Фазиль искандер "кролики и удавы". Проявление иронии в изображении художественной модели тоталитарного общества в повести Ф. Искандера "Кролики и удавы"
Вариант 4: 25.02.2012: 21.41
Вариант 1 2012: 25.02.2012: 21.41
Вариант 6: 25.02.2012: 21.38 Сатира в философской сказке Ф. Искандера «Кролики и удавы»
Человек входит в мир литературы в раннем детстве, уже в этом, довольно неосознанном возрасте, определяя для себя те или иные приоритеты. Через нашу жизнь проходят самые разные писатели и произведения, но лишь немногие из них становятся по-настоящему любимыми, вызывающими желание обращаться к ним снова и снова. Такой книгой для многих стала философская сказка Фазиля Искандера "Кролики и удавы, полная искрометного юмора и глубокого философского смысла.
Некоторые критики называют эту сказку антиутопией, но это не совсем верно, ведь антиутопия - это отображение непредвиденных последствий, которые могут возникнуть в обществе, слепо воплощающем утопические идеи. То есть, это изображение предполагаемого идеального общества, попавшего в ловушку своих идеалов. В "Кроликах и удавахже перед нами предстает вполне реальная картина жизни общества, правда замаскированная под фантастический мир неких удавов и кроликов. Этот прием использовался многими писателями 70-х годов, произведения которых рассказывали об отрицательных сторонах жизни советского общества или содержали в себе критику общественно-политического устройства страны. Родоначальником подобного жанра был еще Салтыков-Щедрин с его "Сказками, где под видом животных скрывались реальные типы и характеры.
Фантастичный мир сказки Искандера представлен далекой африканской страной, где удавы традиционно поедают кроликов, кролики принимают это как данность, считая, однако, несправедливостью, а обезьяны, слоны и туземцы придерживаются сторонней позиции. Изображая два таких, на первый взгляд, разных общества, показывает неожиданный их симбиоз: "...кролик, переработанный удавом, превращается в удава. Значит, удавы - это кролики на высшей стадии своего развития. Иначе говоря, мы - это бывшие они, а они - это будущие мы, - разъясняет правитель удавов Великий Питон своим подопечным. Их сходство этим не ограничивается, и те и другие представляют собой модель тоталитарного идеологизированного общества со всеми сопутствующими атрибутами: гимнами, флагами, маячащим впереди образом светлого будущего, в данном случае его роль играет Цветная Капуста у кроликов. И в том и в другом мире царствует лживое раболепие, основывающееся на страхе перед вождем, которое поддерживается суровыми наказаниями любого свободомыслия. "Король знал, что только при помощи надежды (Цветная Капуста) и страха (удавы) можно разумно управлять жизнью кроликов. Жизнь кроликов и удавов наполнена бесконечными предательствами и доносами на себе подобных, часто оказываясь на их месте, причем, "...любой преданный предатель, вспоминая свои ощущения, когда он предавал, и сравнивая их со своими ощущениями, когда он предан, с полной искренностью думает: все-таки у меня это было не так низко. А насколько философична фраза о том, что "тот, кто раздумывает над вопросом, донести или не донести, в конце концов обязательно донесет, потому что всякая мысль стремится к завершению заложенных в ней возможностей.
Удавы, поглощающие кроликов, гордятся своей гуманностью, которая, по их мнению, проявляется в том, что они, гипнотизируя кроликов, избавляют их от мучительной смерти. Кролик, объявивший, что "...их гипноз - это наш страх. А наш страх - это ихгипноз, создал, по сути, революционную ситуацию, опасную как для удавов, так и для кроликов. Одним это грозит голодом, другим анархией. Предложенный удавом Пустынником новый метод убиения кроликов - удушение, заставляет и тех, и других сожалеть о старых добрых временах, забыв о прежних возмущениях: "Интересно, что некоторые престарелые кролики, рассказывая молодым о прежней жизни в гипнотический период, сильно идеализировали его.
"Удивительно, что и старые удавы, делясь воспоминаниями с молодыми, говорили, что раньше было лучше. При этом они тоже, как водится, многое преувеличивали. Итак, благие намерения Задумавшегося закончились всеобщим разочарованием, что опять позволяет провести параллель с историей нашей страны, пережившей революцию, последствия которой оказались непредсказуемы. Ассоциации с прошлым нашей страны вызывает и обилие бессмысленных лозунгов, провозглашаемых как кроликами, так и удавами: "Удав, из которого говорит кролик, - это не тот удав, который нам нужен. "Шипите шепотом, не забывайте, что враг внутри нас, "чем лучше запасной выход, тем меньше шансов, что он потребуется, "на образование кролико
в чернил не жалетьи тому подобное.
Но "Кроликов и удавовнельзя назвать только сатирическим произведением, ведь темы, затрагиваемые писателем, относятся к категории вечных и переосмысливаются не одним поколением: предательство, трусость, измена своим идеалам за право быть "допущенным, личности, восставшей против общества, психология власти - все это повторяется из века в век, порождая новых героев и тиранов.
Фазиль Абдулович Искандер р. 1929 Кролики и удавы - Философская сказка (1982)
События происходят много лет назад в одной далекой африканской стране. Удавы без устали охотятся за кроликами, а обезьяны и слоны соблюдают нейтралитет. Несмотря на то что кролики обычно очень быстро бегают, при виде удавов они словно впадают в оцепенение. Удавы не душат кроликов, а как бы гипнотизируют их. Однажды юный удав задается вопросом, почему кролики поддаются гипнозу и не было ли попыток бунта. Тогда другой удав, по прозвищу Косой, хотя на самом деле он одноглазый, решается поведать своему юному другу «удивительный рассказ» о том, как проглоченный им кролик внезапно взбунтовался прямо у него в животе, не желал там «утрамбовываться» и «не переставая вопил» из его живота всякие дерзости. Тогда глава удавов, Великий Питон, приказал выволочь Косого на Слоновую Тропу, чтобы слоны «утрамбовали» дерзкого кролика, пусть ценой здоровья и даже жизни «жалкого» удава Косого, ибо «удав, из которого говорит кролик, это не тот удав, который нам нужен». Очнулся несчастный удав лишь через две недели и уже одноглазым, не помня, в какой момент из него выпрыгнул дерзкий кролик.
Рассказ Косого подслушивает кролик, которого зовут Задумавшийся, так как он много думает; в результате длительных размышлений этот кролик приходит к смелому выводу и сообщает о нем потрясенным удавам: «Ваш гипноз - это наш страх. Наш страх - это ваш гипноз». Рядовые кролики в восторге от идеи Задумавшегося, однако Королю кроликов такое свободомыслие не по вкусу, и он напоминает кроликам, что хотя «то, что удавы глотают кроликов, - это ужасная несправедливость», но за эту несправедливость кролики пользуются «маленькой, но очаровательной несправедливостью, присваивая нежнейшие продукты питания, выращенные туземцами»: горох, капусту, фасоль, и если отменить одну несправедливость, то необходимо отменить и вторую. Опасаясь разрушительной силы всего нового, а также утраты собственного авторитета в глазах рядовых кроликов, Король призывает кроликов довольствоваться тем, что есть, а также вечной мечтой о выращивании в ближайшем будущем вкуснейшей Цветной Капусты. Кролики чувствуют, что «в словах Задумавшегося есть какая-то соблазнительная, но чересчур тревожащая истина, а в словах Короля какая-то скучная, но зато успокаивающая правда».
Хотя для рядовых кроликов Задумавшийся все же герой, Король решает тайком устранить его и подговаривает бывшего друга Задумавшегося, а ныне - приближенного ко двору и фаворита Королевы по имени Находчивый предать опального кролика, для чего необходимо громко прочитать в джунглях сочиненный придворным Поэтом стих с «намеками» на местонахождение Задумавшегося. Находчивый соглашается, и однажды, когда Задумавшийся и его ученик по имени Возжаждавший размышляют, как устранить несправедливость из жизни кроликов, к ним подползает юный удав. Задумавшийся решает поставить эксперимент, чтобы доказать свою теорию об отсутствии гипноза, и действительно не поддается гипнозу удава. Раздосадованный удав рассказывает кроликам о предательстве Находчивого, и Задумавшийся, искренне любящий родных кроликов и глубоко потрясенный подлостью Короля и самим фактом предательства, решает принести себя в жертву удаву, чей инстинкт оказывается сильнее доводов рассудка, и юный удав, к ужасу Возжаждавшего, помимо собственной воли съедает «Великого кролика». Задумавшийся перед смертью завещает верному ученику свое дело, как бы передавая ему «весь свой опыт изучения удавов».
Тем временем юный удав, осмелев после поедания Задумавшегося, приходит к выводу, что удавами должен править удав, а не какой-то там инородный Питон. За такую дерзкую мысль удава ссылают в пустыню. Туда же за предательство ссылают и Находчивого (Король открестился от него). Изголодавшийся удав вскоре придумывает новый метод поедания кроликов - через удушение - и глотает изумленного Находчивого. Удав логично решает, что с «таким гениальным открытием» Великий Питон его «примет с распростертыми объятиями», и возвращается из пустыни.
А между тем в джунглях Возжаждавший ведет огромную воспитательную работу среди кроликов - он даже готов в качестве эксперимента пробежать по телу удава в обе стороны. В эпоху умирания гипноза царит полный хаос. В результате появляется «огромное количество анархически настроенных кроликов, слабо или совсем не поддающихся гипнозу». Но королевство кроликов не разваливается именно благодаря возвращению Удава-Пустынника. Он предлагает метод удушения кроликов и демонстрирует его на Косом, так что тот испускает дух. После этого Великий Питон прощает Пустынника и назначает его своим заместителем. Вскоре Пустынник сообщает удавам о смерти Великого Питона и о том, что, согласно воле покойного, он, Великий Пустынник, будет управлять ими. Пока удавы совершенствуются в технике удушения, прославляя нового правителя, Король кроликов догадывается и оповещает кроликов о надвигающейся опасности, предлагая старый, но единственный метод борьбы с удавами - «размножаться с опережением».
Учитель ГОУ ЦО №556
Еремина Людмила Вадимовна
Фантастика и реальность в произведениях русской литературы.
Фазиль Искандер. Философская сказка «Кролики и удавы».
Из множества произведений аллегорического характера, появившихся в последние десятилетия, наиболее значительной следует признать философскую сказку Ф.Искандера «Кролики и удавы». Актуальность темы, глубина анализа социальных процессов, происходивших с нашим обществом с конца 80-х годов ХХ века, и широта обобщений нравственного характера, безусловно, делают произведение значимым. Продолжая сатирическую традицию философских сказок М.Е.Салтыкова-Щедрина, Ф.Искандер изображает аллегорическую картину тоталитарного общества, использующего для поддержания своей состоятельности аппарат подавления и демагогию. Однако сказка «Кролики и удавы» не только о прошлом. Она о нашем настоящем и о будущем. Как всегда, русская литература предостерегает нас от мягкотелости, инертности, погони за материальными благами в ущерб нравственным ценностям, призывает к созданию зрелых общественных институтов, которые на допустят манипуляций общественным мнением в интересах власти.
Творчество Ф.Искандера знакомо нам по ряду произведений, где автор повествуется о быте абхазской деревни, где старейшины рода изрекают мысли, ценность которых простирается далеко за пределы солнечной Абхазии, где комическое и грустное живут бок о бок, где в ярких бытовых сценах отражаются глубокие нравственные проблемы.
Самостоятельное место в творчестве Ф.Искандера занимают философские сказки. Читателю уже знакомы опубликованные ранее «Созвездие Козлотура» и «Джамхух – сын Оленя». В этих произведениях освещаются проблемы, над решением которых бьется все человечество.
И вот перед нами еще одна философская сказка «Кролики и удавы». Действие происходит в далекой от нас южной-преюжной стране, действующими лицами являются животные, однако каждый из нас может найти знакомые для себя параллели, увидеть критический разбор ситуаций, в которых в той или иной форме пришлось участвовать каждому из нас, а также рассмотреть перспективы развития общества, в котором мы живем. В сказке нет конца, ни счастливого, ни трагического, счастье, как и страдание, неизбежные спутники жизни каждого, однако произведение в целом является оптимистическим, поскольку, как показывает писатель, солидарность даже таких слабых животных, как кролики, может серьезно повлиять на судьбу общества.
Итак, о чем же повествует философская сказка?
В южной-преюжной стране существует Государство Кроликов. В этом Государстве поддерживается Авторитарная форма правления, во главе государства стоит Король, однако общество Кроликов достигло такой стадии развития, когда Авторитарную Власть необходимо искусственно поддерживать. Очень умело Ф.Искандер исследует все атрибуты Авторитарной Власти, к которым в первую очередь относятся:
Мечта о Цветной Капусте, т.е. благах, которые ожидают всех членов Общества Кроликов в отдаленном будущем
Органы принуждения, которые подавляют и уничтожают тех, кто не согласен с официальными мифами и версиями.
Каждый из атрибутов выписан весьма ярко и насыщен деталями. Мечту о Цветной Капусте Король и Правящая Верхушка стремятся сделать перманентной. Светлые горизонты будущего должны непрерывно отодвигаться от Кроликов по мере развития их общества. Даже изображение Цветной Капусты медленно, но непрерывно меняется для того, чтобы мечта о ней лучше соответствовала структуре момента.
Еще подробнее изображены Органы Принуждения. В их состав входят и органы прямого подавления инакомыслия (контингент Удавов, задачей которых является отглот неугодных кроликов), и Королевская Охрана, которая должна быть достаточно могущественной, чтобы защитить Короля от возможных выступлений рядовых кроликов. Но именно вследствие своей могущественности эта Охрана стала опасной и для самого Короля, поэтому понадобилась Вторая Охрана, для того чтобы защищать Короля от Первой Охраны, и т.д. Ф.Искандер убедительно показывает, что грубого принуждения недостаточно для того, чтобы поддерживать Авторитарную Власть, не вызывая при этом возмущения членов Общества Кроликов, необходима поддержка интеллигенции. Если какой-нибудь кролик ОТГЛАТЫВАЛСЯ, то с помощью слухов, которые в Государстве Кроликов заменяли средства массовой информации, разъяснялось, что этого кролика ЗАСЕКРЕТИЛИ и перевели на работу по созданию Цветной Капусты, а если семья Репрессированного кролика проявляла интерес к его судьбе, то ликвидировалась и семья, а слухи вещали о том, что Репрессированный кролик настолько важен, что ему разрешили взять к себе семью. Король кроликов, хорошо понимая, что для сохранения власти ему необходима поддержка творческих слоев общества, удерживает около себя выжившего из ума Поэта-Буревестника, который к месту и не к месту провозглашает «…пусть сильнее грянет Буря!» и участвует в гнусных предательствах своих собратьев.
Все тот же Поэт-Буревестник открыл алкогольное действие чернил, предназначенных для обеспечения всеобщего образования в государстве Кроликов. Кролики чернилами не пишут, а посасывают их, что способствует легкости души и приятным сновидениям. Так Буревестник стал Горевестником для многих Порядочных Кроликов, а борьба за всеобщую грамотность привела к значительному росту потребления чернил внутри страны. Главный же Ученый Государства Кроликов, разделив количество истраченных чернил на общую численность населения, сделал вывод о всеобщей грамотности населения.
Значительное место в сказке отведено исследованию Пайковой Системы Распределения Благ, которая также служит для укрепления Авторитарной Власти. Любопытно отметить, что основным занятием членов Общества Кроликов является воровство. Общественно полезный труд хотя и провозглашается, но не вызывает у Членов Общества энтузиазма, поскольку не может прокормить ни трудящегося, ни его семью. Государственные богатства создаются за счет налога на уворованное, именующегося Огородным Налогом. В Обществе Кроликов за счет Государства содержится Привилегированная Прослойка, так называемые Допущенные к Столу. В эту Прослойку входит верхушка Охраны, сотрудничающие с Королем деятели искусства и даже, для поддержания версии о демократизме, вдовы некоторых Репрессированных кроликов. Король заботится о расслоении даже этой Привилегированной Прослойки, для чего распущен слух о том, что часть Допущенных к Столу имеет еще более высокие привилегии и является Допущенной к Столику. И хотя в действительности никакого Столика нет, как и не ведется работа по созданию Цветной Капусты, миф о Столике действует безотказно: допущенные к Столу буквально рвутся из кожи, создавая культ личности Короля и надеясь, что их усилия приведут к дальнейшему продвижению по линии приобретения Пайковых Благ. Ф.Искандер убедительно доказывает, что Система Пайковых Благ и закрытых распределителей является основой общества, построенного по типу Кроличьего. Без такой системы власть Короля невозможна, всякого, кто замахнется на эту иерархическую систему, необходимо немедленно отправить в ОТГЛОТ.
Что же позволяет Удавам отглатывать членов Общества Кроликов, если последние быстро бегают, высоко прыгают и, значит, могут легко спастись? Существует версия о том, что удавы будто бы обладают гипнозом, который заставляет Кролика идти прямо в пасть Удава. Эту версию усиленно распространяет Король и его ближайшее окружение. Однако оказалось достаточным одному из Кроликов задуматься над природой гипноза (автор так и именует этого кролика: ЗАДУМАВШИЙСЯ), как тот легко установил экспериментально, что гипноз Удавов – это страх Кроликов: «Их гипноз – это наш страх, Наш страх их гипноз!» - говорит Задумавшийся. Страх, страх, только страх! – вот что стремится внушить своим согражданам Королевская Верхушка. А Задумавшийся Кролик? В соответствии с традициями, он должен быть немедленно передан в ОТГЛОТ, и Король совместно с Поэтом-Буревестником немедленно совершают предательство. Тщательно и скрупулезно Ф.Искандер исследует психологию Предателя как личности и Предательство в целом. Думается, что выводы этого исследования имеют смысл и за пределами Государства Кроликов. Оказывается, за предательство можно платить ничтожно мало потому, что плата выдается вперед. Предательство еще не совершено, лишь слегка просматривается в туманном будущем и как будто не таит в себе неприятных последствий, а плата за него вполне осязаема.
Важен и вопрос о личности предателя, который отвратительно компрометирует своих товарищей и даже саму чистую кроличью натуру, которой противна даже сама мысль о предательстве.
Не все ладно и в Обществе Удавов. Эти понуждающие Органы также раздираются внутренними противоречиями. Удавы, проявившие нерешительность и мягкость при исполнении карательной функции, изгоняются. Чистку рядов Удавы проводят под лозунгом: «Удав, из которого говорит кролик, - это не тот удав, который нам нужен». Эта фраза проходит рефреном через страницы, посвященные жизни Удавов.
Падение страха перед Удавами и престижа так называемого Гипноза поставило перед Удавами ряд сложных проблем. Для своего сохранения как биологического вида им приходится совершенствовать карательные методы. Удав-Пустынник, изгнанный из организации за нечеткое исполнение порученной ему операции по ОТГЛОТУ преданного Кролика, изобретает новый способ подавления – УДУШЕНИЕ. Именно Удушение, он считает, должно обеспечить поднятие престижа Удавов. Любопытно, что сон об Удушении приснился и Королю Кроликов, и в том, как хищные птицы поднимают труп Удава, он увидел доброе предзнаменование: «Падающий Удав снова поднят на должную высоту».
В сообществе Удавов борьба за власть, лицемерие и интриги распространены очень широко. Ф.Искандер использовал разнообразные художественные приемы, создавая с их помощью у читателей чувство неприязни к этим тварям. Убедительно показано, что Удавы сами по себе вряд ли могли бы существовать как биологический вид, если бы не поддержка со стороны Короля Кроликов.
Сказка уже почти кончается, а для оптимизма нет никаких оснований. Задумавшийся кролик предан и проглочен Удавом, его последователь – Возжаждавший Кролик – не нашел поддержки в массах, Поэт-Буревестник сочиняет льстивые стихи, Падающий Удав вновь поднят на должную высоту, а Удушение, видимо, еще способно поддержать страх Кроликов перед Авторитарной Властью. Но тут появляется новое действующее лицо – Молодой Крольчонок. Молодое поколение не обладает заштампованным сознанием, которое подвержено влиянию мифов об Авторитарной Власти, оно хочет видеть результаты, к которым пришло Государство Кроликов в результате самоотверженного труда предшествующих поколений. К глубокому разочарованию, результатов нет, только пустота и высокопарные фразы. На простой вопрос Крольчонка: «Дяденька, Цветной Капустки хотца!» - ни Король, ни его Свита не могут дать вразумительного ответа. Протест молодого поколения поставил Правящую Верхушку в затруднительное положение: ведь против молодежи нельзя применять жестокие репрессивные меры (вроде отглота и удушения), а нужно проводить воспитательную работу.
Оптимизм сказки заключается именно в том, что ни Королю, ни руководящим работникам его Охраны не удалось добиться никаких успехов в деле воспитания молодого поколения в виде приверженности его Авторитарной Власти. Крольчонок неведомым образом ускользает от Королевской охраны, раздваивается. Не ясно даже, действует ли он в одиночку или мы имеем дело с множеством похожих крольчат. Нам кажется, что именно с молодым поколением автор связывает свои надежды на перемены в Государстве Кроликов.
Приведем несколько замечаний по поводу жанровой специфики данного произведения. Автор именует свое произведение философской сказкой, однако такое определение жанра несколько уже, чем круг поднятых проблем. Хотя в произведении затрагиваются вопросы, жизненно важные для Кроликов и Удавов, а также автор блистательно объясняет такие понятия, как мерзость, несправедливость, предательство, ликование и патриотизм, думается, главная задача Ф.Искандера заключается не только в выяснении смысла данных понятий для южной-преюжной страны.
По нашему мнению, предметом размышления автора является возможность существования государства с Авторитарной Формой правления при трудовой и политической пассивности его граждан. Автор анализирует процессы внутреннего развития государства и его перспективы начиная с малозначительного разговора Удавов о сущности гипноза, поэтому вступление действительно напоминает сказку о животных какой-нибудь тропической страны. Конец произведения – тоже Удавьи разговоры о старых и добрых временах, когда можно было гипнотизировать кроликов впрок, и о трудностях добычи пищи новым методом, на который тратится много сил. Все приведенные разговоры далеки от основной темы исследования, само же рассуждение имеет аллегорический смысл и касается общекроличьей морали и законов бытия Общества Кроликов. Т.о, перед нами повесть-притча, параболическая композиция, содержание, отражающее общефилософские вопросы бытия, заключено не в характерах и жизненных обстоятельствах, а в исключительной заостренности мысли самого автора. Сюжет же использован только для иллюстрации авторской идеи.
Повесть интересна также со стилистической точки зрения. Обилие каламбуров, афористических выражений, рефренов, оксюморонов, логически выверенных рассуждений приковывает внимание читателя. Приведем несколько примеров. У Кроликов состоялось «ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ собрание на Королевской Лужайке», на котором члены Общества пришли к выводу, что жизнь в этом государстве «сплошной праздник ПЛОДОРОДИЯ и ЧРЕВОУГОДИЯ». Когда же зашла речь о необходимости сократить набеги на огороды туземцев, то Король провозгласил, что в его государстве возможен «РЕЖИМ экономии только не за счет интересов РЕЖИМА». Кролики же ужаснулись перспективе неполного удовлетворения их пищеварения и попросили своего Короля не поднимать подобных вопросов, т.к. ими он «сыплет СЛАДКУЮ СОЛЬ на их раны». Интересна также фраза, являющаяся своеобразным «кодексом чести» Удавов: «Удав, из которого говорит кролик, это не тот удав, который нам нужен».
Наиболее интересна как в содержательном, так и в стилистическом отношении первая часть повести, во второй же автор увлекается побочными проблемами и несколько нарушает единство произведения.
Повесть заканчивается прямым обращением к читателю, в котором автор предостерегает от излишнего оптимизма.
История взаимоотношений Удавов и Кроликов, по мнению автора, является грустной. Он предпочитает читателя несколько помрачневшего, полагая, что именно помрачневший, а не возрадовавшийся читатель еще может чем-то помочь Обществу Кроликов.
Читатель! Хочется, чтобы прочитав эту статью, ты тоже несколько помрачнел… и вступил в общество Защиты Животных. Особенно призываю быть милосердным к Крольчатам. Верь, что свои, даже спорные мысли, они высказывают из лучших побуждений, стремясь искоренить то зло, которое, к сожалению, было создано активными действиями пособников Авторитарной Власти и пассивностью последующих поколений. Если ты, читатель, вступишь в общество защиты животных, то отглот и удушение Крольчат станут невозможными.
Вольные размышления о творчестве Фазиля Искандера и не только о нём.
Он был одним из тех, кто помог нам пережить советскую власть.
Леонид Гозман о Фазиле Искандере
Это очень скверно, когда нечего читать. Для меня это синоним «нечего делать» и вплотную приближается к «незачем жить».
В ранней молодости (которая у меня пришлась на конец семидесятых) ситуация «нечего читать» случалась регулярно. Нет, конечно, всегда можно было взять с полки Толстого. Но сидеть на толстовской мучной диете для молодого растущего интеллекта было невыносимо. Не спасало и бесконечное перечитывание «Мастера и Маргариты», чем кормились духовнобогатые девы. До одури хотелось чего-то современного, про сейчас. Ещё лучше - фантастики. И, конечно же, переводной. Тут было главное - не нарваться на какого-нибудь прогрессивного западного автора. Прогрессивность я чуял нутром и ненавидел её во всех проявлениях. Я не мог заставить себя читать Рея какого-нибудь Бредбери, зато каждую строчку Лема или Хайнлайна перечитывал по три раза.
Что же касалось современной мне литературы, я воспринимал её примерно так же, как советскую стоматологию - то есть с ужасом и омерзением. Чтение советских писателей доставляло боль почти физическую. Впрочем, и тут были свои градации - от почти выносимого до запредельно-инфернального.
Особенно жуткими было сочинительство нацкадров. Если писания русских «деревенщиков», при всей их бесконечной унылости и депрессивности, ещё можно было хоть как-то одолеть, то русскоязычные сочинения бесконечно многочисленных Нутайзурбуевых и Кроликоянецев - обычно про быт южных сёл - были чем-то совершенно инфернальным. Я физически ощущал, как меня загоняют в войлочную юрту, к овцам и клопам. С другой стороны, нацкадровские тексты иногда доставляли то, что сейчас называют «лулзами» (по-русски это, наверное, будет «скорбные ржаки»). Некоторые перлы из нацкадровских сочинений передавались из уст в уста.
Поэтому, когда добрые знакомые мне дали журнал без обложки и посоветовали прочесть повесть человека с узнаваемо восточным именем и названием «Созвездие Козлотура», я решил, что добрые знакомые решили угостить меня очередной порцией скорбных ржак.
Повесть начиналась так:
«Хм» - подумал я и чтение продолжил.
Через пару страниц я наткнулся на типичный восточный лулз-ржак, который органично смотрелся бы в кавказской или среднеазиатской прозе. Но было видно, что автор вписывает его вполне сознательно. Когда же я дошёл до описания соотечественника автора, руководителя широкого профиля и знатока восточных тостов, у меня возникло совсем странное чувство.
Начиная этот текст, я выбирал из двух возможностей. Написать более-менее гладкий некролог ушедшему от нас - в преклонном возрасте, не сказать чтобы безвременно - уважаемому человеку. Или всё же поговорить о том, чем этот уважаемый человек может быть интересен здесь, сейчас, а также и после того.
Я выбрал второе, осознавая все риски подобной позиции. Текст вызовет раздражение, а то и нападки, причём со всех сторон. Но я пока живой, а значит - как-нибудь переживу и это. Что касается моей дискурсивной совести, то она чиста: еже писахъ - писахъ.
Фазиль Абдулович Искандер родился в 1929 году в Сухуми. Отец, Абдулла Ибрагимович Искандер, полуабхазец-полуперс (бывший белый народ, насильно повёрстанный в азиаты - примерно то же попытались проделать с русскими позже), был некогда владельцем кирпичного завода. В советское время у такого человека не могло не быть неприятностей. Искандер в одном интервью говорил, что отца посадили в тюрьму за то, что он был наполовину персом. Фазиль Абдулович, судя по всему, вообще считал вопросы происхождения главными и основными, и в этом с ним трудно не согласиться. Однако тут дело было сложнее: в тридцать восьмом его отца не расстреляли, а выслали из СССР по так называемому «персидскому делу» - что может рассматриваться как милость. Увы, напрасная: в Персии высланных приняли за сталинских шпионов и уморили на рудниках. Другие получили своё на месте: грузинизация Абхазии проводилась классическими сталинскими методами. Дядя Фазиля Искандера погиб в Магадане. Других - знакомых, родственников - пропустили через мясорубку. Впоследствии Искандер будет вспоминать под камеру, как «всюду убирали абхазов и сажали грузин». Разумеется, осторожно.
Он жил у родственников жены в селе Чегем. Несмотря на сомнительное, с точки зрения соввласти, происхождение, у Фазиля не было проблем. Он блестяще окончил русскую школу в Сухуми, поехал в Москву. Собирался поступить на философский факультет, но услышал слова преподавателя «кажется, на вашу нацию есть разнарядка», и понял это себе в ущерб. Поэтому пошёл поступать в Московский библиотечный институт, из него перевёлся в престижный Лит, который окончил в пятьдесят четвёртом. По распределению попал на Брянщину, где работал в газете «Брянский комсомолец» (видимо, её-то он и имел в виду под «среднерусской молодёжной»), потом в «Курской правде», впоследствии вернулся на родину. В 1956 году он совершает карьерный скачок другим на зависть - становится редактором в абхазском отделении Госиздата. Что, помимо всего прочего, дало ему необходимую творческую свободу.
С 1956 года он регулярно печатался в «Смене», «Неделе», не пренебрегал «Костром» и «Сельской молодёжью» (не могу представить себе читателя данного журнала, но они, наверное, были). Писал стихи - в 1957 году в Сухуми опубликовал сборник под ожидаемым названием «Горные тропы». И одновременно писал рассказы, которые в дальнейшем составили роман «Сандро из Чегема».
Дальнейшее понятно. Он переезжает в Москву и постепенно вырастает в большого советского писателя и человека. После краха социализма его рост не уменьшается - он пополняет собой когорту небожителей, занимая место несколько ниже богоподобного Чингиза Айтматова, но в принципе сравнимое.
Это вообще вопрос сложный. Некоторые его знакомые - например, Владимир Соловьёв - до сих пор убеждены, что Искандер проскочил мимо Нобелевки: надо было рвать с совком, переезжать на Запад, давить на жалость, раскручивать тему маленького гордого народа… Понимал ли это Искандер? Скорее всего да. Однако решил, что игра не стоит свеч. Статусных цацек за жизнь у него скопилось предостаточно: Искандер был осыпан наградами, как новогодняя ёлка. Что позднесоветская, что раннероссийская власти (не говоря уже об Абхазии) - все приносили свою дань. Его холили, лелеяли, награждали, снимали по его книжкам фильмы (кстати, неплохие). Лист его регалий огромен. Вот неполный списокв: Искандер также был академиком РАЕН (1995), Академии российского искусства (1995), Независимой академии эстетики и свободных искусств (1995), почетным доктором Норвичского университета (США), членом и лауреатом Баварской академии изящных искусств (Германия).Фазиль Искандер был награжден орденами "За заслуги перед Отечеством" III (1999), II (2004) и IV (2009) степеней, орденом "Честь и слава" I степени Абхазии (2002).Писатель был награжден рядом престижных отечественных и зарубежных премий: Государственной премией СССР (1989), Государственной премией РФ (1993), премией имени А.Д. Сахарова "За мужество в литературе" (1991), Пушкинской премией фонда А. Тепфера (1992), премией "Золотой Остап", Малапарти (Италия), "Триумф" (1998), памятной медалью РАН "Шедевры русской литературы ХХ века" за выдающийся вклад в развитие культуры России (2003) и др.В 2011 году Искандер стал лауреатом литературной премии "Ясная Поляна" имени Л.Н. Толстого и обладателем премии правительства России за сборник "Избранные произведения".Именем его - при жизни - названа одна из малых планет и московская библиотека.
При этом, в отличие от чудовищно бездарного, деревянного, вообще не слышащего русский язык Айтматова, он продолжал писать, и писать хорошо. Какой-то льстец - возможно, Быков или кто-то вроде него, уже не помню - даже называл творчество Фазиля Искандера последним лучом света в тёмном царстве.
В принципе, любой талантливый провинциал, пытающийся войти в большую литературу, имеет возможность сделать один почти беспроигрышный ход, литературное е2-e4. А именно - предложить на рынке свой провинциальный опыт. Скажем, ирландец в Лондоне может попытаться зайти в большую прозу, опубликовав что-нибудь на тему нравов ирландской глубинки. Житель Аляски может шокировать и заинтересовать среднеамериканского обывателя картинами сурового быта Аляски. Да что там - через эту калитку вошли в литературный пантеон Редьярд Киплинг, успешно продавший Британии «британскую Индию», или Гоголь, начавший литературную карьеру с «Вечеров на хуторе близ Диканьки», то есть с демонстрации чопорной петербургской публике комических малороссов в шароварах. Так что ничего стыдного в этом нет - если, конечно, это именнопервый шаг.
Для советского нацменского литератора этот ход был разрешён. Но только с той поправкой, что интерес нужно было вызвать не у публики, а у кураторов литпроцесса, и не литературный, а идеологический. Правильная траектория была такова: рассказики о «малой родине» (о каком-нибудь далёком селе или ауле), потом производственный роман на родном материале, потом производственный роман союзного значения (про Магнитку или БАМ), а потом можно было уже получить допуск к большим тиражам и возможностям. Хотя малую родину полагалось не забывать, это ж святое.
Это, кстати, важный момент, не обойдём его. Русских в СССР сделали бездомным народом. «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз»: эта страшная и мерзкая по смыслу песня была впиздрячена русским дурачкам как руководство к действию. Русские не имели права любить ничего своего, право на «малую родину» им так и не дали - хотя разрешили плакать о ней, убитой (к чему и сводилось творчество «деревенщиков»). Они всё время ехали в теплушках на какую-нибудь очередную стройку в тайгу. Напротив, нацменам разрешалось и даже вменялось в обязанность жить хозяевато, на своей землице, хранить верность родному селу, дому, району - даже уехав из него. Землячества и диаспоры, запрещённые русским, всячески поощрялись у нерусских - в том числе и создаваемой для них культурой. Ароматный дымок кизяка, верблюжьи следы в зарослях саксаула, божественный вкус кумыса и чистейший горный воздух - всё это полагалось любить взасос, воспевать, облизывать словами. Благо, в советских условиях это было несложно. По сравнению со страшной, нищей жизнью русского «нечерноземья», где русские ютились по десятеро в крохотных клетушках и ели зелёную гнилую колбасу, любой аул, где хотя бы не было проблем с жилплощадью и было мясо и фрукты, казался если не раем, то вполне интересным для жизни местом. Разумеется, реальные аульные нравы были реально страшны - настолько, что никакое мясо и фрукты этого не компенсировало. Но на то и существовал соцреализм, чтобы такие моменты подвергать пристойной лессировке. Эта игра и её правила были отлично известны, дальнейшее зависело от старательности автора.
В этом отношении Искандер был образцовым советским писателем. Он воспел родную Абхазию и село Чегем так, как мало кто из совписов позволял себе. «Сандро из Чегема» написан сахаром и мёдом, разведёнными патокой неистовой любви. При этом применялась двойная маскировка: рассказы выдавались за «юмор и сатиру» (примерно как фильм «Мимино», восхваляющий «интересных кавказских мужчин»). Это тоже понималось правильно - как часть игры… Впрочем, как и то, что автор, хорошо зная жанр, регулярно обнажал его условность. Например, добавлял в описываемый им этнографический салат, столь любимый советскими гнидогадоидами, несуществующих фигурантов - то есть придуманные им «малые народы». Интересно, всегда ли это понимали те, кто по долгу службы проверял его тексты на многонациональную полезность?
Более того. Националам было разрешено любить и воспевать самое запретное, что было в СССР - частную собственность, в том числе земельную (то есть основну и главную). Русские, прозябающие на отнятой, опоганенной большевиками земле, изнасилованной и осквернённой колхозами, читали в азиатских книжках про «любовь крестьянина к своему полю». Кавказу и Азии это было можно - иметь своё поле, свой дом, своё, своё, своё, родное, родовое, вечное. Искандер писал об этом с настоящим чувством. Могло даже показаться, что автор дразнится. То есть дразнит русских дураков, у которых своего поля нет и никогда не будет. К чести Фазиля Абдуловича, эти нотки в его текстах - если они и были - могут быть различимы только предвзятым (или слишком внимательным) взглядом. А вот роскошь натуральной жизни представлена как подобает - пышно и красочно.
Критики это называли «пафосом приятия мира». В самом деле, моречко, фрукта, парное мяско и не слишком достающая (но исправно снабжающая всем необходимым) советская власть этому очень способствуют.
У нацменского советского интеллигента можно найти много изъянов. Перечислять их было бы долго, да и ни к чему. Однако него всегда было два преимущества, которых русский интеллигент лишён. Причём таких, по сравнению с которыми всё остальное не стоит недоеденного чебурека.
Во-первых, безпроблемный допуск к Творчеству. Русским в СССР и РФ запрещены две вещи - Власть и Творчество; на эти места всегда сажают или нерусских, или таких отпетых мерзавцев, что «лучше бы папуасы». Впрочем, кто-то ведь должен и работать, так что на собачьих условиях могли пустить и русского - желательно пьяницу или с проблемами.
Что касается националов, тут политика была иная. Есть такая байка про то, как народный академик Лысенко демонстрировал невероятные удои коров, выращиваемых его методами. Секрет состоял в том, что коров кормили шоколадом. Скорее всего, это именно байка, запущенная гебнёй в период ликвидации лысенковского проекта. Однако к нацменской интеллигенции применялся именно этот метод - кормление шоколадом. Не то чтобы любого талантливого кавказца или азиата «продвигали» - но тех, кто попадал в обойму, холили и лелеяли. Раздуть до слоноподобного величия таких мух, как Расул Гамзатов или Чингиз Айтматов, надо было ещё постараться. Но большевикам и не такое удавалось - достаточно вспомнить сверхмонструозного «казахского поэта-акына» Джамбула, который вообще ничего не писал и не пел, кроме похабных песенок о своих любовных победах в молодости: за него творили русские поэты, официально числившиеся «переводчиками». Это было, впрочем, в порядке вещей.
И во-вторых - нацменский интеллигент знал реальное устройство Советского Союза. Русских от таких знаний тщательно оберегали. Русские жили (и живут) в искажённом мире, создаваемым советской/постсоветской пропагандой. Мире нищем, жалком и глупом, из которого нет выхода, где слепо тычутся щенявые, глупезые людишки, не знающие элементарных вещей о жизни. Русские живут и умирают, так и не поняв, что это с ними такое было.
Нацменам же было дозволено самое сокровенное - знание об истинной жизни и истинном положении вещей. На Кавказе и в Средней Азии советская власть была довольно условной. Там существовала частная собственность (немножечко прикрытая занавесочкой), был дозволен частный бизнес (мелкий и полуконспиративный, но всё-таки), люди жили жирно, богато. Пока русские дураки гробились за Полярным Кругом, чтобы накопить на советский «автомобиль», мудрые кавказцы каждый день кушали нежнейшую баранину, запивали домашним вином и не утруждали себя никакой работой, кроме бесконечных застолий. Желающие сделать советскую карьеру привозили в Москву несколько сумок мяса, за которые голодные советские аспиранты писали им диссертации. Дикари получали звания кандидатов и докторов наук - на Кавказе были целые сёла, где все имели учёные степени… Но дело было даже не в этом. Все эти люди знали тайну советчины, истинную причину и смысл существования советской власти. Например - то, что она была создана для отъёма у русского народа его собственности, и что она кончится, когда умрут последние русские, могущие претендовать на возвращение отнятой собственности. А также и то, что последует за ней. Все эти вещи, бывшие для русских дураков величайшим секретом, были прекрасно известны малограмотным азиатским и кавказским пастухам, городским бездельникам, ворам, пузатым местным начальникам. Которые относились к советчине как к неприятной неизбежности: «э-а, всё это кончится, а мы как кушали виноград и барашка, так и будем кушать виноград и барашка». Тут они, впрочем, несколько ошибались - но это уже совсем другая история. Важно, что любой тбилисский или сухумский бездельник знал про СССР больше, чем русский учёный. За что он его заслуженно презирал - как лоха, терпилу и дурака, не знающего, на каком свете он живёт и как тут всё на самом деле устроено.
Особенно же осведомлёнными были жители советских многонацинальных хабов, ульев дружбонародности, к каковым относился и Сухуми (а также советский Баку и некоторые другие хлебные места). Даже на общем фоне благоденствующего Юга эти жужжащие человеческие гнёзда выделялись. Тот же Сухуми был истинно многонациональным городом, восхитительным этнографическим салатом, где, как всем казалось, мирно уживаются с десяток-другой народов, не считая меньшинств. Искаднер часто вспоминал это пёстрое полотно, столь милое сердцу современного новиопа: на улицах звучит армянская, греческая, грузинская, менгрельнская, кое-где и русская речь, все ходят друг к другу в гости, угощают блюдами национальной кухни, поздравляют друг друга с праздниками, которых так много, и все надо отпраздновать… В общем, рай. Правда, оплачивался этот рай потом и кровью единственного народа, который в братской советской семье много работал и ничего не получал за свой труд. Как только золотой дождь, изливающийся на благодатный Сухуми, обмелел - бывшие добрые соседи взялись за ножи и начали выяснять, кто тут главный. В конце концов выяснилось, что Сухуми называется Сухум и главные здесь абхазы. Фазиль Искандер тоже принял в этом некоторое участие - в безумном 1989 году он был избран от оппозиционных сил в составе 11 депутатов от Абхазской АССР в Верховный Совет СССР 12-го созыва. Впрочем, в восемьдесят девятом в законодательных органах специально размещали деятелей культуры - например, милейший профессор Аверинцев попал в Верховный Совет СССР. Потом их всех повыкидывали, кроме настоящих зубров-мафиозо типа Кобзона. Искандер ситуацию оценил правильно: попробовав эти дела на вкус, он потихонечку отполз обратно - с президентом Ардзинбой устанавливать тесные отношения не стал, в местные дела вообще лез по минимуму, вполне удовлетворившись полуофициальным статусом «старейшины абхазской диаспоры в Москве».
Впрочем, это мы забежали вперёд - да и не туда.
Всякому приличному литератору в СССР полагалось немного диссиденствовать и самую малость инакомыслить.
Искусство это было непростым - примерно как искусство японского повара, готовящего рыбу фугу. Даже небольшая ошибка при готовке могла привести к проблемам со здоровьем, иногда летальным. Однако без этого дополнительного измерения (назовём это так) автор в глазах прогрессивной публики оставался банальным совписом, не имеющим права претендовать на душеводительство. Только такие священные монстры, как Чингиз Айтматов - то есть люди, реально допущенные к реальной власти - могли эти негласные требования игнорировать, и то не до конца.
Искандер отметился как оппозиционер «Созвездием Козлотура», являвшимся - тогда уже безопасным - глумом над хрущёвщиной. А также над советской властью в целом, в том числе над её неофициальной стороной - что я тогда, при первом чтении, почувствовал, но не смог сформулировать. Например, сама фигура «козлотура» - то есть помесь горного тура-кавказца и русской домашней козочки - очень ехидно намекала на советскую нацполитику. Но это было для понимающих; остальным предлагалось похохатывать над разрешённой советской темой о дураках-начальниках.
В принципе, на этом уровне - дозволительной советской «сатиры» - он мог бы и остановиться. Диссидентом в сколько-нибудь серьёзном смысле он никогда не был - поскольку, как и всякий нацменский интеллигент, знал, когда и чем кончится советский цикрк (о чём мы ещё скажем ниже). Обладая таким знанием, никакого желания диссидентствовать не возникает - разве что для блезиру. Фазиль Абдулович, однако, понимал, что блезир нужен, и к тому же имел зуб на грузин. Первое плюс второе определило его оппозиционную тему - глумление над сталинизмом.
Особенную неприязнь у него вызывал Берия, как уроженец Абхазии, мегрел, записанный грузином и являвшийся непосредственно ответственным за несчастья его семьи. Рассчитаться с этой фигурой, пусть хотя бы литературно, было для Искандера чем-то вроде долга чести. Он это и проделал - в нескольких действительно блестящих (по-восточному, но всё же) рассказиках на эту тему. С этим уже можно было выходить на международный уровень.
Первая публикация за рубежом - в знаменитом «Ардис Паблишинг», принадлежавшем чете славистов Профферов, издававших русскую запретную классику. Например, Набокова - о, эти чёрные томики с каретой на суперобложке! Именно в этом издательстве появился неподцензурный том «Сандро из Чегема». Было это в 1979 году. В том же году выходит - самиздатовским способом, тиражом 12 экземпляров - неподцензурный литературный альманах «МетрОполь». Фазиль Искандер - в числе авторов. Причём публикуется заведомо скандальный текст «Маленький гигант большого секса» - как раз с темой Берии.
Кому другому такие выходки стоили бы места и карьеры. Искандер, однако, знал расклады и больших проблем не ждал. Небольшие, разумеется, были - его на несколько лет отстранили от печати. Его новые тексты появятся только в перестроечные годы.
Период вынужденного молчания Искандер использовал правильно - для написания большой важной книжки. В 1982 году в американском издательстве Ann Arbor выходит поввесть-притча «Кролики и удавы».
Перестройка готовилась очень заранее. Конспирологически настроенные граждане считают, что с шестидесятых как минимум. Тут можно поспорить. Однако тот факт, что все важнейшие решения были приняты до Олимпиады-80, несомненно.
Интересно, как их доводили до сведения. Все, кого перестроечные возможности (именно возможности) непосредственно касались, получили информацию о грядущих изменениях заранее. До тех, кто должен был бежать-спасаться, её довели методами искусства. Например, известная данелиевская как бы «кинокомедия» «Кин-дза-дза» была точнейшим, детальнейшим описанием готовящихся «девяностых» - начиная с темы всеобщего кидалова и торговли горючкой как основы экономики и кончая демонстративно-униженным положением «пацаков» (как говорится, прочтите это волшебное слово наоборот). Все разумные люди - в основном «чатлане» - это так и поняли.
Разумеется, Искандер тоже что-то знал, а о чём не знал - догадывался. Собственно, «Кролики и удавы» - это описание перехода от якобы «социализма» к якобы «капитализму» при сохранении абсолютной власти советской номенклатуры. И возникающих при этом социальных эффектах. То есть это была такая «Кин-дза-дза» для умных.
Если быть совсем точным. Повесть посвящена переходу от идеократической власти к власти материальной.
Сюжет - для тех, кто не читал - банален. Есть страна, в которой некие удавы питаются некими кроликами. Остальные животные соблюдают нейтралитет. Кролики при этом не способны противостоять удавам: при виде глаз змеи они впадают в транс и дают себя съесть. Считается, что удавы обладают гипнотическим даром. Эту веру в кроликах поддерживает кроличий король, имеющий тайные отношения с удавами и морочащий головы своим подданным обещаниями вот-вот вывести вкуснейшую Цветную Капусту, которая-де всех накормит и решит все проблемы. Наконец, некий особенно умный кролик догадывается, что никакого гипноза нет: кролики цепенеют от банального страха. Он несколько раз демонстрирует это, и кролики начинают очухиваться от гипноза. Однако некий удав изобретает новый способ убийства кроликов - удушение. И очень скоро всё приходит в норму. Что касается особо умного кролика, он жертвует собой ради истины, давая себя съесть удаву. Как водится, напрасно.
Суть басни стала вполне понятной в девяностые. Ровно те же процессы - описанные у Искандера с убийственным сарказмом - происходили в постсоветском обществе. Идеологический гипноз отменили во времена «перестройки и гласности», однако заменили его экономическим и силовым террором. Это привело к чудовищному обнищанию и физическому вымиранию населения (в первую очередь русского, разумеется). Что при этом люди думали и чувствовали, мы помним. Но если кто подзабыл, можно почитать и «Кроликов» - там всё то прописано в подробностях, иногда даже излишних. Например, очень хорошо раскрыта тема литератора, работающего на кроличьего короля (а на самом деле на удавов), рефлексирующего по этому поводу, но находящего себе всё новые и новые оправдания. Некоторые видят в этой фигуре пародию на Максима Горького, но я допускаю здесь и нечто иное - слишком уж много деликатных подробностей, и слишком уж личное отношение у автора к герою… Но не будем об этом. Что касается деталей в целом - они великолепны и очень точны. Например, предсказано возрождение нерусского национализма: удавами правил Великий Питон, которого в конце концов уестествляет соплеменный удав (тот самый, изобретший удушение как метод). Или, скажем, постсоветская ностальгия: и кролики и удавы сожалеют о прежних временах, когда кролики умирали безболезненно, а удавам было легче их ловить. Ну и так далее: читайте сами.
В СССР повесть издали в густоперестроечном 1988-м. Разумеется, непосвящённые - и не догадывающиеся, что день грядущий им приготовил - восприняли это как очередную антисоветскую сатиру, разобрали на цитаты и некоторое время ходили с ними на устах, как с пирсингом на губах. Автор смотрел на это по-гоголевски: «над собой смеётесь».
Скажем сразу: «Кролики» оказались вершиной творчества Искандера. Постперестроечные тексты вернулись к старым абхазским темам, разве что обогатились чернухой и отчасти «женской темой» - впрочем, до порнухи в каком бы то ни было смысле он не опускался.
Что теперь? Поскольку вокруг Искандера жило и кормилось какое-то количество людей, полное забвение ему не грозит. У него будет памятник, ещё одна библиотека, какой-нибудь фонд его имени - вот это уж точно будет, к бабке не ходи. Его вещи будут продавать с аукционов (продавали , кстати, ещё при жизни - тропа проторена). В общем, вокруг его имени уже сейчас складывается та маленькая индустрия, которая обычно складывается вокруг подобных людей. Нет, я не против, я не вижу в этом ничего предосудительного. Всяк своё пропитание имеет, а солнышко светит на всех ровно. Просто это их дела, это не наши дела.
Есть ли смысл или хотя бы удовольствие в чтении сочинений Искандера сейчас? Пожалуй, да - по крайней мере, социологический и политологический так уж точно. Как я уже сказал, нацменские интеллигенты знали и понимали куда больше, чем русские, а Искандер довольно многое говорил достаточно прямо.
Ну а для души… Не знаю. Если честно, то вряд ли мне захочется когда-либо перечитывать «Сандро» или что-нибудь в этом роде.
Однако я до сих пор помню фразу: «В один прекрасный день я был изгнан из редакции одной среднерусской молодежной газеты, в которой проработал неполный год».
Константин Крылов
Судьба Ф.Искандера, как и судьба любого сатирика, не была простой и лёгкой: за стремление к свободной печати, за участие в журнале "Метрополь" произведения писателя несколько лет не печатали в родной стране. О чем бы ни писал Фазиль Искандер, во всем чувствуется легко узнаваемая, только ему свойственная ирония. В его книгах перемешиваются терпкий юмор, язвительная сатира, тонкая лирика и высокая романтика.
Известность Искандеру принесла социально-философская сказка "Кролики и удавы" (1973), которая стала доступна читателям только в 1986 году. Мужество, ирония, мягкий юмор помогли Ф.Искандеру не обозлиться, сохранить своё человеческое лицо и достоинство, помогли создать удивительную сказку-аллегорию "Кролики и удавы", образы которой, как и образы Салтыкова-Щедрина, созданы с помощью гротеска, сарказма, иронии и пародии. "Кролики и удавы" можно также определить как антиутопию, хотя это определение будет не совсем верно. В антиутопии показаны опасные и непредвиденные последствия реализации утопических идей - изначально прекрасных и логичных. Антиутопия - это гипотеза, а "Кролики и удавы" - это реальность.
На сказку Фазиля Искандера написано множество критических статей. Она появилась в конце 80 - гг., когда тема тоталитаризма в литературе хорошо освещалась. Также, было очень много написано об антиутопии, и большинство критиков как раз рассматривали это произведение, как сатирическое изображение пороков общества с тоталитарным устройством.
Наиболее интересные статьи принадлежат Наталье Ивановой "Смерть против страха!", в журнале "Знамя" 1988г. и С.Рассадину "Суверенный Искандер" в журнале "Век" 1994г.
В "Кроликах и удавах" показано вполне реальное общество, причем обрисовываются вполне конкретные его черты. К такому приему прибегал не только Искандер. Опасаясь открыто высказывать отрицание, неприятие тех или иных сторон жизни, а порой и всей системы, писатели создавали фантастические миры, куда помещали своих настоящих героев. Обращаясь к проблемам политического устройства общества, такая проза всегда строится на абсурде и алогизме; в будничном течении жизни угадывается катастрофичность. Так возникает картина вымороченной действительности.
В сказке "Кролики и удавы" Ф.Искандер с помощью аллегории показывает тоталитарное государство трёх типов. Это государство кроликов, государство удавов и отношения между кроликами и удавами.
Удавы живут, как говорит автор, "в одной южной-преюжной стране". Их царство - это тоталитарное государство, во главе которого стоит Великий Питон. При его дворе находятся глупые, бездарные удавы. Например, главный визирь "на все вопросы умел отвечать не задумываясь, за что и был назначен главным визирем царя..." В царстве удавов всё основано на страхе и беспрекословном подчинении. Здесь существуют жестокие законы и обычаи. Великий Питон, появляясь, неизменно произносит "боевой гимн", который все удавы в знак верности "должны были выслушивать", приподняв голову.
Удавы охотятся за кроликами, а обезьяны и слоны соблюдают нейтралитет. Несмотря на то, что кролики обычно очень быстро бегают, при виде удавов они словно впадают в оцепенение. Удавы не душат кроликов, а как бы гипнотизируют их. При этом кролики и удавы при полной вроде бы своей противоположности составляют единое целое. Возникает особый симбиоз. Особый вид уродливого сообщества. Потому что кролик, переработанный удавом, - как размышляет Великий Питон, - превращается в удава. Значит, удавы - это кролики на высшей стадии своего развития. Иначе говоря, мы - это бывшие они, а они - это будущие мы.
И что получается. Если даже появляется в этой конформистской среде свободолюбивый кролик, чьей смелости хватает на то, чтобы уже внутри удава, уже будучи проглоченным, упереться в животе, то об этом бешеном кролике много лет потрясенные удавы будут рассказывать легенды.
Однако на самом-то деле и кролики, и удавы стоят друг друга. Их странное сообщество, главным законом которого является закон беспрекословного проглатывания, основано на воровстве, пропитано ложью, социальной демагогией, пустым фразерством, постоянно подновляемыми лозунгами (вроде главного лозунга о будущей Цветной Капусте, которая когда-нибудь в отдаленном будущем украсит стол каждого кролика!). Кролики предают друг друга, заняты бесконечной нечистоплотной возней. Это сообщество скрепленных взаимным рабством - рабством покорных холопов и развращенных хозяев. Хозяева ведь тоже скованы страхом: попробуй, скажем, удав не приподнять в знак верности головы во время исполнения боевого гимна. Немедленно собратья-удавы лишат его жизни за измену!
Рефлекс подчинения действует не только среди кроликов, но и среди удавов. Во главе стоит Великий Питон. Но Питон не удав, он инородец, сумевший подчинить себе весь удавий народ. Он требует беспрекословного подчинения и не терпит даже малейшего промедления в исполнении приказов. Всякое идеологическое вольномыслие или нарушение закон удавьей жизни безжалостно карается. Самая изощренная пытка среди удавов - самопоедание, когда хвост удава засовывался ему в пасть. С одной стороны, он, пожирая себя, самоуничтожается, с другой стороны, он, питаясь самим собой, продлевает свои муки. Тут нельзя не вспомнить процессы 1937-1938 годов в СССР, когда под пытками люди были вынуждены оговаривать себя.
Ф.Искандер смотрит на реальность без иллюзий, открыто говоря о том, что, пока кролики, раздираемые внутренними противоречиями (а удавам только этого и надо), будут покорно идти на убой, их положение не изменится.
При этом Ф.Искандеру удается говорить об этом с юмором. Юмор - самое заметное свойство прозы Ф.Искандера. Абсолютно все литературные критики, соглашаются в том, что юмор в произведениях Ф.Искандера довольно редкой разновидности, очень... настоящий, что ли. Смешное у него рождается словно бы из ничего, являясь всегда неожиданно. Его наблюдения, столь же острые, сколь и возвышенные, часто утрамбованы до размеров афоризма. И можно сказать, что его юмор и ирония - части его мудрости, а может быть, оригинальные формы извинения за избыток мудрости. Когда читаешь его, думаешь, что смешное - не продукт специфического жанра, а заключительная стадия познания истины, стадия, которую просто не все достигают
На наш взгляд, во всех произведениях Ф.Искандера "перемешан терпкий юмор, язвительная сатира, тонкая лирика и высокая романтика". В сказке Ф.Искандера показано вполне реальное общество, в котором к проблемам политического устройства (взаимоотношения власти и народа) примешивается абсурд, алогизм, которые могут привести к катастрофе. Автор рисует странное сообщество, которое живет по закону беспрекословного проглатывания. Оно основано на страхе подчинения, деспотизма, лжи и пустом фразерстве.
Царство удавов - это тоталитарное государство, но тоталитарный режим и его законы противоестественны природе любого общества, поэтому и в рядах удавов начинается постепенное разложение. Они становятся менее жестокими и кровожадными.
Появляются такие удавы, как Косой и Коротышка. Косой "для удава был чересчур добрый... он старался глотать кроликов так, чтобы причинить им как можно меньше боли, за что, в конце концов, поплатился". За это он был наказан Великим Питоном, в результате чего лишился глаза.
Таким образом, в царстве удавов презиралась слабость, жалость, совесть, шло воспитание жестокости, а всех неугодных сурово наказывали.
Такие же законы царили и в государстве кроликов, которое называлось Королевством. Глава его - Король и его приближённые составляют двор, в сказке он называется Столом, а придворные Допущенными к Столу. Те, кто хотел стать приближённым к Столу, назывались Стремящимися.
"Король знал, что только при помощи надежды (Цветная Капуста) и страха (удавов) можно разумно управлять жизнью кроликов". "...Ни один кролик никогда не видел Цветной Капусты. Правда, в кроличьей среде всегда жили слухи (хотя их и приходилось иногда взбадривать) о том, что местные туземцы вместе с засекреченными кроликами, работающие на тайной плантации по выведению Цветной Капусты, добились решительных успехов. Как только опыты, близкие к завершению, дадут возможность сажать Цветную Капусту на огородах, жизнь кроликов превратится в сплошной праздник плодородия и чревоугодия.
Время от времени сочетание цветов в изображении Цветной Капусты на знамени едва заметно менялось, и кролики видели в этом таинственную, но безостановочную работу истории на благо кроликов. Увидев на знамени слегка изменившийся узор цветов, они многозначительно кивали друг другу, делая для себя далеко идущие оптимистические выводы. Говорить об этом вслух считалось неприличным, нескромным, считалось, что эти внешние знаки внутренней работы истории появились случайно, по какому-то доброму недосмотру королевской администрации.
В ожидании этого счастливого времени кролики жили своей обычной жизнью, паслись в окружающих джунглях и пампасах, поворовывали в огородах туземцев горох, фасоль и обыкновенную капусту, высокие вкусовые качества которой оплодотворяли мечту о Цветной Капусте".
"Великая мечта о Цветной Капусте помогала Королю держать племя кроликов в достаточно гибкой покорности... Если в жизни кроликов возникали стремления, неугодные Королю, и если он не мог эти стремления остановить обычным способом, он, Король, прибегал к последнему излюбленному средству, и, конечно, этим средством была Цветная Капуста".
Когда мы читаем о "великой мечте" кроликов, то чувствуем иронию автора. Тоталитарное государство, в котором они жили, характеризуется репрессиями, насилием над личностью. И об этом Фазиль Искандер говорит, прибегая к аллегории, иронии, гротеску и сарказму.
"Если проявляющий стремления продолжал упорствовать, он неожиданно исчезал, и тогда кролики приходили к выводу, что его засекретили и отправили на тайную плантацию. Это было естественно, потому что те или иные стремления проявляли лучшие головы, которые, конечно, прежде всего нужны были для работы над выведением Цветной Капусты".
"Если семья исчезнувшего кролика начинала наводить справки о своём родственнике, то ей намекали, что данный родственник теперь "далеко, в том краю, где Цветная Капуста цветёт"".
"Если семья исчезнувшего кролика продолжала упорствовать, то она тоже исчезала..."; "...по вегетарианским законам королевства кроликов наказывали путём подвешивания за уши - но убивать не убивали..."
В сказке кроме политической сатиры есть тонкое знание психологии. Рассматривая ряд вечных вопросов, необходимо сделать ударение на характеристике иронии, юмора, эзопова языка и тут же дополнить, что смех автора окрашен в трагические тона.
По нашему мнению, взаимоотношения личности и государства раскрыты с философской точки зрения. Здесь можно увидеть и трагедию поэта, потерявшего свободу слова из-за позиции приспособленчества; здесь же драма и предателя, которого тоже потом предают…
Автор считает, что, если личность пытается бороться с государством, она обречена на поражение. С другой стороны, он уверен, что только сильная, свободная, задумавшаяся личность способна ускорить распад ненавистного государства.
В сказке Ф.Искандера "Кролики и удавы" пародируется ликвидация безграмотности в СССР. Король кроликов издал указ о всеобщей грамотности. Он приказал заготовить большое количество бочек с соком бузины, который использовался в качестве чернил.
Сок бузины выдавался небольшими склянками всем, кто в этом нуждался. Поскольку кролики не были любознательными и упорными, то скоро забыли о ликвидации безграмотности.
Так называемые чернила стояли и начали бродить, превратившись в крепкий напиток, удивительные свойства которого "открыл" поэт.
Узнав "свойства" сока бузины, все стали требовать его. После того, как королевские склады были опустошены, чиновники пришли к общему мнению, что в стране установилась всеобщая грамотность.
Как мы помни, в конце 30-х годов было объявлено, что в Советском Союзе ликвидирована безграмотность, а на самом деле это оказалось фикцией, то есть не соответствовало правде жизни.
Жизнь героев сказки "Кролики и удавы" - это постоянный страх. Его испытывают кролики перед Королём, удавами, которые тоже находятся в этом состоянии перед Великим Питоном.
Читая сказку Ф.Искандера "Кролики и удавы", невольно вспоминаешь слова Салтыкова-Щедрина: "Жил - дрожал, и умирал - дрожал".
Оба писателя с помощью гротеска показали страх, который "ломает", уродует человеческую личность: герой Салтыкова-Щедрина лишает себя всех радостей жизни, а героев Ф.Искандера подталкивает к предательству.
В сказке "Кролики и удавы" писатель исследует психологию предательства. Оно совершается и в царстве удавов и в королевстве кроликов. Тоталитарный режим, не дающий возможности личности свободно раскрыться, способствует выявлению зависти, которая, как и страх, подталкивает к предательству.
Так, например, Кролик Находчивый завидует другу своей юности Задумавшемуся, завидует его честности, смелости, независимости, поэтому второй "раздражает" первого, который, предав друга юности, пытается успокоить свою совесть рассуждениями о долге перед Королём и т.д. Ф.Искандер вложил в уста одного из героев свои мысли о предательстве: "...предательство - это всегда убийство чужими руками своего человека..." Находчивый не убивал Задумавшегося, но привёл его к гибели, а это почти одно и то же.
Предатель Находчивый тоже оказался предан Королём, которому служил, и "был потрясён грубостью того, как его предали..."
У героев сказки Ф.Искандера "говорящие" имена. Используя эту традицию русской литературы, писатель даёт героям характеристику, в которую вкладывает своё отношение к ним. Задумавшийся кролик назван этим именем, потому что задумался о смысле жизни, хотел найти истину, правду. Он говорит своему ученику Возжаждавшему: "...живая жизнь всё время движется и меняется, нам нужен ориентир алмазной прочности, а это и есть правда. Она может быть неполной, но она не может быть искажённой сознательно даже ради самой высокой цели..."
Возжаждавший кролик - стремящийся продолжить дело своего учителя, стремящийся к справедливости.
Находчивый... В имя этого героя вложена ирония, так как этот кролик "найдёт себя" всегда, он нашёл, то есть получил все блага жизни, нашёл расположение Короля и Королевы.
Старый Мудрый Кролик. И в его имени звучит ирония. Достаточно интересна история возвышения этого кролика... Однажды именно он "очутился под морковным дубом, когда с него слетел жёлудь, попавший ему в голову.
Он получил сотрясение мозга. Это был первый случай такого заболевания в кроличьем племени". Кролик вылечился, и его назначили на должность Старого Мудрого Кролика.
Глубокий смысл заключён сказке Ф.Искандера "Кролики и удавы", смысл в том, чтобы оставаться личностью при любых обстоятельствах, то есть сохранить порядочность.
"Человек должен быть порядочным. Это осуществимо в любых условиях, при любой власти. Порядочность - это значит лично не участвовать ни в какой лжи. Порядочность не предполагает героичности, она предполагает неучастия в подлости" - как верно и мудро сказано.
Ф.Искандер мог сказать эти слова, потому что всегда сохранял порядочность, чего бы это ему ни стоило.
