Борис илизаров - тайная жизнь сталина. Историк илизаров о сталине, дне победы, современных сталинистах Государственные награды, почетные звания, благодарности

© Илизаров Б. С.

© Институт российской истории РАН

© ООО Издательство АСТ

Предисловие

Под одной обложкой издаются две книги: «Тайная жизнь И. В. Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма» и «Почетный академик И. В. Сталин и академик Н. Я. Марр. О языковедческой дискуссии 1950 г. и проблемах с нею связанных». Я благодарен судьбе и издательству за то, что еще при жизни увижу обновленное издание. Обновленное не в том смысле, что пересмотрел взгляды на сталинскую эпоху и историю России XX века. Несмотря на то что через обе книги проходит один и тот же герой, в них рассматриваются взаимосвязанные, но разные проблемы. В первой книге анализируются скрытые душевные и моральные изломы сталинской натуры как части его биографии; вторая книга в большей степени посвящена истории интеллекта, причем в той области, в которой Сталин считал себя первым из наипервейших, то есть в области национального вопроса, языка и связанных с ними политических и культурологических проблем. Но и первая, и вторая книги не только о Сталине, его эпохе и людях, на жизнь и судьбу которых он повлиял, они о всех нас (включая Сталина, конечно), вынужденных с момента рождения и до момента смерти стоять перед выбором добра или зла. Государственный деятель, как любой человек, родившейся на Земле, не свободен от этого судьбоносного и для себя, и для страны выбора. Мне кажется, что это новый, точнее – основательно забытый аспект для современной исторической науки. Сразу после выхода в свет первой книги в 2002 г. я стал получать различные отклики. Но и положительные, и отрицательные рецензии за редким исключением1
См. например: Пригодич В. «Малина-кАлина», или Жизнь Сталина. Заметка первая // http://prigodich.8m.com/html/notes/n068.html; Его же. «Калина-мАлина», или Жизнь Сталина. Заметка вторая // http://www.law-students.net/modules.php?file=article&name=News&sid=45; Савельев А. Портрет вождя на фоне чтения: книга о Сталине-читателе // Библиотека в школе. 2013. N 4. С. 54–56 и др.

Были поверхностны, а потому – малопродуктивны, и только в последние годы я познакомился с мнениями, касающимися самого существа поднимаемых в книге вопросов.

Патриарх современной русской литературы Даниил Гранин в одном из интервью поделился такими соображениями:

«(Корреспондент) – Как в нескольких словах вы можете охарактеризовать личность Сталина?

– Знаете, у меня в этом плане разные были периоды: до и после XX съезда, где разоблачили все жестокости Сталина и особенно “Ленинградское дело”, с которым немного столкнулся, но потом убедился, что все тут гораздо сложнее.

В каком смысле? Ну, вот хотя бы в том, что Иосиф Виссарионович очень любил и знал литературу, много читал… Есть замечательные исследования на этот счет, в частности, историк Борис Илизаров изучал пометы, сделанные Сталиным на полях книг…

– …красным карандашом?

– Нет, разноцветными. Все эти надписи: “Так его!”, “Куда ж податься?”, “Неужели и это тоже?”, “Это ужасно!”, “Выдержим” – примечательны тем, что отражают неподдельное чувство читателя. Тут нет никакой показухи, ничего, рассчитанного на публику (кстати, эту читательскую реакцию хорошо показал в “Евгении Онегине” Пушкин).

Так вот, судя по тому, как Илизаров описывает сталинские пометы на “Воскресении” Толстого, на “Братьях Карамазовых” Достоевского, на произведениях Анатоля Франса и так далее, вождь был не просто книгочеем, а вдумчивым читателем, который все как-то усваивал, переживал, хотя на него это не действовало.

– Злодеем он все-таки был?

– Ну, объяснение это слишком простое – налицо невообразимая, чудовищная извращенность. Понимаете, Толстой, Достоевский – это же величайшие гуманисты, человековеды, никто лучше их о проблемах совести и добра не писал, но вот на Кобе это никак не сказывалось. Облагораживающее влияние литературы, искусства, о котором мы так любим рассуждать, здесь заканчивалось – он приезжал в свой кремлевский кабинет…

– …и напрочь забывал Толстого и Достоевского…

– …и подписывал расстрельные списки на сотни человек, причем не абстрактных, а тех, которых знал, с кем дружил».

А вот прямо противоположное мнение Юрия Емельянова, журналиста, не поленившегося написать толстую книжку, посвященную «разоблачениям» антисталинистских высказываний, начиная с Троцкого, Хрущева, Горбачева, многих известных российских и зарубежных историков, публицистов XX века, апофеозом которых стала, как утверждает автор, моя книга:

«Пожалуй, наиболее ярким примером морального и интеллектуального падения антисталиниста стала книга Бориса Илизарова “Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива”. Спору нет, Илизаров заведомо взялся за трудное дело: попытаться истолковать характер Сталина и раскрыть его мысли, разбирая пометки, которые тот оставлял на полях книг. Однако к книгам из сталинской библиотеки был допущен человек, явно не способный понять ни смысл сталинских пометок, ни содержание произведений, которые комментировал Сталин.

Сообщая, что он пять лет бился над расшифровкой помет Сталина на нескольких десятках книг, Илизаров лишь расписался в своей интеллектуальной беспомощности….

Но возможно, что Илизаров кое-чего добился бы в своих трудах, если бы не его позиция. Провозгласив принцип “эмоционально высвеченной научной истории”, Илизаров с первой же страницы книги не скрывает своей ненависти к Сталину», и т. д., и т. п.

Читатель сам может судить о том, что в писаниях Емельянова правда, а что завистливая пропагандистская чепуха. Хочу также обратить внимание на то, что я опирался не только на многочисленные сталинские пометы, но и на ранее неизвестные материалы из личного архива Сталина и документы других архивов.

Если книга «Тайная жизнь И. В. Сталина» выходит очередным, фактически седьмым изданием и я вижу ее наконец-то завершенной, то книгу «Почетный академик И. В. Сталин «за» и «против» академика Н. Я. Марра» я все еще не считаю законченной. Любое историческое сочинение должно оканчиваться открытым финалом, но совсем не для того, чтобы идущий вслед коллега-историк подхватил начатый разговор. Н. Карамзин не следовал за древнерусскими летописцами или историками XVIII в., С. Соловьев не продолжил «Историю» Н. Карамзина, а В. Ключевский – сочинения С. Соловьева и т. д. Каждый историк создает свой мир, свой образ прошлого, поверх образа, созданного предшественниками, иногда грандиозный и завораживающий, а нередко убогий и мало кому интересный. Но ни в том, ни в другом случаях они не перечеркивали предшественников – они всегда рядом и отдельно. Только читатель решает, кто и как надолго останется в числе писателей истории на будущее. Поэтому я стараюсь прислушиваться к его мнению и тогда, когда книга еще лежит в рукописи, и в особенности тогда, когда ее тираж разошелся. Читатель всегда прав. Только благодаря ему книги Карамзина, Соловьева, Костомарова и еще некоторых отечественных авторов до сих пор живы, т. е. читаются и переживаются людьми, а сотни имен и тысячи исторических сочинений, особенно советской эпохи, канули в безвестность. Так что читатель всегда прав… Нет… не всегда. Не прав в том случае, когда выступает в роли доносчика.

Тот, кто помнит советскую жизнь и политическую терминологию, сразу смекнет, к кому обращается цитируемый ниже автор и зачем. Вот как бойко доносит на меня и моих коллег, на коллектив академического журнала, на академический исследовательский институт, наконец, на Академию наук в целом один из рецензентов второй книги: «Вызывает неподдельное удивление тот факт, что как во времена Марра, так и сегодня яфетидология находит свое пристанище в Академии наук. Об этом свидетельствуют не только гриф «Российская академия наук. Институт российской истории» и положение автора книги. Важнее другое: на обороте титульного листа не просто указаны рецензенты, но и выражается «искренняя благодарность коллегам, взявшим на себя труд прочитать эту книгу в рукописи», это семь ученых, из которых шестеро – доктора исторических наук, ведущие научные сотрудники ИРИ РАН. Символично, что они дали санкцию на издание книги после того, как публикации в журнале «Новая и новейшая история» (орган РАН и Института всеобщей истории РАН) удостоились серьезной критики; таким образом, Б. С. Илизаров не только не изменил своим методам, но и получил, как видим, полную поддержку ведущего центра РАН в области отечественной истории»2
Дружинин П. А. Яфетические зори в Российской академии наук //Независимый филологический журнал. № 119. 2013.

После такого «аргумента» все остальные замечания критика перестали что-либо значить. Но благодаря ему и другим, более серьезным и уравновешенным рецензентам удалось исправить много неточностей3
См.: Добренко Е. Споря о Марре // Независимый филологический журнал. № 119. 2013; Тактарова А. В. Возможности использования лингвистической теории Н. Я. Марра в современных научных исследованиях // Современная филология. Уфа, 2011. С. 192–194; Соколовский А. Два академика // История. № 10. 2013. С. 40–42.

Как жаль, что даже в начале XXI в. в новой России околонаучные круги не гнушаются стилем доносительства.

Январь 2015 г.

Книга первая
Тайная жизнь Сталина
По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма
Рецензенты: доктор исторических наук В. С. Лельчук, доктор исторических наук А. П. Ненароков
Издание шестое

Памяти отца посвящаю

Но очнулись, пошатнулись,
Переполнились испугом,
Чашу, ядом налитую, приподняли над землей
И сказали: – Пей, проклятый,
неразбавленную участь,
не хотим небесной правды,
легче нам земная ложь.

Иосиф Сталин

(перевод с грузинского Ф. Чуева )

Человек иль злобный бес
В душу, как в карман, залез,
Наплевал там и нагадил,
Все испортил, все разладил
И, хихикая, исчез.
Дурачок, ты всем нам верь, -
Шепчет самый гнусный зверь, -
Хоть блевотину на блюде
Поднесут с поклоном люди,
Ешь и зубы им не щерь.

Федор Сологуб

Я перед вами ничего не утаю: меня ужаснула великая праздная сила, ушедшая нарочито в мерзость.

Федор Достоевский

(из подготовительных материалов к роману «Бесы»)

Каждый из нас, человеческих существ, есть один из бесчисленных экспериментов…

Зигмунд Фрейд.

Леонардо да Винчи. Воспоминание детства

Предисловие к первому изданию

Перед вами первая часть давно задуманной книги о душевном, интеллектуальном и физическом облике И. В. Сталина, человека, во многом определившего историю России и всего мира в XX веке. Практически все, что здесь изложено, написано на основании новых или малоизвестных источников.

Хочу предупредить – в книге читатель встретится с незнакомым Сталиным. Кому привычен давно сложившийся положительный или резко негативный образ этого человека, лучше книгу не открывать, чтобы не тревожить душу сомнениями. В то же время я совершенно не стремился занять как бы «третью», среднюю позицию, когда, «с одной стороны», мой герой «то-то и то-то делал и мыслил положительное», а «с другой – то-то и то-то… отрицательное». Я рассматриваю фигуру Сталина без «священного» трепета и не менее «освященного» ернического пренебрежения. Для меня Сталин, недавно по историческим меркам сошедший с мировой арены, – старший современник, с которым я ныне знаком пусть и опосредованно, через источники и документы, но гораздо основательнее, чем если бы это произошло непосредственно при знакомстве, в реальной жизни.

Теперь я знаю – Сталин был гораздо проще, приземленнее, а иногда, как человек, воспитанный в определенной среде и действовавший при определенных исторических условиях, – вульгарнее, примитивнее, глупее, коварнее и злее, чем об этом повествовали мало что знавшие, а главное – мало что смевшие и желавшие знать его соратники и современники и некоторые мои современники, сталинские апологеты. В то же время это была натура гораздо более сложная, противоречивая, разносторонняя и незаурядная, чем о нем пишут другие наши современники, пережившие «культ личности», его разоблачение и настороженно отслеживающие каждую попытку его исторической реабилитации. Более основательно познакомившись с некоторыми ранее скрытыми сторонами сталинской натуры, эту настороженность считаю вполне оправданной. Убежден – к Сталину, к сталинизму как явлению всемирно-исторического масштаба следует относиться чрезвычайно серьезно, не менее серьезно, чем к Гитлеру и нацизму. Так же серьезно, как к Сталину относились все знаменитые его современники – от Троцкого и Черчилля до Рузвельта и того же Гитлера.

О Сталине написано огромное количество работ. Помимо широко известных, разноплановых монографий и исследований Л. Троцкого, А. Авторханова, Д. Волкогонова, Р. Такера, Р. Слассера, Д. Ранкур-Лаферриера, А. Антонова-Овсеенко, Р. Медведева, Э. Радзинского, Е. Громова, Н. Яковлева, М. Вайскопфа, ежегодно выходят десятки менее значительных книг и у нас, и в особенности за рубежом. «Сталиниана», начавшаяся с середины 20-х годов XX столетия, сейчас насчитывает многие сотни, даже тысячи работ и документальных публикаций самого различного жанра и качества. Сама по себе литература о Сталине давно должна была бы стать темой самостоятельного историографического исследования. Чтобы не увязнуть в ней, я решил не выделять специального историографического раздела, так как работы, вышедшие о Сталине при его жизни, рассматриваю в качестве важнейших источников, раскрывающих процесс формирования историософии сталинизма. Все, что выходило при его жизни в стране, и большую часть того, что издавалось за рубежом, он лично контролировал и часто выступал как соавтор и вдохновитель своих «биографий» и исследований о себе. Заслуживающие доверия работы, вышедшие после его смерти, цитируются в соответствующих местах.

Ясно, что в условиях столь мощного потока публикаций и эмоционального противостояния не просто найти точный аспект в раскрытии личности Сталина, отстаивать собственный взгляд на результаты его интеллектуальной и душевной деятельности. Но я и не претендую на открытие «объективной», беспристрастной и безоговорочно приемлемой для всех истины. Первоначально научная «истина» всегда очень личностна и эмоционально субъективна, поскольку она принадлежит только тому, перед кем раскрылась, или тому, кто ее обнаружил. И лишь в том случае, если кто-то помимо первооткрывателя принимает ее, истина объективизируется, то есть становится истиной для многих, может быть, для очень многих, но никогда – для всех. На каждый закон, даже физический закон Ньютона, найдется свой ниспровергатель, свой Эйнштейн, а на него – еще кто-то, опровергающий и дополняющий казалось бы незыблемые постулаты. Тем более если речь идет об истине в исторической науке, где безраздельно господствует мнение. Однако, даже будучи относительной, истина (как и истинное мнение) таит в себе огромные и очень конкретные силы.

* * *

На протяжении 1998–2002 годов в научных и научно-популярных изданиях, в периодических изданиях России и за рубежом я публиковал отдельные разделы и фрагменты этой работы. Не все они вошли в книгу. Однако то, что ранее было опубликовано, а теперь вошло в книгу, было в значительной степени переработано, расширено и уточнено.

Многим своим коллегам я благодарен за товарищескую критику, облегчившую постановку основных идей. В первую очередь я вспоминаю ныне покойных Ю. С. Борисова и В. П. Дмитренко, несколько лет назад поддержавших общее направление этого исследования. Особая благодарность А. Н. Сахарову, одобрившему в начале работы ее «сталинскую» и историософскую направленность. Без ценнейших консультаций бывшего заведующего библиотекой ИМЭЛ при ЦК КПСС, а ныне коллеги по Центру истории отечественной культуры Института российской истории РАН Ю. П. Шарапова работа выглядела бы намного беднее. Я благодарю коллег, взявших на себя труд прочесть книгу в рукописи и высказавших о ней свое мнение: Т. Ю. Красовицкую, А. В. Голубева, Ю. А. Тихонова, В. А. Невежина, В. Д. Есакова, А. Е. Иванова, А. П. Богданова. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить немецкого исследователя Дитриха Байрау.

Много лет я работаю в читальном зале Российского государственного архива социально-политической истории (РГА СПИ). Благодарю работников архива за постоянные и ценнейшие консультации. Хочу выразить благодарность М. В. Страхову, чьи уникальные знания о фондах архива не раз облегчали поиск необходимой информации.

На протяжении 2000 года в журнале «Новая и новейшая история» публиковались обширные фрагменты монографии. Инициатива этих публикаций принадлежала главному редактору журнала Г. Н. Севостьянову, которому я особенно благодарен за столь действенную поддержку. Считаю своим долгом поблагодарить и сотрудницу журнала Г. Г. Акимову, осуществившую значительную редакторскую работу над текстами статей. В переводах текстов, напечатанных на грузинском языке, неоценимую помощь оказал Нугзар Шария.

Без двух близких людей, неизменно поддерживавших меня, эта работа вряд ли бы состоялась. Это – историк и архивист А. В. Доронин и С. Е. Кочетова – моя жена и самый строгий критик.

2002 г.

«Пролог», он же «эпилог»

Почему «пролог», а не – «введение»?

Именно с «пролога» начинается эта «Книга в книге». В центре обеих книг – Сталин, но в одной из них он конкретный, живой человек, а в центре другой – историческая личность. Я не берусь судить о том, где заканчивается одна книга и начинается другая.

«Введение» в современном историческом труде – это традиционная форма заявления автора о намерениях, а главное – представление доказательств своего профессионального трудолюбия. Еще со времен Средних веков в западноевропейской гуманитарной науке сложились обязательные формы ученических и школярских трудов, без зачета которых не принимали в цех мастеров. В советское время такие работы сознательно превратили в формальный канон гуманитарного сословия, вне зависимости от того, принадлежит ли труд ученику, подмастерью или мастеру. Все ходили в школярах, все были учениками очередного вождя, как величайшего «Мастера». Сталин первым назвал себя «мастером», «мастером от революции»4
Сталин И. В. Соч. Т. 8. М., 1948. С. 175.

В этой книге «Пролог» – нечто вроде сеней в деревенском доме. Это переход совместно с читателем из открытого, по существу, космического пространства всеобщей жизни в обособленный, суженный мир одного общества, одной семьи, одного человека, переход, который уже отделяет нас от внешнего и бесконечно открытого, но еще только таит в себе возможность проникновения внутрь, в интимную глубину. Примерно этим же целям служил пролог в античном театре и в театре времен Шекспира. Проводя зрителя через пролог, автор отсекал его от повседневно текущего и вталкивал в мир объясняющихся символов. Поскольку на земле только «через человека есть выход в иной мир»5
См.: Бердяев Н. Творчество и объективизация. Минск, 2000. С. 261.

Постольку «пролог» таит в себе возможность такого совместного с автором перехода. В наше время классический «пролог» почти повсеместно заменен занавесом, который, конечно же, использовал и театр времен Сталина. Но в театр Михаила Булгакова, так же как в театр Шекспира или Мольера, естественнее было проникнуть, переступив именно «пролог». Через «пролог» Булгаков пытался войти в сталинский мир. В 1939 году, когда могущество вождя достигло, казалось бы, немыслимых высот, Сталин прочитал о себе пьесу Булгакова «Батум», начинавшуюся таким «прологом»: встреча «накоротке» с товарищем в зале Тифлисской духовной семинарии в 1898 году. Сталину около девятнадцати лет, но вся его судьба как отпечаток на ладони: «Понимаешь, пошел купить папирос, возвращаюсь на эту церемонию, и под самыми колоннами цыганка встречается. «Дай погадаю, дай погадаю!» Прямо не пропускает в дверь. Ну, я согласился. Очень хорошо гадает. Все, оказывается, исполнится, как я задумал. Решительно сбудется все! Путешествовать, говорит, будешь много. А в конце даже комплимент сказала – большой ты будешь человек! Безусловно стоит заплатить рубль»6
Булгаков М. Соб. соч. в пяти томах, т. 3. М., 1990. С. 513.

Здесь пролог – не предчувствие и не предсказание (чего уж там предсказывать, на дворе 1939 год!), а мгновенное сжатие несколькими фразами начала и конца судьбы «мастера от революции», «пастыря народов». Среди первоначальных булгаковских названий пьесы о Сталине были: «Мастер» и «Пастырь».

Пьеса «Батум» была запрещена лично Сталиным не только к постановке, но и к публикации. Но на другую пьесу Булгакова, «Дни Турбиных», он ходил пятнадцать раз, и, конечно, неспроста. Наверняка и Сталин посматривал на свою страну так же, как втайне любимый им мхатовский драматург и гениальный писатель смотрел на театральную сцену с зарождающимся в его душе спектаклем. Он видел эту сцену как бы сверху и со стороны, на которой, однако, даже давно убиенные или никогда не существовавшие лица внезапно самовоскрешаются и действуют помимо воли постановщика.

Лион Фейхтвангер, талантливо слепивший из эмоциональных археологических обломков и такой же ветоши целую галерею героев для собственного исторического театра, в том числе зыбкий лик Сталина образца 1937 года, не мог не отметить особое бездушное великолепие советского театра. «Сценические картины отличаются такой законченностью, какой мне нигде до сих пор не приходилось видеть, – писал он, – декорации, там, где это уместно, например, в опере или некоторых исторических пьесах, поражают своим расточительным великолепием». И все же, несмотря на масштабность и расточительность сталинского театра, «драмы у него нет» – жестко констатировал Фейхтвангер7
Два взгляда из-за рубежа. Жид А. Возвращение из СССР. Фейхтвангер Л. Москва. 1937. М., 1990. С.196, 201.

И это в то самое время, когда на подмостках Колонного зала Дома Союзов разыгрывалась очередная фантазийная драма под периодическим названием «Дело врагов народа», в которой сам Фейхтвангер, в соответствии с замыслом Сталина, играл роль зачарованного гостя и заморского очевидца. Хотя до приезда в Москву предшествующий политический процесс над Зиновьевым и Каменевым представлялся ему «какой-то театральной инсценировкой, поставленной с необычайно жутким, предельным искусством»8
Фейхтвангер Л. Москва. 1937. М., 1990. С. 237.

Многие говорят о Сталине, в том числе наш известный драматург Эдвард Радзинский, как о ярком режиссере собственного политического театра и потому, как мне кажется, искренне ценившем талантливых мастеров лицедейства9
Радзинский Э. С. Сталин. М., 1997.

Все же Сталин как драматург и постановщик не так уж интересен. Все его политические спектакли кустарны и говорят о наивной, хотя и безудержной сценической фантазии автора. Но как актер, сыгравший с десяток уникальных ролей исторических героев, он будет не скоро превзойден на мировой политической сцене. В лицедействе он хорошо разбирался. И как истинный актер, он дико завидовал своим партнерам по сцене, в особенности Л. Д. Троцкому. В 1927 году Сталин завистливо и издевательски бросил в партийный «зрительный зал»: «Я думаю, что Троцкий не заслуживает такого большого внимания. (Голос с места: «Правильно!») Тем более что он напоминает больше актера, чем героя, а смешивать актера с героем нельзя ни в коем случае» 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94

Должность

Ученая степень

Государственные награды, почетные звания, благодарности

• Награжден медалью "850 лет Москве" (1997),
• Почетной грамотой РАН и профсоюза работников РАН (1999),
• Знаком отличия «За безупречную службу городу Москве. XXX лет» (2010).

Биографические сведения

Научно-педагогическая деятельность

Автор и соавтор свыше 400 научных и учебно-методических работ, в том числе более 30 книг. Научный руководитель 5 кандидатских диссертаций. Член ряда ученых советов, редколлегий научных изданий, диссертационных советов

Читает курсы:

• Историография истории науки;
• История науки и техники;
• Управление наукой в России;
• История научно-технических знаний.

Область научных интересов и сфера научной деятельности

• Историография и источниковедение истории науки и техники;
• история культуры России XVIII и XX вв.;
• археография;
• москвоведение;
• памятники науки и техники.

Публикации

Основные публикации:

• Материалы к историографии истории науки и техники: Хроника. 1917-1988 гг. / Илизаров Симон Семенович. - М. : Наука, 1989. - 293 с.
• Institute of the History of natural sciences and Technoloey. Development and organization of research into the history of science and technology. - M. : Nauka. 1989. - 167 p.
• Формирование в России сообщества историков науки и техники / Илизаров Симон Семенович. - М. : Наука. 1993. - 192 с.
• Академик Г.Ф.Миллер – первый исследователь Москвы и Московской провинции / Илизаров Симон Семенович, сост., статья. - М.: Янус, 1996. - 256 с.
• Москва в описаниях XVIII века / Илизаров Симон Семенович, сост., статья; под ред. В.Л. Янина. - М.: Янус-К, 1997. - 320 с.
• Московская интеллигенция XVIII века / Илизаров Симон Семенович. - М. : Янус-К, 1999. - 370 с.
• История науки и техники в Москве: (учеб.-метод. материалы) / Илизаров Симон Семенович, Валькова Ольга Александровна, Мокрова Мария Владимировна; С.С. Илизаров, О.А. Валькова, М.В. Мокрова; под ред. С.О. Шмидта; Рос. акад. наук, Ин-т истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова. - М. : Янус-К, 2003. - 279 с.
• Становление урбанистики в России. Из истории научной мысли XVIII столетия / Илизаров Симон Семенович. - М. : Янус-К, 2004. - 188 с.
• Герард Фридрих Миллер (1705–1783) / Илизаров Симон Семенович / Серия "Российские историки науки и техники". - М. : Янус-К, 2005. - 96 с.
• Г.Ф.Миллер. Избранные сочинения / Илизаров Симон Семенович, сост., статья. -М. : Янус-К; Московские учебники и картолитография, 2006. - 816 с.
• Академический потенциал Москвы: Московские академики XVIII–XX веков / Илизаров Симон Семенович, Мокрова Мария Владимировна. - М. : Янус-К, 2008. - 520 с. с ил.
• Н.А.Фигуровский. «Я помню…». Автобиографические записки и воспоминания / Илизаров Симон Семенович, сост., статья. - М,: Янус-К, 2009. 604 с.
• Соколовская Зинаида Кузьминична: Материалы к биобиблиографии / Илизаров Симон Семенович, Жидкова Анна Александровна / Серия «Российские историки науки и техники. Вып. IV. - М.: Янус-К, 2009. - 78 с.
• Путеводитель к древностям и достопамятностям московским / Илизаров Симон Семенович, сост. статья. – М. : Янус-К; Московские учебники, 2009. – 560 с.
• История науки и техники: от зарождения исследовательского направления до формирования в России профессионального сообщества / Илизаров Симон Семенович // Архив истории науки и техники. Вып. IV (XIII). - М.: «Янус-К», 2010. С. 5–91.
• Новое о Ломоносове: Материалы и исследования: К 300-летию со дня рождения / Илизаров Симон Семенович, совм. с др.; сост., отв. ред. С.С. Илизаров. - М.: Янус-К, 2011. - 420 с.

• Член Археографической комиссии РАН,
• Член Ученого совета Института истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН,
• Заместитель председателя Диссертационного совета Д 002.051.03 в ИИЕТ РАН по специальности история науки и техники (07.00.10 – исторические науки),
• Член Диссертационного совета Д 002.051.01 в ИИЕТ РАН по специальности «история науки и техники» (07.00.10 – географические науки и геолого-минералогические науки),
• Член Диссертационного совета Д 002.051.05 в ИИЕТ РАН по специальности «История науки и техники» (07.00.10 – физико-математические науки),
• Член редколлегии серии РАН «Научно-биографическая литература»,
• Член редколлегии журнала «Вопросы истории естествознания и техники»,
• Член Ученого совета Политехнического музея,
• Член Ученого совета Архива РАН,
• Член экспертного совета по науковедению и социальной истории науки и техники РГНФ,
• Председатель секции «Историография и источниковедение» РНКИНТ (Рос. Нац. комитет историков науки и техники),
• Заместитель председателя и руководитель секции «Исторические издания», Городской экспертной комиссии книгоиздания Правительства Москвы,
• Член Научно-методического совета по охране культурного наследия Управления государственной охраны объектов культурного наследия Министерства культуры Московской области,
• Член редколлегии «Московская энциклопедия»,
• Член Секции научной, научно-популярной и справочно-информационной литературы РИСО РГГУ.

Б. С. Илизаров

Тайная жизнь Сталина

Памяти отца посвящаю

Но очнулись, пошатнулись,

Переполнились испугом,

Чашу, ядом налитую, приподняли над землей

И сказали: - Пей, проклятый,

неразбавленную участь,

не хотим небесной правды,

легче нам земная ложь.

Иосиф Сталин

(перевод с грузинского Ф. Чуева)

Человек иль злобный бес

В душу, как в карман, залез,

Наплевал там и нагадил,

Все испортил, все разладил

И, хихикая, исчез.

Дурачок, ты всем нам верь, -

Шепчет самый гнусный зверь, -

Хоть блевотину на блюде

Поднесут с поклоном люди,

Ешь и зубы им не щерь.

Федор Сологуб

Я перед вами ничего не утаю: меня ужаснула великая праздная сила, ушедшая нарочито в мерзость.

Федор Достоевский (из подготовительных материалов к роману «Бесы»)

Каждый из нас, человеческих существ, есть один из бесчисленных экспериментов…

Зигмунд Фрейд. Леонардо да Винчи. Воспоминание детства

Предисловие к четвертому изданию

Прошло десять лет с момента первой публикации этой книги. Я благодарен судьбе и издательству за то, что еще при жизни увижу обновленное издание. Обновленное не в том смысле, что пересмотрел взгляды на сталинскую эпоху и историю России ХХ века. Параллельно с этой выходит моя новая книга: «Почетный академик Сталин и академик Марр. О языковедческой дискуссии 1950 года и проблемах с нею связанных». Несмотря на то что через обе книги проходит один и тот же герой, в них рассматриваются взаимосвязанные, но разные проблемы. В книге, которую читатель держит в руках, анализируются скрытые душевные и моральные изломы сталинской натуры как части его биографии; вторая книга в большей степени посвящена истории интеллекта, причем в той области, в которой Сталин считал себя первым из наипервейших, то есть в области национального вопроса, языка и связанных с ними политических и культурологических проблем. Но и первая и вторая книги не только о Сталине, его эпохе и людях на жизнь и судьбу которых он повлиял, они о всех нас (включая Сталина, конечно), вынужденных с момента рождения и до момента смерти стоять перед выбором: добра или зла. Государственный деятель, как любой человек, родившейся на земле, не свободен от этого судьбоносного и для себя и для страны выбора. Мне кажется, что это новый аспект для современной исторической науки. В связи с этим я добавил заключительный параграф, в котором изложил свое понимание проблемы выбора (проблемы морали) применительно к историческому «герою» вообще и, к Сталину, в частности. Поскольку готовящаяся новая книга посвящена взаимоотношениям Сталина с академиком Марром - автором яфетической теории происхождения языка и мышления, я перенес из этой книги небольшой фрагмент, прямо связанный с языковедческой дискуссией 1950 года.

Сразу после выхода в свет первого издания, в 2002 году, я стал получать различные отклики. Но и положительные и отрицательные часто были поверхностны, а потому - малопродуктивны, и только в последние годы я познакомился с мнениями, касающимися самого существа поднимаемых в книге вопросов.

Патриарх современной русской литературы Даниил Гранин в недавнем интервью поделился такими соображениями:

(корреспондент) «- Как в нескольких словах вы можете охарактеризовать личность Сталина?

Знаете, у меня в этом плане разные были периоды: до и после ХХ съезда, где разоблачили все жестокости Сталина и особенно “Ленинградское дело”, с которым немного столкнулся, но потом убедился, что все тут гораздо сложнее. В каком смысле? Ну, вот хотя бы в том, что Иосиф Виссарионович очень любил и знал литературу, много читал… Есть замечательные исследования на этот счет, в частности, историк Борис Илизаров изучал пометы, сделанные Сталиным на полях книг…

– …красным карандашом?

Нет, разноцветными. Все эти надписи: “Так его!”, “Куда ж податься?”, “Неужели и это тоже?”, “Это ужасно!”, “Выдержим” - примечательны тем, что отражают неподдельное чувство читателя. Тут нет никакой показухи, ничего, рассчитанного на публику (кстати, эту читательскую реакцию хорошо показал в “Евгении Онегине” Пушкин).

Так вот, судя по тому, как Илизаров описывает сталинские пометы на “Воскресении” Толстого, на “Братьях Карамазовых” Достоевского, на произведениях Анатоля Франса и так далее, вождь был не просто книгочеем, а вдумчивым читателем, который все как-то усваивал, переживал, хотя на него это не действовало.

– Злодеем он все-таки был?

Ну, объяснение это слишком простое - налицо невообразимая, чудовищная извращенность. Понимаете, Толстой, Достоевский - это же величайшие гуманисты, человековеды, никто лучше их о проблемах совести и добра не писал, но вот на Кобе это никак не сказывалось. Облагораживающее влияние литературы, искусства, о которых мы так любим рассуждать, здесь заканчивалось - он приезжал в свой кремлевский кабинет…

– …и напрочь забывал Толстого и Достоевского…

- …и подписывал расстрельные списки на сотни человек, причем не абстрактных, а тех, которых знал, с кем дружил» .

А вот прямо противоположное мнение Юрия Емельянова, журналиста, не поленившегося написать толстую книжку, посвященную «разоблачениям» антисталинистских высказываний, начиная с Троцкого, Хрущева, Горбачева, многих известных российских и зарубежных историков, публицистов ХХ века, апофеозом которых стала, как утверждает автор, моя книга:

«Пожалуй, наиболее ярким примером морального и интеллектуального падения антисталиниста стала книга Бориса Илизарова “Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива”. Спору нет, Илизаров заведомо взялся за трудное дело: попытаться истолковать характер Сталина и раскрыть его мысли, разбирая пометки, которые тот оставлял на полях книг. Однако к книгам из сталинской библиотеки был допущен человек, явно не способный понять ни смысл сталинских пометок, ни содержание произведений, которые комментировал Сталин.

Сообщая, что он пять лет бился над расшифровкой помет Сталина на нескольких десятках книг, Илизаров лишь расписался в своей интеллектуальной беспомощности….

Но возможно, что Илизаров кое-чего добился бы в своих трудах, если бы не его позиция. Провозгласив принцип “эмоционально высвеченной научной истории”, Илизаров с первой же страницы книги не скрывает своей ненависти к Сталину» и т. д. и т. п.

Читатель сам может судить о том, что в писаниях Емельянова правда, а что завистливая пропагандистская чепуха. Хочу так же обратить внимание на то, что я опирался не только на многочисленные сталинские пометы, но и на ранее неизвестные материалы из личного архива Сталина и документы других архивов. Но в одном я согласен: критик благодарит главного редактора издательства «Вече» С.Н. Дмитриева. Со своей стороны я выражаю благодарность С.Н. Дмитриеву за многолетнее сотрудничество и мудрую издательскую политику, позволяющую разным авторам, имеющим разные взгляды, свободно обращаться к современным искушенным читателям.

Ноябрь, 2011 г.

Предисловие к первому изданию

Перед вами первая часть давно задуманной книги о душевном, интеллектуальном и физическом облике И.В. Сталина, человека, во многом определившего историю России и всего мира в ХХ веке. Практически все, что здесь изложено, написано на основании новых или малоизвестных источников.

Хочу предупредить - в книге читатель встретится с незнакомым Сталиным. Кому привычен давно сложившийся положительный или резко негативный образ этого человека, лучше книгу не открывать, чтобы не тревожить душу сомнениями. В то же время я совершенно не стремился занять как бы «третью», среднюю позицию, когда, «с одной стороны», мой герой «то-то и то-то делал и мыслил положительное», а «с другой - то-то и то-то… отрицательное». Я рассматриваю фигуру Сталина без «священного» трепета и не менее «освященного» ернического пренебрежения. Для меня Сталин, недавно по историческим меркам сошедший с мировой арены, - старший современник, с которым я ныне знаком пусть и опосредованно, через источники и документы, но гораздо основательнее, чем если бы это произошло непосредственно при знакомстве, в реальной жизни.

Теперь я знаю - Сталин был гораздо проще, приземленнее, а иногда, как человек, воспитанный в определенной среде и действовавший при определенных исторических условиях, - вульгарнее, примитивнее, глупее, коварнее и злее, чем об этом повествовали мало что знавшие, а главное - мало что смевшие и желавшие знать его соратники и современники и некоторые мои современники, сталинские апологеты. В то же время это была натура гораздо более сложная, противоречивая, разносторонняя и незаурядная, чем о нем пишут другие наши современники, пережившие «культ личности», его разоблачение и настороженно отслеживающие каждую попытку его исторической реабилитации. Более основательно познакомившись с некоторыми ранее скрытыми сторонами сталинской натуры, эту настороженность считаю вполне оправданной. Убежден - к Сталину, к сталинизму как явлению всемирно-исторического масштаба следует относиться чрезвычайно серьезно, не менее серьезно, чем к Гитлеру и нацизму. Так же серьезно, как к Сталину относились все знаменитые его современники - от Троцкого и Черчилля до Рузвельта и того же Гитлера.

День Победы – ещё и День Памяти. Мы не вправе забывать о тех, без кого наше время было бы гораздо менее благополучным. О сожжённых городах и сгоревших судьбах. И не в последнюю очередь стоит помнить о том, что наши солдаты «смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою» , по словам пережившего военное детство Иосифа Бродского. Почему тогда победили наши отцы и деды? Хвалить нам теперь пышноусого генералиссимуса или хулить? Свой взгляд высказывает БОРИС ИЛИЗАРОВ, доктор исторических наук, профессор Института российской истории РАН, знакомый нашим читателям по материалу «Загадка Сталина ».

(Беседовал Алексей Огнёв)

СТАЛИН В ДЕНЬ ПОБЕДЫ: ВИНИТЬ ИЛИ СЛАВИТЬ?

– Как вы думаете, что помогло русским выиграть войну?
– Для начала, поправлю вас: победили не русские, а весь советский народ, все народы Советского Союза. Кто из них больше крови пролил – ещё вопрос. А Победе помогли многие факторы. Без сомнения – помогло отчаяние. Когда немцы оказались на Волге, конец был близок, сколько бы ни призывали «Ни шагу назад!». Конечно, помогла колоссальная военная удача. Наши генералы были сталинские выкормыши и не жалели народ, никак не жалели, но всё-таки сумели поймать момент, подстеречь немцев, когда те сами себя загнали в ловушку Сталинграда. Немцы так обнаглели после первых успехов, что не рассчитали своих сил. Потом – всё-таки есть в нашем народе дух, который словами передать трудно: терпят-терпят, а на крайней точке поднимаются. Ещё Пушкин говорил о нашей способности к беспощадному бунту. Другая предпосылка Победы – пространство. Если бы страна заканчивалась за Волгой, войну мы бы не выиграли, резерва бы не было. Ещё были союзники, мы были не одни на этой земле. Кроме того, была великая идея социальной справедливости. Тогда она ещё не изжила себя в народе. Сейчас можно усмехаться, издеваться, плеваться, а тогда эта идея ещё несла большой заряд.

— Чем ближе День Победы, тем чаще в медиапространстве воскресает призрак Сталина. Только что в Якутске даже бронзовый бюст генералиссимусу торжественно открыли…
– Выбор места особенно поражает. Якутия-то какое имеет отношение к Сталину? Он там даже не бывал никогда. Ни в ссылке, ни в качестве вождя. Хотя руки его и туда дотянулись. Люди страдали по всей стране, в Якутии – в том числе. Но удивляться тут особо нечему. Сейчас сталинисты активно расплодились. Странно, что ещё в столице Сталину памятник не поставили.

— На ваш взгляд, в каком свете надо говорить о Сталине в связи с 9 Мая?
– Моё мнение вряд ли будет оригинальным. Я считаю, что мы победили в этой войне во многом вопреки Сталину. Огромная вина, 99% вины во всех потерях и поражениях, которые мы потерпели в первые три года, лежит на нём лично. Потому что он бездарный главнокомандующий, бездарный государственный деятель, бездарный человек, ничтожный по умственным способностям. Хотя когда речь шла о власти, он проявлял чудеса изворотливости. Да, он читал умные книжки, но не становился добрее или мудрее, он построил империю, но через три десятка лет она развалилась. Мне кажется, это был для нашей страны исторический провал. Мы из него до сих пор не можем выбраться. Поэтому неприемлемо апеллировать к этой фигуре и называть её светлой. Он символ наших неудач – именно так его имя нужно связывать с Победой.
Моя учительница, замечательный человек, профессор Бржестовская , прожила всю войну. Она говорила так:
«Мы залили своей кровью немцев, просто утопили их в своей крови» .
Я читал выступления Геббельса в рейхстаге после поражения в Сталинградской битве. Он объявил «тотальную войну»: пусть в Германии все от мала до велика встанут под ружьё – и женщины, и дети, и старики. Геббельс сказал:
«Нам надо немногое. Сейчас на одного убитого из немецких войск приходится трое русских, а нам надо добиться, чтобы на одного убитого немца приходилось девять русских. Тогда война будет выиграна» .
Наши потери были колоссальными. И вся ответственность лежит на руководстве. Сам Сталин говорил в конце войны:
«Какой терпеливый русский народ! Какой замечательный русский народ!»
Он говорил, что любой другой народ выгнал бы своё правительство, а наш терпел – и мы добились Победы. Правильно говорил.

— Вы говорите о Сталине как о государственном деятеле. Но есть и другой аспект. Солдаты на фронте не знали всей кремлёвской подоплёки. Для них Сталин был богом. Живой человек превратился в мифический образ. Некоторые ветераны до сих пор не могут с ним расстаться…
– Конечно, такой пропагандистской машины, какая была в Советском Союзе, не было нигде. Фашисты только пытались к ней приблизиться. Но я не знаю, о каких ветеранах идёт речь. Разве только о смершевцах или охранниках ГУЛАГа. Конечно, те, кто получал пайки по сверхнорме, будут перед Сталиным преклоняться и до сих пор лить слёзы.

— Вы сгущаете краски. Буквально год назад мы были на митинге ко Дню Победы в Президиуме Академии наук . Там выступал академик Челышев, индолог. Ему уже больше 90 лет. Он был оскорблён той точкой зрения, что советские люди победили вопреки Сталину. Для него это великий человек.
– Знаете, я встречал разных ветеранов. Вспоминаю академика Самсонова . Он умер несколько лет назад. Он тоже прошёл всю войну, изучал ту эпоху. И был очень ярым антисталинистом. Хорошо, что все думают по-разному и могут открыто выражать своё мнение. У них свои взгляды, у меня свои – и слава Богу. Главное, чтобы никто не навязывал преклонение перед вождём, перед иррациональной силой зла. Иногда оглянёшься вокруг и с ума начинаешь сходить: неужели всё это всерьёз? Раньше боялись высказываться в пользу Сталина, теперь боятся высказываться против.

— Во многом с подачи власти…
– Конечно, сталинизм идеологически выгоден. Ведь чем крупный государственный деятель отличается от ничтожества? Только одним – талантом. Он всегда что-то делает по-новому. Закладываются парадигмы на десятилетия или столетия вперёд. А если человек ни на что не способен, он подражает – Сталину, Ленину, Гитлеру, Наполеону . Хотя сейчас процесс перешёл в новую фазу. Раньше Сталина поднимали на щит, а теперь он уже мешает, заслоняет нового вождя.

— Интересно, как война будет отражена в едином учебнике истории. Вы имеете к нему какое-то отношение?
– Я категорически отказался в этих делах участвовать. Недавно у нас в Академии наук затеяли издавать многотомную «Историю России». Это похоже на кальку того, что было при Брежневе и ещё раньше, при Хрущёве . Причём задействованы лучшие силы. Это ужасно.

— Насколько я понимаю, пока даже нет понимания: что значит «единый»? Нивелируют все точки зрения? Как партия прикажет – так и будут писать?
– А как же? Такое уже было при Иосифе Виссарионовиче. В 1934 году сформировали специальную комиссию, во главе стояли Сталин, Жданов и Киров . Был создан учебник для младшей школы. Генсек сам правил текст, писал отдельные главки. Эта книга стала фундаментом для учебников всех ступеней высшей школы и для «Краткой истории ВКП(б)». Какой может быть единый учебник при нашем непредсказуемом прошлом? Мы собственной истории не знаем, поскольку архивы до сих пор не открыты. Масса материала до сих пор под спудом. Огромное количество документов не изучено, какую эпоху ни возьми. Не только война, но и коллективизация с индустриализацией. Раньше история была исключительно партийной, лживой от начала до конца, хотя нередко её писали талантливые люди. Теперь горы книг, тома и тома, лежат мёртвым грузом. Возможно, сейчас очередной виток.

— Стоит ли так переживать по поводу единого учебника? В интернете доступ к информации открыт всем.
– Нет, опасность есть. Это попытка вернуться к единомыслию. Сталин тоже начинал со школьного учебника. Интернета тогда не было – но были газеты и книги. Их отправили в спецхраны и стали уничтожать, как уничтожали людей. Сейчас тоже найдут, как отрегулировать источники информации. Народ воспитан на крови, пролитой в 20-е и 30-е годы. Память жива даже в потомках. Страх возвращается моментально. Если захотят – заставят учиться всех по одному учебнику, думать так, а не иначе. Повторять готовые формулировки снова станут все, за исключением отчаянного меньшинства, чей голос решающего значения не имеет.
Я прекрасно помню, как сдавал экзамены в школе и в институте. Хочешь не хочешь – будешь говорить не то, что думаешь, а то, что в учебнике написано. У меня отец был очень радикально настроен по отношению к власти. Мы в семье обсуждали всё свободно, без оглядки на идеологию. Но как только я выходил за порог дома – говорил «как надо». А куда деваться? Когда был ещё мальчонкой и всего этого не понимал, однажды высказался сдуру про расстрел царской семьи, проявил сердобольность: «За что царевича-то убили с великими княгинями?» Сразу началась проработка по пионерской линии.

— Полагаете, всё это может вернуться?
– Наверное, это неизбежно. Ещё лет десять назад ничего подобного было невозможно и представить. Но если загнивает голова, начинает гнить всё общество.

Б. С. Илизаров

Тайная жизнь Сталина

Памяти отца посвящаю

Но очнулись, пошатнулись,

Переполнились испугом,

Чашу, ядом налитую, приподняли над землей

И сказали: – Пей, проклятый,

неразбавленную участь,

не хотим небесной правды,

легче нам земная ложь.

Иосиф Сталин

(перевод с грузинского Ф. Чуева)

Человек иль злобный бес

В душу, как в карман, залез,

Наплевал там и нагадил,

Все испортил, все разладил

И, хихикая, исчез.

Дурачок, ты всем нам верь, -

Шепчет самый гнусный зверь, -

Хоть блевотину на блюде

Поднесут с поклоном люди,

Ешь и зубы им не щерь.

Федор Сологуб

Я перед вами ничего не утаю: меня ужаснула великая праздная сила, ушедшая нарочито в мерзость.

Федор Достоевский (из подготовительных материалов к роману «Бесы»)

Каждый из нас, человеческих существ, есть один из бесчисленных экспериментов…

Зигмунд Фрейд. Леонардо да Винчи. Воспоминание детства

Предисловие к четвертому изданию

Прошло десять лет с момента первой публикации этой книги. Я благодарен судьбе и издательству за то, что еще при жизни увижу обновленное издание. Обновленное не в том смысле, что пересмотрел взгляды на сталинскую эпоху и историю России ХХ века. Параллельно с этой выходит моя новая книга: «Почетный академик Сталин и академик Марр. О языковедческой дискуссии 1950 года и проблемах с нею связанных». Несмотря на то что через обе книги проходит один и тот же герой, в них рассматриваются взаимосвязанные, но разные проблемы. В книге, которую читатель держит в руках, анализируются скрытые душевные и моральные изломы сталинской натуры как части его биографии; вторая книга в большей степени посвящена истории интеллекта, причем в той области, в которой Сталин считал себя первым из наипервейших, то есть в области национального вопроса, языка и связанных с ними политических и культурологических проблем. Но и первая и вторая книги не только о Сталине, его эпохе и людях на жизнь и судьбу которых он повлиял, они о всех нас (включая Сталина, конечно), вынужденных с момента рождения и до момента смерти стоять перед выбором: добра или зла. Государственный деятель, как любой человек, родившейся на земле, не свободен от этого судьбоносного и для себя и для страны выбора. Мне кажется, что это новый аспект для современной исторической науки. В связи с этим я добавил заключительный параграф, в котором изложил свое понимание проблемы выбора (проблемы морали) применительно к историческому «герою» вообще и, к Сталину, в частности. Поскольку готовящаяся новая книга посвящена взаимоотношениям Сталина с академиком Марром – автором яфетической теории происхождения языка и мышления, я перенес из этой книги небольшой фрагмент, прямо связанный с языковедческой дискуссией 1950 года.

Сразу после выхода в свет первого издания, в 2002 году, я стал получать различные отклики. Но и положительные и отрицательные часто были поверхностны, а потому – малопродуктивны, и только в последние годы я познакомился с мнениями, касающимися самого существа поднимаемых в книге вопросов.

Патриарх современной русской литературы Даниил Гранин в недавнем интервью поделился такими соображениями:

(корреспондент) «– Как в нескольких словах вы можете охарактеризовать личность Сталина?

– Знаете, у меня в этом плане разные были периоды: до и после ХХ съезда, где разоблачили все жестокости Сталина и особенно “Ленинградское дело”, с которым немного столкнулся, но потом убедился, что все тут гораздо сложнее. В каком смысле? Ну, вот хотя бы в том, что Иосиф Виссарионович очень любил и знал литературу, много читал… Есть замечательные исследования на этот счет, в частности, историк Борис Илизаров изучал пометы, сделанные Сталиным на полях книг…

– …красным карандашом?

– Нет, разноцветными. Все эти надписи: “Так его!”, “Куда ж податься?”, “Неужели и это тоже?”, “Это ужасно!”, “Выдержим” – примечательны тем, что отражают неподдельное чувство читателя. Тут нет никакой показухи, ничего, рассчитанного на публику (кстати, эту читательскую реакцию хорошо показал в “Евгении Онегине” Пушкин).

Так вот, судя по тому, как Илизаров описывает сталинские пометы на “Воскресении” Толстого, на “Братьях Карамазовых” Достоевского, на произведениях Анатоля Франса и так далее, вождь был не просто книгочеем, а вдумчивым читателем, который все как-то усваивал, переживал, хотя на него это не действовало.

– Злодеем он все-таки был?

– Ну, объяснение это слишком простое – налицо невообразимая, чудовищная извращенность. Понимаете, Толстой, Достоевский – это же величайшие гуманисты, человековеды, никто лучше их о проблемах совести и добра не писал, но вот на Кобе это никак не сказывалось. Облагораживающее влияние литературы, искусства, о которых мы так любим рассуждать, здесь заканчивалось – он приезжал в свой кремлевский кабинет…

– …и напрочь забывал Толстого и Достоевского…

– …и подписывал расстрельные списки на сотни человек, причем не абстрактных, а тех, которых знал, с кем дружил» .

А вот прямо противоположное мнение Юрия Емельянова, журналиста, не поленившегося написать толстую книжку, посвященную «разоблачениям» антисталинистских высказываний, начиная с Троцкого, Хрущева, Горбачева, многих известных российских и зарубежных историков, публицистов ХХ века, апофеозом которых стала, как утверждает автор, моя книга:

«Пожалуй, наиболее ярким примером морального и интеллектуального падения антисталиниста стала книга Бориса Илизарова “Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива”. Спору нет, Илизаров заведомо взялся за трудное дело: попытаться истолковать характер Сталина и раскрыть его мысли, разбирая пометки, которые тот оставлял на полях книг. Однако к книгам из сталинской библиотеки был допущен человек, явно не способный понять ни смысл сталинских пометок, ни содержание произведений, которые комментировал Сталин.

Сообщая, что он пять лет бился над расшифровкой помет Сталина на нескольких десятках книг, Илизаров лишь расписался в своей интеллектуальной беспомощности….

Но возможно, что Илизаров кое-чего добился бы в своих трудах, если бы не его позиция. Провозгласив принцип “эмоционально высвеченной научной истории”, Илизаров с первой же страницы книги не скрывает своей ненависти к Сталину» и т. д. и т. п.

Читатель сам может судить о том, что в писаниях Емельянова правда, а что завистливая пропагандистская чепуха. Хочу так же обратить внимание на то, что я опирался не только на многочисленные сталинские пометы, но и на ранее неизвестные материалы из личного архива Сталина и документы других архивов. Но в одном я согласен: критик благодарит главного редактора издательства «Вече» С.Н. Дмитриева. Со своей стороны я выражаю благодарность С.Н. Дмитриеву за многолетнее сотрудничество и мудрую издательскую политику, позволяющую разным авторам, имеющим разные взгляды, свободно обращаться к современным искушенным читателям.