятельное жизнеописание героя, мы встречаемся со сходным построением сюжета. Цепь его включает в себя множество звеньев, и ни одно из них не разрастается настолько, чтобы оно могло господствовать в общей картине. Странствующий герой в таких сюжетах легко перемещается в пространстве, его судьба как раз и заключается в этой неустанной подвижности, в перемещении из одной жизненной среды и другую: Мельмот — скиталец в романе Мэтьюрина, Дэвид Копперфилд Диккенса, Чайльд Гарольд Байрона, Медард в «Эликсире сатаны» Гофмана, Иван Флягин в «Очарованном страннике» Лескова и т. д.

Одно жизненное положение здесь легко и естественно перетекает в другое. Встречи на жизненном пути странствующего героя дают возможность развернуть широкую панораму нравов. Переносы действия из одной среды в другую здесь не представляют затруднений для авторской фантазии. Такой центробежный сюжет, в сущности, не имеет внутреннего предела: узоры его события можно умножать сколько угодно. И лишь исчерпанность судьбы в жизненном движении героя, его «остановка» (а «остановка» эта чаще всего означает либо женитьбу, либо обретение богатства, либо смерть) кладут последний штрих в такую картину сюжета.

Центростремительный сюжет выделяет в потоке события опорные положения, переломные ситуации, стараясь подчеркнуто детализировать их, подавая крупным планом. Это, как правило, нервные узлы, энергетические центры сюжета, отнюдь не тождественные тому, что именуется кульминацией. Кульминация — одна, а таких макроситуаций может быть несколько. Стягивая к себе драматическую энергию сюжета, они одновременно излучают ее с удвоенной силой. В поэтике драмы такие положения называются катастрофами (по терминологии Фрейтага). Действие, протекающее между ними (по крайней мере, в эпосе), гораздо менее детализировано, темп его ускорен, и многое в нем опущено в авторское описание. Такой сюжет воспринимает человеческую судьбу как череду кризисов или немногих, но «звездных» минут бытия, в которые приоткрываются его сущностные начала. Таковы «первая встреча, последняя встреча» героя и героини в «Евгении Онегине», в тургеневских романах «Рудин» и «Накануне» и т. д.

Иногда подобные ситуации в сюжете обретают устойчивость за пределами конкретного писательского стиля, способность к варьированию. Это означает, что литература нащупала в них некий общий смысл, затрагивающий жизнеощущение эпохи или природу национального характера. Такова ситуация, которую можно определить как «русский человек на rendez-vous», воспользовавшись названием статьи Чернышевского (это А. С. Пушкин, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров), или другая, настойчиво повторяющаяся в литературе второй половины XIX века (в творчестве Н. А. Некрасова, Ап. Григорьева, Я. Полонского, Ф. М. Достоевского), красноречивее всего обозначенная некрасовскими строками:

Когда из мрака заблужденья
Я душу падшую поднял...

Центростремительный сюжет склонен чаще останавливать полет времени, всматриваться в устойчивые начала бытия, раздвигая границы мимолетного и открывая в нем целый мир. Для него жизнь и судьба не есть неудержимое движение вперед, но череда состояний, заключающая в себе как бы возможность прорыва в вечность.

Данную тему уже поднимала на другом сайте - там она не вызвала интереса. Возможно, такая же картина будет и тут. Но вдруг все-таки получится конструктивный разговор…

Для начала выложу краткую характеристику.

Сюжет концентрический (центростремительный)

тип сюжета, выделяемый на основе принципа развития действия, связи эпизодов, от особенностей завязки и развязки. В С.к. между эпизодами четко просматривается причинно-следственная связь, легко выделяются завязка и развязка. Если сюжет одновременно является многолинейным, то между сюжетными линиями также четко прослеживается причинно-следственная связь, она же мотивирует включение новой линии в произведение.

Сюжет хроникальный (центробежный)

сюжет с отсутствием ярко выраженной завязки, с преобладанием временных мотивировок в развитии действия. Но в С.х. могут включаться эпизоды, иногда довольно обширные, в которых события связаны причинно-следственной связью, т.е. в С.х. нередко включаются различные концентрические сюжеты. Противопоставлен концентрическому сюжету.

Принципы связи событий в хроникальных и концентрических сюжетах существенно различаются, следовательно, различаются и их возможности в изображении действительности, поступков и поведения людей. Критерий разграничения этих типов сюжета - характер связи между событиями.

В хроникальных сюжетах связь между событиями - временная, то есть события сменяют друг друга во времени, следуя одно за другим. «Формулу» сюжетов этого типа можно представить так:

а, затем b, затем с… затем х (или: а + b + с +… + х),

где а, b, с, х - события, из которых складывается хроникальный сюжет.

Действие в хроникальных сюжетах не отличается цельностью, строгой логической мотивированностью: ведь в сюжетах-хрониках не развертывается какой-либо один центральный конфликт. Они представляют собой обозрение событий и фактов, которые могут быть внешне не связаны между собой. Объединяет эти события только то, что все они выстраиваются в одну цепь с точки зрения протекания во времени. Хроникальные сюжеты многоконфликтны: конфликты возникают и гаснут, одни конфликты приходят на смену другим.

Нередко для того, чтобы подчеркнуть хроникальный принцип расположения событий в произведениях, писатели называли их «историями», «хрониками» или - в соответствии с давней русской литературной традицией - «повестями».

В концентрических сюжетах преобладают причинно-следственные связи между событиями, то есть каждое событие является причиной следующего за ним и следствием предыдущего. Такие сюжеты отличаются от хроникальных единством действия: писатель исследует какую-либо одну конфликтную ситуацию. Все события в сюжете как бы стягиваются в один узел, подчиняясь логике основного конфликта.

«Формулу» сюжета этого типа можно представить таким образом:

а, следовательно, b, следовательно, с… следовательно, х

(a -> b -> c ->… -> x),

где а, b, с, х - события, из которых складывается концентрический сюжет.

Все части произведения основаны на ясно выраженных конфликтах. Однако хронологические связи между ними могут быть нарушены. В концентрическом сюжете на первый план выдвигается какая-то одна жизненная ситуация, произведение строится на одной событийной линии.

А теперь вопросы:

Что, на Ваш взгляд, недопустимо в том или ином сюжете?

Какой из них для чего лучше подходит?

Почему в фантастике/фэнтези преобладают произведения с концентрическим сюжетом, а про хроникальный тип забывают и критики и авторы?

Какие преимущества и недостатки у каждого из типов?

В общем, предлагаю обсудить эту тему.