Зощенко рассказы не надо врать. Зощенко михаил - не надо врать. Жизнь в мирные годы

Здравствуй, молодой литературовед! Хорошо, что ты решил читать сказку "Не надо врать" Зощенко М. М. в ней ты найдешь народную мудрость, которой назидаются поколениями. Присутствует балансирование между плохим и хорошим, заманчивым и необходимым и как замечательно, что каждый раз выбор правильный и ответственный. Как очаровательно и проникновенно передавалась описание природы, мифических существ и быта народом из поколения в поколение. Все герои "оттачивались" опытом народа, который веками создавал, усиливал и преображал их, уделяя большое и глубокое значения детскому воспитанию. Все образы просты, обыденны и не вызывают юношеского непонимания, ведь мы сталкиваемся с ними ежедневно в нашем быту. Удивительно легко и естественно сочетается текст, написанный в прошлом тысячелетии, с нашей современностью, актуальность его нисколько не уменьшилась. Очень полезно, когда сюжет простой и, так сказать, жизненный, когда похожие ситуации складываются в нашем быту, это способствует лучшему запоминанию. Сказка "Не надо врать" Зощенко М. М. читать бесплатно онлайн безусловно необходимо не самостоятельно деткам, а в присутствии или под руководством их родителей.

Я учился очень давно. Тогда ещё были гимназии. И учителя тогда ставили в дневнике отметки за каждый спрошенный урок. Они ставили какой-нибудь балл - от пятёрки до единицы включительно.

А я был очень маленький, когда поступил в гимназию, в приготовительный класс. Мне было всего семь лет.

И я ничего ещё не знал, что бывает в гимназиях. И первые три месяца ходил буквально как в тумане.

И вот однажды учитель велел нам выучить наизусть стихотворение:

Весело сияет месяц над селом,

Белый снег сверкает синим огоньком…

А я этого стихотворения не выучил. Я не слышал, что сказал учитель. Я не слышал потому, что мальчики, которые сидели позади, то шлёпали меня книгой по затылку, то мазали мне ухо чернилами, то дёргали меня за волосы и, когда я от неожиданности вскакивал - подкладывали под меня карандаш или вставочку. И по этой причине я сидел в классе перепуганный и даже обалдевший и всё время прислушивался, что ещё замыслили против меня сидевшие позади мальчики.

А на другой день учитель, как назло, вызвал меня и велел прочитать наизусть заданное стихотворение.

А я не только не знал его, но даже и не подозревал, что на свете есть такие стихотворения. Но от робости я не посмел сказать учителю, что не знаю этих стихов. И совершенно ошеломлённый стоял за своей партой, не произнося ни слова.

Но тут мальчишки стали подсказывать мне эти стихи. И благодаря этому я стал лепетать то, что они мне шептали.

А в это время у меня был хронический насморк, и я плохо слышал одним ухом и поэтому с трудом разбирал то, что они мне подсказывали.

Ещё первые строчки я кое-как произнёс. Но когда дело дошло до фразы: «Крест под облаками как свеча горит», я сказал: «Треск под сапогами как свеча болит».

Тут раздался хохот среди учеников. И учитель тоже засмеялся. Он сказал:

А ну-ка, дай сюда свой дневник! Я тебе туда единицу поставлю.

И я заплакал, потому что это была моя первая единица и я ещё не знал, что за это бывает.

После уроков моя сестрёнка Леля зашла за мной, чтобы вместе идти домой.

По дороге я достал из ранца дневник, развернул его на той странице, где была поставлена единица, и сказал Леле:

Леля, погляди, что это такое? Это мне учитель поставил за стихотворение «Весело сияет месяц над селом».

Леля поглядела и засмеялась. Она сказала:

Минька, это плохо! Это тебе учитель влепил единицу по русскому языку. Это до того плохо, что я сомневаюсь, что папа тебе подарит фотографический аппаратик к твоим именинам, которые будут через две недели.

Я сказал:

А что же делать?

Леля сказала:

Одна наша ученица взяла и заклеила две страницы в своём дневнике, там, где у неё была единица. Её папа послюнил пальцы, но отклеить не мог и так и не увидел, что там было.

Я сказал:

Леля, это нехорошо - обманывать родителей!

Леля засмеялась и пошла домой. А я в грустном настроении зашёл в городской сад, сел там на скамейку и, развернув дневник, с ужасом глядел на единицу.

Я долго сидел в саду. Потом пошёл домой. Но когда подходил к дому, вдруг вспомнил, что оставил свой дневник на скамейке в саду. Я побежал назад. Но в саду на скамейке уже не было моего дневника. Я сначала испугался, а потом обрадовался, что теперь нет со мной дневника с этой ужасной единицей.

Я пришёл домой и сказал отцу, что потерял свой дневник. И Леля засмеялась и подмигнула мне, когда услышала эти мои слова.

На другой день учитель, узнав, что я потерял дневник, выдал мне новый.

Я развернул этот новый дневник с надеждой, что на этот раз там ничего плохого нету, но там против русского языка снова стояла единица, ещё более жирная, чем раньше.

И тогда я почувствовал такую досаду и так рассердился, что бросил этот дневник за книжный шкаф, который стоял у нас в классе.

Через два дня учитель, узнав, что у меня нету и этого дневника, заполнил новый. И, кроме единицы по русскому языку, он там вывел мне двойку по поведению. И сказал, чтоб мой отец непременно посмотрел мой дневник.

Когда я встретился с Лелей после уроков, она мне сказала:

Это не будет вранье, если мы временно заклеим страницу. И через неделю после твоих именин, когда ты получишь фотоаппаратик, мы отклеим её и покажем папе, что там было.

Мне очень хотелось получить фотографический аппарат, и я с Лелей заклеил уголки злополучной страницы дневника.

Вечером папа сказал:

Ну-ка, покажи свой дневник! Интересно знать, не нахватал ли ты единиц?

Папа стал смотреть дневник, но ничего плохого там не увидел, потому что страница была заклеена.

И когда папа рассматривал мой дневник, на лестнице вдруг кто-то позвонил.

Пришла какая-то женщина и сказала:

На днях я гуляла в городском саду и там на скамейке нашла дневник. По фамилии я узнала адрес и вот принесла его вам, чтобы вы сказали, не потерял ли этот дневник ваш сын.

Папа посмотрел дневник и, увидев там единицу, всё понял.

Он не стал на меня кричать. Он только тихо сказал:

Люди, которые идут на враньё и обман, смешны и комичны, потому что рано или поздно их враньё всегда обнаружится. И не было на свете случая, чтоб что-нибудь из вранья осталось неизвестным.

Я, красный как рак, стоял перед папой, и мне было совестно от его тихих слов.

Я сказал:

Вот что: ещё один мой, третий, дневник с единицей я бросил в школе за книжный шкаф.

Вместо того чтоб на меня рассердиться ещё больше, папа улыбнулся и просиял. Он схватил меня на руки и стал меня целовать.

Он сказал:

То, что ты в этом сознался, меня исключительно обрадовало. Ты сознался в том, что могло долгое время остаться неизвестным. И это мне даёт надежду, что ты больше не будешь врать. И вот за это я тебе подарю фотоаппаратик.

Когда Леля услышала эти слова, она подумала, что папа свихнулся в своём уме и теперь всем дарит подарки не за пятёрки, а за единицы.

И тогда Леля подошла к папе и сказала:

Папочка, я тоже сегодня получила двойку по физике, потому что не выучила урока.

Но ожидания Лели не оправдались. Папа рассердился на неё, выгнал её из своей комнаты и велел ей немедленно сесть за книги.

И вот вечером, когда мы ложились спать, неожиданно раздался звонок.+13

Михаил Михайлович Зощенко родился 29 июля (9 августа) 1894 г. в Санкт-Петербурге в семье художника. Уже в детстве он начал писать стихи и рассказы.
В 1913 Зощенко поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, но через год был исключен из-за неуплаты за обучение. В 1915 Зощенко добровольцем ушел на фронт, командовал батальоном, стал кавалером 4 боевых орденов. Литературная работа при этом не прекращалась. В 1917 г. Зощенко был демобилизован из-за болезни сердца, возникшей после отравления газами, и вернулся в Петроград.
В 1918 г., несмотря на болезнь, Зощенко ушел добровольцем в Красную Армию Вернувшись в 1919 г. в Петроград, зарабатывал на жизнь, разными профессиями – сапожника, столяра, плотника, актера, инструктора по кролиководству, милиционера, сотрудника уголовного розыска и др. В написанных в это время юмористических произведениях уже чувствуется стиль будущего сатирика. Он занимается в Студии, организованной при издательстве «Всемирная литература». Руководил занятиями К.И. Чуковский, высоко оценивший творчество Зощенко. Вспоминая о его рассказах и пародиях, написанных в период студийных занятий, Чуковский писал: «Странно было видеть, что этой дивной способностью властно заставлять своих ближних смеяться наделен такой печальный человек».
В Студии Зощенко знакомится с Вениамином Кавериным, Всеволодом Ивановым, Львом Лунцем, Константином Фединым, Елизаветой Полонской. В 1921 они объединились в литературную группу «Серапионовы братья», выступавшую за свободу творчества от политической опеки. Творческому общению способствовала жизнь Зощенко и других «серапионов» в знаменитом петроградском Доме искусств, описанном Ольгой Форш в романе «Сумасшедший корабль».
В 1920–1921 Зощенко начинает печататься. Цикл «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова» вышел отдельной книгой; это ознаменовало переход Зощенко к профессиональной литературной деятельности. И первая же публикация сделала его знаменитым. Фразы из рассказов Зощенко становятся крылатыми. С 1922 по 1946 г. его книги выдержали около 100 изданий, включая собрание сочинений в шести томах (1928–1932).
К середине 1920-х годов Зощенко стал одним из самых популярных писателей. Рассказы «Баня», «Аристократка», «История болезни» и другие, которые он часто сам читал перед многочисленными аудиториями, были известны и любимы во всех слоях общества. Писатель создает новый для русской литературы тип героя – советского человека, не получившего образования, не имеющего навыков духовной работы, не обладающего культурным багажом, но стремящегося стать полноправным участником жизни. При этом Зощенко показал те особенности «маленького человека», которые оборачиваются низостью чувств, недостойным поведением, умственной ограниченностью, склонностью к диким куражам, приспособленчеством. То, что рассказ велся от лица сильно индивидуализированного повествователя, дало основание литературоведам определить творческую манеру Зощенко как «сказовую». Чуковский заметил, что Зощенко ввел в литературу «новую, еще не вполне сформированную, но победительно разлившуюся по стране внелитературную речь и стал свободно пользоваться ею как своей собственной речью». Высокую оценку творчеству Зощенко давали многие его выдающиеся современники – А.Н. Толстой, Ю.К. Олеша, С.Я. Маршак, Ю.Н. Тынянов.
Советская действительность не могла не сказаться на эмоциональном состоянии восприимчивого, с детских лет склонного к депрессии писателя. Пропагандистская поездка по Беломорканалу, организованная в 1930-е годы для большой группы советских писателей, произвела на него угнетающее впечатление. Не менее тяжелой была для Зощенко необходимость писать после этой поездки о том, что в сталинских лагерях якобы перевоспитываются преступники. Попыткой избавиться от угнетенного состояния, скорректировать собственную болезненную психику стало своеобразное психологическое исследование – повесть «Возвращенная молодость» (1933). Повесть вызвала неожиданную для писателя заинтересованную реакцию в научной среде: книга обсуждалась на многочисленных академических собраниях, рецензировалась в научных изданиях; академик И. Павлов стал приглашать Зощенко на свои знаменитые «среды».
Как продолжение «Возвращенной молодости» был задуман сборник рассказов «Голубая книга» (1935). Рассказы о современности перемежались в этом произведении рассказами, действие которых происходит в прошлом – в различные периоды истории. И настоящее, и прошлое давалось в восприятии типичного героя Зощенко, не обремененного культурным. Публикация этого произведения вызвала разгромные отзывы в партийных изданиях; Зощенко фактически не мог напечатать ничего, кроме фельетонов «об отдельных недостатках» и детских рассказов.
В 30-е годы писатель работает над книгой «Перед восходом солнца», которую считает главной в своей жизни. Работа продолжалась и во время Отечественной войны в Алма-Ате, в эвакуации (на фронт Зощенко пойти не мог из-за тяжелой болезни сердца). В 1943 г. первые главы этого научно-художественного исследования о подсознании были напечатаны в журнале «Октябрь».. Сегодня ученые отмечают, что писатель предвосхитил многие открытия науки о бессознательном. Однако тогда публикация вызвала такой скандал, что печатание было прервано. Зощенко обратился с письмом к Сталину, прося его ознакомиться с книгой или дать распоряжение проверить ее. Ответом стал очередной поток ругани в печати
Хотя Зощенко получил в 1939 г. за писательский труд орден Трудового Красного Знамени, он постоянно оставался объектом особого интереса официозной критики. Кульминацией гонений, стало печально известное Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» (14 августа 1946 г.), ошельмовавшее Зощенко и Ахматову, приведшее к их публичной травле и запрету на издание их произведений (поводом стала публикация детского рассказа Зощенко «Приключения обезьяны»). В этот период писатель живет переводческой работой.
На писательском собрании Зощенко заявил, что честь офицера и писателя не позволяет ему смириться с тем, что в Постановлении его называют трусом и подонком литературы. Он и в дальнейшем отказывался выступать с ожидаемым от него покаянием и признанием «ошибок». В 1954 г. на встрече с английскими студентами Зощенко вновь попытался изложить свое отношение к Постановлению 1946 г., после чего травля началась по второму кругу.
Следствием этой идеологической кампании стало обострение душевной болезни, не позволявшее писателю полноценно работать. Восстановление его в Союзе писателей после смерти Сталина (1953) и издание первой после долгого перерыва книги (1956) принесли лишь временное облегчение. Умер Зощенко в Ленинграде 22 июля 1958 г. Его не разрешили похоронить в Ленинграде, похоронен он в Сестрорецке.
Осип Мандельштам тонко подметил печальный парадокс личности и творчества Зощенко: «Зощенко, моралист по природе, своими рассказами пытался образумить современников, помочь им стать людьми, а читатели принимали все за юмористику и ржали как лошади. Зощенко сохранял иллюзии, начисто был лишен цинизма, все время размышлял, чуть наклонив голову набок, и жестоко за это расплатился. Глазом художника он иногда проникал в суть вещей, но осмыслить их не мог, потому что свято верил в прогресс и все его красивые следствия… Чистый и прекрасный человек, он искал связи с эпохой, верил широковещательным программам, сулившим всеобщее счастье, считал, что когда-нибудь все войдет в норму, так как проявление жестокости и дикости лишь случайность, рябь на воде».

Зощенко Михаил Михайлович, знаменитый русский писатель и драматург, родился в 1894 году, 29 июля (по некоторым сведениям, в 1895 году), в Санкт-Петербурге. Отец его был художником-передвижником, а мать - актрисой. Сначала мы расскажем о том, как сложилась жизнь у такого писателя, как Михаил Зощенко. Биография, представленная ниже, описывает основные события его жизненного пути. Рассказав о них, мы перейдем к описанию творчества Михаила Михайловича.

Обучение в гимназии и в Петербургском институте

Родители в 1903 году отдали своего сына для обучения в Санкт-Петербургскую гимназию № 8. Михаил Зощенко, биография которого может быть воссоздана в том числе и на основе его собственных воспоминаний и произведений, рассказывая об этих годах, отмечал, что учился довольно плохо, в особенности по русскому языку. За сочинение на экзамене он получил единицу. Однако Михаил Михайлович отмечает, что уже в то время хотел быть писателем. Пока еще только для себя создавал Михаил Зощенко рассказы и стихи.

Жизнь порой парадоксальна. Начавший сочинять в девять лет будущий известный писатель - самый отстающий в классе ученик по русскому языку! Неуспеваемость его казалась ему странной. Зощенко Михаил Михайлович отмечает, что в это время даже хотел покончить с собой. Однако судьба его хранила.

После окончания обучения в 1913 году будущий писатель продолжил получать образование в Петербургском институте, на юридическом факультете. Через год из-за неуплаты за обучение он был отчислен оттуда. Зощенко пришлось идти работать. Он начал трудиться на Кавказской железной дороге контролером.

Военное время

Привычное течение жизни прервала Первая мировая война. Михаил решил поступить на военную службу. Сначала он стал юнкером рядового состава и отправился в Павловское военное училище, затем, окончив четырехмесячные ускоренные курсы, ушел на фронт.

Зощенко отмечал, что у него не было патриотического настроения, просто он не мог долго сидеть на одном месте. На службе, однако, Михаил Михайлович отличился. Он являлся участником многих сражений, был отравлен газами, получил ранение. Начав участвовать в боях в звании прапорщика, Зощенко уже капитаном был отчислен в резерв (причина - последствия отравления газами). Кроме того, его наградили 4 орденами за боевые заслуги.

Возвращение в Петроград

Михаил Михайлович, вернувшись в Петроград, познакомился с В. В. Кербиц-Кербицкой, своей будущей супругой. После Февральской революции Зощенко назначают начальником телеграфа и почт, а также комендантом Главного почтамта. Далее была командировка в Архангельск, работа адъютантом дружины, а также выборы Михаила Михайловича в секретари полкового суда.

Служба в Красной Армии

Однако мирная жизнь снова прерывается - теперь уже революцией и последовавшей за ней Гражданской войной. Михаил Михайлович отправляется на фронт. В качестве добровольца он поступает в Красную Армию (в январе 1919 года). Он служит полковым адъютантом в полку деревенской бедноты. Зощенко участвует в сражениях под Ямбургом и Нарвой против Булак-Балаховича. После сердечного приступа Михаилу Михайловичу пришлось демобилизоваться и возвратиться в Петроград.

Зощенко в период с 1918 по 1921 год сменил множество занятий. Впоследствии он писал, что попробовал себя примерно в 10-12 профессиях. Он работал и милиционером, и столяром, и сапожником, и агентом уголовного розыска.

Жизнь в мирные годы

Писатель в январе 1920 г. переживает смерть матери. К этому же году относится его женитьба на Кербиц-Кербицкой. Вместе с ней он переезжает на ул. Б. Зеленина. В семье Зощенко в мае 1922 года рождается сын Валерий. Михаила Михайловича в 1930 году командируют вместе с бригадой писателей на

Годы Великой Отечественной войны

Михаил Зощенко в начале войны пишет заявление, в котором просит зачислить его в Красную Армию. Однако он получает отказ - его признают негодным к военной службе. Зощенко приходится вести антифашистскую деятельность не на поле боя. Он создает антивоенные фельетоны и публикует их в газетах, посылает в Радиокомитет. В 1941 году, в октябре, его эвакуируют в Алма-Ату, а через месяц он становится сотрудником "Мосфильма", работает в сценарном отделе студии.

Гонения

Зощенко в 1943 году вызывают в Москву. Здесь ему предлагают занять должность редактора "Крокодила". Однако Михаил Михайлович отказывается от этого предложения. Тем не менее он входит в состав редколлегии "Крокодила". Внешне все выглядит благополучно. Однако через некоторое время над головой Михаила Михайловича начинают все сильнее сгущаться тучи: его выводят из редколлегии, выселяют из гостиницы, лишают продуктового пайка. Продолжаются гонения. С. на пленуме ССП даже нападает на повесть Зощенко "Перед восходом солнца". Писателя практически не печатают, но все-таки вводят в 1946 году в состав редколлегии "Звезды".

14 августа 1946 года - апофеоз всех его перипетий. Именно тогда выходит постановление ЦК ВКП(б) о журналах "Ленинград" и "Звезда". После этого Зощенко исключают из Союза писателей, а также лишают продуктовой карточки. На этот раз повод для нападок был уже совсем ничтожный - детский рассказ Зощенко под названием "Приключения обезьяны". Все журналы, издательства и театры вслед за постановлением расторгают договоры, заключенные ими ранее, требуя возвратить выданные авансы. Семья Зощенко бедствует. Она вынуждена существовать на вырученные от продажи личных вещей деньги. Писатель пробует зарабатывать в артели сапожников. ему в конце концов возвращают. Кроме того, публикует Михаил Зощенко рассказы и фельетоны (конечно, далеко не все). Однако на жизнь зарабатывать в это время приходится в основном переводческой работой.

Михаилу Зощенко удается восстановиться в Союзе писателей только после Знаменательное событие происходит 23 июня 1953 года - писателя вновь принимают в Союз. Однако это еще не конец. Михаилу Михайловичу недолго удалось на этот раз пробыть его членом.

5 мая 1954 года произошло роковое событие. Анну Ахматову и его пригласили в этот день в Дом писателя, где должна была состояться встреча с группой английских студентов. Писатель на ней заявил во всеуслышание о несогласии с обвинениями, пущенными в его адрес. Новый этап травли начинается после этого. Все эти перипетии сказались на его подорванном здоровье. Опубликованная 7 сентября 1953 г. статья "Факты разоблачают правду" стала последней каплей. Имя писателя после этого вовсе перестало упоминаться. Около двух месяцев продолжалось это забвение. Однако Михаилу Михайловичу уже в ноябре предлагают сотрудничество два журнала - "Ленинградский альманах" и "Крокодил". Целая группа писателей встает на его защиту: Чуковский, Каверин, Вс. Иванов, Н. Тихонов. В 1957 году, в декабре, он выпускает "Избранные рассказы и повести 1923-1956 гг.". Однако психическое и физическое состояние писателя все ухудшается. Резкий спад его сил происходит к весне 1958 г. Зощенко теряет интерес к жизни.

Смерть Зощенко

22 июля 1958 года умер Михаил Зощенко. Даже тело его после смерти подвергалось опале: не было дано разрешения похоронить его в Ленинграде. Прах писателя покоится в Сестрорецке.

Михаил Зощенко, истории жизни которого была посвящена первая часть нашей статьи, оставил большое творческое наследие. Путь его как писателя был непростым. Предлагаем поближе познакомиться с тем, как складывалась его творческая судьба. Кроме того, вы узнаете, какие создал Михаил Зощенко рассказы для детей и каковы их особенности.

Творческий путь

Зощенко активно начал писать после того, как был демобилизован в 1919 году. Его первые опыты представляли собой литературно-критические статьи. В "Петербургском альманахе" в 1921 году появляется первый его рассказ.

Серапионовы братья

В группу под названием Зощенко привело в 1921 году желание стать профессиональным писателем. К этой группе опасливо относились критики, однако отмечали, что среди них Зощенко - "наиболее сильная" фигура. Михаил Михайлович входил вместе со Слонимским в центральную фракцию, которая придерживалась убеждения о том, что учиться следует у русской традиции - Лермонтова, Гоголя, Пушкина. Зощенко опасался в литературе "дворянской реставрации", считал А. Блока "рыцарем печального образа" и возлагал надежды на литературу, имеющую героический пафос. В "Алконосте" в мае 1922 г. появился первый альманах серапионов, в котором был опубликован рассказ Михаила Михайловича. А "Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова" - книга, ставшая первым его самостоятельным изданием.

Характеристика раннего творчества

Школа А. П. Чехова была ощутима в ранних произведениях Зощенко. Это, например, такие рассказы, как "Рыбья самка", "Война", "Любовь" и др. Однако вскоре он ее отринул. Зощенко посчитал не соответствующей потребностям современного читателя большую форму рассказов Чехова. Он хотел воспроизводить в языке "синтаксис улицы... народа". Зощенко считал себя человеком, который временно замещает писателя пролетарского.

Большая группа литераторов в 1927 году создала коллективную декларацию. В ней была освещена новая литературно-эстетическая позиция. М. Зощенко был среди тех, кто подписал ее. Он печатался в это время в периодике (главным образом в сатирических журналах "Смехач", "Бегемот", "Чудак", "Бузотер", "Мухомор", "Ревизор" и др.). Однако не все было гладко. Из-за рассказа "Неприятная история" М. Зощенко, якобы "политически вредного", конфисковывают в июне 1927 г. номер журнала "Бегемот". Постепенно осуществляется ликвидация подобного рода изданий. В Ленинграде в 1930 году закрывают и "Ревизор", последний сатирический журнал. Однако Михаил Михайлович не отчаивается и решает продолжать работать.

Две стороны известности

С журналом "Крокодил" он сотрудничает с 1932 года. В это время Михаил Зощенко собирает материал для своей повести под названием "Возвращенная молодость", а также изучает литературу по медицине, психоанализу и физиологии. Произведения его уже хорошо известны даже на Западе. Однако у известности этой была и обратная сторона. В Германии в 1933 году книги Зощенко подвергаются в соответствии с черным списком Гитлера публичному аутодафе.

Новые произведения

В СССР в это же время печатается и ставится на сцене комедия Михаила Зощенко "Культурное наследие". "Голубая книга", одна из наиболее известных его книг, начинает публиковаться в 1934 году. Кроме повестей, рассказов и пьес Зощенко пишет также фельетоны и исторические повести ("Тарас Шевченко", "Керенский", "Возмездие", "Черный принц" и др.). Кроме того, он создает рассказы для детей ("Умные животные", "Бабушкин подарок", "Елка" и др.).

Детские рассказы Зощенко

Михаил Зощенко для детей написал множество рассказов. Они публиковались в журналах в период с 1937 по 1945 год. Из них некоторые были отдельными произведениями, а другие объединялись в циклы. Цикл "Леля и Минька" пользуется наибольшей известностью.

В 1939-м - 1940-х гг. Михаил Зощенко создал эту серию произведений. В ее состав были включены следующие рассказы: "Золотые слова", "Находка", "Через тридцать лет", "Не надо врать", "Галоши и мороженое", "Бабушкин подарок", "Елка". Не случайно их объединил в один цикл Михаил Зощенко. Краткие содержания этих произведений позволяют сделать вывод о том, что у них есть нечто общее, а именно образы главных героев. Это маленький Минька и Леля, его сестра.

От лица рассказчика ведется повествование. Образ его не менее интересен, чем герои рассказов Михаила Зощенко. Это взрослый человек, который вспоминает поучительные и комические эпизоды из своего детства. Отметим, что между автором и рассказчиком есть сходство (совпадает даже имя, а также имеется указание на писательскую профессию). До полного совпадения тем не менее не доходит. Речь рассказчика существенно отличается от авторской. Эта форма повествования называется литературным сказом. Он был в особенности актуален в литературе СССР 20-30-х годов. В это время вся культура отличалась тягой к стилистическим и языковым экспериментам.

В этих рассказах, как отмечает С. Я. Маршак, автор не только не прячет мораль. Он говорит о ней со всей откровенностью в тексте, а иногда и в заголовке произведений ("Не надо врать"). Однако рассказы от этого не становятся дидактичными. Их спасает юмор, всегда неожиданный, а также особенная серьезность, присущая Зощенко. В основе неожиданного юмора Михаила Михайловича лежит остроумная пародия.

Сегодня большой популярностью пользуются многие произведения, которые написал Михаил Зощенко. Книги его проходят в школе, их любят взрослые и дети. Путь его в литературе был непростым, как, впрочем, и судьба многих других писателей и поэтов советского времени. Двадцатый век - сложный период в истории, однако даже в военные годы было создано множество произведений, ставших уже классикой отечественной литературы. Биография такого великого писателя, как Михаил Зощенко, кратко изложенная нами, надеемся, вызвала у вас интерес к его творчеству.

Рассказ о мальчике гимназисте, который получил плохую оценку, сначала не хотел говорить об этом папе, даже завел второй дневник, но потом решил сознаться и не обманывать родителей. От чего это произошло, прочитайте рассказ и все поймете.

М. Зощенко

НЕ НАДО ВРАТЬ

Я учился очень давно. Тогда ещё были гимназии. И учителя тогда ставили в дневнике отметки за каждый спрошенный урок. Они ставили какой-нибудь балл — от пятёрки до единицы включительно.

А я был очень маленький, когда поступил в гимназию, в приготовительный класс. Мне было всего семь лет.

И я ничего ещё не знал, что бывает в гимназиях. И первые три месяца ходил буквально как в тумане.

И вот однажды учитель велел нам выучить наизусть стихотворение:

«Весело сияет месяц над селом,

Белый снег сверкает синим огоньком...»

А я этого стихотворения не выучил. Я не слышал, что сказал учитель. Я не слышал потому, что мальчики, которые сидели позади, то шлёпали меня книгой по затылку, то мазали мне ухо чернилами, то дёргали меня за волосы, и когда я от неожиданности вскакивал, подкладывали под меня карандаш или резинку. И по этой причине я сидел в классе перепуганный и всё время прислушивался — что ещё замыслили против меня сидевшие позади мальчики.

А на другой день учитель, как назло, вызвал меня и велел прочитать наизусть заданное стихотворение.

А я не только не знал его, но даже и не подозревал, что на свете есть такие стихотворения. Но от робости я не посмел ска-зать учителю, что не знаю этих стихов.

И совершенно ошеломлённый стоял за своей партой, не произнося ни слова.

Но тут мальчишки стали подсказывать мне эти стихи. И благодаря этому я стал лепетать то, что они мне шептали.

А в то время у меня был хронический насморк, и я плохо слышал одним ухом и поэтому с трудом разбирал то, что они мне подсказывали.

Ещё первые строчки я кое-как произ-нёс. Но когда дело дошло до фразы: «Крест под облаками, как свеча, горит», я сказал: «Треск под сапогами, как свеча, болит...»

Тут раздался хохот среди учеников. И учитель тоже засмеялся. Он сказал:

— А ну-ка, дай сюда свой дневник, я тебе единицу поставлю.

И я заплакал, потому что это была моя первая единица и я ещё не знал, что за это бывает.

После уроков моя сестрёнка Лёля зашла за мной, чтоб вместе идти домой.

По дороге я достал из ранца дневник, развернул его на той странице, где была поставлена единица, и сказал Лёле:

— Лёля, погляди, что это такое? Это мне учитель поставил за стихотворение «Весело сияет месяц над селом».

Лёля поглядела и засмеялась. Она сказала:

— Минька, это плохо. Это тебе учитель влепил единицу по русскому языку. Это до того плохо, что я сомневаюсь, что папа тебе подарит фотографический аппаратик к твоим именинам, которые будут через две недели.

Я сказал:

— А что же делать?

Лёля сказала:

— Одна наша ученица взяла и заклеила две страницы в своём дневнике, там, где у неё была единица. Её папа послюнил пальцы, но отклеить не мог и так и не увидел, что там было.

Я сказал:

— Лёля, это нехорошо — обманывать ро-дителей.

Лёля засмеялась и пошла домой. А я в грустном настроении зашёл в городской сад, сел там на скамейку и, развернув дневник, с ужасом глядел на единицу.

Я пришёл домой и сказал отцу, что потерял свой дневник. И Лёля засмеялась и подмигнула мне, когда услышала эти мои слова.

На другой день учитель, узнав, что я потерял дневник, выдал мне новый.

Через два дня учитель, узнав, что у меня нету и этого дневника, заполнил новый. И кроме единицы по русскому языку он там вывел мне двойку по поведению. И сказал, чтоб мой отец непременно посмотрел мой дневник.

Когда я встретился с Лёлей после урока, она мне сказала:

— Это не будет враньё, если мы временно заклеим страницу. А через неделю после твоих именин, когда ты получишь фотоаппаратик, мы отклеим её и покажем папе, что там было.

Мне очень хотелось получить фотографический аппарат, и я с Лёлей заклеил уголки злополучной страницы дневника.

Вечером папа сказал:

— Ну-ка, покажи свой дневник. Интересно знать — не нахватал ли ты единиц.

Папа стал смотреть дневник, но ничего плохого там не увидел, потому что страница была заклеена.

Но когда папа рассматривал мой дневник, на лестнице кто-то позвонил.

Пришла какая-то женщина и сказала:

— На днях я гуляла в городском саду и там на скамейке нашла дневник. По фамилии я узнала адрес и вот принесла его вам, чтоб вы сказали, не потерял ли этот дневник ваш сын.

Папа посмотрел дневник и, увидев там единицу, всё понял.

Он не стал на меня кричать. Он только тихо сказал:

— Люди, которые идут на враньё и обман, — смешны и комичны, потому что рано или поздно их враньё всегда обнаружится. И не было на свете случая, чтоб что-нибудь из вранья осталось неизвестным.

Я красный как рак стоял перед папой, и мне было совестно от его тихих слов.

Я сказал:

— Вот что, ещё один, мой третий, дневник с единицей я бросил в школе за книжный шкаф.

Вместо того чтоб на меня рассердиться ещё больше, папа улыбнулся и просиял.

Он схватил меня на руки и стал меня целовать.

Он сказал:

— То, что ты в этом сознался, меня исключительно обрадовало. Ты сознался в том, что могло долгое время остаться неизвестным. И это мне даёт надежду, что ты больше не будешь врать. И вот за это я подарю тебе фотоаппаратик.

Когда Лёля услышала эти слова, она подумала, что папа свихнулся в своём уме и теперь всем дарит подарки не за пятёрки, а за единицы.

И тогда Лёля подошла к папе и сказала:

— Папочка, я тоже сегодня получила двойку по физике, потому что не выучила урока.

Но ожидания Лёли не оправдались. Папа рассердился на неё, выгнал её из своей комнаты и велел ей немедленно сесть за книги.

И вот вечером, когда мы ложились спать, неожиданно раздался звонок.

Это к папе пришёл мой учитель. И сказал ему:

— Сегодня у нас в классе была уборка, и за книжным шкафом мы нашли дневник вашего сына. Как вам нравится этот маленький врун и обманщик, бросивший свой дневник с тем, чтобы вы его не увидели.

Папа сказал:

— Об этом дневнике я уже слышал лично от моего сына. Он сам признался в этом поступке. Так что нет причин думать, что мой сын неисправимый врун и обманщик.

Учитель сказал папе:

— Ах, вот что! Вы уже знаете об этом. В таком случае — это недоразумение. Извините. Спокойной ночи.

И я, лёжа в своей постели, услышав эти слова, горько заплакал. И дал себе слово говорить всегда правду.

И я действительно, дети, так всегда и делаю.

Ах, это иногда бывает очень трудно, но зато у меня на сердце весело и спокойно.

Оценивая и характеризуя творчество Зощенко, Владимир Войнович пишет:

"Откровенно говоря, когда я думаю о судьбе Зощенко, меня удивляет не то, что власти обрушили на него такой мощный удар ‹речь идет о травле Зощенко в сороковых годах›, а то, что они не сделали этого раньше. Ведь его герои никак не вписывались в советскую литературу. Они не выдавали на гора уголь, не баловали Родину повышенными удоями, не руководили райкомами и обкомами и воевали не на полях мировых сражений, а на коммунальных кухнях.

Да и взгляды он высказывал весьма для советского писателя странные. "Какая, скажите, – писал он, – может быть у меня "точная идеология", если ни одна партия в целом меня не привлекает? " С точки зрения людей партийных, я беспринципный человек. Пусть. Сам же я про себя скажу: я не коммунист, не эсер, не монархист, я просто русский. Нету у меня ни к кому ненависти – вот моя "точная идеология"".

Зощенко принял Октябрьскую революцию как должное. Морализаторство, его, к которому он был склонен, не носило гражданского характера, он звал людей жить мирно в коммунальных квартирах, не обсуждая правомерность существования самих этих квартир. Кроме того, он писал рассказы, фельетоны и небольшие повести, и каждый описанный им случай можно было объявить нетипичным. Власти спохватились, только когда увидели, что, в отличие от других, Зощенко как раз и достиг того, чего требовали идеологи социалистического реализма. Именно он и создал настоящий образ нового человека. И этот новый человек был представитель не того мещанства, которое мешает "нам" идти вперед, а того, которое идет вперед и нас туда же насильно волочит.

То, что рассказ велся от лица сильно индивидуализированного повествователя, дало основание литературоведам определить творческую манеру Зощенко как "сказовую". Академик В.В. Виноградов в исследовании "Язык Зощенко" подробно разобрал повествовательные приемы писателя, отметил художественное преображение различных речевых пластов в его лексиконе.

Форму сказа использовали Н. Гоголь, И. Горбунов, Н. Лесков, советские писатели 20-х годов. Вместо картинок жизни, в которых отсутствует интрига, а порою и всякое сюжетное действие, как было в мастерски отточенных миниатюрах-диалогах И. Горбунова, вместо подчеркнуто изощренной стилизации языка городского мещанства, которой Н. Лесков добивался посредством лексической ассимиляции различных речевых стихий и народной этимологии, Зощенко, не чураясь и этих приемов, ищет и находит средства, наиболее точно отвечающие складу и духу его героя.

Зощенко зрелой поры шел по пути, проложенному Гоголем и Чеховым, не копируя, однако, в отличие от многочисленных обличителей 20-х годов, их манеры.

К. Федин отметил умение писателя "сочетать в тонко построенном рассказе иронию с правдой чувства". Достигалось это неповторимыми зощенковскими приемами, среди которых важное место принадлежало особо интонированному юмору.

В середине 30-х годов Зощенко слегка перестраивает свое творчество. Меняется не только стилистика, но и сюжетно-композиционные принципы, широко вводится психологический анализ. Даже внешне рассказ выглядит иначе, превышая по размерам прежний в два-три раза. Зощенко нередко как бы возвращается к своим ранним опытам начала 20-х годов, но уже на более зрелом этапе, по-новому используя наследие беллетризованной комической новеллы. Уже сами названия рассказов и фельетонов середины и второй половины 30-х годов ("Нетактично поступили", "Плохая жена", "Неравный брак", "Об уважении к людям", "Еще о борьбе с шумом") достаточно точно указывают на волнующие теперь сатирика вопросы. Это не курьезы быта или коммунальные неполадки, а проблемы этики, формирования нравственных отношений. В комической новелле и фельетоне второй половины 30-х годов грустный юмор все чаще уступает место поучительности, а ирония – лирико-философской интонации.

Теперь у писателя и гнев, и веселье редко вырываются наружу. Больше, чем прежде, он декларирует высокую нравственную позицию художника, отчетливо выявленную в узловых местах сюжета – там, где затрагиваются особо важные и дорогие сердцу писателя вопросы чести, достоинства, долга.

Отстаивая концепцию деятельного добра, М. Зощенко все больше внимания уделяет положительным характерам, смелее и чаще вводит в сатирико-юмористический рассказ образы положительных героев. И не просто в роли статистов, застывших в своей добродетели эталонов, а персонажей, активно действующих и борющихся ("Веселая игра", "Новые времена", "Огни большого города", "Долг чести").

В военные и послевоенные годы М. Зощенко не создал произведений, существенно углубивших его собственные достижения предшествующей поры. Но многое из написанного в грозовые годы войны с благодарностью воспринималось читателем и имело положительный отклик в критических статьях и рецензиях. Ю. Герман рассказывал о трудном походе наших боевых кораблей в Северном Ледовитом океане в годы Великой Отечественной войны. Кругом вражеские мины, навис густой рыжий туман. Настроение у моряков далеко не мажорное. Но вот один из офицеров стал читать только что опубликованную во фронтовой газете зощенковскую "Рогульку" (1943 г).

"За столом начали смеяться. Сначала улыбались, потом кто-то фыркнул, потом хохот сделался всеобщим, повальным. Люди, дотоле ежеминутно поворачивавшиеся к иллюминаторам, буквально плакали от смеха: грозная мина вдруг превратилась в смешную и глупую рогульку. Смех победил усталость... смех оказался сильнее той психической атаки, которая тянулась уже четвертые сутки". Рассказ этот был помещен на щите, где вывешивались номера походного боевого листка, потом обошел все корабли Северного флота.

В созданных М. Зощенко в 1941-1945 годах фельетонах, рассказах, драматических сценках, сценариях, с одной стороны, продолжена тематика довоенного сатирико-юмористического творчества (рассказы и фельетоны об отрицательных явлениях жизни в тылу), с другой (и таких произведений большинство) – развита тема борющегося и побеждающего народа.

Особое место в творчестве Зощенко принадлежит книге партизанских рассказов. В партизанской цикле писатель снова обратился к крестьянской, деревенской теме – почти через четверть века после того, как написал первые рассказы о мужиках. Эта встреча с прежней темой в новую историческую эпоху доставила и творческое волнение, и трудности. Не все из них автор сумел преодолеть (повествование порой приобретает несколько условно-литературный характер, из уст героев раздается книжно-правильная речь), но главное задание все же осуществил. Перед нами действительно не сборник новелл, а именно книга с целостным сюжетом.

О достоинствах творчества Зощенко подробно высказывался М. Горький. В сентябре 1930 года он пишет из Сорренто:

"Отличный язык выработали Вы, Михаил Михайлович, и замечательно легко владеете им. И юмор у Вас очень "свой". Я высоко ценю Вашу работу, поверьте: это – не комплимент. Ценю и уверен, что Вы напишете весьма крупные вещи. Данные сатирика у Вас – налицо, чувство иронии очень острое, и лирика сопровождает его крайне оригинально. Такого соотношения иронии и лирики я не знаю в литературе ни у кого... ".

Чуковский заметил, что Зощенко ввел в литературу "новую, еще не вполне сформированную, но победительно разлившуюся по стране внелитературную речь и стал свободно пользоваться ею как своей собственной речью". Высокую оценку творчеству Зощенко давали многие его выдающиеся современники – А. Толстой, Ю. Олеша, С. Маршак, Ю. Тынянов и др.

2. Характер юмора М. Зощенко

Опубликованные в 1922 году "Рассказы Назара Ильича господина Синебрюхова" привлекли всеобщее внимание. На фоне новеллистики тех лет резко выделилась фигура героя-сказчика, тертого, бывалого человека Назара Ильича Синебрюхова, прошедшего фронт и немало повидавшего на свете. М. Зощенко ищет и находит своеобразную интонацию, в которой сплавились воедино лирико-ироническое начало и интимно-доверительная нотка, устраняющая всякую преграду между рассказчиком и слушателем.

В "Рассказах Синебрюхова" многое говорит о большой культуре комического сказа, которой достиг писатель уже на ранней стадии своего творчества:

"Был у меня задушевный приятель. Ужасно образованный человек, прямо скажу – одаренный качествами. Ездил он по разным иностранным державам в чине камердинера, понимал он даже, может, по-французски и виски иностранные пил, а был такой же, как и не я, все равно – рядовой гвардеец пехотного полка".

Порой повествование довольно искусно строится по типу известной нелепицы, начинающейся со слов "шел высокий человек низенького роста". Такого рода нескладицы создают определенный комический эффект. Правда, пока он не имеет той отчетливой сатирической направленности, какую приобретет позже. В "Рассказах Синебрюхова" возникают такие надолго остававшиеся в памяти читателя специфически зощенковские обороты комической речи, как "будто вдруг атмосферой на меня пахнуло", "оберут как липку и бросят за свои любезные, даром что свои родные родственники", "подпоручик ничего себе, но сволочь", "нарушает беспорядки" и т.п. Впоследствии сходного типа стилистическая игра, но уже с несравненно более острым социальным смыслом, проявится в речах других героев – Семена Семеновича Курочкина и Гаврилыча, от имени которых велось повествование в ряде наиболее популярных комических новелл Зощенко первой половины 20-х годов.

Произведения, созданные писателем в 20-е годы, были основаны на конкретных и весьма злободневных фактах, почерпнутых либо из непосредственных наблюдений, либо из многочисленных читательских писем. Тематика их пестра и разнообразна: беспорядки на транспорте и в общежитиях, гримасы быта, плесень, спесивое помпадурство и стелющееся лакейство и многое, многое другое. Часто рассказ строится в форме непринужденной беседы с читателем, а порою, когда недостатки приобретали особенно вопиющий характер, в голосе автора звучали откровенно публицистические ноты.