Станюкович рассказы. Станюкович Константин Михайлович. Биография

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Константин Михайлович Станюкович
Морские рассказы

© Асанов Л. Н., наследники, составление, вступительная статья, 1989

© Стуковнин В. В., иллюстрации, 2011

© Оформление серии. ОАО «Издательство «Детская литература», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес

К. М. Станюкович

Прошло уже более ста лет с тех пор, как появились в печати первые морские рассказы Константина Михайловича Станюковича. Всё новые и новые поколения ребят читали их и представляли себе плеск океанских волн, свист ветра в снастях, заливистые боцманские дудки, хлопанье громадных парусов над головой, мечтали о дальних морских дорогах.

Многие замечательные моряки впервые почувствовали тягу к морю, читая книги этого писателя. Да и тот, кто, повзрослев, стал человеком совсем сухопутным, сохранил с детских лет в памяти образы его рассказов: простодушных самоотверженных матросов, суровых боцманов, бывалых офицеров – то искренних и дружелюбных, то высокомерных и жестоких…

А между тем история появления первых морских рассказов Станюковича не менее удивительна, чем многих других его сюжетов.

Читая описания теплых морей, далеких гаваней, где мимо бортов русских судов проплывают кайманы, блестя в темноте рубиново-красными глазами, где днем лучи палящего солнца в считаные минуты высушивают свежевымытую палубу, где вздымают безжалостные ураганы океанские волны, – читая эти страницы, легко представить себе, что где-то там, на дальних широтах и меридианах, и писал Станюкович по горячим следам событий свои рассказы – так наглядно, так явственно запечатлен в них матросский уклад жизни, быт парусного корабля. Легко представить себе эту рукопись, разложенную на столике в офицерской каюте, куда через приотворенный иллюминатор доносится с берегов чужой земли манящий аромат неведомых цветов… Но нет, на самом деле все было не так. И чтобы представить себе обстановку, в которой создавались первые из морских рассказов, нам надо перенестись за многие тысячи верст от океанских берегов, в Азию, где на крутых берегах широкой реки высится старинный русский город Томск.

По пыльным улицам его, мимо приземистых домов, срубленных из вековой сибирской лиственницы, проходил невысокий, изящно сложенный человек с вьющимися каштановыми волосами. Он то спешил в редакцию местной «Сибирской газеты», то на почту – получить вести из столицы, то в полицейскую управу – отмечаться, поскольку жил он здесь на положении ссыльного.

Как же занесла его судьба в этот далекий город?

Константин Михайлович Станюкович родился в 1843 году в городе Севастополе. Город этот расположен в Крыму, на берегу глубокой бухты, удобной для стоянки кораблей, и в те годы он был главной базой русского Черноморского флота. Отец Константина Станюковича был известным моряком, в годы детства будущего писателя он занимал посты командира Севастопольского порта и военного губернатора Севастополя. Характер отца и весь домашний уклад были через много лет описаны в рассказе «Побег», включенном в этот сборник.

Косте шел одиннадцатый год, когда началась Крымская война. Англия, Франция и их союзники напали на Россию, высадили войска в Крыму. Началась героическая оборона Севастополя, длившаяся почти год. Мальчик стал не только свидетелем грозных военных событий, но и участником их: он готовил перевязочные материалы для раненых и сам доставлял их на позиции. За участие в войне он был награжден двумя медалями.

Вскоре после окончания войны Костю отдали в Пажеский корпус, а в конце 1857 года он был переведен в Морской кадетский корпус, готовивший будущих офицеров флота. Казалось бы, судьба моряка была предопределена для юного Станюковича. Но дело в том, что Станюкович был человеком идеи. Еще в детстве он ощутил, что порядочный человек не может спокойно существовать, когда рядом люди живут в страданиях и муке. И у каждого есть свое лицо, свое имя, своя суть. Он с юных лет запомнил жестокость, царившую во флоте и армии, узнал о суровых наказаниях, которым за малейшие провинности подвергались матросы. Сегодняшний стойкий воин, храбрый защитник Отечества завтра должен был безропотно сносить измывательства какого-нибудь негодяя в мундире!.. Мальчик жил с душевной раной и мечтал о том, что сделает что-нибудь доброе, что-нибудь полезное для людей. И что же – он попадает в училище, где царят грубые казарменные порядки, где, кажется, все делается для того, чтобы вытравить из душ воспитанников светлое начало, превратить их в жестоких, бесчувственных военных чиновников, исполнителей чужих приказов. Все это было невыносимо для Станюковича. Особенно тяжелое впечатление произвело на него учебное плавание на корабле «Орел» по Балтике. Белопарусный красавец корабль оказался, при ближайшем рассмотрении, чуть ли не тюрьмой для сотен матросов: там царили жестокие крепостнические нравы и дня не проходило без грубой брани, кулачных расправ, жестоких наказаний.

Станюкович задумал дерзкий шаг: он решил, сломав семейную традицию, не идти на флот, как этого требовал от него отец, а поступить в университет. Когда отец узнал об этом замысле, он был вне себя от гнева. Воспользовавшись своими связями, он устроил так, что сын его, не закончив курса, был назначен в кругосветное плавание на корвете «Калевала» и в октябре 1860 года отправился в море. Пол мира обогнул корвет под русским флагом и через девять месяцев прибыл во Владивосток. Это путешествие впоследствии было описано Станюковичем в знаменитой книге «Вокруг света на „Коршуне“» – возможно, лучшем из всех его произведений.

Во Владивостоке Станюкович по болезни был списан с корабля и отправлен в лазарет. Выздоровев, он затем продолжал службу на нескольких военных кораблях, должность «отправлял по своему званию», как говорилось в тогдашних документах. Юный офицер заслужил расположение начальника русской эскадры Тихого океана, который в 1863 году отправил Станюковича со срочными бумагами сухим путем в Петербург. Так закончилось трехлетнее плавание будущего писателя.

За эти годы совсем еще молодой человек посетил разные страны, повидал самый разный уклад жизни, мир и войну, перенес бури и штили, близко общался с простыми матросами. Большое значение для будущей писательской работы имело то, что Станюковичу пришлось служить на разных судах. Он видел, как отличаются порядки, вся корабельная жизнь, в зависимости от того, кто стоит на капитанском мостике – просвещенный, гуманный человек или грубый, жестокий невежда.

Станюкович пишет первые свои произведения – статьи и путевые очерки, которые печатаются на страницах «Морского сборника».

Вернувшись в Петербург, он хочет выйти в отставку и всецело заняться литературной работой. Решение это вызвало взрыв отцовского гнева. Отец видел в Константине продолжателя традиций «морского рода» Станюковичей. Но теперь грозному адмиралу противостоял уже не юноша, а многое повидавший человек со сложившимися убеждениями. Семейный конфликт завершился победой сына: он ушел со службы и с этого момента должен был сам зарабатывать себе на жизнь.

Чтобы поближе узнать крестьянскую Россию, Станюкович становится сельским учителем во Владимирской губернии. Жизненные впечатления этой поры через много лет были описаны в «Воспоминаниях сельского учителя шестидесятых годов». Молодой человек был буквально потрясен нищетой, бесправием, забитостью мужиков, которые после отмены крепостного права попадали в кабалу к деревенским богатеям, в унизительную зависимость от чиновников.

Чем он мог помочь этим людям? Станюкович становится журналистом. В своих очерках и фельетонах он стремится рассказать о тяжелой доле простого народа, разоблачить его притеснителей. Он меняет много мест службы, переезжает из города в город. Широкое знание жизни, накопившийся опыт подталкивают его к художественному творчеству. На страницах одного из самых передовых журналов того времени «Дело» он печатает свою первую пьесу «На то и щука в море, чтобы карась не дремал» и первый роман «Без исхода». Так начинается деятельность Станюковича-писателя.

Станюковичем написано очень много. Это целые циклы статей и фельетонов, откликающихся на все крупные события общественной жизни. Это многочисленные повести и романы, в которых действуют представители самых разных слоев России: столичные чиновники и простые мужики, ученые и великосветские проходимцы, помещики и студенты, купцы и адвокаты… Во многих произведениях писатель старался создать образ положительного героя, человека передовых взглядов, который ищет пути разоблачения всякого жульничества, активной помощи страждущему народу.

Все шире становилась известность писателя, но в это же время к нему все пристальнее начинает присматриваться полиция. Полицейским ищейкам удалось установить, что Станюкович, как один из руководителей журнала «Дело», поддерживал связи с русскими революционерами, жившими за границей, печатал их произведения под псевдонимами, помогал им деньгами. В это время судьба нанесла Станюковичу тяжелый удар: опасно заболела его любимая дочь. Писатель с семьей выехал за границу в надежде, что европейские врачи спасут девочку. Но увы, все было тщетно: она умерла. И в тот момент, когда убитый горем отец возвращался в Россию, его при переезде границы арестовали жандармы, доставили в Петербург и без суда заточили в Петропавловскую крепость. Жена Станюковича долгое время не знала о его судьбе: никто не мог объяснить ей, куда так внезапно и бесследно исчез ее муж.

Много месяцев длилось заточение. За это время произошла финансовая катастрофа: Станюкович лишился всего своего достояния, журнал «Дело» перешел в чужие руки. Наконец судьба заключенного была решена: он был сослан на три года в Сибирь, в Томск. Семья писателя, жена и дети, последовала за ним…

По сибирской реке вниз по течению плыл маломощный колесный пароходик. На нем среди пассажиров был и Станюкович с семьей: как лицу «благородного сословия» ему и здесь полагались некоторые поблажки. А на канате пароходик тянул огромную баржу, трюм которой был битком набит ссыльными и каторжными из простонародья. Грязь, теснота, крепкие решетки, преграждавшие выход на палубу… И вот внезапно пароходик наскакивает на мель. Баржа, влекомая течением реки, медленно надвигается на его корму. Еще минута – и произойдет непоправимое: суда столкнутся. И если у пассажиров пароходика есть еще какие-то шансы на спасение, то плывущие на барже обречены на смерть: им не выбраться из зарешеченного чрева баржи.

И в этот миг всеобщего оцепенения раздался громкий голос Станюковича.

– Руби канат! – крикнул он кормовому матросу, крикнул так, что тот, не задумываясь, рубанул топором по буксирному канату.

Теперь баржа была свободна. Струи течения подхватили ее, и она неспешно миновала застрявший пароходик. Все вздохнули с облегчением…

Итак, Станюкович оказался в Томске. Он завязывает знакомства с политическими ссыльными, которых немало было в этом провинциальном городке, ищет способы как-то содержать свою семью: устраивается на службу, сотрудничает в местной газете… И вот в это самое время ему приходит в голову счастливая мысль: обратиться к воспоминаниям более чем двадцатилетней давности, к поре своей молодости, к событиям своей флотской службы. Так были созданы первые морские рассказы.

Они сразу же завоевали успех. Их перепечатывали журналы, они выходили отдельными сборниками, автор стал получать благодарственные письма, в том числе от бывалых моряков.

К 1888 году, когда закончился срок ссылки и Станюкович с семьей вернулся в столицу, его репутация как морского писателя уже утвердилась. С этого времени и до конца жизни (он умер в 1903 году) морская тема остается главной в его творчестве, в ней писатель нашел себя, с ней остался в истории литературы.

Пора, которую описывает в своих произведениях Станюкович, – это пора заката многовековой истории парусного флота.

Служба матроса была в те годы тяжела и опасна. Матросов набирали по рекрутскому набору из крепостных крестьян. Часто они прежде никогда и моря-то не видели. Трудно даже представить себе, что они испытывали, когда впервые по команде поднимались на высокую мачту, чтоб, разбежавшись по реям, на страшной высоте, при сильной качке, крепить громадные паруса. А способ обучения был один – кулачный. Брань, зуботычины, порки были обыденным явлением. Станюкович подчеркивает, что пишет о временах ушедших (телесные наказания были отменены на флоте одновременно с отменой крепостного права), недаром многие его рассказы носят подзаголовок «Из дальнего прошлого». И вот такой простой матрос, неграмотный, часто забитый, становится главным героем прозы Станюковича. Приглядываясь к нему, писатель открывает лучшие свойства его души: чувство собственного достоинства, привязанность к товарищам, отзывчивость на добро, самоотверженность и отвагу, терпение, мудрый, простодушный, ясный взгляд на жизнь. Матрос – труженик, привыкший к тяжелой работе, исполняющий ее с лихостью, несмотря на смертельный риск.

Конечно, как говорится, в семье не без урода, и среди матросов попадаются люди жадные, жестокие, барские холуи. Но как бы они ни изворачивались, а все-таки команда видит их насквозь и никогда не наградит своим расположением. Спаянные тяжелым трудом, тесной совместной жизнью, общими опасностями, матросы хорошо знают, чего кто стоит. Жмоту, негодяю не место в их трудовой семье.

Точно и проницательно судят матросы о своем начальстве. Жесткая, жестокая даже, корабельная дисциплина не дает им высказать впрямую своего отношения к офицерам. Но моральная оценка дана каждому. И как же человечна, как же доброжелательна, снисходительна эта оценка! Кажется, не только доброго поступка, всего лишь доброго слова со стороны офицера достаточно, чтоб матросы пошли за ним в огонь и в воду! Разным людям судьба доверила командование матросской массой: есть среди них и достойные офицеры, пекущиеся о славе Российского флота, есть и отъявленные негодяи, карьеристы и жулики. Такая вопиющая несправедливость! Разве не отражает она несправедливость, царившую в те времена во всем русском обществе? К этой мысли исподволь подводит читателя Станюкович.

Можно поражаться силе памяти писателя. Через десятилетия пронес он с юных годов множество черт и черточек морской жизни, показал морскую службу во всем ее многообразии. Мы словно воочию видим и белопарусный корабль, и низковатый кубрик, и каюты с полами, обитыми клеенкой, и кают-компании, где ведут бесконечные беседы свободные от вахты офицеры…

Служба и быт, штормы и штили, труд и учение, авралы и отдых – все это отобразил Станюкович в своих произведениях. Но все же не морской колорит рассказов делает их столь привлекательными для читателя. Изображению могущественной и грозной стихии, перед которой, казалось бы, особенно заметно, насколько мал человек и слаб, противостоят величие души народной, мужество и доблесть моряков, их самоотверженное служение Родине.

Леонид Асанов

Морские рассказы

«Человек за бортом!»

I

Жара тропического дня начинала спадать. Солнце медленно катилось к горизонту.

Подгоняемый нежным пассатом1
Пояснения морских терминов даны в словаре на с. 281.

Клипер нес всю парусину и бесшумно скользил по Атлантическому океану, узлов по семи. Пусто кругом: ни паруса, ни дымка на горизонте! Куда ни взглянешь, все та же безбрежная водяная равнина, слегка волнующаяся и рокочущая каким-то таинственным гулом, окаймленная со всех сторон прозрачной синевой безоблачного купола. Воздух мягок и прозрачен; от океана несет здоровым морским запахом.

Пусто кругом.

Изредка разве блеснет под лучами солнца яркой чешуйкой, словно золотом, перепрыгивающая летучая рыбка; высоко в воздухе прореет белый альбатрос; торопливо пронесется над водой маленькая петрель2
П е т р е́ л ь – морская птица.

Спешащая к далекому африканскому берегу; раздастся шум водяной струи, выпускаемой китом, – и опять ни одного живого существа вокруг. Океан да небо, небо да океан – оба спокойные, ласковые, улыбающиеся.

– Дозвольте, ваше благородие, песенникам песни петь? – спросил вахтенный унтер-офицер, подходя к офицеру, лениво шагающему по мостику.

Офицер утвердительно махнул головой, и через минуту стройные звуки деревенской песни, полной шири и грусти, разнеслись среди океана. Довольные, что после дневной истомы наступила прохлада, матросы толпятся на баке, слушая песенников, собравшихся у баковой пушки. Завзятые любители, особенно из старых матросов, обступив певцов тесным кружком, слушают сосредоточенно и серьезно, и на многих загорелых, обветрившихся лицах светится безмолвный восторг. Подавшийся вперед широкоплечий, сутулый старик Лаврентьич, «основательный» матрос из «баковщины», с жилистыми просмоленными руками, без пальца на одной руке, давно оторванного марса-фалом, и цепкими, слегка вывернутыми ногами, – отчаянный пьяница, которого с берега привозят всегда в бесчувствии и с разбитой физиономией (он любит лезть в драку с иностранными матросами за то, что они, по его мнению, «не пьют настояще, а только куражатся», разбавляя водой крепчайший ром, который он дует гольём), – этот самый Лаврентьич, слушая песни, словно замер в какой-то истоме, и его морщинистое лицо с красно-сизым, как слива, носом и щетинистыми усами – обыкновенно сердитое, точно Лаврентьич чем-то недоволен и сейчас выпустит фонтан ругани, – смотрит теперь необыкновенно кротко, смягченное выражением тихой задумчивости. Некоторые матросы тихонько подтягивают; другие, рассевшись по кучкам, вполголоса разговаривают, выражая по временам одобрение то улыбкой, то восклицанием.

И в самом деле, хорошо поют наши песенники! Голоса в хоре подобрались всё молодые, свежие и чистые и спелись отлично. Особенно приводил всех в восторг превосходный бархатный тенорок подголоска Шутикова. Этот голос выделялся среди хора своей красотой, забираясь в самую душу чарующей искренностью и теплотой выражения.

– За самое нутро хватает, подлец! – говорили про подголоска матросы.

Песня лилась за песнью, напоминая матросам, среди тепла и блеска тропиков, далекую родину с ее снегами и морозами, полями, лесами и черными избами, с ее близкими сердцу бездольем и убожеством…

– Вали плясовую, ребята!

Хор грянул веселую плясовую. Тенорок Шутикова так и заливался, так и звенел теперь удальством и весельем, вызывая невольную улыбку на лицах и заставляя даже солидных матросов поводить плечами и притопывать ногами.

Макарка, маленький бойкий молодой матросик, давно уже чувствовавший зуд в своем поджаром, словно в себя подобранном теле, не выдержал и пошел отхватывать трепака под звуки залихватской песни, к общему удовольствию зрителей.

Наконец пение и пляска кончились. Когда Шутиков, сухощавый стройный чернявый матрос, вышел из круга и пошел курить к кадке, его провожали одобрительными замечаниями.

– И хорошо же ты поёшь, ах хорошо, пес тебя ешь! – заметил растроганный Лаврентьич, покачивая головой и прибавляя в знак одобрения непечатное ругательство.

– Ему бы подучиться, да ежели, примерно, генерал-бас понять – так хучь в оперу! – с апломбом вставил молодой наш писарь из кантонистов, Пуговкин, щеголявший хорошим обращением и изысканными выражениями.

Лаврентьич, не терпевший и презиравший «чиновников»3
Ч и н о в н и к а м и матросы называют всех нестроевых: писарей, фельдшера, баталера, подшкипера. (Примеч. авт. )

Как людей, по его мнению, совершенно бесполезных на судне, и считавший как бы долгом чести при всяком случае обры вать их, насупился, бросил сердитый взгляд на белокурого, полнотелого, смазливого писарька и сказал:

– Ты-то у нас опера! Брюхо отрастил от лодырства – и вышла опера!

Среди матросов раздалось хихиканье.

– Да вы понимаете ли, что такое обозначает опера? – заметил сконфуженный писарек. – Эх, необразованный народ! – тихо проговорил он и благоразумно поспешил скрыться.

– Ишь какая образованная мамзеля! – презрительно пустил ему вслед Лаврентьич и прибавил, по своему обыкновению, забористую ругань, но уже без ласкового выражения. – То-то я и говорю, – начал он, помолчав и обращаясь к Шутикову, – важно ты поёшь песни, Егорка!

– Уж что и толковать. Он у нас на все руки. Одно слово – молодца, Егорка!.. – заметил кто-то.

В ответ на одобрения Шутиков только улыбался, скаля белые ровные зубы из-под добродушных пухлых губ.

И эта довольная улыбка, ясная и светлая, как у детей, стоявшая в мягких чертах молодого, свежего лица, подернутого краской загара; и эти большие темные глаза, кроткие и ласковые, как у щенка; и аккуратная, подобранная сухощавая фигура, крепкая, мускулистая и гибкая, не лишенная, однако, крестьянской мешковатой складки, – все в нем притягивало и располагало к себе с первого же раза, как и чудный его голос. И Шутиков пользовался общей приязнью. Все любили его, и он всех, казалось, любил.

Это была одна из тех редких, счастливых, жизнерадостных натур, при виде которых невольно делается светлее и радостнее на душе. Такие люди какие-то прирожденные философы-оптимисты. Его веселый, сердечный смех часто раздавался на клипере. Бывало, он что-нибудь рассказывает и первый же заразительно, вкусно смеется. Глядя на него, и другие невольно смеялись, хотя бы в рассказе Шутикова иногда и не было ничего особенно смешного. Оттачивая какой-нибудь блочок, отскабливая краску на шлюпке или коротая ночную вахту, примостившись на марсе, за ветром, Шутиков обыкновенно тихо подпевал какую-нибудь песенку, а сам улыбался своей хорошей улыбкой, и всем было как-то весело и уютно с ним. Редко когда видели Шутикова сердитым или печальным. Веселое настроение не покидало его и тогда, когда другие готовы были упасть духом, и в такие минуты Шутиков был незаменим.

Помню я, как однажды мы штормовали. Ветер ревел жестокий, кругом бушевала буря, и клипер под штормовыми парусами бросало, как щепку, на океанском волнении, готовом, казалось, поглотить в своих седых гребнях утлое суденышко. Клипер вздрагивал и жалобно стонал всеми членами, сливая свои жалобы со свистом ветра, завывающего в надувшихся снастях. Даже старики матросы, видавшие всякие виды, угрюмо молчали, пытливо посматривая на мостик, где словно приросла к поручням высокая, закутанная в дождевик фигура капитана, зорко взглядывавшего на беснующуюся бурю.

А Шутиков в это время, придерживаясь одной рукой за снасти, чтоб не упасть, занимал небольшую кучку молодых матросов, с испуганными лицами прижавшихся к мачте, по-сторонними разговорами. Он так спокойно и просто «лясничал», рассказывая про какой-то забавный деревенский случай, и так добродушно смеялся, когда долетавшие брызги волн попадали ему в лицо, что это спокойное настроение невольно передавалось другим и ободряло молодых матросов, отгоняя всякую мысль об опасности.

– И где это ты, дьявол, насобачился так ловко горло драть? – снова заговорил Лаврентьич, подсасывая носогрейку с махоркой. – Пел у нас на «Костенкине» один матросик, надо правду сказать, что форменно, шельма, пел… да все не так забористо.

– Так, самоучкой, в пастухах когда жил. Бывало, стадо разбредется по лесу, а сам лежишь под березкой и песни играешь… Меня так в деревне и прозывали: певчий пастух! – прибавил Шутиков, улыбаясь.

И все почему-то улыбнулись в ответ, а Лаврентьич, кроме того, трепанул Шутикова по спине и, в виде особого расположения, выругался в самом нежном тоне, на который только был способен его испитой голос.

II

В эту минуту, расталкивая матросов, в круг торопливо вошел только что выскочивший из палубы плотный пожилой матрос Игнатов.

Бледный и растерянный, с непокрытой, коротко остриженной круглой головой, он сообщил прерывистым от злобы и волнения голосом, что у него украли золотой.

– Двадцать франоков! Двадцать франоков, братцы! – жалобно повторял он, подчеркивая цифру.

Это известие смутило всех. Такие дела бывали редкостью на клипере.

Старики нахмурились. Молодые матросы, недовольные, что Игнатов внезапно нарушил веселое настроение, более с испуганным любопытством, чем с сочувствием, слушали, как он, задыхаясь и отчаянно размахивая своими опрятными руками, спешил рассказать про все обстоятельства, сопровождавшие покражу: как он еще сегодня после обеда, когда команда отдыхала, ходил в свой сундучишко, и все было, слава богу, целехонько, все на своем месте, и как вот сейчас он пошел было за сапожным товаром – и… замок, братцы, сломан. Двадцати франоков нет.

– Это как же? Своего же брата обкрадывать? – закончил Игнатов, обводя толпу блуждающим взглядом.

Его гладкое, сытое, чисто выбритое, покрытое крупными веснушками лицо с небольшими круглыми глазами и острым, словно у ястреба, загнутым носом, отличавшееся всегда спокойной сдержанностью и довольным степенным видом неглупого человека, понимающего себе цену, теперь было искажено отчаянием скряги, который потерял все имущество. Нижняя челюсть вздрагивала; круглые его глаза растерянно перебегали по лицам. Видно было, что покража совсем его расстроила, обнаружив его кулацкую, скаредную натуру.

Недаром же Игнатов, которого некоторые матросы уж начинали почетно величать Семенычем, был прижимистым и жадным к деньгам человеком. Он и в кругосветное плавание пошел, вызвавшись охотником и оставив в Кронштадте жену, торговку на базаре, и двоих детей, с единственной целью прикопить в плавании деньжонок и, выйдя в отставку, заняться в Кронштадте по малости торговлей. Он вел крайне воздержанную жизнь, вина не пил, на берегу денег не тратил. Он копил деньги, копил их упорно, по грошам, знал, где можно выгодно менять золото и серебро, и, под большим секретом, давал мелкие суммы взаймы за проценты надежным людям. Вообще Игнатов был человек оборотистый и рассчитывал сделать хорошее дело, привезя в Россию для продажи сигар и кое-какие японские и китайские вещи. Он и раньше уж занимался такими делишками, когда плавал по летам в Финском заливе: в Ревеле, бывало, закупит килек, в Гельсингфорсе сигар и мамуровки4
М а м у́ р о в к а – наливка из ягод княженики. Другие названия княженики – мамура, поляника. По вкусу и запаху ягода напоминает клубнику.

И с выгодой перепродаст в Кронштадте.

Игнатов был рулевым, служил исправно, стараясь ладить со всеми, дружил с баталером и подшкипером, был грамотен и тщательно скрывал, что у него водятся деньжонки, и притом для матроса порядочные.

– Это беспременно подлец Прошка, никто, как он! – закипая гневом, взволнованно продолжал Игнатов. – Даве он все вертелся в палубе, когда я ходил в сундук… Что ж теперь с этим подлецом делать, братцы? – спрашивал он, обращаясь преимущественно к старикам и как бы ища их поддержки. – Неужто я так и решусь денег? Ведь деньги-то у меня кровные. Сами знаете, братцы, какие у матроса деньги. По грошам сбирал… Чарки своей не пью… – прибавил он униженным, жалобным тоном.

Хотя никаких других улик, кроме того, что Прошка «даве вертелся в палубе», не было, тем не менее и сам потерпевший, и слушатели не сомневались, что украл деньги именно Прошка Житин, не раз уже попадавшийся в мелких кражах у товарищей. Ни один голос не раздался в его защиту. Напротив, многие возмущенные матросы осыпали предполагаемого вора бранью.

– Эдакий мерзавец! Только срамит матросское звание… – с сердцем сказал Лаврентьич.

– Да-а… Завелась и у нас паршивая собака.

– Надо его теперь проучить, чтобы помнил, лодырь беспутный!

– Так как же, братцы? – продолжал Игнатов. – Что с Прошкой делать? Ежели не отдаст он добром, я попрошу доложить старшему офицеру. Пусть по форме разберут.

Но эта приятная Игнатову мысль не нашла на баке поддержки. На баке был свой особенный, неписаный устав, строгими охранителями которого, как древле жрецы, были старые матросы.

И Лаврентьич первый энергично запротестовал.

– Это, выходит, с лепортом по начальству? – презрительно протянул он. – Кляузы заводить? Забыл, видно, с перепугу матросскую правилу? Эх вы… народ! – И Лаврентьич для облегчения помянул «народ» своим обычным словом. – Тоже выдумал, а еще матросом считаешься! – прибавил он, бросая на Игнатова не особенно дружелюбный взгляд.

– По-вашему, как же?

– А по-нашему, так же, как прежде учивали. Избей ты собачьего сына Прошку вдрызг, чтобы помнил, да отыми деньги. Вот как по-нашему.

– Мало ли его, подлеца, били! А ежели он не отдаст? Так, значит, и пропадать деньгам? Это за что же? Пусть уж лучше форменно засудят вора… Такую собаку нечего жалеть, братцы.

– Жаден ты к деньгам уж очень, Игнатов. Небось Прошка не все украл… Еще малость осталась? – иронически промолвил Лаврентьич.

– Считал ты, что ли!

– То-то не считал, а только не матросское это дело – кляузы. Не годится! – авторитетно заметил Лаврентьич. – Верно ли я говорю, ребята?

И все почти «ребята», к неудовольствию Игнатова, подтвердили, кто кляузы заводить не годится.

– А теперь веди сюда Прошку! Допроси его при ребятах! – решил Лаврентьич.

И Игнатов, злой и недовольный, подчинился, однако, общему решению и пошел за Прошкой.

В ожидании его матросы теснее сомкнули круг.

III

Прохор Житии, или, как все пренебрежительно называли его, Прошка, был самым последним матросом. Попавший в матросы из дворовых, отчаянный трус, которого только угроза порки могла заставить подняться на марс, где он испытывал неодолимый физический страх, лентяй и лодырь, отлынивавший от работы, и ко всему этому нечистый на руку, Прошка с самого начала плавания стал в положение какого-то отверженного пария5
П а́ р и я – 1. Человек из низшей, лишенной всяких прав касты в Южной Индии. 2. Бесправное, угнетаемое, отверженное существо (перен .).

Все им помыкали; боцмана и унтер-офицеры по́ходя, и за дело, и так, за здоро́во живешь, ругали и били Прошку, приговаривая: «У-у, лодырь!» И он никогда не протестовал, а с какой-то привычной тупой покорностью забитого животного переносил побои. После нескольких мелких краж, в которых он был уличен, с ним почти не разговаривали и обращались с пренебрежением. Всякий, кому не лень, мог безнаказанно обругать его, ударить, послать куда-нибудь, поглумиться над ним, словно бы иное отношение к Прошке было немыслимо. И Прошка так, казалось, привык к этому положению загнанной паршивой собаки, что и не ждал иного обращения и переносил всю каторжную жизнь, по-видимому, без особенной тягости, вознаграждая себя на клипере сытной едой да дрессировкой поросенка, которого Прошка учил делать разные штуки, а при съездах на берег – выпивкой и ухаживанием за прекрасным полом, до которого он был большой охотник. На женщин он тратил последний грош и ради них, кажется, таскал деньги у товарищей, несмотря на суровое возмездие, получаемое им в случае поимки. Он был вечный гальюнщик – другой должности ему не было, и состоял в числе шканечных, исполняя обязанность рабочей силы, не требовавшей никаких способностей. И тут ему доставалось, так как он всегда лениво тянул вместе с другими какую-нибудь снасть, делая только вид, как ленивая лукавая лошадь, будто взаправду тянет.

СТАНЮКОВИЧ Константин Михайлович родился в семье адмирала - писатель.

С 1857-60 учился в Морском кадетском корпусе в Петербурге, незадолго до окончания кото­рого по настоянию отца был отправлен в кругосветное плавание на три года. Причиной этого явилось пробудившееся под влиянием освободительных идей 1860-х гг. стремление юноши оставить военную службу и посвятить себя просве­тительской деятельности на благо народа. Детство и юность писателя отражены в таких произведениях, как

«Грозный адмирал» (1891),

«Маленькие моряки» (1893),

«Вокруг света на «Коршуне» (1896),

«Севастопольский мальчик» (1902).

По воз­вращении из плавания Константин Михайлович, напечатавший к этому времени ряд произведений (сти­хотворения и статьи в журнале «Северный цветок», «Морской сборник», в том числе «Мыс­ли по поводу глуповцев Щедрина» , «Фран­цузы в Кохинхине» , «Шторм» ), добива­ется отставки.

30 ноября 1864 увольня­ется в запас с награждением за безупреч­ную службу лейтенантским чином. «Ад­миральский сын, только что оставивший морскую службу, сулившую ему блестя­щую карьеру,- писал Константин Михайлович впоследствии об этом периоде своей жизни,- хлопочет вслед за отставкой о назначении его сель­ским учителем».

В 1865-66 учитель­ствует в селе Чаадаево Владимирской губернии, где видит вызванное грабительской рефор­мой разорение крестьян, расслоение об­щины, рост кулачества, крайнюю бед­ность и безрадостное существование основ­ной массы деревенских тружеников. Свои непосредственные наблюдения над жизнью крестьян он отразил в

«Воспоминаниях сельского учителя» (1867),

«Пастухе Мак­симке» ,

«Дедушке Луне» , которые печата­лись в «Искре», «Будильнике» и других демо­кратических изданиях тех лет, коррес­пондентом которых писатель стал вскоре после отставки. Сотрудничества в журна­лах он не прерывал и в дальнейшем, когда служил в железнодорожных и морских акционерных обществах юго-запада Рос­сии.

В 1876 удается вернуть­ся в Петербург и полностью посвятить себя любимому литературному труду.

Во 2-й половине 70-х - 1-й пол. 80-х гг. о создает большое количество произведений разных жанров и выступает также орга­низатором и собирателем прогрессивных сил литераторов на страницах демократи­ческого журнала «Дело», членом редакции, а затем и издателем которого Константин Михайлович был в 1881-85. За предоставление страниц жур­нала эмигрантам-народникам (С. Степняку-Кравчинскому , А. Эльснитцу, П. Лав­рову, Л. Тихомирову и другим) и разносторон­нее содействие революционно-освободительному движению в апреле 1884 Станюкович был арестован и после годичного тюремного заключения выслан с семьей на три года в город Томск. Здесь он активно сотрудни­чал в прогрессивной «Сибирской газете», вскоре закрытой правительством, и начал работать над своими морскими расска­зами, которые принесли писателю миро­вую известность.

Последние годы жизни провел в Москве, Петербурге и за границей.

Современники знали Станюкович К.М. как «Откровен­ного писателя» (один из его псевдонимов), смелого обличителя коренных пороков буржуазно-помещичьего общества и авто­ра особенно полюбившихся читателю мор­ских рассказов. В глазах правительства он был «политически неблагонадежным» человеком, «тенденциозным литератором», произведения которого постоянно пресле­довались цензурой и в итоге были запре­щены к пользованию в публичных библио­теках и общественных читальнях. По сво­ему мировоззрению Станюкович был революционным просветителем, последователем демокра­тических идей 1860-х гг., которые он от­стаивал от нападок либеральной и бур­жуазно-консервативной прессы и неиз­менно руководствовался ими в своем твор­честве.

С 1886-1903 главное место занимают повести и рассказы из военно-морского быта, которые представляют замечательное явление в литературно-об­щественной жизни своей поры. В них выражено резко критическое отношение к притеснению и эксплуатации, гуманное отношение к человеку, раскрыты высокие душевные качества простых русских лю­дей. Встречающиеся в рассказах подзаго­ловки «Из далекого прошлого», «Рассказ из прошлой морской жизни» и т. п. обычно вызваны цензурными соображениями. В действительности же Константин Михайлович критиковал только то прошлое, которое жило в на­стоящем, ставил те же проблемы, которые волновали передовую русскую литера­туру его поры. Критика буржуазно-помещичьего строя жизни в морских расска­зах связана с борьбой прогрессивной ли­тературы за общественное переустройство и одухотворена общедемократическими идеалами. Вместе с тем в рассказах и по­вестях Станюкович из морского быта с особой рель­ефностью выступил образ простого рус­ского человека, соответствующий задаче литературы в новых условиях ее истори­ческого развития: активная борьба писа­телей за раскрепощение человеческой лич­ности была одним из важных звеньев общенародного протеста против самодер­жавия. Все симпатии автора отданы мат­росу и тем из офицеров, которые близки к нему по своему душевному строю. Такие образы матросов, как

Ефремов («Рож­дественская ночь» ),

Егоркин («За щупленького» ),

Лучкин («Максимка» ,

Федос Чи­жик («Нянька» ),

Кочнев («Куцый» ),

Рябкин («Между своими» ),

офицеры типа Ва­силия Ивановича («Василий Иванович» ),

Василия Федоровича («Вокруг света на «Коршуне»),

Скворцова («В море» ) наибо­лее любимы писателем.

Авторское сочувствие связано с его представлением о национальном харак­тере героев морских рассказов. Станюкович отме­чает добродушие, человечность матросов, жизнеутверждающую философию, веру в светлое будущее, славит мужество и от­вагу народа, силу, ловкость, ум и глубо­кие чувства простых людей. Героически романтическая по своей сути обстановка действия в морских рассказах способство­вала созданию писателем положительных народных образов особой патриотической приподнятости и социальной значимости. Константин Михайлович раскрывает участливое, дружеское от­ношение русского человека к простым людям других национальностей, его отри­цательное отношение к сословным и расо­вым предрассудкам

«Максимка»,

«Рож­дественская ночь»,

«Нянька»,

критикует жестокость, чванство, карьеризм пред­ставителей правящих классов во флоте

«Грозный адмирал»,

«Кириллыч» ,

«Ку­цый» ,

«Месть» ,

показывает нарастание народного протеста против социального зла

«Беглец» ,

«Собака» ,

«За щупленького»,

«Вдали от берегов» ,

«Отчаянный» .

Рассматривая флот как составную часть современной ему общественной и госу­дарственной жизни, писатель не только раскрыл положительные черты русского национального характера, но и разобла­чил условия, мешающие его росту. Нема­ловажная заслуга Станюкович К.М. состоит в том, что превосходным описанием моря, морской службы, созданием правдивых образов матросов и офицеров он способствовал воспитанию многих поколений русских моряков. Писатель оказал благотворное влияние на все последующее развитие русской маринистики. Его морские рассказы пере­ведены на многие иностранные языки.

В 1901 писателю была присуждена за них Пушкинская премия.

Блестящий успех Станюковича-мариниста засло­нил от последующих поколений значение других его произведений. Однако для своего времени весьма заметным и примечательным литературным явлением были также романы писателя. Перу писателя принадлежит более десяти рома­нов:

«Наши нравы» (1879),

«В мутной воде» (1879),

«Омут» (1881),

«Первые шаги» (1891),

«От­кровенные» (1893),

«История одной жиз­ни» (1895),

«Жрецы» (1897),

Одной из центральных тем романов Станюкович был вопрос о судьбах разночинно-демократической интеллигенции, ее исканиях и путях об­щественно полезной деятельности в ус­ловиях пореформенной России. Другой стержневой темой в романах писателя являлось разоблачение коренных поро­ков антагонистического классового об­щества, обличение его государственного аппарата, законов, религии и морали. Верность демократическому направлению, злободневность и публицистическую за­остренность писатель сумел сочетать с интересом к углубленной психологической обрисов­ке героев, с широкими реалистическими картинами пореформенных города и де­ревни. Его романистика связана с публи­цистическим романом эпохи; много внима­ния автор уделяет биографии персонажей, детально раскрывает социальные условия формирования их личности и характеров, вводит в повествование много второсте­пенных лиц, что приводит порой к растя­нутости и рыхлости композиции.

Замечательной чертой эстетической по­зиции Станюкович была его отзывчивость на акту­альные проблемы эпохи, активное участие в борьбе передового лагеря журналистики за высокоидейную литературу, против попыток насаждения нейтральности, без­различия к общественной жизни. Эти чер­ты в наибольшей мере проявились в пуб­лицистике писателя, которая составляет важную и весьма обширную часть его литературного наследства. По свидетель­ству современника, Станюкович Константина Михайловича «как талантливого, умного и едкого публициста знала вся Россия», его «фельетоны возбуждали... большой интерес среди учащейся моло­дежи,- каждый раз их появление ожи­далось с нетерпением, и для чтения молодежь собиралась большими круж­ками» («Русская мысль», 1903, № X, с. 141.

Умер - , Неаполе.

Больше всего я благодарна Академии именно за такие книги. Не только потому что в последние дни страноведческого пути в мою копилку добавились и морские приключения, но и потому что, в отличие от более популярных произведений, которым рано или поздно всё равно пришёл бы свой черёд, как раз в случае с менее известными книгами я понимаю, что до них могли бы вообще никогда не дойти руки. Хотя я влюбилась в добрые и светлые рассказы Константина Михайловича Станюковича, и было бы очень жаль обойти их вниманием. Кстати, большую часть книги я была уверена, что буду описывать книгу как добрейшую, но последние 3 рассказа немного повлияли на эту характеристику. В них уже нет той детской оптимистичности, а порой происходят жуткие трагедии по чьей-то идиотской прихоти. Но обо всём по порядку.

1. «ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ!»
Надо сказать, каждый рассказ посвящён какой-то своей, локальной теме, не повторяющейся в последующих. В данном случае затронут вопрос воровства на борту. Прямо как в детективе, когда действие происходит в закрытом пространстве, здесь тоже подозреваемых не так чтобы очень много. А точнее, всего один – человек с основательно подмоченной репутацией, за которым подобных грехов водилось великое множество. И как бы он ни клялся в непричастности, битым всё равно окажется. Основная идея рассказа сводится к вопросу, повлияет ли на вечно третируемого воришку впервые произнесённое ласковое слово, которое, как известно, и кошке приятно.

2. УЖАСНЫЙ ДЕНЬ
Во втором рассказе морская тема уже меньше напоминает лишь удачные декорации, ведь он посвящён такой серьёзной теме, как опасный шторм. И здесь Станюковичу, волею отца отправленному на флот, где пришлось совершать и «дальние» (как зовут моряки кругосветные путешествия), было где разгуляться. Мне приглянулась яркость описаний в этом сборнике, особенно в этом рассказе, имеющем не особо оригинальный сюжет, но замечательно написанном, так, что действительно веришь и чувствуешь на лице солёные брызги. Изюминка рассказа – иногда испытания настолько суровы, что можно за несколько часов поседеть.

3. КУЦЫЙ
Жалостливый рассказ про приблудившуюся к одному из моряков собачонку с тяжёлой судьбой и отрезанным хвостом, которую он пожалел и взял с собой на борт. Большинство героев Станюковича – люди сердобольные, так и в этом случае все пёсика любили и всегда были рады посмеяться над его проделками, пока не пришла «новая метла», поставившая под угрозу жизнь несчастного. Этот рассказ я, наверное, прочитала быстрее всего, потому что очень тревожилась за судьбу Куцего.

4. ПОБЕГ
Единственный рассказ, происходивший и не на море вовсе (хотя и по названию можно было догадаться, куда особо-то убежишь с судна). В нём особенно остро чувствуется историчность, потому что речь идёт о тюрьме для морских служащих, куда могли попасть не только за реальные провинности, но и за минимальную грубость в отношении капитана. Ничего не имею против элементарной субординации, но ведь в то время капитаны могли избивать подчинённых так, что они по несколько раз потом лежали по госпиталям. Именно таким угнетённым и является один из главных героев, хотя само повествование ведётся от лица мальчишки-«барчука», сынишки севастопольского военного губернатора и командира порта. Няня его всегда запугивала этими заключёнными, но в какой-то момент судьба подсказала ребёнку, что нахмуренные брови – не обязательно признак природной жестокости, а иногда и просто тяжёлой судьбы. На стыке дружбы мальчика из привилегированной семьи, которого порет отец («ему можно») и матроса, куда более сурово избиваемого, и зиждется этот рассказ.

5. МАКСИМКА
Пожалуй, этот рассказ мне понравился чуть меньше других. Возможно, дело в русофильских оборотах, которые допускает автор, мол, русские моряки всегда славились терпимостью ко всем расам. в отличие от остальных. По сюжету команда спасает потерпевшего крушение. Им оказывается маленький арапчонок, которого недавние владельцы (предположительно работорговцы) то ли не успели, то ли не пожелали спасти. Что интересно, покровительство над мальчиком держит всем известный пьяница, который чуть выйдет на сушу – сразу надерётся так, что всё до последней нитки пропьёт. Поэтому товарищи ему и желают хотя бы арапчонка не пропить. Самым интересным в рассказе мне показалось то, как не говорящий по-английски люд учится общаться с мальчиком.

6. ВАСЬКА
Из-за этого рассказа мне даже сначала пришла мысль поставить тег рождественского моба, но потом поняла, что 1/8 часть – это как-то маловато. С него же началась не очень весёлая часть сборника, как я уже говорила. Действие этих рассказов происходит в те времена, когда матросов брали по рекрутскому набору из крепостных крестьян. У многих к этой работе и душа не лежала, и способностей не было, как и в случае с главным героем рассказа. Относительно повезло ему в тот момент, когда в обязанности его вошло заниматься скотом, который в течение долгого плавания будет постепенно перемещаться на стол. Будучи деревенским парнишкой, с работой он справлялся хорошо, только вот привязался к одному боровку, покорённый его смекалистостью. Попытки не откармливать Ваську чересчур, чтобы начальство повелело не резать его, провалились в канун Рождества, и тогда герой находит оригинальный способ сделать боровка более важным элементом на судне в живом качестве, а не мёртвом.
Было очень грустно читать о том, как постепенно убивали одного за другим четвероногих друзей героя.

7. МАТРОСИК
Не менее душещипательный рассказ. После книги я вернулась к предисловию и выяснилось, что сам автор был невысоким человеком – прямо как герой этого и нескольких других рассказов, ему просто не хватало физических данных, чтобы другие матросы-бугаи воспринимали его серьёзно, так и стал он матросиком. Если не ошибаюсь, это самый короткий рассказ, но в нём успел уместиться простой человеческий подвиг.

8. БЛЕСТЯЩИЙ КАПИТАН
Этот рассказ происходит не в открытом море, но всё-таки на судне. Сюжет сводится к соревнованию на скорость между русскими и французами. Парусные учения должны проводиться для практики, чтобы свести работу к оптимальному соотношению между временем и трудозатратами. Но у «блестящего капитана» на этот счёт иное мнение, он хочет любыми средствами утереть нос французам. Самое страшное, что ему так и так плевать на людей, на человеческие жизни и судьбы, его волнует лишь победа в сомнительной гонке. Это самый печальный рассказ, ненароком он затрагивает ещё одну невеселую тему: в описанный период телесные наказания уже были запрещены, но даже в отношении отличных команд, которых не нужно было подгонять физически или же наказывать, капитаны нет-нет, да и прибегали к порке, как говорится, «по привычке».

Помимо интересных и необычных сюжетов, меня порадовала и познавательная часть. Например, я наконец-то узнала, что в случае штормов на обеденный стол накладывали деревянную раму с гнёздами, благодаря которой посуда не каталась. Про полное погружение в эпоху былого судоходства я вообще молчу … Все эти корветы – просто лепота, к тому же, книга посвящена уже закату «многовековой истории парусного флота», что тоже добавляет ей особой романтики. Любви в сборнике нет, но вот романтика есть.

В русской литературе это имя неразрывно связано с жанром маринистики. Стало почти банальностью утверждение, что в русском искусстве есть два непревзойдённых певца морской стихии, равных по таланту: в живописи - Иван Айвазовский, в литературе - Станюкович. Константин Михайлович был выходцем из рода потомственных моряков.

Казалось бы, о чем ещё мог писать он, сам успешно начинавший карьеру морского офицера, когда ощутил тягу к литературному творчеству? Между тем, свою главную тему он нашел далеко не сразу.

Сын адмирала

Он родился в 1843 году в городе, олицетворявшем морскую славу России - в Севастополе. Отец - адмирал Михаил Николаевич Станюкович - занимал пост военного губернатора и коменданта севастопольского военного порта. «Грозный адмирал», как назовет его впоследствии сын-писатель, считал морскую службу лучшим делом для мужчины, строгий военный порядок - самым правильным способом организации жизни, подходящим и для семьи. Потомок древнего дворянского польско-литовского рода Станьковичей, он обладал железной волей и сильным характером. Морское дело было древней семейной традицией: даже его жена Любовь Федоровна была дочерью морского офицера.

Династия должна быть продолжена - в этом был убежден адмирал Станюкович. Константин Михайлович, с детства бывший бойким и сообразительным ребенком, стал в этом отношении главной надеждой отца. Тот предпринял меры для первоначального образования сына, приставив к нему в качестве наставника и домашнего учителя хорошо образованного, происходившего из петербургской интеллигенции Ипполита Матвеевича Дебу. Он был сослан на службу рядовым солдатом, после отбытия ссылки. Ссылка была альтернативой смертной казни по (1949) - либерального кружка молодых социалистов под руководством Михаила Буташевича-Петрашевского, где соратником Дебу по кружку был Ф. М. Достоевский. Дебу не внушал своему десятилетнему ученику своих радикальных взглядов, зато привил ему вкус к хорошей литературе.

Медаль за оборону Севастополя

В 1853 году началась ставшая символом накопившихся в России общественных проблем, связанных с бездарной политикой самодержавия, душившего надежды передовых слоёв народа на реформы, ожидавшиеся еще после победы в войне 1812 года. Это выльется потом в революционное движение 1860-х, влияния которого не избежит и Станюкович. Константин Михайлович будет сочувствовать реформаторским идеям, а пока ему 11 лет, и он наблюдает приближавшиеся к Севастополю англо-французские войска.

Во время обороны города Константин находится при отце и часто выполняет обязанности курьера, доставляет медикаменты на перевязочный пункт и т. д. Он своими глазами наблюдает героизм русских моряков и трагедию сдачи города, видит легендарных руководителей обороны - адмиралов Корнилова и Истомина. Когда после эвакуации из осажденной базы Черноморского флота в 1856 году он зачисляется в Петербургский пажеский корпус, он получает там медали «В память о Восточной войне» и «За защиту Севастополя». По ходатайству отца, мечтающего о военно-морской карьере сына, в 1857 году Станюкович становится кадетом Морского корпуса.

Конец офицерской карьеры

К началу 1860-х он уже заражен страстью к словотворчеству. В 1859 году выходит журнал «Северный цветок» с его первой публикацией - стихотворением «Отставной солдат». Через год между Константином Михайловичем и отцом вспыхивает конфликт, положивший начало холодности в их взаимоотношениях, которая окончится через некоторое время полным разрывом. Сын объявляет о своём решении перевестись в гражданское учебное заведение - в Петербургский университет, против чего резко возражает адмирал Станюкович. Константин Михайлович будет вынужден отправиться в кругосветное путешествие на корвете «Калевала», в экипаж которого он будет зачислен по настоянию отца осенью 1860 года.

Старый моряк надеется, что на крепком океанском ветру голова его сына очистится от разной чепухи, и династия флотоводцев Станюковичей продолжится. Но для Константина участие в трехгодичной кругосветке - лишь способ набраться новых знаний и впечатлений для своей писательской работы. А она уже началась: в популярном издании «Морской сборник» печатаются статьи и очерки гардемарина Станюковича, а в свободное от службы время он неутомимо записывает свои впечатления от увиденного и услышанного.

Выход в отставку

В 1864 году мичман Станюкович, преодолев активное противодействие отца, увольняется из флота. Начало новой жизни складывается нелегко. Он начинает активное сотрудничество с различными изданиями - «Голос», «Петербургский листок», «Будильник» и др. В «Морском сборнике» опубликован рассказ Константина Станюковича «Шторм». Но вскоре следует женитьба на Любови Николаевне Арцеуловой, затем рождение первой дочери, и перед молодым писателем встает задача достойного материального обеспечения семьи. Для этого он несколько раз поступает на службу в различные департаменты.

В творческом плане для Станюковича продолжаются поиски стиля и главной темы. Хотя его впечатления о морской службе, вышедшие отдельной книгой в 1867 году под названием «Из кругосветного плаванья», были встречены с интересом, он все больше проникается желанием писать на общественно-политические темы. Он чувствует правоту идей, которые высказывают вдохновители набирающего всё большую силу революционного движения, особенно его радикального крыла - народничества. Одно время он даже работает учителем в начальной школе одного из сел Муромского уезда.

Редактор журнала «Дело»

Постепенно морская тема отходит на второй план. С 1872 года Станюкович начинает активно работать в журнале «Дело», а с 1877 года уже в каждом номере публикуются его статьи и фельетоны. Среди них «Письма знатного иностранца» и «Картинки общественной жизни», которые приносят Станюковичу известность жесткого критика российской действительности после реформ 1861 года. Сходным темам посвящены романы «Омут» и «Два брата», вышедшие в начале 80-х годов.

В 1880 году Станюкович становится одним из редакторов «Дела», а через три года - его главным редактором. Он уже обладает определенным весом и авторитетом у сторонников революционных преобразований, а официальной властью и полицейскими органами характеризуется как «личность противоправительственного образа мыслей».

Арест и ссылка

В начале 80-х писатель несколько раз выезжает за границу в связи с болезнью старшей дочери. Там он встречается с группой политических эмигрантов из России, в том числе самого радикального толка, среди которых были народовольцы - непосредственные участники и организаторы терактов против видных царских чиновников - С. Кравчинский, В. Засулич и др.

Это не могло пройти мимо внимания полиции, особенно после покушения 1 марта 1881 года на Александра II, и в апреле 1884 года Станюкович был арестован и помещен в казематы Петропавловской крепости. Это произошло при возвращении писателя из-за заграницы, совершенно неожиданно, и семья некоторое время не знала о его местонахождении. Начинается долгое дознание, закончившееся только через год.

Второе рождение

В 1885 году писатель высылается на три года в Сибирь под полицейский надзор и поселяется в Томске. Здесь и произошло настоящее рождение великого писателя-мариниста. Он много работает, создаёт и произведения с описаниями сибирского быта, но главной темой его повестей и рассказов становится жизнь военных моряков.

Появляются его знаменитые шедевры из сборника «Морские рассказы»: «Человек за бортом!», «На каменьях», «Побег» и др. Читатели и прогрессивная критика отмечали, что проза Станюковича увлекательна не только духом морской романтики, точностью и достоверностью в самых небольших деталях, но и гуманистическим характером, стремлением к справедливости, вниманием к простому человеку.

«Он не только чувствовал, он жил морской жизнью»

После возвращения из ссылки в 1888 году Станюковича ожидает в столице восторженный приём, вызванный громким успехом его «Морских рассказов». О его сборнике положительно отзываются и профессиональные моряки, и литераторы. Первым нравится мастерское отображение трудного морского быта, вторым - ясный и внятный язык, удивительная новизна сюжетных ходов. Такие рассказы, как «Человек за бортом!», «Между своими», «Гибель Ястреба» и др., отмечались за точность человеческих характеров, правдивость поступков, определяемых сложностью жизненных обстоятельств. В них действуют живые люди, значительность которых не зависит от происхождения или образования.

Положительные отзывы о рассказах Станюковича размещались в изданиях самых разных политических взглядов. «Максимка», «Американская дуэль», «Истинно русский человек» и другие произведения находили понимание у славянофилов, восхищавшихся обнаруженной в них гордостью за высокие нравственные качества русских матросов. Доброта, отвага и бесшабашность их цельной души имели для них явственные национальные истоки. «Червонный валет», «В далекие края», по мнению других, содержали высоты духа, которые имеют общечеловеческую ценность. Общим было мнение о воспитательной и образовательной ценности прозы Станюковича.

Наследие и память

Последние годы жизни писателя были наполнены упорным трудом, уважением коллег, любовью читателей, болезнями и потерей близких. Константин Михайлович Станюкович, биография которого оставалась тесно связанной с Россией от первого до последнего вздоха, умер в Неаполе, в 1903 году.

Он не считается гением русской словесности уровня Толстого, Достоевского или Чехова, но без пронизанной морскими ветрами прозы Станюковича русская литература XIX века лишилась бы значительной части своей широты и многогранности. И в наше время ею увлекаются взрослые и дети, по рассказам и повестям великого мариниста снимаются фильмы, и сегодня они зовут в море будущих мореходов.

Русская литература XIX века

Константин Михайлович Станюкович

Биография

Станюкович Константин Михайловичродился 30 марта (по старому стилю - 18 марта) 1843 (в некоторых источниках указан 1844) в Севастополе, в семье потомственного моряка, адмирала русского флота, командира севастопольского порта, севастопольского военного губернатора Михаила Николаевича Станюковича. Семья принадлежала к старинному дворянскому роду Станюковичей - одной из ветвей литовского рода Станьковичей; Демьян Степанович Станюкович вступил в русское подданство в 1656 при покорении Смоленска. Михаил Николаевич Станюкович (1786−1869) являлся праправнуком Демьяна Степановича. Мать Константина Михайловича - Любовь Федоровна Митькова (1803−1855), дочь капитан-лейтенанта Митькова. В семье было восемь детей: Николай (1822−1857), Александр (1823−1892), Михаил (р. 1837), Константин (1843−1903), Ольга (р. 1826), Анна (1827−1912), Екатерина (1831−1859), Елизавета (1844?-1924).

В 1856 Константин Станюкович был зачислен кандидатом в петербургский Пажеский корпус, а в ноябре 1857 по просьбе отца переведен в Морской кадетский корпус, где учился до 1860, несмотря на то, что карьера моряка его не привлекала. За несколько месяцев до выпуска из корпуса Константин Станюкович объявил отцу о своем решении отказаться от карьеры военного моряка и поступить в университет. Не поверивший в твердость намерений младшего сына, адмирал, потерявший в 1857 старшего сына Николая (капитан-лейтенанта) и желавший сохранить во флоте свое имя, добился назначения кадета Константина Станюковича в кругосветное плавание. В октябре 1860 корвет «Калевала» ушел в трехгодичное кругосветное плавание, о котором в 1895 Станюкович рассказал в повести «Вокруг света на «Коршуне». 4 августа 1863 начальник эскадры Тихого океана, известный адмирал А. А. Попов, отправил его курьером с бумагами к великому князю Константину Николаевичу и к морскому министру из Сингапура в Петербург, и 28 сентября Константин Станюкович прибыл в Петербург. При больших связях отца способному моряку предстояла блестящая карьера, но Станюкович решил бросить службу и в 1864 мичман 11 флотского экипажа вышел в отставкус производством в чин лейтенанта. Для получения отставки необходимо было согласие его отца; получение этого согласия повлекло за собой полный разрыв с отцом и потерю наследства. В своем письме сыну, пригрозившему адмиралу тем, что в случае отказа тот устроит так, что его просто исключат из службы, Михаил Николаевич написал: «Позора не желаю и против ветра плыть не могу… Выходи в отставку и забудь отныне, что ты мой сын!»

В ноябре 1865 Константин Станюкович уехал из Петербурга и год провел в качестве народного учителя в селе Чаадаеве Муромского уезда Владимирской губернии. Скудные литературные заработки, женитьба летом 1867 и рождение через год первой дочери Наташи заставили Станюковича поступить на частную службу, которую он оставил только в 1870-х годах. Летом 1869 он поступил на службу в управление Курско-Харьковско-Азовской железной дороги и, оставив семью в Петербурге, уехал в Курск. Около полутора лет он служил на железной дороге, затем три года - в Петербургском Обществе взаимного поземельного кредита, два с половиной года в Ростове-на-Дону в Волжско-Донском обществе управляющим пароходством по реке Дону и Азовскому морю.

Литературные произведения Станюковича в печати впервые появились в 1859 (в некоторых источниках - 1861) в журнале «Северный цветок». Позднее он сотрудничал с несколькими петербургскими изданиями: в «Искре», «Будильнике», «Эпохе», «Женском Вестнике», газете «Гласность», в 1872 начал работать в журнале «Дело». В 1874-1884 печатался под псевдонимом «Откровенного писателя», под псевдонимом Пимен печатал воскресные фельетоны в «Новостях», «Молве» и «Порядке». Литературную известность Станюкович приобрел в конце 1870-х после опубликования в «Деле» нескольких рассказов и романов. В 1877-1879 Константин Станюкович находился за границей. В 1881, после смерти редактора журнала «Дела» Благосветлова, Станюкович вместе с Шелгуновым и Бажиным становится соредактором журнала, а в декабре 1883 приобретает его в собственность. Еще с конца 1860-х Станюкович был внесен в список неблагонадежных и фактически стал поднадзорным, а с весны 1883 на него было заведено особое дело. Выезды Станюковича для лечения за границу обратили на себя внимание полиции, следившей в Женеве и Париже за его встречами с русскими эмигрантами-революционерами, которых он привлекал к участию в журнале. В 1884 Станюкович, ездивший весной в Ментону (юг Франции) за своей безнадежно больной дочерью Любой, был арестован на границе с Россией и препровожден в Петропавловскую крепость. В 1885 издание журнала «Дело» было прекращено, а Станюкович, просидевший несколько месяцев в доме предварительного заключения, весной 1885 был сослан административным порядком на три года в Томскую губернию. В Сибири им были написаны первые морские рассказы (повесть «Василий Иванович» и рассказ «Беглец»), напечатанные (сначала под псевдонимом М. Костина) в «Вестнике Европы», «Северном Вестнике» и «Русской Мысли».

Вернувшись из ссылки в феврале 1889, Станюкович возобновил свои «Письма знатных иностранцев» в «Русской Мысли», писал фельетоны в «Сыне Отечества», напечатал ряд романов в «Вестнике Европы», «Русской Мысли», «Русском Богатстве», «Русской Жизни». С 1892 становится вторым редактором «Русского богатства» - журнала, куда перешло большинство сотрудников закрытых правительством «Отечественных записок». В декабре 1896 отмечался юбилей Станюковича в связи с тридцатипятилетием его литературной деятельности и Санкт-петербургский комитет грамотности присудил Константину Михайловичу Станюковичу золотую медаль имени Погоского (за «Морские рассказы»). В 1897 начало печататься полное собрание сочинений Константина Станюковича.

Большим ударом для Станюковича была в 1898 смерть его шестнадцатилетнего сына Константина и Константин Михайлович прекратил литературную деятельность. В 1900 врачи отправили тяжело заболевшего писателя на лечение в Крым. Возвратившись, Станюкович продолжал много работать, но осенью 1902, после сдачи в журнал «Юный читатель» последних страниц «Севастопольского мальчика», Константин Михайлович с сильным мозговым переутомлением и общим нервным расстройством был выну уехать в Италию. Прожив сначала в Риме, переехал в Неаполь. Борясь с прогрессирующей слепотой, Станюкович продолжал писать. Умер Константин Михайлович Станюкович 20 мая (по старому стилю - 7 мая) 1903 в Неаполе. Похоронен в Неаполе.

Жена Константина Михайловича Станюковича - Любовь Николаевна Арцеулова (1845−1907). Дети: Наталья (1868−1903), Любовь (1871−1884), Зинаида (1872−1932?), Мария (1875−1942), Константин (1882−1898).

Среди произведений Константина Михайловича Станюковича - фельетоны, очерки, рассказы, пьесы, повести, романы: «Из кругосветного плаванья» (1867; сборник очерков о жизни моряков), «На то щука в море, чтобы карась не дремал», (1871; пьеса была запрещена накануне представления по особому ходатайству железнодорожных дельцов), «Письма знатных иностранцев» (переписка попавшего в Россию англичанина со своей женой), «Картинки общественной жизни», «Без исхода» (1871−1872; первый роман), «Похождения одного благонамеренного молодого человека, рассказанные им самим» (1879), «Два брата» (1880; роман; впервые - в журнале «Дело»), «Благотворительная комедия» (1880; рассказ), «Омут» (1881; роман), «Беглец» (1886; первый рассказ из серии «Морские рассказы»; впервые - в журнале «Северный вестник» под псевдонимом М. Костин), «Василий Иванович» (1886; первая повесть из серии «Морские рассказы»; впервые - в журнале «Вестник Европы»), «Морские рассказы» (1886−1902), «В далекие края» (1886; впервые - в журнале «Русская мысль»), «Бесшабашный» (1891), «Пассажирка» (1892; впервые - в газете «Русские ведомости»), «Маленькие моряки» (1893; автобиографическая повесть), «Беспокойный адмирал» (1894; повесть), «Вокруг света на «Коршуне» (1895; повесть), «Жрецы» (1897; роман), «История одной жизни» (1895; роман; впервые - в журнале «Мир божий»), «Матроска» (1895; впервые - в газете «Русские ведомости»), «Шутка» (1898), «Утро» (1901), «Собака» (1902), «Берег» и море» (1902), «Севастопольский мальчик» (1902; повесть; впервые - в журнале «Юный читатель»), «Откровенные», «Равнодушные», «Похождения одного матроса», «Женитьба Пинегина», «Червонный валет» (повесть), «Наши нравы» (роман), «В мутной воде» (роман), «В места не столь отдаленные» (роман).

30 марта 1843 года в городе-герое Севастополе, в семье командира севастопольского порта, родился русский писатель Станюкович Константин Михайлович. Предки его были литовскими дворянами.

В 1856 году поступил в петербургский Пажеский корпус. Пребывание там оказалось недолгим и в 1857 году, по просьбе отца, его перевели в Морской кадетский корпус. Идти по стопам отца он не хотел и решил бросить учёбу за пару месяцев до выпуска. Узнав об этом, отец отправляет его в трёхгодичное кругосветное плавание. После возвращения в Петербург, Станюкович подаёт в отставку, что повлекло за собой ссору с отцом.

В 1865 году он покидает Петербург и переезжает во Владимирскую область в село Чаадаев, где устраивается учителем. Летом 1867 года он жениться и ему приходиться работать на железной дороге.

Своей литературной деятельностью Станюкович в конце 1860-х годов привлёк внимание правительства, и наблюдали за ним в его поездках в Женеве и Париже. С 1877 года Константин Станюкович два года проживает за границей. В 1883 году он становится владельцем журнала "Дело". Через два года в 1885 году он подвергается аресту и сослан на три года в Томскую губернию.

В 1898 году умер его сын, и Константин Михайлович прекратил публиковаться. Здоровье его сильно ухудшилось, и врачи посоветовали ему уехать в Крым. Там он успешно издаётся в различных журналах ещё около года, но его прогрессирующая слепота не позволяет ему больше писать. Станюкович переезжает в Рим, а затем и вовсе в Неаполь, где его 20 мая 1903 года и настигла смерть.