Самый дорогой украинский художник анатолий криволап рассказывает о жизни и ценах на живопись. Самый дорогой украинский художник Анатолий Криволап: «Два дня я палил свои картины, разжигая огонь на собственном участке Анатолий криволап картины
Мировой рынок искусства все больше интересуется украинскими художниками. Их картины еще не попадают в список самых дорогих, но потенциал большой, говорят эксперты. Ми предлагаем вам ознакомиться с самыми дорогими работами современных украинских художников.
Художник: Анатолий Криволап
Картина: “Конь. Вечер”
Стоимость: $186,200
Работа украинского художника в 2013 году ушла с молотка торгов Phillips. Стартовая цена на полотно “Конь. Вечер “составляла 76 тыс. долларов. По результатам торгов стала второй самой дорогой среди проданных, после работы американца Кита Харинга. Полотна Анатолия Криволапа узнаваемые благодаря монохромности и ярким цветам. “Совершенствуя годами острое чувство цвета, художник стал известен благодаря своим последним ностальгическими мыслями о “Житнице Европы “, – сказано в каталоге аукциона Phillips. Полотно было написано в селе Засупоевка. По словам художника, особенно сложно было подобрать оттенки. Хотя когда Криволап рассказывал, что овладел более 50 оттенками красного, этот вызов был особенным. Конь должен был не слишком выделяться на фоне и при этом не слиться с ним. К продаже на аукционе картина находилась в частной коллекции в Европе, а также выставлялась в “Мистецькому арсеналі” в 2012 году. Картина является частью открытой серии работ, начатой в 2005 году. Она насчитывает еще 14 полотен.
Художник: Василий Цаголов
Картина: “Кого боится Херст”
Стоимость: $100,000
Василий Цаголов – киевский художник, хорошо известный за рубежом. Он активно реагирует на многие тенденции в обществе и искусстве. Не обошл он вниманием и Херста, как одного из самых известных, коммерчески успешных художников мира. Основная тематика творчества Херста – смерть, заявка на ее философско-религиозное осмысление. Цаголов тонко, иронично обыгрывает этот момент в картине “Кого боится Херст”. В 2009 году в PinchukArtCentrtе проходила выставка Дэмиена Херста. Одновременно с ней Василий Цаголов в киевской галерее “Коллекция” выставил эту свою картину. На полотне ковбой с пистолетами в обеих руках, идет вперед, стреляя направо и налево, оставляя после себя кладбищенские кресты. Образ ганстера, что занимает все пространство картины, написанный с нижнего ракурса, настолько довлеет над зрителем, что воспринимается как аллегория коммерческого искусства, навязывает нам свои вкусы, образ мышления и стиль жизни. Работу приобрел украинский коллекционер.
Художник Александр Ройтбурд
Картина: “Прощай, Караваджо”
Стоимость: $97,179
Одессит Александр Ройтбурд один из основателей украинского постмодернизма. Его работы экспонируются в нью-йоркском Музее современного искусства. “Прощай, Караваджо” была продана в 2009 году. Картина была написана под впечатлением похищения из одесского Музея западного и восточного искусства знаменитого полотна Караваджо “Поцелуй Иуды, или Взятие Христа под стражу”. Полотно стало началом серии монументальных работ “Ройтбурд vs Караваждо”. Одноименная выставка проходила в апреле-мае 2010 года в киевской галерее “Коллекция”. По мнению художника, подобная игра с шедеврами классики помогает раскрыть в них новое значение.
Художник Илья Чичкан
Картина: “Оно”
Стоимость: $79 500
Представитель Новой волны в украинском искусстве Илья Чичкан известный во всем мире. Наиболее узнаваемые его работы связаны с представлением известных персон в образе обезьян. Летом 2008 года картина Ильи Чичкана “Оно” была продана в Лондоне. Продажа состоялась на торгах Phillips de Pury – третьего по важности после Christie’s и Sotheby’s аукционного дома. Это был вторичный продажа: картину на аукцион выставил коллекционер, а не сам художник. “Я ничего из этого не получил”, – говорил Чичкан. На самом деле получил – репутацию. Если картину выставляет коллекционер и она продается, значит, в ее автора есть коммерческий потенциал.
Художник Олег Тистол
Картина: “Раскраска”
Стоимость: $53,900
Творчество художника Олега Тистола относят к необарокко. Его картина “Раскраска” ушла с молотка аукциона Phillips в 2012 году. Покупатель пожелал остаться неизвестным. Картина была создана на мероприятии Украинская неделя моды. Во время дефиле модельера Анастасии Ивановой гости на холсте рисовали цветными маркерами.
Рубрика ТЕМА НОМЕРА
Мы приехали к художнику в жаркий летний день и сразу почувствовали контраст с раскаленной суетой большого города. Сто километров от Киева, волшебный пейзаж, кружение птиц над озером, уютная гостиная и неспешное течение интересной беседы... Это та экосистема, в которой рождаются работы Криволапа, и именно здесь становятся понятными главные мотивы новейших серий художника. Вот это окно, из которого он наблюдает закат над озером, вот эти домики, скот и другие элементы сельской пасторали, возникающие на его полотнах последних лет.
Криволап получил академическое образование, но долго занимался исключительно абстрактным искусством. Несколько лет назад художник начал активно вводить в свои произведения реалистические элементы, а сегодня, умело балансируя на грани абстракции, он создает медитативные пейзажи в узнаваемой горячей цветовой гамме.
Анатолий Криволап. Фото: Максим Белоусов
Смелое применение активных, часто открытых цветов — один из «фирменных» приемов Анатолия Криволапа. Его чувство цвета близко к народному — те же самые дерзкие сочетания мы встречаем на традиционной украинской одежде, декоре платков и в прикладном искусстве. В мастерской художника наряду с десятками готовых и незавершенных работ разных лет лежат несколько ряднин: в контрастных разноцветных полосах этих творений сельского гения — сила, которая так нужна современному художнику, чтобы не потеряться в гуще многочисленных заимствованных «-измов». Модернизм, абстракционизм и т. д. — современный художник не может вырваться за рамки «брендирования», крайне необходимого в мире, перенасыщенном информацией. Но за рамками привычных маркировок лежит понятие генетического кода — и именно этот код нашел свое яркое выражение в творчестве Анатолия Криволапа.
На заходе солнца
Он один из самых успешных украинских художников, у него огромное количество поклонников и коллекционеров, собирающих художника «вглубь». Работы Криволапа продаются по рекордным ценам на ведущих мировых аукционах и арт-ярмарках, выставляются во всех престижных украинских музеях. А в художнике поражает его скромность — не только в быту, где он далек от «новорусской» тяги к чрезмерному роскошеству, но и в творчестве. Анатолий Криволап не относится к творцам, которые параллельно с основным видом деятельности активно делают себе пиар. Его редко встретишь на светских тусовках. Даже на творческих мероприятиях он бывает не часто. Далеко позади буйное начало 90-х, когда художник вместе с другими мастерами отечественного нефигуратива — Тиберием Сильваши, Александром Животковым, Николаем Бабаком, Николаем Кривенко и Марком Гейко входил в объединение модернистского направления «Живописный заповедник», спорил о путях развития современного искусства и т. п. Сейчас Криволап продолжает дружить с выходцами из «Заповедника», однако в творчестве избрал индивидуальный путь. Но интерес к проблематике эволюции искусства и нынешнему отечественному арт-процессу у художника не угасает. В марта 2011 года Криволап опубликовал на веб-сайте журнала ART UKRAINE свой манифест, где кратко выразил неудовлетворение нынешним состоянием актуального искусства. Эта публикация стала одной из самых посещаемых статей нашей онлайн-версии и явно вызвала широкий общественный интерес. Итак, предлагаем вам продолжение нашего диалога с живым классиком.
Март
— Сегодня вас по праву называют классиком украинского изобразительного искусства. Но с чего началось ваше увлечение живописью?
— Наверное, это вышло случайно. Я родился в Яготине, это была послевоенная эпоха, ни дорог, ни радио, ни телевидения. Когда поступала осень, в пять уже наступала ночь, делать нечего, а мы, дети, еще не спали. И я начал рисовать. Всегда думал, что рисовал лет с десяти, но потом мама рассказала, что я вырисовывал лошадок с раннего детства. И так увлекся, что другое было мне неинтересно.
— Вы начинали все же с фигуративной живописи, школу посещали в советское время, учились в училище, впоследствии в худинституте. Когда же появился интерес к абстракции?
— Это довольно длинная история. Где-то в 20 лет я впервые услышал, что в мировом искусстве существует такое направление, как абстракция, и какая-то картинка из каталога меня просто прожгла. До того я себе планировал, что буду утонченным колористом вроде Серова. В институте я специально попросился к Пузыркову, то был единственный действительно академический педагог. То есть я все делал, чтобы избежать увлечения абстрактным искусством. Но от себя никуда не денешься.
Вечернее поле
— А когда вы начали заниматься нефигуративной живописью?
— Можно сказать, что параллельно я занимался ею все время.
Мое серьезное знакомство с искусством состоялось в Риге, в 1965-67 годах, когда я служил в армии, однако имел возможность ходить на выставки. В Прибалтике не было такой цензуры, как в Украине, там можно было увидеть все — включая абстракцию. Поэтому, вернувшись в Киев, я учился с прицелом на эксперименты с цветом. Но даже когда я выполнял академическую работу, был недоволен сделанным, вплоть до бешенства, — я не знал, в чем причина, но понимал, что делаю что-то не то.
На поиск себя ушло почти 20 лет. Я работал, как в лаборатории, вел дневники, экспериментировал. Была серьезная проблема — гармонизировать яркие цвета, и я пытался ее решить. В живописи существует немало законов, например, главный закон академии: «Больше грязи — больше связи», потом все можно гармонизировать за счет белил. Но взять чистые краски, кричащие, и сделать так, чтобы они идеально совпадали — для этого нужно было найти какие-то нестандартные подходы. Меня всегда завораживали яркие цвета, но гармонизировать их я сначала не мог. И я понял, что нужно приложить усилия, чтобы справиться с такой задачей.
Заход солнца на озере
— Это трудный путь, видимо, требовал от вас недюжинной храбрости...
— Не думаю, что это храбрость, просто я не имел выбора. Я всегда знал, что творческая работа — это полет, а у меня, пока я не нашел свой путь, полета не было. Важность цвета интуитивно чувствует народное искусство, в частности украинское, в котором очень часто сочетаются открытые яркие цвета. Меня всегда удивляло, что при этом разнообразии цветов в народном искусстве палитра отечественных мастеров-академистов старой школы всегда была такой бедной.
— Несмотря на такую ощутимую связь с народной традицией, вы один из пионеров современного искусства в Украине; объединение «Живописный заповедник», в который вы входили, было в начале 90-х флагманом актуального искусства, которое пришло на замену соцреализма. Как случилось, что вы стали именно на этот путь?
— Я никогда с него не сходил, никогда не был советским художником. Я окончил институт, за два года отработал норму для Союза художников, а по тем временам это был редкий случай, чтобы за такой срок сделать три республиканские выставки. Я мог вступить в молодежную секцию Союза художников, но не пошел туда.
Озеро. Утро
— А чем вы занимались все это время?
— Экспериментировал. Живописный материал выводил на какие-то искания и новые шаги. В моем творчестве не происходило революций, это была просто эволюция.
— Интерес к нефигуративному искусства был скорее присущ модернистской эпохе, а затем мировое искусство пошло дальше. Когда вы активно занимались абстракцией, в Европе были уже совсем другие, постмодернистские ориентиры. Пережили ли вы после краха СССР травму всезнайства, характерную для отечественной гуманитарной интеллигенции?
— Я считаю, что искусство — эгоистично, и каждый должен прожить свою судьбу, как она есть. Я всегда был настолько погружен в собственные отношения с цветом, что даже не особенно интересовался всеми этими течениями. Посмотрите, сколько раз хоронили живопись, но она жива. И пока есть краски, пока есть люди, рожденные с даром общения через краски, до тех пор будет и живопись. Даже наши отечественные художники, которые в 90-е быстренько бросили кисти, чтобы поиграть с фото и видео, впоследствии вернулись в живописи.
Возле озера
— А вам были интересны эксперименты с новейшими медиа?
— Я лет двадцать очень внимательно присматривался к новым медиа, ходил на выставки, но это искусство меня не трогало и не трогает. Думаю, что художники делятся на группы: у одних очень богатая фантазия, они обычно «выдумывают миры», пишут сложные композиционные фигуры, кто-то, наверное, более способен к актерству, самопиару, другие видят какие технологически интересные вещи, а еще кто-то горазд на приколы. А если у человека лучший язык, которым он владеет от природы, — живопись, то нет смысла порывать с ней. Другое дело, что, действительно, новое время требует новой формы.
— Вы активный культурный турист: часто ездите за границу, бываете на ведущих художественных выставках?
— Умеренный. Я просто не имею такой необходимости. Считаю, это в молодости важно получить максимальный объем информации, а дальше путь идет к себе.
Озеро. Восход месяца
— Недавно вы стали самым дорогим художником Украины, ваши работы есть и в Национальном художественном музее, и в других ведущих собраниях, то есть творческая карьера сложилась. Вы себя чувствуете метром?
— Я человек, который всегда сомневается, поэтому такого ощущения нет. А относительно того, что я дорогой… Я был самым дорогим изначально, то есть еще с 1990-го года. С тех пор я цены все время только поднимал. У меня был контракт в Германии, моя работа еще в 1992-м году была продана за 11 тысяч марок (87 х 105). Когда я приехал в Киев, здесь все отдавали работы по 200 долларов, а мои произведения уже стоили тысячи.
— А сегодня где вас покупают больше — вы работаете на отечественного или западного коллекционера?
— Первые 15 лет у меня вообще не было клиентов в Украине, а в последние 5 лет практически все мои коллекционеры из Украины.
Вечерний берег
— Вас не утомляет присутствие на всех мероприятиях, где участвуют ваши работы?
— Я никогда не присутствовал даже на открытии собственных выставок. Это для меня пытка — пережить открытие. Собственно, моя позиция была всегда такая: художника должны знать по работам, а не в лицо.
— Насколько быстро вы работаете? Успеваете удовлетворить спрос на вас? Например, для многих художников, выходящих на глобальный рынок, это очень значимая проблема, потому что их скорость продуцирования не совпадает с бешеным спросом на них, и очередь за их творчеством может выстраиваться на несколько лет.
— Я думаю, это вопрос технологии. В таких случаях, как правило, создается искусственная ситуация, ажиотаж. Но это не значит, что у художника нет работ. Я знаю такие случаи, что художнику запрещали писать, чтобы он стоил дороже.
Что касается меня — иногда полотна стоят годами, а иногда за час может появиться большое полотно. Это не зависит ни от моего желания, ни от необходимости, ни от чего — это чистый случай.
Украинский мотив. Хата
— Вы следите за событиями в современном украинском искусстве, за его развитием, за последующими поколениями?
— Конечно. Но я больше в роли наблюдателя и в ожидании.
— То есть вы все еще не нашли своих единомышленников среди молодых коллег?
— Я бы очень хотел, но пока не видел. Современное искусство обладает чрезвычайно широким спектром, и в этом спектре пока я не видел каких-то решений интересных. А о выставках — актуальное искусство все же должно быть очень четко привязано к жизни, а когда такой привязки нет, то это больше похоже на игру.
Полонина Карпат
— Актуальна ли для вас коллективная модель художественной рефлексии и осмысления реальности?
— Нет, эти времена позади. В человеческом плане у меня немало хороших отношений, но в творческом... В начале 90-х был период, когда нас, художников круга «Живописного заповедника», творческое общение очень обогащало. Но потом мы разошлись, каждый пошел своей тропкой. Это нормально.
— Западная художественная система устроена таким образом, что художник, достигая определенной степени успешности, определенного возраста, начинает учить следующее поколение. А вы где-то преподаете?
— Я пробовал преподавать. Я даже подготовил несколько художников, и по цветовым решениям их легко узнать. Получилось какое-то клонирования. А потом я вообще почувствовал, что сам начинаю делать не то, что хотел бы, и понял, что эти эксперименты надо прикрыть.
Вечер на озере
— Но кто-то же должен учить людей!
— Должны учить посредственные художники... Они дают основу, базу, а дальше человек должен следовать сам. Проще, конечно, взять и перенять чужое видение, но так хорошим художником не станешь. Поэтому я не вижу смысла учить. Сильные выживут сами и найдут свой язык. Художественный язык — это код. Художник кодирует образами, поэт — словами, но кодируются чувства и мысли, не идеи. Мне очень смешно, когда в искусстве говорят об идеях. Идея может быть в науке, философии, ибо там есть открытие. Я не знаю среди художников ни одного философа.
— Насколько вам интересна история искусства, с кем из художников вы можете вести диалог сквозь время или сквозь пространство?
— Это стандартная ситуация всех художников: все проходят практически через всю историю искусства для того, чтобы прийти к себе. На каждом этапе у меня был какой-то свой образец, с которым я мог бы вести разговор.
— Какими мыслями, ощущениями вы живете сегодня, чем дышит ваше искусство?
— Я вернулся к такому аутсайдеру в искусстве, как пейзаж. Пейзаж, который сделал, собственно, и революцию, и эволюцию всего искусства, — с начала ХХ века был практически выброшен за его пределы. Я всегда для поддержки, для расписки писал этюды, пейзажи — и недавно понял, что мне это стало интересно как большой проект.
— Давно ли произошло это возвращение?
— Я пишу пейзажи всю жизнь. Когда делал абстракции, то параллельно делал и пейзажи, даже в 90-е годы. Потом увидел, что выше хатки, украинского мотива я планку не подниму, поэтому пошел в абстракцию, которая открыла совершенно иные горизонты, новые ощущения. Но когда я переехал жить сюда, в Засупоевку, мне захотелось чего-то действительно украинского, может, даже гоголевского. И я осмысленно вернулся в пейзажной живописи.
— Ваш пейзаж граничит с абстракцией, иногда не можешь угадать, это абстракция или фигуратив.
— Да, я остаюсь верным абстракции, потому что считаю, что на данный момент абстракция — самое интересное, что человечество создало в искусстве.
— Отличительная черта ваших произведений — очень активный, своеобразный фиолетовый цвет, на грани красно-сине-лилового... Это просто дань красоте заката или проявление некоего специфического внутреннего состояния?
— Это внутреннее состояние. Ведь я не рисую собственно пейзаж, а создаю эмоциональное пространство.
— Что значит для вас этот цвет?
— Это, наверное, вневременность. Я как-то с детства не чувствую времени, никогда не воспринимал реальность такой, какая она есть, видел все через собственные чувства.
— А вы не боитесь не поспеть за временем? Упустить какой-то важный аспект настоящего?
— Мне направление contemporary напоминает марафон — съезжаются люди со всего мира, бегут, но это все временная штука, сегодня марафон в Сиднее, завтра в Германии. Посмотрите, как быстро меняются все эти направления. Искусство — это такой корабль, огромный и тихий, который плывет строго по своему курсу, а вокруг снуют катера, шлюпки. В искусстве надо жить собственными чувствами, мыслями и собственным миром, иначе ты будешь просто участвовать в каком нелепом марафоне. Кому это интересно — он бежит. Мне так жить неинтересно.
— А что остается, когда останавливается время?
— Для одного каталога я написал, что тишина — это встреча вечности с обыденностью, думаю, что эта фраза может быть вам ответом. В принципе, такое же солнце, такая же зелень существовали на Земле и две, и три тысячи лет назад, и художники тогда что-то делали, но видели все всегда одно и то же. Все в мире стабильно, а есть просто смена интересов, восприятия и отношения. Каждый должен находить свой путь.
— У вас такой интровертный взгляд на искусство. Не вызвано ли это влиянием религии? Вы верующий человек?
— Я не слишком углублялся в эти вопросы, такие вещи чувствуются на интуитивном уровне. Я всю жизнь работаю с красками, и то, что с ними делается, действительно может сделать из неверующего человека верующего. Когда начинал, я был очень самоуверенным, думал, что легко сделаю так, как я хочу. Но сколько ни делал, ничего не получалось. Это продолжалось очень долго, пока меня интуитивно не перемкнуло. И во время работы там, где нужно было взять серым, я начал брать желтым, либо синим, либо красным, — а потом удивлялся, как такое может быть. Я научу колориту, гармонии даже медведя, но это еще не значит родить художника... Я просто труба — сквозь меня что-то идет, и я это воплощаю. И это состояние, наверное, самое счастливое, но такие моменты в творческой жизни, к сожалению, нечасты.
— Вы поселились в замечательном месте, на природе, занимаетесь любимым делом. А что еще вас интересует, чем вы живете, кроме живописи? Интересуетесь ли вы, например, политикой?
— Как обычный человек я все вижу, но, несмотря на свой бешеный темперамент, не позволяю себе сильно въезжать в такие вещи, иначе просто не смогу нормально работать. Я считаю, что качественно делать свою работу — это лучшая политическая позиция.
— «Мир ловил меня, но не поймал», как писал Сковорода?..
— В определенной степени да. Я прожил жизнь только с работой, и весь интерес всегда был в ней. Все, что вне ее, — это, пожалуй, процентов 10% моей жизни. Я даже не заметил, как дети выросли, как я прожил это время.
— Ваши потомки пошли в художники?
— Дочь. Сын у меня машинист, как мой отец, ведь я из семьи железнодорожника. Дочь с детства начала рисовать, обладает чрезвычайным колористическим даром, то, что я брал работой, экспериментами, опытами, она имеет от природы. Хорошо это или плохо — время покажет. Потому что именно препятствия делают свое доброе дело, в том плане, что человек или отступается, или, наоборот, становится сильным и вырабатывает характер, необходимый для художника, позиции и все остальное.
Известный украинский художник Анатолий Криволап установил новый мировой рекорд продаж украинского искусства на международном рынке современного искусства.
Рекорд на торгах современного искусства
На аукционе современного искусства Phillips de Pury & Co картина «Конь. Ночь», созданная Анатолием Криволапом, была продана за рекордную для украинского искусства сумму — $124,4 тыс. Это почти в три раза превысило первоначальную стоимость картины.
Мистический пейзаж «Конь. Ночь» занял шестое место на торгах Phillips de Pury & Co. Работа украинского художника продавалась вместе с произведениями признанных мировых мастеров современного искусства, таких как Уэйд Гайтон, Ансельм Рейли, Джордж Кондо.
"Конь. Ночь"
Анатолий Криволап еще до продажи этой картины был самым дорогим украинским художником. Его картина «Степь» была продана на торгах Phillips de Pury & Co в Нью-Йорке за $98,5 тыс.
Победа украинского искусства
Глава и соучредитель аукционного дома Phillips de Pury & Co, искусствовед и куратор Симон де Пюри так прокомментировал рекордную продажу работы украинского художника: «Эта продажа – настоящая победа украинского искусства. Мы считаем Анатолия Криволапа очень перспективным художником. Наш аукционный дом и в дальнейшем обязательно будет работать с Анатолием Криволапом и другими украинскими художниками».
Кроме работы Анатолия Криволапа, с аукциона Phillips de Pury & Co. была продана известная картина Виктора Сидоренко из проекта «Левитация», которая представляла Украину в 2003 году на Венецианском биеннале. Она была продана за $23,7 тыс.
Картина известного одесского художника Игоря Гусева«Возвращение Элвиса» из коллекции «Космо» была продана за $16 тыс. А фотография Виталия и Елены Васильевых из проекта No Art, созданная в Центре современного искусства М17, ушла с молотка за $8 тыс.
Всего на тогах Phillips de Pury & Co., прошедших в середине октября в Нью-Йорке, было продано 171 произведение современного искусства , а сумма, вырученная за их продажу, составила $5,7 млн.
Анатолий Криволап – самый востребованный художник Украины
Анатолий Криволап родился 11 сентября 1946 года в городе Яготине Киевской области. Он выпускник Киевского государственного художественного института. Известный художник в данный момент является ведущим участником группы «Живописный Заповедник».
Анатолий Криволап – самый востребованный украинский художник, работы которого с большим успехом продаются на самых знаменитых аукционах мира — Sotheby’s и Phillips de Pury & Co.
