§3. Грузинская литература. Грузинская литература Некоторые лермонтовские места в Тбилиси

Начну конечно же с А. С. Пушкина

Монастырь на Казбеке

Высоко над семьею гор,

Казбег, твой царственный шатер

Сияет вечными лучами.

Твой монастырь за облаками,

Как в небе реющий ковчег,

Парит, чуть видный над горами.

Далекий, вожделенный брег!

Туда б, сказав прости ущелью,

Подняться к вольной вышине!

Туда б, в заоблачную келью,

В соседство бога скрыться — мне!…

На холмах Грузии лежит ночная мгла;

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою.

Тобой, одной тобой….Унынья моего

Никто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит — оттого,

Что не любить оно не может.

Владимер Маяковский

Нашему юношеству (отрывок)

Три разных истоков во мне речевых

Я не из кацапов-разинь.

Я — дедом казак, другим — сечевик,

А по рожденью — грузин.

Владикавказ-Тифлис (отрывок)

Я знаю: глупость — эдемы и рай!

Но если пелось про это,

Должно быть, Грузию, радостный край,

Подразумевали поэты.

Борис Пастернак

Волны (отрывок)

Уж замка тень росла из крика

Обретших слово, а в горах,

Как мамкой пуганный заика,

Мычал и таял Девдорах.

Мы были в Грузии. Помножим

Нужду на нежность, ад на рай,

Теплицу льдам возьмем подножьем,

И мы получим этот край.

И мы поймем, в сколь тонких дозах

С землей и небом входят в смесь

Успех и труд, и долг, и воздух

Чтоб вышел человек как здесь.

Чтобы, сложившись средь бескормиц,

И поражений, и неволь,

Он стал образчиком, оформясь,

Во что-то прочное как соль.

Николай Тихонов

Я знаю Грузию такую

И в сердце строго берегу —

Лавины громкие ликуют,

И туры скачут на снегу.

Гремят алмазные протоки,

А над зеленым миром всем

Ступени льдов висят, как строки

Застывших в воздухе поэм.

Ночлеги в башнях, ужин скромный

На этой царственной земде,

Я спал под сводом полутемным

И снов не видел веселей.

Замечательное фото двора со сванскими башнями взята с сайта http://www.risk.ru/users/veronika/4755/ и сделана Вероника Сорокиной.

Яков Полонский

Прогулка по Тифлису (письмо к Льву Сергеевичу Пушкину — отрывок)

….Открылся чудный вид. — Отсюда, из-за бань,

Мне виден замок за Курою,

И мнится мне, что каменный карниз

Крутого берега, с нависшими домами,

С балконами, решетками, столбами,-

Как декорация в волшебный бенефис,

Роскошно освещен бенгальскими огнями.

Отсюда вижу я — за синими горами

Заря, как жертвенник, пылает — и Тифлис

Приветствуют прощальными лучами —

О как блистательно проходит этот час!

Великолепная для непривычных глах

Картина! Вспомните всю массу этих зданий,

Всю эту смесь развалин без преданий —

Домов, построенных, быть может, из руин —

Садов, опутанных ветвями винограда,

И этих куполов, которых вид один

Напомнит вам предместья Цареграда.

И согласитесь, что нарисовать

Тифлис не моему перу….

Сергей Есенин

На Кавказе

Издревле русский наш Парнас

Тянуло к незнакомым странам,

И больше всех лишь ты, Кавказ,

Звенел загадочным туманом.

Здесь Пушкин в чуственном огне

Слагал душой своей опальной:

«Не пой красавица при мне

Ты песен Грузии печальной».

И Лермонтов, тоску леча,

Нам рассказал про Азамата,

Как он за лошадь Казбича

Давал сестру заместо злата.

За грусть и желчь в своем лице

Кипенье желтых рек достоин,

Он, как поэт и офицер,

Был пулей друга успокоен.

И Грибоедов здесь зарыт,

Как наша дань персидской хмари,

В подножии большой горы

Он спит под плач зурны и тари.

А ныне я твою безгладь

Пришел, не ведая причины:

Родной ли прах здесь обрыдать

Иль подсмотреть свой час кончины!

Яков Хелемский

***

«Боржоми» лучше пить в Боржоми

И «Ахашени» — в Ахашени.

Пленяет нас в открытом доме

Первоисточника вкушенье.

Неповторимо чудо это,

Знакомо все и незнакомо….Так и на родине поэта

Стихам внимаешь — по-иному.

Волшебный ток, рожденный в лозах,

В душе, в тиши подземных сводов,

Не терпит сложных перевозок,

Не терпит ложных переводов.

Всеволод Рождественский

Батуми (отрывок)

Так порою, светлой грустью ранен,

Глядя на прибоя полосу,

Здесь, в Батуми, давний северянин,

Солнце я в груди своей несу.

Будто здесь родился я когда-то

Или прожил долгие года,

И меня встречает, словно брата,

Маяка зеленая звезда.

Андрей Вознесенский

Тбилисские базары

Долой Рафаэля!

Да здравствует Рубенс!

Фонтаны форели,

Цветастая грубость!

Здесь праздники в будни

Арбы и арбузы.

Торговки — как бубны,

В браслетах и бусах.

Индиго индеек.

Вино и хурма.

Ты нынче без денег?

Пей задарма!

Да здравствуют бабы,

Торговки салатом,

Под стать баобабам

В четыре обхвата!

Базары — пожары.

Здесь огненно, молодо

Пылают загаром

Не руки, а золото.

В них отблески масел

И вин золотых.

Да здравствует мастер,

Что выпишет их!

Александр Кушнер

***

Я в Грузии. Я никого не знаю.

Чужая речь. Обычаи чужие.

Как будто жизнь моя загнулась с краю,

Как будто сплю — и вижу голубые

Холмы. Гуляет по двору сорока.

Когда б я знал, зачем, забыв гнездовье,

Ума искать, и ездить так далеко,

Как певчая говаривала Софья.

Ах, видишь ли, мне нравится балкончик,

Такой балкончик, длинный, деревянный.

Прости меня, что так ответ уклончив,

Как этот выступ улочки гортанной.

Не унывай. ведь то, что с нами было,

Не веселей того, что с нами будет.

Ах, видишь ли, мне нравятся перила,

А все хотят, чтоб здания и люди.

Само собой и здания и люди!

Но погибать я буду — за балкончик

Я ухвачусь — и выскочу из жути,

И вытру пыль, и скомкаю платочек.

Меня любовь держала — обвалилась.

Всех тянет вниз, так не сдавайся ты хоть,

Ах, Грузия, ты в этой жизни — милость,

Пристройка к ней, прибежище и прихоть!

Александр Грибоедов

***

Там, где вьется Алазань,

Веет нега и прохлада,

Где в садах сбирают дань

Пурпурного винограда,

Светло светит луч дневной,

Рано ищут, любят друга…

Ты знаком ли с той страной,

Где земля не знает плуга,

Вечно-юная блестит

Пышно яркими цветами

И садителя дарит

Золотистыми плодами?

Странник, знаешь ли любовь,

Не подругу снам покойным,

Страшную под небом знойным?

Как пылает ею кровь?

Ей живут и ею дышат,

Страждут и падут в боях

С ней в душе и на устах.

Так самумы с юга пышат,

Раскаляют степь….

Что судьба, разлука, смерть!..

Сергей Городецкий

Вечер

От гор ложатся тени

В пурпурный город мой.

Незримые ступени

Проходят час немой.

И звон соборов важных

Струится в вышину,

Как шелест лилий влажных,

Клонящихся ко сну.

И тихо тают дымы

Согревшихся жилищ,

И месяц пилигримом

Выходит наг и ниц.

Птенцов скликают птицы

И матери — детей.

Вот вспыхнут звезд ресницы

Потоками лучей.

Вот вздрогнет близкой ночи

Уютное крыло,

Чтоб всем, кто одиночит,

От сердца отлегло.

Белла Ахмадулина

Сны о Грузии

Сны о Грузии — вот радость!

И под утро так чиста

Виноградовая сладость,

Осенившая уста.

Ни о чем я не жалею,

Ничего я не хочу —

В золотом Светицховели

Ставлю бедную свечу.

Малым камушкам во Мцхета

Воздаю хвалу и честь.

Господи, пусть будет это

Вечно так, как ныне есть.

Пусть всегда мне будет в новость

И колдуют надо мной

Милой родины суровость,

Нежность родины чужой.

Осип Мандельштам

***

Мне Тифлис горбатый снится,

Сазандарей стон звенит,

На мосту народ толпится,

Вся ковровая столица,

А внизу Кура шумит.

Над Курою есть духаны,

Где вино и милый плов,

И духанщик там румяный

Подает гостям стаканы

И служить гостям готов.

Кахетинское густое

Хорошо в подвале пить,-

Там в прохладе, там в покое

Пейте вдоволь, пейте двое,

Одному не надо пить!

В самом маленьком духане

Ты обманщика найдешь.

Если спросишь «Телиани»,

Поплывет Тифлис в тумане,

Ты в бутылке поплывешь.

Человек бывает старым,

А барашек молодым,-

И под месяцем поджарым

С розоватым винным паром

Полетит шашлычный дым.

Евгений Евтушенко

Мой Тбилиси (отрывок)

Старик-платан, листвой качая еле,

Ты мудр, как будто ты карачохели.

Галактиона подзывая знаком,

В Тбилиси Пушкин бродит с Пастернаком.

О город мой, хинкальными дымящий,

Немножко сумасшедший и домашний,

Дай после смерти мне такое счастье

Стать навсегда твоею тенью, частью…

В Тбилиси есть особенная прелесть.

На этот город звезды засмотрелись.

Всегда в Тбилиси почему-то близко

До Рима, до Афин и Сан-Франциско.

В Тбилиси с чуством старого тбилисца

Все камни мостовых я знаю в лица.

Кто уезжал, тот знает непреложно

Уехать из Тбилиси невозможно.

Тбилиси из тебя не уезжает,

Когда тебя в дорогу провожает.

А станешь забывать — в предсердье где-то

Кольнет хрусталик горный Кашуэты.

Как то, что Млечный Путь бессмертно млечен

Я верю в то, что город — вечен.

Александр Цыбулевский

Конечно, нет духана углового,

Как самого угла — вокруг все ново,

Шарманщик мертв. А все же тень Майдана

В чужой асфальт впечаталася глухо…

Не ничего от прежнего духана.

Как просто все. Вот юркая старуха-

Ей спешно перейти дорогу надо:

Купить в жару бутылку лимонада.

Полощутся в стеклянном барабане

Обмылки неба бледно-голубые.

Близка основа жизни к серной бане,

Явленья безыскуственны и четки.

Без выбора перебирай любые,

Как бедные пластмассовые четки.

Булат Окуджава

Грузинская песня

Виноградную косточку в теплую землю зарою,

И лозу поцелую, и сладкие гроздья сорву,

И друзей созову, на любовь свое сердце настрою…

Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье,

Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву?

Царь небесный простит все мученья мои и сомненья…

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

В темно-красном своем будет петь для меня моя Дали,

В черно-белом своем преклоню перед нею главу,

И заслушаюсь я, и умпу от любви и печали…

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

И когда заклубится туман, по углам залетая,

Пусть еще и еще предо мною плывут наяву

Синий буйвол, и белый орел, и форель золотая

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Антон Чехов

Из письма к. С.Баранцевичу

…Пережил я Военно-Грузинскую дорогу. Это не дорога, а поэзия, чудный фантастический рассказ, написанный Демоном и посвященный Тамаре… Вообразите вы себя на высоте 8000 футов… Вообразили? Теперь извольте подойти мысленно к краю пропасти и заглянуть вниз: далеко, далеко вы видите узкое дно, по которому вьется белая ленточка — это седая, ворчливая Арагва; по пути к ней ваш взгляд встречает тучки, лески, овраги, скалы. Теперь поднимите немножко глаза и глядите вперед себя: горы, горы, горы, а на них насекомые — это коровы и люди… Поглядите вверх — там страшно глубокое небо, дует свежий горный ветерок… Жить где-нибудь на Гудауре или у Дарьяла и не писать сказки — это свинство!…

Алексей Толстой

На Кавказе

….Рано поутру с балкона я увидел бурый, красноватый, крытйый черепицей Тифлис, его восточную сторону. Над домами в прозрачном и неподвижном воздухе поднималось множество дымов; на мутной, быстрой Куре медленно поворачивались большими колесами плавучие мельницы; за ними от самой Куры стояли старые стены домов, такие высокие, что река казалось, текла по дну глубокого ущелья; из дверей кое-где висели лесенки к воде; дальше, на азиатской стороне, видны серые минареты, купола и дымы; еще дальше кольцом охватили город каменистые и бурые холмы, и за ними горы, еще дальше — снега…

Константин Паустовский

Бросок на Юг (отрывок)

Я знал уже много мест и городов России. Некоторые из этих городов уже брали в плен своим своеобразием. Но я еще не видел такого путанного, пестрого, легкого и великолепного города, как Тифлис.

И заканчиваю свой поэтический репортаж опять А.С Пушкиным J

Александр Пушкин

Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года

Отроду не встречал я ни в России, ни в Турции ничего роскошнее тифлисских бань. Опишу их подробно.

Хозяин оставил меня на попечение татарину-банщику. Я должен признаться, что он был без носу; это не мешало ему быть мастером своего дела. Гассан(так назывался безносый татарин) начал с того, что разложил меня на теплом каменном полу; после чего начал он ломать мне члены, вытягивать суставы, бить меня сильно кулаком;я не чуствовал ни малейшей боли, но удивительное облегчение. (азиатские банщики приходят иногда в восторг, вспрыгивают вам на плеси, скользят ногами по бедрам и плящут по спине вприсядку, и отлично. После сего долго тер он меня шерстяною руковицей и, сильно оплескав теплой водою, стал умывать намыленным полотняным пузырем. Ощущение неизъяснимое: горячее мыло обливает вас как воздух! NB: шерстяная руковица и полотняный пузырь непременно должны быть приняты в русской бане: знатоки будут благодарны за такое нововведение.

После пузыря Гассан отпустил меня в ванну; тем и кончилась церемония.

Первые письменные грузинские памятники известны с 5 в. Однако начало грузинской литературы уходит своими корнями еще глубже. Оно тесно связано со многими факторами, важнейшим из которых было принятие христианства, провозглашенного официальной государственной религией в начале 4 в. в Картли (Восточная Грузия). Отсутствие письменных грузинских источников дохристианской эпохи не позволяет судить о книжной культуре этого времени, хотя богатый археологический материал (включая и данные эпиграфических памятников на греческом и арамейском языках), а также свидетельства иноязычных, в основном греческих, источников выявляют организованное государственное устройство, развитую культуру и высокую цивилизацию дохристианской эпохи как в Восточной, так и Западной Грузии.

Все это создавало благоприятные предпосылки для развития христианской литературы, ставшей абсолютно доминантной в Грузии на протяжении нескольких столетий, вплоть до возникновения светской литературы в 11 в. С христианизацией связано возникновение грузинской письменности (алфавита), что дало возможность широкого развития литературы на родном языке. Грузинские исторические хроники приписывают изобретение грузинской письменности царю Парнавазу, жившему в конце 4 в. до н.э. Однако до начала 5 в. н.э. образцы грузинской письменности неизвестны.

Самым ранним грузинским памятником долгое время считалась надпись на храме в Болниси (60 км от Тбилиси), датированная 493. Обнаруженные в Палестине (в середине 20 в.) во время археологических раскопок грузинские надписи дают основание считать самой ранней одну из них, выполненную, судя по именам упомянутых в ней исторических лиц, в начале 5 в. Начиная с этого времени, грузинский алфавит постепенно видоизменяет свою графическую форму. Ранний мргвловани (букв. «круглое»), сменяется его графической модификацией нусхури , ставшим основным видом письма с 11 в. (хотя возник он намного раньше). Следующий этап его развития – мхедрули («воинское»), являясь опять-таки графической модификацией угловатого нусхури , уже к 13–14 вв. принимает вид, почти полностью совпадающий с современным. Таким образом, эта система, имеющая непрерывную историю по крайней мере на протяжении 15 веков, является единственной для передачи текста на грузинском языке . Моделью для ее построения (расположение и последовательность букв, числовые значения) послужил греческий алфавит, графические же формы являются оригинальными. Сведения о том, что грузинский алфавит, наряду с албанским и армянским, изобретен неким Маштоцем, являются позднейшей интерполяцией в армянских источниках. Принятие христианства и изобретение (либо, возможно, и восстановление старой, по какой-то причине вышедшей из употребления) грузинской системы письма были важнейшими факторами, обусловившими возникновение богатейшей древнегрузинской литературы, как переводной, так и оригинальной. Центрами книжности являлись монастыри в самой Грузии и вне ее рубежей. Прежде всего в Палестине, поскольку христианство проникло в Грузию именно оттуда; затем, в 9–10 вв., когда мусульманское владычество заставило грузинских книжников искать другие убежища, значительным культурно-книжным центром стал монастырь Святой Екатерины на Синае и, наконец, знаменитый Иверский монастырь на Афоне, основанный в 80-х 10 в., стал основным очагом грузинской книжности. Множество подобных культурных центров было и в самой Грузии: особенно выделяются монастыри на юге Грузии, в Тао-Кларджети (ныне в пределах Турции): Ошки, Шатберди, Пархали и др. В грузинских монастырях работали знаменитые писатели и переводчики: Евфимий Святогорец (955–1028), Георгий Святогорец (1009–1065), Ефрем Мцире (ок. 1025–1100) и прочие.

Памятники древнегрузинской литературы. Переводные сочинения.

Непосредственно за принятием христианства в Грузии началась весьма активная переводческая деятельность. Первые образцы древнегрузинской литературы, дошедшие до нас в фрагментарных рукописях 6–7 вв., являются переводными: тексты из Библии (Ветхий и Новый Заветы), апокрифические сочинения, творения отцов церкви: Иоанна Златоуста , Василия Кесарийского, Севериана Гавальского и многих других, жития святых (см . АГИОГРАФИЯ). Датируются эти списки по палеографическим и языковым признакам; для всех них характерно употребление особых глагольных показателей лица (которые встречаются также в древнейших датированных эпиграфических материалах 5–6 вв., т.н. «ханмэтность»), полностью исчезнувших уже в 8 в.

Начиная с этого времени, на грузинский язык были переведены почти все выдающиеся произведения христианской письменности. Некоторые из них сохранились лишь в грузинских переводах; поэтому они имеют огромное значение для изучения истории христианской культуры вообще. Многие переводы снабжены пространными комментариями переводчиков (Ефрема Мцире, Арсения Икалтоели, Ионна Петрици). Первая датированная грузинская рукопись – так называемый Синайский многоглав – громадный сборник, переписанный в Иерусалиме в 864; он содержит больше сорока гомилий выдающихся византийских писателей. Сравнение с «ханмэтными» текстами показывает, что многие произведения, включенные в сборник, переведены не позднее 5–6 вв. Грузинские переводы книг Библии, начиная с текстов 5–6 вв., представлены во многих древних списках: например, Адишский Четвероглав (Евангелие тетр) 897; Библия, переписанная в Ошки по заказу строителя Иверской лавры Иоанном-Торником в 978 и пожертвованная им на Афон. Существуют и другие версии библейских книг, выполненные с целью редактирования и исправления древних текстов для сближения их с греческими: таковы Новый Завет и Псалтырь в редакции Георгия Святогорца (11 в.), Гелатская Библия (12–13 вв.). Собирал и редактировал библейские тексты и Сулхан-Саба Орбелиани (см. ниже ). На грузинском языке сохранились многие древние апокрифы (Жизнь Богородицы , Протоевангелие Якова 7 в.). Существует множество экзегетических сочинений, например, Толкование на Псалтырь (1081), собранное Ефремом Мцире из многих неизвестных ныне источников и дополненное его собственными комментариями. В грузинских переводах представлены почти все жанры духовной литературы. Среди полемических сочинений можно назвать Догматикон – сборник сочинений, направленных против различных ересей, составленный Арсением Икалтоели в 7 в.

Огромное количество гомилетической литературы видных греческих писателей переведено на грузинский язык, например, более 40 произведений Григория Назианзина (в различных переводах 6–12 вв.), до ста сочинений Иоанна Златоуста. Сборник юридических церковных норм Великий номоканон был переведен Арсением Икалтоели в 12 в. Особое место среди переводных сочинений по своему значению занимают агиографические памятники (Жития святых). Первые переводы имеются в «ханмэтных» текстах; помимо ранних, существуют более поздние (11–12 вв.) переводы так называемых «метафразированных» (т.е. «переделанных») текстов.

Грузинские Жития, представленные в виде сборников по месяцам года (сохранилось 10 сборников), восполняют фактический пробел, имеющийся в греческих материалах. Кроме того, в грузинском имеются новые сведения о начинателе этого жанра – Симеоне Логофете и его продолжателе – Ионне Ксифилине. Грузинские литургические памятники – в особенности апостольские литургии – сохранили ранние иерусалимские традиции, они дают значительный материал для истории литургической практики в раннехристанскую эпоху.

Значимость древнегрузинской переводной церковной литературы привлекает внимание ученых не только в Грузии, но и за ее пределами: многие памятники опубликованы в Бельгии, Германии, Франции, Швейцарии.

Грузинская оригинальная литература

появляется уже в 5 в. Самым ранним произведением, дошедшим до нас, является Мученичество святой Шушаник . В произведении, отображающем реальные исторические события, описаны жизнь и подвиги Шушаник, жены местного правителя Варскена. Ее муж по политическим соображениям принял веру огнепоклонников, чтобы угодить персидскому царю Перозу (459–484). Шушаник наотрез отказалась последовать примеру мужа и, стоически выдержав множество мук, причиненных разъяренным супругом, скончалась после многих лет заточения. Произведение, написанное ее духовником Яковом, дошло до нас в списке 10 в. Написано оно не позднее 483: Варскен, муж Шушаник, изображен в произведении живым, в 483 же он был убит. Скупое, но выразительное повествование Якова, умелое использование художественных средств показывают автора не только как высокообразованного человека, но и как талантливого писателя, умело подмечающего жизненные детали и не лишенного юмора.

Мученичество Евстафия Мцхетского описывает подвижничество молодого башмачника, который бежал из Персии в 541 из-за своих христианских убеждений. По доносу своих же соотечественников он принял мученическую смерть от персидского правителя Тбилиси. Автор Мученичества святого и блаженного Христова мученика Або – Иоанн Сабанисдзе. Написано оно в 786–790. Араб по национальности, Або принял христианство и, несмотря на уговоры самого Тбилисского эмира, не стал отступником. Он был казнен, голову его выставили на городской площади, тело же сожгли и пепел выбросили в Куру. Автор приводит пример араба-мученика в назидание своим соотечественникам, которые в вере «колеблющийся, как тростник от ветра». Автор – патриот, понимающий, что отступничество от веры грозит грузинам потерей национальной самобытности. Для языка произведения свойственны сложные риторические обороты и художественные образы, взятые из священного писания. Национально-религиозные мотивы прослеживаются и в других произведениях (Мученичество Константина-Кахи , Мученичество Михаила-Гоброна и др.); не все они равноценны в художественном отношении, но важны как показатели национального настроя и усиливающейся греко-византийской политической ориентации.

В 9–10 вв. в грузинской литературе становится популярным жанр «Житий», или «Деяний». Этому способствовали новые явления и тенденции в жизни страны: реакция против арабского владычества, рост национального самосознания, начало колонизации пустующих областей, опустошенных арабским владычеством, и усиление начавшегося в 6 в. монастырского строительства. Образец этого жанра – прежде всего Житие просветительницы Грузии Нино . Существует несколько редакций этого произведения, первая из них – в списке 10 в., однако и в ней имеются следы более ранних редакционных слоев. Первая часть сочинения содержит общие сведения о Картли, списки царей, сведения о различных исторических событиях. Во второй описаны рождение и юность Нино, ее прибытие в Грузию, в Мцхета, совершенные ею чудеса и исцеления, сокрушение языческих идолов, обращение в христианство царицы Наны и царя Мириана, смерть Нино; (место ее погребения по сей день почитают в Грузии как святыню). Сочинение это в несколько переделанном виде вошло и в главный нарративный источник истории Грузии – Картлис Цховреба .

Житие Серапиона Зарзмского (2-я пол. 9 в.), строителя монастыря в Самцхэ (Южная Грузия), написал племянник Серапиона Басили (Василий). Цикл Житий сирийских подвижников – интересный образец этого жанра; традиционно считавшиеся сирийцами, прибывшими в Грузию для укрепления христианства, скорее всего, они были грузинами, бежавшими из Сирии из-за религиозного преследования. Многие монастыри в Грузии считаются основанными ими и носят их имена.

Житие Григория Хандзтийского написано Георгием Мерчулом в 951. В нем описывается жизнь и деятельность крупнейшего церковного и государственного деятеля, дается обширная картина монастырского строительства в Тао-Кларджети, показаны взаимоотношения церкви и светской власти. Это произведение – не только блестящее литературное сочинение, но и первостепенный исторический источник. Написано оно, как отмечает автор, через 90 лет после смерти Григория, со слов его учеников. Правдивость рассказа, почти полное отсутствие фантастических чудес, драматическое развитие сюжетов выделяют это произведение из других образцов жанра. Григорий, проживший 102 года (759–861), построил несколько монастырей (многие из них существуют и сейчас), занимался литературной деятельностью. Потомок знатного феодального рода, человек твердых принципов и несгибаемой воли, он бесстрашно вступал, если было нужно, в конфликт с самой царской властью. В произведении проводится идея единства страны, объединенной христианской верой; в представлении автора, Грузия – «обширная земля, где на грузинском языке служится литургия и совершаются молитвы». Житие известно в единственном списке 12 в., найденном среди рукописей Крестного монастыря в Иерусалиме. Текст впервые был опубликован Н.Марром с русским переводом. Георгию Святогорцу, помимо его многочисленных переводов с греческого, принадлежит и оригинальное сочинение – Житие св. Иоанна и св. Евфимия . Произведение, написанное ок. 1045, дает сведения о строителе Иверского монастыря на Афоне и его сыне, знаменитом переводчике Евфимии, который переводил не только с греческого на грузинский, но и с грузинского на греческий. Именно он перевел на греческий (затем переведенный на многие языки и ставший популярным в Европе) духовный роман Повесть о Варлааме и Иоасафе , христианизированный вариант жизни Будды. Евфимий был и настоятелем Афонского монастыря. В произведении описана биография строителя лавры, его победа над восставшим Вардой Склиром, даны подробные сведения о литературной деятельности Евфимия, приводится список его работ, описана повседневная монастырская жизнь. Сочинение, известное по списку 1074 г., представляет не только высокохудожественное произведение, но и достоверный источник по истории как Грузии, так и Византии того времени.

Жизнь самого Георгия Святогорца описана его учеником, Георгием Малым, вскоре после смерти своего учителя. Произведение это по своему литературному достоинству следует причислить к наилучшим образцам грузинских житийных повествований.

Грузинские «Жития» создали традицию, которая стала одной из предпосылок возникновения жанра исторической нарративной прозы.

Ефрем Мцире – переводчик и комментатор, был и многогранным ученым книжником; его теоретические взгляды относительно теории перевода, грамматики, правописания, характера исторических сочинений и многого другого, высказанные в схолиях, которыми обильно снабжены его переводы, предоставляют ценный материал для истории развития гуманитарных наук. Ему принадлежит первый известный в Грузии оригинальный Лексикон – толкование слов, встречающихся в Псалтыри (рукопись 1091). Он – автор оригинального сочинения, в котором анализируются сведения греческих источников относительно принятия христианства в Грузии. Ефрем оказал большое влияние на дальнейшее развитие грузинской книжности. Его можно считать основателем эллинофильского направления, хотя оно проявляется в его работах не настолько сильно, как у позднейших писателей и переводчиков; таковыми являются: Иоанн Петрици (конец 11– нач. 12 вв.) богослов и философ-неоплатоник, автор оригинальных комментариев к своим переводам византийских философов. Петрици много сделал для формирования грузинской философской терминологии. Многие выработанные им термины употребляются и современными философами.

В древнегрузинской церковной литературе значительное место занимает и поэзия. Вслед за образцами переводной литургической поэзии уже в 8 в. появляются оригинальные грузинские поэтические произведения. Примечателен в этом отношении громадный сборник Микаэла Модрекили (конец 10 в.), антология церковной поэзии с оригинальными музыкальными знаками. Известны образцы грузинской церковной поэзии под названием «иамбико». В них имеется определенный размер, позже появляются под влиянием фольклора и рифмы. Возникает и классическая впоследствии для грузинской поэзии форма – «шаири» (стихотворный размер, в котором каждая строфа содержит 16 слогов). Авторы оригинальных поэтических произведений – многие известные грузинские книжники, – в том числе Иоанн Минчхи, Георгий Святогорец, Ефрем Мцире, царь Давид Строитель (1089–1025), образованнейший человек своего времени, основатель библиотеки, сам написавший потрясающие по своей силе Покаянные песнопения .

Возникновение светской художественной литературы. Общий обзор.

Начало грузинской светской художественной литературы следует приурочить к 10–11 вв. К концу 10 в. начинается процесс консолидации феодальных образований в крупное централизованное государство; этническое название «Картли» уступает место культурно-политическому термину «Сакартвело» (букв. «Страна картвелов», т.е. грузин). Расширяется географический, культурный и научный кругозор. К тому времени усиливается интерес к точным наукам, астрономии, медицине. Теснее становятся культурные связи с восточными странами, особенно с исламским миром. Все это создает предпосылки для возникновения грузинской художественной светской литературы. Прочные многовековые традиции грузинской церковной литературы стали основой для светской литературы. Духовная литература к тому же способствовала знакомству с культурным миром греческой античности: в переводных сочинениях христианских византийских авторов имеются детальные сведения о греческой мифологии. Агиографическая беллетристика, «духовные романы» типа Мудрости Балавара подготовили почву для светской беллетристики. Агиография, с ее героями, – борцами за христианство, – открыла путь для появления в светской литературе идеального героя рыцарского и романтического эпоса. Из церковной литературы переняла грузинская светская художественная литература многие композиционные шаблоны и формы. Имеющий пятивековую историю грузинский литературный язык с его прочными нормами и богатейшей лексикой стал основой для языка светской литературы, которая, со своей стороны, внесла много нового в язык из живой разговорной речи. Большое влияние на художественную литературу (как на прозу, так и на поэзию) имел и грузинский фольклор.

С самого раннего этапа существования светской литературы для нее характерен гуманизм. Человек, с его личными чувствами и мирскими устремлениями, появляется в грузинской литературе намного раньше, чем в литературе других христианских народов Европы, предвосхищая, таким образом, европейский Ренессанс.

Светская литература 11–12 вв.

Не все памятники светской литературы, в особенности ранние, дошли до нас; о существовании некоторых можно судить лишь по упоминанию их у позднейших авторов. Самое раннее произведение светского характера, дошедшее до нас, – Висрамиани . Сюжет произведения выявляет тематическое сходство с романом о Тристане и Изольде. В нем описана любовь Рамина к красавице Вис, жене его брата, шаха Моабада. Влюбленные, которым помогает няня, испытывают множество злоключений, но после смерти Моабада соединяют свои жизни, и, процарствовав 83 года, умирают вместе – после смерти Вис Рамин добровольно заключает себя в ее гробнице. Произведение является свободным прозаическим переводом поэмы персидского поэта Фахр-уд-Дина Гургани; дошло в списках 12–14 вв., но перевод сделан раньше, в эпоху царствования царицы Тамар (1189–1213), так как страдания влюбленных упоминаются в поэме Руставели Витязь в барсовой шкуре . Согласно произведению, любовь является самым главным событием в жизни человека, ее смыслом. Разлученные влюбленные проливают потоки слез и стремятся к смерти. Переводчиком традиционно считается Саргис Тмогвели. Висрамиани стал очень популярным, несмотря на враждебное отношение к нему некоторых (в основном клерикальных) кругов. Новизна сюжета и психологических ситуаций, описание мук и радостей земной любви противопоставляют Висрамиани предшествующей ей церковной литературе, где наивысшей целью человеческого существования считалось служение Богу во имя спасения души. Отточенное мастерство слова, тонкость и точность художественных средств, богатство лексики способствовали тому, что Висрамиани издавна воспринимается не как перевод, но как оригинальное произведение грузинской художественной литературы.

Амирандареджаниани – прозаическое произведение, типа «рыцарского романа», состоящее из 12 частей. Автором его, по традиции, считают Мосэ Хонели; биографических сведений о нем нет. Хронологические рамки написания следует ограничить 11–12 вв. Скорее всего, оно создано во время или немного ранее царствования царицы Тамар, на что указывают некоторые реалии. В романе описаны совершаемые героями полуфантастические подвиги. Место действия – условно «восточное». В сочинении сведены воедино, довольно небрежно в композиционном отношении, несколько различных циклов легенд и сказок, большинство которых грузинского происхождения, хотя есть среди них и так называемые «бродячие» сюжеты. Произведение не является переводным; автор – грузин, объединивший весь материал вокруг центрального героя – Амирана; имя его совпадает с именем героя грузинского фольклора. В сказании об Амиране находят много общего со сказанием о Прометее. Культ героического рыцарства четко вырисовывается в Амирандареджаниани ; герои, обладающие фантастической силой, сражаются со страшными зверями и полчищами врагов; дружба побратимов, оказание помощи в беде – обязательное свойство героев; однако мотив любви – непременный атрибут рыцарского романа более позднего времени – здесь выражен слабее. Амирандареджаниани был весьма популярным; имея свои корни в фольклоре, он со своей стороны впоследствии оказывал влияние на грузинский фольклор.

Самым значительным произведением эпического жанра является поэма Шота Руставели Витязь в барсовой шкуре .

Лирический жанр грузинской поэзии классического периода представлена в Тамариани , автором которого по преданию считается Чахрухадзе, и в другой поэме – Абдулмесиани . Оба произведения – хвалебные оды; первая – в честь царицы Тамар и ее мужа – Давида Сослани. Вторая, написанная, по преданию, Иоанном Шавтели, восхваляет Давида Возобновителя и царицу Тамар. Обе написаны размером, который получил название «чахрухаули» – это 20-сложный стих со сложной системой рифм; в обоих поэмах проявляется виртуозное владение стихом и словом, музыкальность стиха и богатство внутренних и внешних рифм.

В 11–12 вв. развивается оригинальная грузинская историография, в которой национальное самосознание находит свое выражение. Из сочинений подобного характера и был составлен впоследствии основной нарративный источник по истории Грузии – Картлис Цховреба , дошедший до нас в списках 16–17 вв. Леонтий Мровели (2-я пол. 11 в.) составил большой исторический труд. Леонтий использовал многие древние источники и агиографические произведения, описывая древнейшую историю Грузии. Жизнь царя царей Давида написана современником Давида Возобновителя вскоре после его смерти в первой половине 12 в. Детально описаны жизнь и подвиги царя, освободившего страну от чужеземцев и превратившего ее в сильное цветущее государство; многочисленные литературные параллели, образные сравнения, риторические пассажи представляют произведение не только как историческое сочинение, но и как классический образец грузинской прозы. Истории и восхваления венценосцев , восхваляющие в основной своей части царицу Тамар, – также представляет интерес как художественное произведение. В нем явно чувствуется знание как эллино-византийско-христианской культуры, так и персидско-арабского культурного мира. Другие исторические сочинения описывают события более поздних времен. В 13–15 вв. Грузия пережила тяжелый период своей истории. Разрушительные нашествия хорезмийцев, монголов и татар опустошили страну, вызвали ее распад. Все это не могло не отразиться на ее культуре. Тем не менее, в 13–15 вв. появляются значительные литературные произведения (Житие Петра Ивера , Жамтаагмцерели и др.).

Литература эпохи Возрождения.

С начала 16 в. в грузинской культуре начинается эпоха Возрождения. Несмотря на тяжелое политическое положение страны, ставшей к этому времени ареной столкновения политических интересов двух соседних мусульманских стран – Ирана и Турции – начинается постепенное вовлечение Грузии в круг европейских и русских политических и культурных устремлений. В грузинской литературе усиливается национальный мотив, расширяется тематика; появляются новые жанры и литературные формы. В 18 в., когда контакты с Россией становятся теснее, появляются переводы с русского языка. Популярными становятся свободные переводы многих образцов персидской литературы. Часть Шах-Намэ Фирдоуси была переведена прозой, а затем переложена стихотворным размером. Особой популярностью пользовался цикл о Рустаме. Появляются переделки и продолжения поэмы Руставели и других романтических произведений (традиционные персидские сюжеты), распространяются произведения дидактические (переводимые и оригинальные). Образец сказочного эпоса – Русуданиани – двенадцать «сказок», которые содержат много христианско-религиозных, национальных и дидактических мотивов. Написаны не позже 17 в.

Теймураз I, царь Кахети, (1589–1663) – человек трагической судьбы, потерявший трон и семью (мать погибла мученической смертью за отказ принять ислам, двое сыновей были оскоплены), умер в изгнании в Персии. Тем не менее, все его творчество находится под сильнейшим влиянием персидской литературы. Четыре его поэмы написаны на традиционные для персидской поэзии сюжеты (например, Лейл-Маджнуниани ). Оригинальная поэма, описывающая смерть его собственной матери, создана в том же стиле. В лирике Теймураза явственно прослеживаются религиозно-христианские мотивы. Арчил II (1647–1713) царствовал в Имерети (Западная Грузия) и Кахети. Потеряв оба трона, последние годы жизни провел в Москве. Занимался переводами, писал лирические произведения, исторические и философские поэмы. Спор человека с жизнью создан под влиянием русского сочинения Прение живота и смерти . В России Арчил занимался культурной деятельностью; редактированием, переводом и изданием книг грузинской Библии.

Сулхан-Саба Орбелиани (1658–1725) – представитель аристократического рода, связанный родством с царской семьей, был писателем, ученым, дипломатом. В 1698 принял постриг под именем Сабы (Саввы), но продолжал активную деятельность. Пытаясь заинтересовать европейские страны судьбою Грузии, ездил в Европу с дипломатической миссией в 1713–1716. Посетил Италию и Францию, был принят папою римским и Людовиком XIV. Вместе с Вахтангом VI переехал в Россию, где и умер. Самый значительный литературный труд – Мудрость лжи , сборник притч, построенный по традиционной схеме: притчи рассказываются разными лицами, живущими при царском дворе, для назидания молодого царевича. Сами притчи, хотя и имеют некоторые параллели с известными сборниками притч (например, с Калилой и Димной ), взяты скорее всего из грузинского фольклора, в котором есть много общих «бродячих» сюжетов. Сулхан-Саба описал свое путешествие в Европу, (сохранилась первая его часть), написал сборник поучений. Язык Сулхан-Саба Орбелиани простой, ясный, приближенный к живому разговорному языку. Важный труд Сулхан-Саба Орбелиани, сохранивший свое значение по сей день, – составленный им документированный толковый словарь грузинского языка, материал для которого он собирал и редактировал в течение тридцати лет. Сулхан-Саба Орбелиани занимался и редактированием грузинской Библии. Редактировал он также и переведенный его внучатым племянником Вахтангом VI сборник Калилы и Димны .

Вахтанг VI (1675–1737), многие годы своей жизни проведший в Персии, с 1724 до смерти жил в России, тщетно надеясь найти помощь для освобождения грузин от владычества персов. Он – автор многих лирических произведений; его стихи, написанные в традиционной для того времени элегической манере, отражают подлинное чувство. Вахтанг в 1709 основал первую в Грузии типографию, где в 1712 было напечатано первое издание поэмы Руставели с текстуальными комментариями Вахтанга; под его руководством был собран и отредактирован сборник Картлис Цховреба (История Грузии ) и свод законов; ему же принадлежат переводы многих научных книг. Давид Гурамишвили (1705–1792) большую часть своей жизни провел вне Грузии, так как в 1729 был похищен лезгинами и переправлен на Северный Кавказ. Ему удалось бежать и добраться до Москвы, где он оказался в свите Вахтанга VI. Став вследствие военным, он окончил свои дни на Украине, в Миргороде, в пожалованном ему имении. Сборник произведений Давида Гурамишвили составлен им самим, под названием Давитиани . Он включает 4 поэмы и лирические стихотворения. В полной драматизма исторической поэме Горести Картли он описал испытываемые его родиной страдания, причем прямо указал, что причиной их являются не только бесчисленные нашествия различных врагов, но и внутренние раздоры и моральная деградация. В его философских поэмах обсуждаются противопоставление жизни и смерти, взаимоотношения человека и окружающего его мира.

Поучение учащимся – дидактически-назидательное произведение. Очень непосредственны и лиричны его стихи, хотя пессимизм и печаль лишенного родины автора проявляются и здесь. Форма стиха Давида Гурамишвили разнообразна. Здесь не только «шаири», бывший с времен Руставели господствующей формой в поэзии; Давид Гурамишвили употребляет фольклорные стихотворные размеры; версификацию его обогащают также русский и украинский фольклор. Оригинален стихотворный размер поэмы Пастух Кацвия , где в полушутливой форме описаны злоключения молодых влюбленных, пытающихся посягнуть на святость супружеского ложа. Народный сказатель Саят-Нова, живший в конце 18 в., армянин по национальности, писал стихи и пел на армянском, грузинском и азербайджанском языках. Бесарион Габашвили, более известный под именем Бесики (около 1750–1791), был поэтом и дипломатом. Его успешной карьере при дворе Ираклия II, вероятно, помешали политические мотивы, затем он занимался дипломатической деятельностью при дворе царя Имерети (Западная Грузия); посланный для переговоров к генералу Потемкину, он умер в Яссах, где и похоронен. Наиболее ярко выделяется в его поэзии любовная лирика, хотя есть у него и очень язвительные сатирические стихи. Выразительна его любовная лирика, чему способствуют музыкальность и легкость его стихов, различные стихотворные размеры. Лексика богата, стиль приближен к народному; однако в прозе, в эпистолярных и исторических произведениях он испытывал влияние «высокого штиля», получившего широкое распространение в грузинском литературном языке под воздействием литературной школы Католикоса Антония (1720–1788).

Литература 19 в.

Присоединение Грузии к России в 1801 вызвало многие перемены в культурной жизни грузинского общества. С одной стороны, потеря политической независимости вызвала резкую реакцию общества и обусловила подъем патриотических чувств, нашедший отражение в литературе. С другой, общение с русской культурой и через русскую – с европейской привнесло новые веяния во все области искусства и, в первую очередь, в литературу.

В 1819 начала выходить «Грузинская Газета» на русском языке, в 1829 «Тифлисские ведомости», в 1832 – журнал «Литературная часть «Тифлисских ведомостей»» редактируемый одним из участников заговора 1832 – Соломоном Додашвили.

В творчестве писателей, особенно поэтов, в 1-й половине 19 в. выражены как традиции классической грузинской литературы, так и настроения, возникшие под влиянием новых факторов. Поэтому возникший в это время грузинский романтизм не является однородным. У его истоков стоит Александр Чавчавадзе (1786–1846), представитель блестящего аристократического рода, крестник Екатерины II, участник Отечественной войны 1812. Он принимал участие в заговоре 1832 (за что и был сослан в Тамбовскую губернию, но вскоре получил прощение). Александр Чавчавадзе был тестем А.С.Грибоедова . Основной мотив его поэзии – тоска, вызванная потерей национальной независимости и воспевание героического прошлого Грузии. Пессимистические мысли о тщетности бытия проявляются также в его лирике; любовная лирика также занимает значительное место в творчестве. Для его поэтики характерен четырнадцатисложный стих с перекрестной рифмой. Чавчавадзе много переводил (русских и французских писателей).

Из аристократического рода был и Григол Орбелиани (1804–1883); с юности он избрал военную карьеру. Он также участвовал в заговоре 1832, но после возвращения из ссылки в 1838 занимал высокие посты, получил звание генерал-адъютанта и одно время исполнял обязанности царского наместника на Кавказе. Его поэма Заздравный тост воспевает былое величие Грузии, славит ее героев. Элегические настроения явно проступают в его стихах, отличающихся литературным мастерством и новизною стихотворных форм. Николоз Бараташвили – самый выдающийся поэт-романтик 19 в. В его творчестве традиционные «восточные» художественные традиции отошли на задний план, тем самым положив начало европеизму в грузинской литературе. Одна из основных тем лирики Бараташвили – противоречие между высокими устремлениями поэта и бездуховностью его обыденного окружения.

К середине 19 в. в грузинской литературе происходят изменения, начинает развиваться проза, отображающая реальную жизнь, появляются образы купцов (Л.Ардазиани), крепостников, продающих крепостных, словно скотину (Д.Чонкадзе). Возникает оригинальная комедиография, основателем которой был Г.Эристави (1813–1864). Герои его комедий (Тяжба , Раздел ) – обедневшие дворяне, купцы, вышедшие из низов, – изображены автором в реалистичной манере.

С именем Ильи Чавчавадзе (1837–1907) связаны значительные явления в общественной и литературной жизни Грузии во второй половине 19 в. Он получил образование в Петербургском университете. Первое же его выступление в печати, в котором доказывалась актуальность отказа от псевдоархаичных языковых форм и необходимость сближения литературного письменного языка с народным разговорным языком, вызвала острую реакцию со стороны писателей старшего поколения. В поэме Разбойник Како и повести Рассказ нищего показаны ужасы крепостного права. Социальные и философские проблемы бытия рассматриваются в поэме Видение . В повести Вдова Отарашвили нарисована психологическая драма социального неравенства в постреформенное время, показана трагическая судьба крестьянина Георгия, полюбившего княжну Кесо. Поэма Отшельник , созданная на основе народной легенды, говорит о духовном крахе человека, стремящегося найти спасение души в уходе от действительной жизни. В своих публицистических статьях Илья Чавчавадзе касается множества вопросов истории и культуры Грузии, политики и общественной жизни. Чавчавадзе был издателем, редактором, основателем дворянского банка, председателем «Общества по распространению грамотности среди грузин». Был избран в Государственную думу России, где выступал против института смертной казни. Из-за своих политических и национальных взглядов подвергался резким нападкам со стороны грузинских социал-демократов; был убит из засады недалеко от Тбилиси, возвращаясь в свое имение. Язык Ильи Чавчавадзе, особенно в прозе, является точным, выразительным образцом отточенного мастерства.

Акакий Церетели (1840–1915), известный прежде всего как лирический поэт, чьи стихи знала вся Грузия, был писателем и общественным деятелем, верным соратником Ильи Чавчавадзе. Его исторические повести и поэмы знакомили читателя с героическим прошлым Грузии. В поэзии, воспевающей возлюбленную, любимая аллегорически всегда воспринимается как Родина – Грузия, находящаяся в плену. Стихи Акакия Церетели отличаются исключительной музыкальностью и легкостью, многие из них переложены на музыку (Сулико и др.).

Александр Казбеги (1848–1893) был автором произведений о жизни грузинских горцев, которую он, проведя семь лет простым пастухом, хорошо знал (происходил же он из знатного рода). Его герои превыше всего ставят честь и свободу. В повести Хевисбери Гоча отец собственной рукой казнит сына, который, увлеченный свиданием с любимой, невольно предал своих, дав врагу напасть на них. На горских традициях был воспитан и Важа-Пшавела (Лука Разикашвили, 1861–1915), в его творчестве многие сюжеты, опирающиеся на народные предания и легенды, получили глубокое философско-этическое осмысление. В поэме Алуда Кетелаури Алуда, убивший в ожесточенной схватке Муцала, человека из враждебного племени, не захотел отрезать у мертвеца правую руку в знак победы, так как был тронут храбростью врага. Он привел в местную святыню черного тельца, намереваясь посвятить его душе убитого им Муцала; когда же разгневанный хевисбер (старейшина) отказался выполнить его просьбу, Алуда сам принес жертву, за что был изгнан из общины. Трагическое противопоставление воли личности и общины показано и в поэме Хозяин и гость , где кистинец Джокола, ссылаясь на обычай гостеприимства, отказался выдать односельчанам кровного врага, хевсура Звиадаури, оказавшегося случайным гостем у него в доме. Вершиной творчества Важа-Пшавела является поэма Змееед . Оказавшийся в плену у волшебников Миндиа ест мясо змеи, чтобы умереть и избавиться от ненавистного плена. Однако этот акт приносит ему не смерть, а понимание языка природы. Налицо трагическая коллизия между человеком, постигшим высшую тайну – мудрость мироздания, и людьми, действующими соответственно потребностям своего ежедневного бытия. У побежденного Миндии, потерявшего свой волшебный дар, выход лишь один – смерть. Эпическое творчество Важа-Пшавела включает в себя героическое, трагическое и гуманистическое начала. Природа для него – часть мироздания, живущая своей собственной одушевленной жизнью. Его язык, выявляющий многие особенности его родного диалекта, также одна из характерных сторон его художественного наследия. Давид Клдиашвили (1862–1931), происходивший из Западной Грузии, с реалистической точностью описывал быт мелкого обедневшего дворянства, комичные ситуации, в которые попадают его герои, нередко превращаются в трагические (Мачеха Саманишвили ).

Литература 20 века.

20 в. принес много перемен в грузинскую литературу. Наряду с представителями старшего поколения появились писатели, на творчество которых наложили отпечаток как новые веяния в литературе и искусстве, так и непосредственно бурные события наступившего столетия. Многие грузинские писатели вынуждены были подчинить свой талант требованиям коммунистического режима, многие стали жертвами политических репрессий. Михаил Джавахишвили (1880–1937), многогранный писатель, блестящий стилист, был расстрелян как «враг народа». Его Квачи Квачантирадзе – рассказ об авантюристе, чьи приключения проходят на фоне до – и постреволюционных событий в Европе и России. В Хизанах Джако показан бывший князь, образованный интеллигент Теймураз Хевистави, из-за социальных катаклизмов вынужденный искать приюта (т.е. ставший «хизаном») у разбогатевшего, безграмотного, омерзительного нувориша Джако, который в своем агрессивном невежестве издевается над несчастным Теймуразом, вплоть до того, что превращает его жену в свою наложницу и служанку. Исторический роман Арсен из Марабды – широкое полотно, отображающее Грузию первой половины 19 в. после ее присоединения к России. Герой романа – крепостной крестьянин Арсен, борющийся с социальной несправедливостью; он «отбирал у богатых и давал бедным». Он – человек высокой морали и чистых помыслов, но его поражение и гибель неизбежны. Многочисленные романы и повести Михаила Джавахишвили характеризуются богатством лексики и служат образцом современного литературного языка. Григол Робакидзе (1880–1962) был одним из наиболее активных членов литературного объединения «Голубых рогов». Поэт, новеллист, драматург, Григол Робакидзе в начале своего творчества испытывал сильное влияние русских поэтов (В.Брюсов , Н.Гумилев). Учился в Германии, вторую половину жизни провел в эмиграции, умер в Европе. В своих произведениях Змеиная кожа , Палестра пытался философски осмыслить сущность человеческого бытия. Многие из его поздних произведений написаны по-немецки. Это, вместе с увлечением творчеством Ницше , дало возможность советской критике обвинять его в приверженности фашизму. Его драма Ламара в 1930-х ставилась на грузинской сцене и имела большой успех в России.

Константин Гамсахурдиа (1891–1975) – крупнейший прозаик и романист Грузии 20 в. Его ранний роман Улыбка Диониса , который в определенной мере автобиографичен, посвящен проблеме «лишнего человека» в современном мире. Похищение Луны – роман, сюжет которого внешне построен на коллективизации в Западной Грузии (в Абхазии и Самегрело); на самом деле здесь опять показан конфликт старого мира с новым; в новом издании 1990, в котором воспроизведен оригинальный текст автора, акценты расставлены не в пользу нового; Гамсахурдиа был вынужден восхвалять советскую действительность в Цветении лозы и Вожде (описывающем детство Сталина). Огромную популярность принесли ему исторические романы, в особенности Десница великого мастера . Используя народную легенду о строителе храма Светицховели (в Мцхета), Гамсахурдиа создал не просто «исторический» роман с использованием имен реальных лиц, но истинно художественное произведение, показывающее накал человеческих страстей и трагическую судьбу художника в обществе, основанном на тирании, чем придал произведению вполне современное звучание. Другой роман Гамсахурдиа Давид Строитель описывает события 11–12 вв. – изгнание тюрков-сельджуков и консолидацию грузинского государства. Гамсахурдиа большой мастер слова, хотя временами не без нарочитой манерности письма. Лео Киачели (1884–1963) – автор многих романов и повестей. Тариэл Голуа – исторический роман о событиях 1905 в Западной Грузии; Гвади Бигва – о преображении психики крестьянина Гвади под влиянием процесса коллективизации на селе; однако автор сознательно ведет читателя к трагическому финалу: противостояние Гвади и его «классового врага» приводит к тому, что Гвади становится убийцей. В Хаки Адзба одноименный герой повести, крестьянин, не понимает, почему он должен считать классовым врагом своего молочного брата, князя Эмха, вскормленного по древнему обычаю его матерью. Это родство не менее сильно, чем кровное, и, не сумев защитить Эмха, Хаки Адзба погибает вместе с ним.

В начале 20 в. в грузинской поэзии появляется плеяда молодых поэтов, творчество которых принесло много нового как по направленности творческой мысли, так и в области поэтической техники. Поэты, известные под именем «голубороговцев» (по названию вышедшего в 1916 альманаха), находились под сильным влиянием русского символизма . Многие из них стали впоследствии известными поэтами-лириками. Галактион Табидзе (1891–1959), безусловно, самый крупный поэт первой половины 20 в. Благодаря виртуозной технике стиха, он придал ему новое, современное звучание, сложнейшие поэтические образы выявляются у него в кристаллически-чистых, музыкальных стихах. Тематика его поэзии многогранна: от «чистой» лирики до мотивов ежедневной жизни; тематическое разнообразие характерно для стихов всех периодов его творчества, но во всех случаях проявляется мастерство и разнообразие его метрико-ритмических структур, прозрачность звучания. Поэзия Галактиона Табидзе (Мери , Луна на Мтацминда ), остается вершиной поэтической мысли Грузии; она оказала влияние на все развитие грузинской поэзии последующего времени. Его стихи переводили на русский язык многие поэты, существуют переводы и на другие языки. Тициан Табидзе (1895–1937) – двоюродный брат Г.Табидзе, автор многих лирических шедевров. В его поэзии присутствуют необычайные образы-символы, особенно в ранний период.

Г.Табидзе переводил на грузинский язык русских и других поэтов (Пушкина, Маяковского), был другом Б.Пастернака. Пал жертвой политических репрессий. Паоло Иашвили (1892–1937), талантливый поэт, был доведен до самоубийства. Георгий Леонидзе (1900–1966) – поэт, стих которого полнозвучен и выявляет многообразие новых художественных образов. Он собирал и исследовал лексику родного края, писал литературоведческие исследования и этюды. Ираклий Абашидзе (1911–1995) – представитель старшего поколения в современной литературе. Особой популярностью пользуется его Палестинский цикл – стихотворения и поэмы, посвященные Руставели; написаны они под непосредственными впечатлениями, после участия автора в научной экспедиции в Иерусалим для обнаружения фрески Руставели в Крестовом монастыре. Недолгую жизнь, скованный тяжелой болезнью, прожил Ладо Асатиани (1917–1943), но успел сказать многое. В его стихах, которые звучат мажорно, он воспевает радость жизни, свидания с друзьями, вспоминает героев прошлого, отдавших жизнь за Родину; у его стихов и поэм простой ясный стиль и четкий ритм. Ладо Асатиани остается одним из самых популярных поэтов в Грузии.

Во 2-й пол. 20 в. появляется новое поколение поэтов: Анна Каландадзе (р. 1924) получила всеобщее признание сразу же после выхода в свет ее первых стихов в 1950-х. В них проявилось характерное для ее поэзии почти полное отсутствие официальных советских тем; стихи ее, обычно небольшие, отличаются необычностью восприятия окружающего мира и филигранной отделкой; многие – как бы «натюрморты», в которых обращение к цветам, деревьям и горам являются выражением настроения и чувств автора. При этом передача субъективных чувств никогда не перерастает в автобиографичность; поэзию А.Каландадзе нельзя считать типично «женской», в ней почти полностью отсутствует любовная тематика. Лирические интонации звучат в стихах, посвященных историческим лицам (св.Нина, просветительница Грузии, Давид Строитель).

Другие известные поэты старшего поколения: Мурман Лебанидзе (1922–1997), Мухран Мачавариани (р. 1929), Шота Нишнианидзе (1924–1995). Многих молодых писателей унесла война в 1941–45. В этой войне Грузия, хотя до нее не дошла немецкая оккупация, заплатила тяжелую дань: из 700 тысяч молодых людей, ушедших на фронт, более половины не вернулось домой. Военная тематика отразилась во многих произведениях, особенно в поэзии: некоторые стихи (Не горюй Г.Леонидзе, Капитан Бухаидзе И.Абашидзе) стали народными песнями.

Начиная с 1950-х в грузинской литературе наметились новые веяния, которые особенно сказались в прозе. Появились новые имена: Н.Думбадзе , Г.Рчеулишвили, Р.Инанишвили. Некоторые писатели старшего поколения, известные как поэты, предстали перед читающей публикой как авторы-прозаики (Древо желаний Г.Леонидзе). Ставший известным как поэт Отар Чиладзе (р.1933) написал несколько романов, весьма сложных по своей многоплановости, в них сочетаются реалистические и мифологические мотивы, иносказательные притчи и трагические характеры (Человек шел по дороге 1972, Всяк нашедший меня 1976). Человек сложной судьбы, Чабуа Амиреджиби (р. 1921) предстал перед читающей публикой как писатель, после многих лет ссылок за политическое диссидентство и неоднократные дерзкие побеги. Дата Туташхия (1972) – большой и сложный роман. Главный его герой, правдоискатель Дата Туташхия, становится человеком вне закона, разбойником. Действие романа перенесено в дореволюционное время; мотивы его – противопоставление зла добру и личный выбор человека. Двойник Дата – его молочный брат, Мушни Зарандия, сделавший другой выбор и ставший царским жандармом. Роман показывает сложное взаимоотношение этих людей без всякой ложной сентиментальности; множество действующих лиц даны в жесткой, порою саркастической манере. Роман имел большой успех (он вышел на русском языке в переводе самого автора), по нему был поставлен телевизионный фильм. Много автобиографических элементов во втором романе Гора Мборгали (1995), описывающем жизнь политссыльного.

Натия Ревишвили

Литература:

Кикодзе Г. (XIX в .). Тб., 1947 (на груз. яз.)
История грузинской литературы , Москва, 1947
Котетишвили В. История грузинской литературы (XIX в .). Тб., 1959 (на груз. яз.)
Кекелидзе К.С. Конспективный курс древнегрузинской литературы. Этюды по истории древнегрузинской литературы , т. IX, Тб., 1963
Барамидзе А.Г. Гамезардашвили Д.М. Грузинская литература , Тб., 1968
Чилая С. Новейшая грузинская литература , т. 1–3, Тб. 1972–1975 (на груз.яз.)
Чилая С., Грузинская литература XX века , части 1–3, Тб., 1996 (на груз. яз.)
Кикнадзе Г.К., Сочинения , т. 3, Тб., 1999 (статьи по грузинской лит-ре, на груз. яз.)
Rayfield D. The Literature of Georgia: Curzon Prers . Caucasian World, 2000
Кикнадзе Г.К. Сочинения , т. 2, Тб., 2003 (статьи по грузинской лит-ре, на груз. яз.)
Коллектив авторов. История грузинской литературы , т. 2., Тб., 2004 (на груз.яз.)

"Вано, Нико и охота"

Однажды Hико казалось, что Вано птица, а сам он охотник.

Вано волновался и думал: «Что делать, я не птица, я Вано». Hо Hико не верил, он купил двуствольное ружье и стал поглядывать на небо. Он ждал, когда Вано взлетит, чтобы убить его. Hо небо было пустым.

Вано и впрямь боялся превратиться в птицу и взлететь; он таскал камни в кармане, чтобы не взлететь; много ел, чтобы не взлететь; не смотрел на ласточек, чтобы не научиться летать; на небо не смотрел, чтобы не захотелось летать.

Hико, - говорил Вано Hико, - брось ты это ружье и не гляди на небо. Я не птица, я Вано… Какая же я птица?

Ты птица, и кончено! Взлетай поскорее, я выстрелю. Я охотник.

Hико, - говорил Вано Hико, - ну какая же я птица, когда я Вано.

Hе надоедай, - разошелся Hико, - не надоедай, а то выстрелю. Hа земле будешь - все равно выстрелю, как будто ты только что приземлился.

Вано замолчал и ушел.

Придя домой, Вано плотно пообедал, нашил на рубашку много карманов, набил их камнями и задумался.

«Hаверно, Hико не знает, что такое птица, а то не превратил бы меня в птицу.

Нодар Думбадзе

"Собака"

История эта началась в августе сорок первого и закончилась ровно два года спустя.

Суровое дыхание войны наше село почувствовало уже через месяц. Привыкший к зажиточной жизни колхозник не смог сразу осмыслить всего ужаса происшедшего, не рассчитал своих возможностей, и случилось так, что амбары и лари во многих домах опустели уже в августе, а в нашем доме и того раньше...

Измученный водянкой дед Спиридон дни и ночи просиживал у камина, и все заботы по хозяйству легли на мои плечи. Да что хозяйство! У меня и сейчас начинает ломить спина, как вспомню, сколько я тогда натаскал из лесу дров и хвороста: пропал бы бедный старик без тепла.

25 августа был съеден последний кусок мчади. Дед извлек из стенного шкафа закупоренную кочерыжкой десятилитровую бутыль с водкой и сказал:

Положи в корзину, ступай в Чохатаури и обменяй на пуд кукурузы. Того, кто предложит меньше, облей этой самой водкой, разбей бутыль и возвращайся домой... Водка тутовая, и в ней восемьдесят градусов, надо ж понимать!.. Вот так.

Михо Мосулишвили

"Танец со скалой"

"Если в вечный снег навеки ты

Ляжешь - над тобою, как над близким,

Наклонятся горные хребты

Самым прочным в мире обелиском".

Владимир Высоцкий, "К вершине" (Памяти Михаила Хергиани).

Однажды, осенью 1968 года дядя взял меня, - мальчика шести лет от роду - посмотреть на тренировку скалолазов в тбилисском ботаническом саду.

И тогда я, сидя на исключительно элитарном месте, в "ложе Бенуара", то есть на дядиной шее, увидел потрясающее зрелище.

Нет, это нельзя было назвать скалолазанием.

Это было танец на скале! Или со скалой! Ой, как филигранно, по-кошачьи, особенно двигался один из них. И правда - будто танцевал, ловко поднимаясь вверх по скале. Одним только пальцем зацеплялся за выступы, которых не замечали другие.

А кто он? -- спросил у дяди.

Который? -- щуря слезящиеся на солнце глаза, посмотрел на меня.

Вон тот, который на скале танцует.

И тебе понравилось? -- обрадовался дядя. -- Он -- Тигр Скал!

А почему Тигр?

В газетах писали, что за своё умение с невероятной быстротой проходить сложные скальные маршруты он получил от английских альпинистов прозвище "Тигр скал".

А кто он по-правде?

Миша Хергиани!

Правда? А я ведь тоже Миша! -- обрадовался я.

Да, вы тезки! -- засмеялся дядя. -- А еще говорят, что если он одним только пальцем зацепится за голый выступ скалы, целую неделю провисит над пропастью и не издаст стона...

Акакий Церетели

"Баши-Ачук"
(историческая повесть)

Глава первая

Откуда-то из необозримой дали мчится, извиваясь змеей, бурливая Арагва и, пробивая себе путь, яростно, с размаху налетает на отвесную скалу! Отброшенная несокрушимой твердыней, оглушенная, ошалевшая, она останавливает здесь свой бег, как бы для того, чтоб перевести дух, и, покружившись на месте, снова устремляется вперед, но течет уже медленнее, осмотрительнее, со стоном и рокотом унося свои воды в долину.

На вершине этой отвесной скалы, разрезая облака, высится огромный неприступный замок, словно надежный часовой, озирающий с высоты окрестности. Замок обнесен высокой крепкой оградой, и только с востока виден протянувшийся вдоль всей стены балкон.

В замке уже отполдничали. Эристав Заал, почтенный старик, сидел, поджав ноги, на тахте, стоявшей в углу балкона, и перебирал четки.

Тут же рядом, придвинув стул к самым перилам, супруга Заала читала «Канон страстей». Псалтырь лежала у нее на коленях; прочитав псалом, - а повторить его ей предстояло, по обегу, сорок раз, - княгиня крестилась и передвигала очередной узелок на шнурке, заменявшем ей четки.

Александр Казбеги

"Элеонора"

Юная и шаловливая, изнеженная и лукавая, своенравная и прекрасная Элеонора, дочь богатого феодала Вахтанга Хелтубнели, была предметом мечтаний тогдашней молодежи.

Все, кто были достаточно знатны, богаты и блестящи, неотступно искали ее руки, каждый мечтал о чести стать ее супругом, измышляя тысячи способов понравиться ей. Но Элеонора, надменная в своей красоте и гордая тем, что отец ее был правителем всего края, происходил из самого знатного рода в стране и обладал несметным богатством, смеялась над своими поклонниками, в то же время притягивая их к себе, разжигала в них огонь любви, никому не покоряясь сама. Множество молодых людей окружало прекрасную девушку, они вздыхали, томились по ней, лишенные сна и покоя, но все было тщетно. Их пламенные слова, порывисто-самоотверженные поступки и огненно-сверкающие взгляды не в силах были смягчить сердца Элеоноры, не могли растопить вокруг нее ледяную броню.

Анна Антоновская

"Великий Моурави"
(роман-эпопея в 6-ти книгах)

Книга первая "Пробуждение барса"

Часть первая

Над пропастью навис угрюмый утес с замшелыми боками. Внезапно с его чуть пригнутого плеча сорвался беркут. Распластав будто выкованные из черного

железа крылья и гневно приоткрыв изогнутый, как погнувшийся наконечник копья, клюв, хищник ринулся к солнцу. Пошатнулось ошеломленное солнце и упало, и вмиг разлетелось на куски, роняя красно-зелено-оранжевые брызги на

побагровевшие высоты Дидгори.

"Ох!.. хо!.." - проскрипела вынырнувшая из зарослей орешника арба. Теребя морщинистыми шеями ярмо, два буйвола, чуть скосив выпуклые глаза, равнодушно зашагали к горному лесу. Папуна Чивадзе, приподнявшись, хотел было высказать свое мнение о невежливом поведении беркута, но... что это распласталось на крутом выступе?

Не то барс, не то другой неведомый солнечный зверь с расплавленными пятнами

на словно дымящейся шкуре. Решил Папуна Чивадзе посоветовать солнцу, чтобы,

уходя, оно подбирало свои одежды, но что-то свалилось с арбы и ударилось о

придорожный камень. Подхватив бурдючок и швырнув его на место, Папуна Чивадзе собирался поразмыслить о правилах общения путников земных с надземными и небесными, но внезапно в ветвях пораженного молнией дуба взволнованно чирикнула розовая птичка и мысли Папуна перенеслись к маленькому домику, где "птичка", похожая на розовую, ждет обещанные бусы. Он хотел было хворостиной поторопить буйволов, но раздумал и предался созерцанию притихшего леса.

Скатилось за вершины солнце, исчез беркут, померк барс. Легкой поступью

на землю спускалась ночь, волоча за собой плащ, усыпанный не то мерцающими

светляками, не то звездами.

Константин Гамсахурдиа

"Десница великого мастера"

Пролог

Военно- Грузинская дорога -красивейшая в мире, Дардиманди - замечательный конь, а верховая езда - лучший отдых для меня. Когда остромордый, широкогрудый, крепконогий копь, насторожив уши, смотрит на меня, во мне просыпается неиссякаемая энергия, и кажется, что я вновь родился на свет и еще не успел вкусить на этой прекрасной земле восторга от быстрого конского бега и радости движения.

Я глажу маленькие, как листья бука, уши Дардиманди, смотрю в его черные глаза и заражаюсь той неуемной силой, которой природа-мать так щедро наградила его…

Случилось однажды, что мой благонравный конь внезапно разгорячился и пришел в такую ярость, что хоть до самых Кара-Кумов скачи на нем карьером.

Широко раскрыв свои прекрасные большие глаза на блестящие авто, чумазые грузовики, он, поглощая пространство, понес меня вдаль. Я не склонен порицать Дардиманди за то, что в нем закипела горячая кровь неутомимого скакуна…

Тбилиси у нас на глазах разросся в большой город. Огни электрических ламп сверкают на горе святого Давида, в парке имени Сталина. Электрические шары, отраженные в волнах Куры, покачиваются около моста Героев и вдоль широкой набережной Сталина. И вот, когда авто со слепящими фарами ревели прямо в уши, убегая по гудронированному шоссе, выли заводские сирены, тарахтели тракторы, идущие в колхозы, и весело позванивали велосипедисты, степенный Дардиманди стал поминутно вздрагивать, беспокойно фыркать и грызть удила. Ни удилами, ни мундштуком не удержать его. Вытянув изогнутую, как у лебедя, шею, он рвался вперед. Я старался обуздать его порыв, прибрать к рукам, но он, занесши вперед круп, неожиданно пошел боком.

Гурам Дочанашвили

"Тысяча мелких забот"

Они никак не могли договориться.

Приходи, когда хочешь, - снова и снова повторял бухгалтер.

А когда все-таки, вы же не сидите тут с утра до вечера!

Вот человек! Раз говорю, значит, буду.

Неужели не можете сказать точно?

Когда угодно... Ну и человек! Когда надума­ешь, тогда и приходи...

А если не застану вас? - раздраженно прервал бухгалтера Сандро. - У меня времени в обрез.

Не беспокойся, застанешь. Сигарета найдется?

Оба закурили и как будто успокоились; бухгалтер даже откинулся на стуле, с наслаждением пуская дым к потолку, но Сандро опять засомневался и спросил как бы между прочим:

А вообще-то вы в первой половине дня бываете или во второй?

Слушай, друг... - Бухгалтер явно обиделся. - Говорю тебе, приходи в любое время. Не буду на месте, обождешь, что ты заладил...

Так я и знал, - разнервничался Сандро, - весь день потеряю тут завтра! Поймите, нам выезжать по­слезавтра утром.

Утром? А Марго сказала - вечером.

Это они вечером, а мне с машиной ехать ут­ром...

Ладно, ладно, успокойся. Приедешь завтра и получишь - деньги будут выписаны.

Пожалуйста, не забудьте про деньги для топо­графа.

Не забуду, как я могу забыть! Не волнуйся!

Гурам Мегрелишвили

"Писатель"

I этап. Как все начиналось

Как и большинство молодых представителей моего поколения, в результате ничегонеделанья, игры в карты, домино и нарды, курения травки и безоглядных пьянок, я впал в глубочайшую депрессию. В моем словарном запасе с возрастающей частотой стали появляться такие фразы, как: - все, я завис… весь кончился… ничего не колышет… я уже летаю… все до фени… и т. д. К тому же из на удивление покладистого мальчика я превратился в конфликтную, злоязычную и безжалостную особу.

Проблемы возникли у меня и во взаимоотношениях с родителями (ненавижу: - пап, дай два лари), я стал на дух не переносить родственников (пошли они… какой от них прок?!), возненавидел соседей (и у этого лоха такая машина?!) и едва не стал полицейским.

Нервы у меня разошлись вовсю. Ни работы, ни перспективы найти работу, ни перспективы появления перспективы найти работу. Короче, единственная мечта, что у меня осталась - поскорей бы состариться и умереть. И тут мне в руки попала американская книга мудрых мыслей. В ней было написано:

II этап. Что было написано в американской книге

мудрых мыслей: «Если не знаешь, что делать - женись!»

Лео Киачели

"Алмасгир Кибулан"

На Ленхерских лесозаготовках, там, где Хуберчала впадает в Ингури, работали сваны. Собралось их человек десять. Был здесь и Алмасгир Кибулан, житель отдаленного селения Халде. Алмасгир резко выделялся среди земляков своим богатырским сложением - так старинная башня возвышается над обычными сванскими домами.

С Кибуланом пришел его сын Гивергил. Односельчане прозвали юношу «Дали гезал», что значит «Сын Дали» - такой он был удачливый охотник!

Гивергилу едва исполнилось пятнадцать лет, и отец впервые взял его на лесозаготовки.

Алмасгира вызвал из деревни его родственник Бимурзола Маргвелани. Он тоже был родом из Халде, но жил теперь постоянно в Ленхери.

Еще год назад Бимурзола договорился со старым подрядчиком Каузой Пипия о том, что к началу будущего лета сдаст ему в селении Джвари сотню отборных сосновых бревен определенного размера. Подписав соглашение, Бимурзола получил от подрядчика задаток и разрешение на заготовку леса. Кроме Алмасгира Кибулана и Гивергила, Бимурзола привлек к работе еще нескольких своих бывших соседей - опытных лесорубов.

Гурам Петриашвили

"Малыш-динозавр"

В давние-давние времена на бескрайней равнине паслись динозавры.

Огромные-преогромные были динозавры, каждый - раз в десять больше слона.

Неуклюжие, неповоротливые, они лишний шаг ленились делать. Вытянув свою длинную шею, день-деньской водили головой из стороны в сторону. Только выщипав всю траву перед собой, нехотя ступали дальше.

Паслись так динозавры.

Медленно, неторопливо двигали и двигали челюстями.

А чего им было спешить?

Травы - сколько хочешь, равнине конца-краю не видно.

Незаметно однообразно тянулось время.

Появлялись динозавры-малыши, учились щипать траву, росли, становились большими динозаврами, и, как все другие, с утра до вечера ели траву, жевали и жевали.

Но вот однажды какой-то малыш поднял глаза от травы. Потом вытянул шею и ещё выше вскинул голову.

О, как чудесно, оказывается, глядеть вверх.

Нико Ломоури

"Русалка"

Помню, когда я был еще совсем маленьким и не мог уверенно держать в руке не то что пастушеский бич, но даже прут, которым погоняют волов; в пору, когда мне не доверили бы не только стадо, но даже поросенка в поле, - у меня было одно заветное желание: мне хотелось побывать в лесу. Все, кому я решался высказать свое желание, неизменно подымали меня на смех.

Экая подумаешь невидаль - лес! Ты что же, малыш, клад там зарыл или зерна жемчужные посеял?

Клад! Жемчужные зерна! В ту пору я даже не понимал значения этих слов. Мои желания не простирались тогда так далеко.

Обычно мой отец и три моих дяди привозили мне из лесу то голубиные яйца, то зайчонка, то маленьких пискливых перепелят; они дарили мне пригоршни лесных орешков с плотными сочными ядрышками - мое любимое лакомство; привозили они мне и пучки красноватых гибких ивовых прутьев, из которых я плел потом маленькие запруды для рыб, водившихся в нашей речушке. Каждую весну я получал в подарок маленькую звонкую дудочку, искусно вырезанную из тростника.

Я чувствовал себя в ту пору безгранично счастливым.

Эгнате Ниношвили

"Гогия Уйшвили"

Опять к нам в деревню поставили «экуцию». Сегодня староста обегал всех и объявил: мы должны внести на содержание этой «экуции» по десять рублей с дома, да еще дрова, сено, кукурузу и прочее! - с болью и безнадежностью в голосе говорила Марине своему мужу Гогии вечером, когда тот вернулся с работы.

Как! Опять «экуция»!.. С ума ты что ли сошла, баба! Если опять они поставят к нам «экуцию», остынет наш очаг!.. - сказал Гогия, и лицо его нахмурилось.

Ты что на меня-то сердишься, точно я в этом виновата! - упрекнула мужа Марине.

Заладила! Сержусь на тебя! Пойми, о чем я говорю! Ты должна была сказать этому анафеме: выкуп, мол, за барщину плати, да церковный налог на содержание попа плати, да почтовый налог плати, да дорожный налог плати, и не перечислить еще, какую пропасть налогов мы должны поставлять нашим горбом. Мало им этого показалось, у вас, говорят, разбойники скрываются, взяли и поставили к нам прошлый год «экуцию», разорили нашу деревню. Вот что ты должна была сказать ему! - так говорил Гогия, подсаживаясь к очагу.

Отар Чиладзе

"Железный театр"

1
Землю возили на арбах. В ямках пузырилась мутная вода. Между ямок были разбросаны саженцы с укутанными в тряпки корнями: какой-то чудак-немец задумал разбить сад на песке. В порту несколько полусгнивших барок терлись бортами друг о друга. Искривленное отражение мачты покачивалось на зеленоватой морской глади. Чайки кричали, заливались хохотом. На берегу валялась мертвая лошадь. Из ее распоротого брюха внезапно выскакивала крыса, рассекала воздух, как снаряд, и плюхалась в мире. «Прямиком в Турцию», - говорил папа. Но всего удивительнее был молочник. Бидон молочника дразнил его, высовывая белый, дымящийся язык. У самого же молочника голова была обвязана башлыком, а изо рта торчала длинная пестрая трубка, которую он непрестанно со свистом посасывал. «Посажу тебя в эту посудину - родной отец вовек не отыщет!» - говорил он с улыбкой. Вместе с пустым бидоном он уносил остатки яств со вчерашнего стола. После него оставался на балконе сдобный запах, теплый и влажный. Так начиналось утро.

Сулхан-Саба Орбелиани

"О мудрости вымысла"

Жил некогда царь, деяний которого никто не в силах себе представить; он скопил в своем сердце добротой и благотворением столько милосердия, что и сам не мог его измерить. Пылкость и жестокость своего гневливого сердца он побеждал благостным дуновением богобоязненности, щедростью утолил жар больше, чем облака, несущие влагу; обильнее дождя, падающего с небес, были дары, которыми он награждал людей.
Страх и трепет перед ним охватили всю землю; люди боялись его больше грома, по его милость и ласка были пленительнее и сладостнее, чем сосцы матери для младенца.
Имя этого великого и прославленного царя было Финез.
У него был везир, мудрость его достигала небес. Умом своим он измерил вдоль и поперек земную твердь, ученостью проник в морские бездны, воздушные явления и звездные пути он начертал на скрижалях своего сердца. Кротостью своих речей он укрощал диких зверей, уподобляя их людям. По слову его скалы таяли, как воск, птицы говорили человечьими голосами.
Имя этому везиру было Седрак.

Чабуа Амирэджиби

"Сорока-сплетница"

Лиса, осёл и кукушка привели на суд ко льву сороку.
Лев зевнул, надел очки и сказал:
- В чём провинилась сорока?
Лиса сказала:
- Сорока распустила про меня слух, что я бесхвостая. Я подумала: задеру-ка хвост повыше, все увидят, что хвост у меня есть, и не станут больше надо мной смеяться. С тех пор я так и привыкла ходить. Охотники меня издалека видят. И каково мне теперь, уважаемый судья, без хвоста жить, посудите сами!..
Лиса положила на стол перед львом хвост, весь подпалённый и пробитый дробью. Лев поправил очки, внимательно осмотрел его, вздохнул и сказал:
- Какой был пышный хвост! Такого, как у лисы, хвоста ни у одного зверя не было!
Лев повернулся к сороке и спросил:
- Ты зачем лгала?
- Откуда я знала, что у неё такой пышный хвост? Ошиблась я, простите меня! - ответила сорока.

Даниел Чонкадзе

"Сурамская крепость"

Прошлым летом, когда, истомленные нестерпимой жарой, жители Тбилиси искали прохлады за городом, несколько молодых людей, а среди них и ваш покорный слуга, уговорились собираться каждый вечер на Песках, за рекою, против анчисхатской церкви, и весело проводить там время до поздней ночи. В уговоре нашем имелось такое условие: каждый должен был рассказать какое нибудь предание, притчу или повесть из грузинской жизни.
Был один из тех прекрасных вечеров, которыми столь часто в нашей стране сменяются знойные дни. Молодые люди только что искупались в реке; одни пили чай, другие еще одевались, остальные же окружили Д. Б. , - он, положив на колено тари, что-то наигрывал и напевал вполголоса. Спустя некоторое время, когда все напились чаю и слуги принялись за приготовления к ужину, молодые люди вспомнили, что в этот вечер еще не слышали очередного рассказа. Стали выяснять, чья сегодня очередь; оказалось, что каждый уже рассказал что-нибудь. Попросили одного, попросили другого - однако охотников не находилось. Пришлось кинуть жребий. Один из нас, поднявшись с места, стал считать: «Ицило, бицило, шрошано…» и т. д. Считалка закончилась на Нико Д.
- Поздравляем, Нико! Поздравляем! - закричали все наперебой.
- Нет, друзья, избавьте меня сегодня. Право, не знаю что рассказывать, не готовился.
- Эх, друг Нико! Помяни бога и начни: «Жили-были…», а дальше само пойдет, уверяю тебя! - сказал наставительным тоном Сико.
- Ладно… Так слушайте же! - И Нико начал.

Михаил Лохвицкий

"Поиски богов"

Лета 1867-го, марта месяца, седьмого дня от Рождества Христова, по григорианскому календарю, или первого числа месяца зуль каада, 1233 года, по мусульманскому, или за две недели до головного дня первого месяца Нового, несчетного года от порождения адыгов Солнцем, по летосчислению адыгскому, над горами Кавказа голубело небо, пропитанное жарким сиянием низко и медленно плывущего дневного светила.
Горячие лучи оплавили лед на повернутой к солнцу вершине горы, струйки воды змеями заползли под толщу слежалого снега, размыли его связи с промерзшей землей, и громадная, как нартский конь-альп, лавина, еле слышно вздохнув, устремилась во все ускоряющийся бег по крутому склону, уплотняя воздух. Твердь снега и воздуха срывала с основания нагромождения скал, срезала, словно травинки, кривые дубки, ели, пихты, и ущелье огласилось тихим стоном ужаса.

Ладо Мрелашвили

"Мальчишки из Икалто"

В грозу
Гром грохотал с такой силой, что заглушал треск и скрип деревьев, сгибающихся под порывами ветра. Ливень хлестал как из ведра. Шумные ручьи сломя голову неслись по скатам и низвергались в овраг Икалто, где пенился и рычал, ворочая камни, вздувшийся поток. Вокруг не было ни души. На балконах домов и под балконами, уткнув носы в тёплые пушистые хвосты, лежали лохматые псы. И только за околицей, возле леса, в старом, заброшенном сарае молния высвечивала два мальчишеских лица, Судя по их выражениям, мальчишкам были нипочём гроза и ветер, бушующие за стенами.
- Ну и ночка! - проговорил один из них и опустился на солому, устилавшую весь сарай.
- Да, вовремя мы сюда добрались, не то не просохнуть нам до утра.
- Ха-ха-ха! Дома-то сейчас уверены, что я у тебя. А твои старики думают, что ты у нас…
- Потише, Гоги, не смейся так громко!
- Ничего, Сандро, в таком шуме всё равно никто не услышит.

Гурам Панджикидзе

"Седьмое небо"

1
Раннее июльское утро.
Воздух над аэродромом прозрачен и чист.
У трапа ТУ-104 толпятся и громко переговариваются пассажиры. Стюардесса, понимая всю безнадежность своих усилий, пытается их утихомирить.
- Товарищи! Товарищи, не торопитесь. Все успеете.
Леван Хидашели стоит поодаль и молча смотрит на своих беспокойных попутчиков. Он не любит суеты.
С жужжанием, как пчелы, пассажиры исчезают один за другим в темном отверстии входа.
Вот уже скрылся последний, а Леван все еще не двигался с места. Стюардесса вздохнула с облегчением и только сейчас заметила его. Леван почувствовал на себе взгляд. Машинально потянулся к карману, хотел вытащить коробку папирос, но вдруг вспомнил, что курить у самолета нельзя. С досадой махнул рукой и поднял свою спортивную сумку.
- Вы в Тбилиси? - спросила стюардесса, взглянув на билет.
Леван ничего не ответил.

Нико Лордкипанидзе

"Богатырь"

Прангулашвили издавна славились по всей Нижней Имеретии своей богатырской силой. Недаром их часто называли Вешапидзе. И в самом деле они обладали столь же чудовищной силой, сколь и чудовищной прожорливостью. В боях Вешапидзе никогда не притязали на первенство, но кинжалом, величиною с буйволиное ярмо, орудовали так, словно то был легкий прутик.
И применяли они это оружие своеобразно. Если вражеский отряд приближался гуськом, Прангулашвили разили противника прямо в грудь или живот, не разбирая, в кость или мякоть, одним ударом насаживали на острие кинжала по два-три человека и потрошили их, точно поросят. Если же враг наступал развернутым строем, они били наотмашь от правого уха к левому бедру, сокрушали одним ударом двоих противников, а третий сам валился на землю, то ли от ужаса перед сверкающим лезвием, то ли опрокинутый воздушной волной.
На войну Прангулашвили обычно посылали только одного воина, ни больше, ни меньше, поскольку весь их род состоял из одной семьи.

Григол Абашидзе

"Долгая ночь"

Грузинская хроника XIII века

ГЛАВА ПЕРВАЯ
Дети играли у ручья, текущего по каменному желобу. Среди них был юноша, вероятно, не старше шестнадцати лет, хотя на вид, и ростом, и шириной плеч, да и серьезной задумчивостью в лице, он выглядел намного старше своих лет. Юноша старательно прилаживал игрушечное мельничное колесо. Он воткнул по обе стороны ручья тонкие развилки, положил на них ось колеса и теперь постепенно опускал его, чтобы светлая, летящая по ровному желобу струя задела за легкие деревянные лопасти. Внезапно он отнял руки, распрямился. Колесо завертелось, разбрызгивая на траву мелкие прохладные капли. Дети столпились у чудесной мельницы, теснясь и мешая друг другу.
Распрямившись, юноша действительно оказался высоким, широкоплечим, стройным. Он стоял над ручьем, как великан над большой рекой, опираясь ногами на разные берега. И вода, и возня детей, их визг и веселый смех были где-то внизу, и юноша уж не видел ни летящей по желобу воды, ни веселого колесика, ни детских лиц. За близким шумом и смехом он различил вдалеке что-то такое, что заставило его насторожиться и вслушаться. Потом он метнулся к широким воротам, выходящим как раз на проезжую дорогу.
По дороге трусил лопоухий ослик. На нем сидел не старый еще, но, как видно, рано отяжелевший, рыхлый мужчина. Он был бледен той болезненной бледностью, которая появляется, если человек мало двигается, мало видит солнца и свежего воздуха.

М.Ю. Лермонтов отправился на Кавказ по долгу воинской службы. Поэт получил распределение в должности прапорщика в Нижегородский драгунский полк, стоявший в Кахети. Он отправился на службу в апреле 1837 года и прибыл и прибыл к месту спустя 6 месяцев – в октябре. Тем временем бабушка поэта выхлопотала перевод внука в Гродненский гусарский полк, стоявший в Новгородской губернии.

Несмотря на короткий период нахождения в Грузии, полученные впечатления оставили неизгладимый след на личности поэта. О его жизни на Кавказе можно узнать письма, которое он адресовал своему другу Раевскому. В нём он описывал своё непростое путешествие, болезнь, приключившуюся с ним в дороге, а также о том, как объездил верхом на лошади Кавказские горы, наслаждаясь чистым горным воздухом и потрясающими пейзажами.

Лермонтов привёз со своего путешествию по Кавказу много графических работ. Он «снимал на скорую руку» живописные места, в которых ему удалось побывать и сцены из жизни местного населения. История Кавказа, его фольклор, быт и великолепие дикой природы впоследствии отразились в литературных произведениях, во многих действие разворачивается в Грузии.

«Мцыри», «Демон», «Герой нашего времени», «Спор», «Дары Терека», «Тамара», «Свиданье», «Спеша на север» и другие. Там, где разворачивалось действие поэмы «Мцыри», на въезде в Тбилиси сегодня стоит памятник Михаилу Лермонтову.

«Вид Тифлиса». М.Ю. Лермонтова. Масло. 1837

Некоторые лермонтовские места в Тбилиси

На северной окраине Тбилиси, куда примыкает Военно-Грузинская дорога в наши дни стоит памятник Михаилу Лермонтову.

В одном из центральных районов Тбилиси есть улица Лермонтова. Сохранился «Лермонтовский дом», где квартировались офицеры.

Александр Сергеевич Пушкин

Пушкин отправился на Кавказ в конце мая 1829 г. догонять войска генерала Паскевича. Это был период Русско-Турецкой войны. Приезд в Грузию совпал с 30-ти летним юбилеем писателя. Жители города встретили именинника с восторгом. В честь именитого поэта был устроен роскошный праздничный банкет за городом в саду Крцаниси, куда пригласили танцовщиков, певцов и артистов с разных концов Грузии.

Пушкин был в восторге от смешения восточной и западной европейской культур, от гостеприимства местной публики и богатой грузинской кухни. В Тбилиси А.С. Пушкин задержался на 2 недели. Несколько строк о Тбилиси мы находи в его произведении «Путешествие в Арзрум», написанном в 1829.

Пушкинские места в Тбилиси

Серные бани, улица Пушкина, бюст поэта в сквере перед Национальным Музеем.

Пушкин остался под впечатлением от красоты города, атмосферы и кутежей, а также о невероятной жары, стоящей в ту пору в городе. Как известно, Тбилиси означает «теплый город», Пушкин же его называл «жарким городом». Ну и кто не помнит его знаменитых строк о Серных банях:

Отроду не встречал я ни в России, ни в Турции ничего роскошнее тифлисских бань. Опишу их подробно…

Позже улицу, по которой поэт въехал в Тбилиси, назвали его именем. В 1892 году на этой улице установили памятник Пушкину, отлитый из бронзы. Памятник Пушкину установлен на пожертвования поклонников его творчества.

Лев Николаевич Толстой

«Я твердо решил остаться служить на Кавказе. Не знаю еще в военной службе или гражданской при князе Воронцове».

В историческом центре Тбилиси есть дом, в котором Лев Толстой начинал работу над своей знаменитой повестью «Детство» во время проживания в Грузии в 1851-1852 годах.

На нем установлен барельеф с изображением писателя и короткий сопроводительный текст. Сегодня дом отреставрирован и в его подвале работает детский театр, но до сих пор он хранит удивительную атмосферу середины XIX века – деревянную лестницу, по которой ходил Толстой, тишину и покой уютного тбилисского дворика.

Лев Толстой и его брат прибыли на Кавказ для несения воинской службы. Они путешествовали по Военно-Грузинской дороге, остановились в Казбеги, поднимались в средневековый храм Св. Троицы Самеба на вершине горы. Добравшись до Тбилиси, Толстой был настолько впечатлен городом, что всерьез намеревался остаться здесь жить, служить и писать, но судьба сложилась иначе.

Толстовские места

В 30 км от столицы Грузии в поселении Мухровани, где ранее служил Лев Толстой, установлен памятник поэту.

На улице «Давида IV Строителя» Агмашенебели сохранился дом с мемориальной доской, где Лев Толстой остановился с братом.

Максим Горький

«Я никогда не забываю, что именно в этом городе (Тифлис) сделан мной первый неуверенный шаг по тому пути, которым я иду вот уже четыре десятка лет. Можно думать, что именно величественная природа страны и романтическая мягкость ее народа – именно эти две силы – дали мне толчок, который сделал из бродяги – литератора».

По личному признанию Горького, природа Грузии и мягкость ее жителей дали ему толчок, который сформировал его личность, сделав «из бродяги литератора». Тифлисская газета «Кавказ» в 1892 году впервые опубликовала прозу «Макар Чудра» тогда еще никому не известного молодого писателя Алексея Пешкова под именем Максим Горький.

Это произведение было написано на берегу реки Кура, где писатель трудился рабочим в Закавказских железнодорожных мастерских. В Тбифлисе Горьки даже посидел в тюрьме за антицарские выступления в 1905 году.

На последующее творчество Горького огромный отпечаток наложила его жизнь в Грузии, местный жизненный уклад. Многие литературные произведения основаны на реальных жизненных эпизодах – рассказ «Ошибка», «Рождение человека» и других.

Горький очень любил грузинское песнопение, литературу, активно интересовался культурой страны и ее древними памятниками зодчества. Он любил посещать крепость Нарикала, Мцхету и много путешествовал по стране.

По места Максима Горького

Именем Горького называли улицы в грузинских городах, а в Тбилиси установлен памятник писателю в парке, который раньше назывался в его честь.

Владимир Владимирович Маяковский

Грузия является родиной знаменитого русского поэта. Он родился в имеретинском селе Багдати Кутаисской губернии и первые 13 лет жизни прожил там, обучаясь в Кутаисской гимназии. Однако закончить ее ему не удалось. Отец Маяковского, работавший лесником, укололся иглой, получил заражение крови и вскоре скоропостижно скончался. Маяковский с матерью уехали жить в Москву.

В Грузию Маяковский попал спустя 12 лет, будучи уже известным поэтом. Там с триумфом прошли его выступления на местной сцене, состоялись встречи с друзьями юности. В 1924 году Маяковский вернулся в любимый им Тифлис с мечтой организовать постановку спектакля по пьесе «Мистерия-буфф». В силу обстоятельств проект провалился. Маяковский еще 2 раза посещал Грузию в 1924 и 1927 году, выступал со сцены театра Шота Руставели, встречался со своими богемными друзьями.

По его частым признаниям он очень любил Грузию и на вопрос грузин он или русский отвечал, что по рождению он грузин, а по национальности — русский. И что он любит Грузию как родину – ее небо, солнце и природу.

По местам Маяковского

Сегодня в Кутаиси у здания гимназии, где он когда-то учился, установлен памятник Владимиру Маяковскому. Дом, в котором он когда-то жил с родителями стал музеем, там хранится более 5,5 тысяч экспонатов. На въезде в Багдати установлен бюст поэта, а сам город до 1990 года носил название Маяковский.

Владимир и Василий Немировичи-Данченко

Жизненный путь братьев тесно связан с Грузией, они оба родились в гурийском городке Озургети, в детстве много ездили по стране и по Кавказским горам вместе с отцом-офицером. В юношеские годы младший брат Владимир проходил обучение в Тифлисской гимназии, во время учебы он начал работу над своими первыми произведениями и организовывал любительские постановки собственных пьес. В Тифлисе он впервые побывал в театре, что определило его дальнейшую судьбу.

Старший брат учился в московском кадетском училище, а позже приезжал в Аджарию для участия в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Впоследствии многие эпизоды проживания в Грузии стали основой его произведений, в частности, книги «Скобелев».

Борис Леонидович Пастернак

В течение своей жизни Борис Пастернак многократно бывал в Тбилиси, начиная с лета 1931 года. Его связывала тесная дружба с целым созвездием блистательных грузинских деятелей культуры и грузинских писателей – Тицианом Табидзе, Георгием Леонидзе, Николозом Мицишвили, Симоном Чиковани, Паоло Яшвили, Ладо Гудиашвили, Валерианом Гаприндашвили и др.

Сам Пастернак активно занимался переводами литературных произведений грузинских писателей, в частности Тициана Табидзе, Николоза Бараташвили, Важи Пшавела, а также много писал о Грузии и о своих впечатлениях о ней.

Он безумно любил Грузию, ее культуру, традиции, гостеприимство, ее свободный дух и атмосферу, ее людей. Особенно остро это ощущалось на фоне цензуры, притеснений и репрессий поэтов в России со стороны идеологической государственной машины.

Именно в Грузии Пастернак нашел единомышленников и друзей, с которыми они до утра ходили друг к другу в гости, читали стихи, вели философские беседы. Излюбленным местом встречи было легендарное кафе «Химериони» в подвале театра Руставели, а также дом семьи Тициана Табидзе на улице Грибоедова.

По признанию самого Пастернака, Грузия буквально проникла в него, стала его органикой. У его дочери было 13 крестных, все – друзья ее отца. Сейчас в Литературном музее Грузии хранится архив рукописей Бориса Пастернака, а в апреле 1988 года был открыт музей-квартира Тициана Табидзе на Грибоедовской улице, где фигура Пастернака заняла одно из центральных мест.

Сергей Есенин

Сергей Есенин будучи уже в зените славы впервые прибыл в Тбилиси в 1924 году, за год до своей смерти. Он быстро вписался в бурлящую жизнь в компании своих единомышленников — журналистов газеты «Заря Востока». Газета с удовольствием публиковала стихи поэта.

В общей сложности поэт провел в Тбилии и Батуми около шести месяцев, написав серию романтических стихов из цикла «Персидские мотивы», «Стансы», «Письмо к женщине», «На Кавказе» и две поэмы «Цветы» и «Анна Снегина».

Другие имена русских писателей, побывавших в Тбилиси

Перечислять культовых русских писателей, чья судьба была тесно переплетена с Грузией, можно много и долго. В прекрасной теплой Грузии бывали такие классики литературы, как Антон Чехов, Сергей Есенин, Дмитрий Мережковский, Анна Ахматова, Иосиф Бродский, Белла Ахмадуллина, и многие другие.

Грузия неизбежно оставляла свой след в их жизни и творчестве, а они, в свою очередь, стали частью культурного наследия этой страны.

Послушать увлекательные и полные интересных подробностей рассказы о русских писателях в Грузии, увидеть места их пребывания, а также побродить по маршрутам, связанным с памятью о них, можно на авторской экскурсии, которую мы организовываем с особой любовью и вдохновением. Присоединяйтесь к нам и делайте удивительные личные открытия!

Кстати, довольно популярны стали экскурсии по парадным домов столетней давности. Мраморные лестниц, кованые перила, росписи стен дает представление о богатстве владельцев Тбилиси рубежа XIX-XX вв. .

Многие грузинские писатели хорошо известны не только в своей стране, но и далеко за ее пределами, особенно в России. В этой статье мы представим несколько самых видных литераторов, которые оставили наиболее заметный след в культуре своей страны.

Классик литературы

Один из самых известных писателей XX века - автор романов и эпопей Чабуа Амирэджиби. Он родился в 1921 году в Тифлисе. В 1944-м был арестован за участие в политической группе "Белый Георгий", приговорен к 25 годам заключения.

Ему удалось трижды бежать, причем в последний раз его поддельные документы оказались настолько хороши, что Чабуа стал директором завода в Белоруссии. Однако в результате его вновь арестовали и отправили в лагерь.

В 1953 году Чабуа Амирэджиби — один из активных участников восстания заключенных в Норильске, освободился только в 1959-м. В 90-е был депутатом в 2010-м открыто обвинял режим президента Михаила Саакашвили. В этом же году он постригся в монахи. Умер в 2013-м. Писателю было 92 года.

Главный роман Чабуа Амирэджиби - "Дата Туташхиа", который он писал с 1973 по 1975 годы. Это эпическое произведение, в котором автор нарисовал достоверную панораму дореволюционного грузинского общества. Дата Туташхиа - главный герой, которого зовут так же, как персонажа грузинской мифологии, ставит перед собой цель искоренить все зло в мире, но это приводит его к конфликту с государством и законом. Дата становится изгнанником.

В 1977 году по мотивам этого романа был снят многосерийный фильм "Берега".

Луки Разикашвили

Еще один известный грузинский писатель и поэт - Лука Разикашвили. Он родился в 1861 году, писал поэмы, пьесы и стихи. В литературе больше известен под своим псевдонимом - Важа Пшавела.

Важа начал писать в 1881 году, высшее образование хотел получить в Петербурге, но смог стать только вольнослушателем на юридическом факультете.

Основная тема его творчества - социально-этнографическая. Важа Пшавела подробно рассказывает о жизни и традициях горцев, их обычаях и быте.

При этом ему удается наметить назревающий конфликт между старым и новым укладом жизни, который поэтому удалось рассмотреть одному из первых. Всего он написал 36 поэм и около 400 стихотворений.

В России его творчество хорошо известно по переводам Бориса Пастернака, Осипа Мандельштама, Марины Цветаевой.

Предводитель национально-освободительного движения

Грузинский поэт и писатель Акакий Церетели - видный мыслитель, национальная и общественная фигура. Он родился в 1840 году, всю свою жизнь посвятил борьбе против царизма и крепостного права.

Большинство его художественных произведений стали классическими образцами народности и идейности. Самые известные из них - это "Имеретинская колыбельная", "Песня рабочих", "Желание", "Чонгури", "Рассвет", "Маленький Кахи", "Баграт Великий", "Натэла". На них воспитывались многие патриотические идеалы в грузинском народе.

Акакий Церетели скончался в 1915 году в возрасте 74 лет.

"Я, бабушка, Илико и Илларион"

Большой популярностью в Грузии пользуется автор романа "Я, бабушка, Илико и Илларион" Нодар Думбадзе. Он появился на свет в Тифлисе в 1928 году. Работал в журналах "Рассвет" и "Крокодил", был сценаристом на киностудии "Грузия-фильм".

Свой самый известный роман он написал в 1960 году. Роман посвящен грузинскому мальчику по имени Зурико, который живет в небольшом селе. Действие разворачивается в довоенной Грузии. Главный герой - школьник, который сталкивается с первой любовью, затем провожает взрослых односельчан на Великую Отечественную войну, с теми из них, кто остается в живых, радуется победе над фашизмом.

После школы Зурико поступает в университет в Тбилиси, но, получив высшее образование, все-таки возвращается в родное село, чтобы остаться до конца жизни с самыми верными и любящими друзьями. В 1963 году роман был экранизирован, под одноименным названием он вышел на студии "Грузия-фильм".

Нодар Думбадзе скончался в 1984 году в Тбилиси, ему было 56 лет.

"Каналья"

В 1880 году в Тифлисской губернии родился будущий классик грузинской литературы Михаил Адамашвили. Свой первый рассказ опубликовал в 1903 году, тогда и придумал себе псевдоним. С тех пор все его знают под именем Михаил Джавахишвили.

После Октябрьской революции находился в оппозиции к советскому правительству, был членом Национально-демократической партии Грузии. В 1923 году большевики его арестовали и приговорили к смертной казни. Оправдать Михаила Саввича удалось только при поручительстве грузинского Союза писателей. Внешне он примирился с советской властью, но в действительности отношения оставались непростыми до самой смерти.

В 1930 году его обвиняли в троцкизме, только с приходом к власти Берии новый приговор был отменен. Джавахишвили даже стали печатать, а его роман "Арсен из Марабды" экранизировали.

Его роман 1936 года "Женская ноша" советские идеологи осудили, заявив, что большевики в нем представлены настоящими террористами. После этого писатель отказал Берии описать работу большевиков в дореволюционной Грузии. В 1936 году он поддержал Андре Жида, и его объявили врагом народа.

В 1937 году Михаила арестовали за антисоветскую провокацию и расстреляли. До конца 50-х годов его произведения оставались под запретом, только после развенчания культа личности Сталина грузинского писателя реабилитировали, а романы стали переиздавать.

Свой самый известный роман "Каналья" он создал в 1924 году. В нем описывается, как известный проходимец по имени Квачи Квачантирадзе путешествует по Санкт-Петербургу, Грузии, Стокгольму и Парижу. Ему удается проникнуть в молельню к Григорию Распутину, в царский дворец, принять участие в Первой мировой и гражданской войнах. Свой путь к успеху и славе он прокладывает через спальни первых красавиц Российской империи и плутни.

Имя напористого пройдохи стало нарицательным, в Грузии его ставят в один ряд с Остапом Бендером, Фигаро и Казановой.

Грузинский фантаст

Яркий представитель грузинской фантастики - Гурам Дочанашвили. Он появился на свет в Тбилиси в 1939 году. Писал много романов, повестей, эссе. В России в первую очередь известен по таким произведениям, как "Песня без слов", "Там, за горой", "Одари меня трижды".

Основные темы, которые он исследует в своих книгах - это любовь, дружба, служение искусству.

Гамсахурдия - известный грузинский филолог и историк литературы, писатель, родившийся в 1891 году. Получив высшее образование в немецких университетах, он стал одним из самых влиятельных прозаиков XX столетия.

После обучения в Европе вернулся в Грузию в 1921 году, когда тут уже установилась власть большевиков. Поначалу он отнесся нейтрально к новым правителям, но с нарастанием советизации, притеснением свобод и развитием машины репрессий начал выступать с антибольшевистскими речами.

Создал "Академическую группу", которая призывала за искусство вне политики. В 1925 году был опубликован первый роман под названием "Улыбка Диониса", в котором максимально подробно представлены его эстетические и философские взгляды. Главный герой - интеллигент родом из Грузии, чем-то похожий на самого автора, который отправляется познавать жизнь в Париж. В незнакомом городе он остается чужаком, оторвавшимся от своих корней. Советские критики обвинили автора в декадентстве.

В 1924 году антисоветское восстание в Грузии потерпело поражение, Константина изгнали из Тбилисского университета, где он читал лекции по немецкой литературе. В 1926 году Гамсахурдию арестовали, он получил 10 лет за участие в антисоветском восстании. Срок отбывал в Соловецком лагере особого назначения, в заключении пробыл больше года и был освобожден досрочно.

Творчество Гамсахурдия

В годы сталинского террора работал над своим главным произведением - романом о судьбе художника при тоталитарном строе "Десница великого мастера". Он был написан в 1939 году.

События разворачиваются в XI веке, когда по заказу царя Георгия I и католикоса Мельхиседека грузинский зодчий Арсакидзе строит православный храм Светицховели. Судьбы главных персонажей романа сплетаются в настоящий трагический клубок, оба претендуют на любовь прекрасной дочери феодала Талаквы Колонкелидзе — Шорены. Они разрываются между чувством и долгом. Писатель приходит к трагическому выводу, что ни один человек не может быть счастлив в тоталитарном обществе. Оба героя приходят к разочарованию и смерти, они становятся жертвами тоталитарного режима, хоть по внешним признакам и находятся по разные стороны власти. В своем произведении Гамсахурдия в аллегорической форме описывает трагизм правления Сталина.

Похожим темам посвящена его тетралогия "Давид Строитель", которую он писал с 1946 по 1958 годы. Ее события разворачиваются в XII веке во время расцвета грузинского феодального государства.

В 1956 году в романе "Цветение лозы" Гамсахурдия описывает колхозное крестьянство, превращающие в виноградники когда-то бесплодные земли. В 1963 году заканчивает мемуары "Общение с призраками", которые было запрещено публиковать, а напечатали только после 1991 года.

Лаврентий Ардазиани

Основоположником реализма среди грузинских авторов считается Лаврентий Ардазиани. Именно он подготовил плодотворную почку для критического реализма в этой стране.

Он родился в Тифлисе в 1815 году, учился в приходской школе, поступил в духовную семинарию, так как его отец был священником.

После получения образования долго не мог устроиться на работу, пока не получил мелкую канцелярскую должность в Тифлисском окружном управлении. В те же годы начинает сотрудничать с литературными журналами, печатает публицистические статьи, переводит на грузинский язык трагедию Шекспира "Гамлет".

Его самый известный роман написан в 1861 году, он называется "Соломон Исакич Меджгануашвили". Он описывает купца-стяжателя и настоящего финансового хищника. В романе "Путешествие по тротуарам Тбилиси" реалистично рассказывает о жизни города, издевательствах чиновников над обычными людьми.

В своих полемических статьях отстаивал идеи "нового поколения", выступая за развитие реализма в литературе.

Карчхадзе исследователями литературы считается одним из самых значительных грузинских прозаиков в XX веке. Он родился в Ванском муниципалитете в 1936 году.

Свои лучшие произведения написал в в 80-е. В 1984-м вышел его роман "Караван", а в 1987-м - "Антонио и Давид".

Еще один грузинский писатель, о котором нужно упомянуть в этой статье — киносценарист Резо Чейшвили. Популярность ему принесли сценарии к кинофильмам, за которые он получил не только народную любовь и признание, но и государственные премии.

В 1977 году по его сценарию Эльдар Шенгелая снял трагикомедию "Мачеха Саманишвили" про дореволюционную Грузию, на следующий год вышла картина Деви Абашидзе "Кваркваре", в которой Чейшвили нарисовал яркую политическую сатиру на мелкобуржуазный дореволюционный мир.

Государственную премию он получил за сценарий к комедии Эльдара Шенгелии "Голубые горы, или Неправдоподобная история" про молодого автора, который относит свой рассказ в издательство, а его все не печатают. Происходит это из-за того, что каждый там занят чем угодно, но только не работой. Директор целыми днями заседает в президиуме и проводит время на банкетах, сами редактора зачем-то учат французский язык, готовят обед или играют в шахматы. Рукопись молодого писателя прочитывает только случайно оказавшийся в редакции маляр.

Резо Чейшвили умер в Кутаиси в 2015 году.