Что такое "театр абсурда"? Что там такого абсурдного? Исторические предпосылки зарождения драмы абсурда. Понятие «Театр абсурда Особенности театра абсурда: истоки, представители, особенности драматической структуры

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

Театр абсурда (нелепость, бессмыслица) - одно из модернистских направлений театрального искусства XX века, возникшее во Франции в 1950-60-х гг. В абсурдистских пьесах мир представлен как бессмысленное, лишённое логики нагромождение фактов, поступков, слов и судеб. Наиболее полно принципы абсурдизма были воплощены в драмах «Лысая певица»(50) драматурга Ионеско и «В ожидании Годо» (53) Беккета.

На практике театр абсурда отрицает реалистичные персонажи, ситуации и все другие соответствующие театральные приёмы. Время и место неопределённы и изменчивы, даже самые простые причинные связи разрушаются. Бессмысленные интриги, повторяющиеся диалоги и бесцельная болтовня, драматическая непоследовательность действий, — всё подчинено одной цели: созданию сказочного, а может быть и ужасного, настроения.

В основу драматургии было положено разрушение драматического материала. В пьесах нет локальной и исторической конкретности. Действие значительной части пьес театра абсурда происходят в небольших помещениях, комнатах, квартирах, совершенно изолированных от внешнего мира. Подвергается разрушению временная последовательность событий. Человек в абсурдистском мире - олицетворение пассивности и беспомощности. Он ничего не может осознать, кроме своей беспомощности. Он лишен свободы выбора.

Основная тема всех антипьес - абсурдность мира, которая проявляется в нарушении логических связей между предметами и явлениями, в бессмысленности действительности. Это демонстрируется с помощью:

1) Иронии, фарса, пародии, гротеска.

2) Разрушения языковых форм, намеренных алогичных словосочетаний, автоматизма языка. Появляется мотив «увязания в словах», как в трясине.

3) Привычные логические причинно-следственные связи между явлениями и предметами нарушаются и заменяются их случайным или ассоциативным сцеплением. Также используется логика сновидений, которая не подчиняется контролю сознания.

4) Метафорическая передача чувства шока, страха, передача удивления перед жизнью. Эти чувства непременно появляются, как только человек осознает, что все его жизненные ценности лишены смысла и есть иллюзия. Рассчитано на то, чтобы обратить внимание обыкновенного человека на трагичность жизни, потому что в своей повседневной жизни человек не склонен задумываться над вопросами жизни и смерти и увязает в пошлости.

5)Использование «пограничной ситуации».

6) Основной мотив: «смерть как разложение, распад, безмолвие».

7) Буквальная реализация метафор и неологизмов - на этом строится фантастика в антидраме.

8) Связь трагического и комического.

9) Использование «минус-приемов». «Минус-прием» - это значимый отказ от изобразительных принципов традиционного характера (интриги, действия, характеров и т.д.). Например, герои антидрамы - это антигерои. В ранних пьесах Ионеско у героев нет индивидуальных черт, они герои-«марионетки». Поступки персонажей определяются не их характерами, а ситуацией, в которую они попадают. Также пьеса разрушается на уровне жанра, затем эпизодов, реплик и фраз.

10) Место действия и время в театре абсурда зачастую абстрактны, этим подчеркивается их универсальность («всегда и везде»).

50г. в Париже была поставлена пьеса Ионеско «Лысая певица», тогда же появились и первые «антипьесы» Артюра Адамова. Эжен Ионеско (1912—94) называл свой театр «антитематическим, антиидеологическим, антиреалистическим», противопоставил его всем вариантам театра «ангажированного». В «Лысой певице» часы потеряли способность измерять время, потому что время как категория объективная потеряло смысл вместе с внешним миром, утратившим реальность. Слова словно срываются с цепи, поскольку их не сдерживает никакая объективно существующая действительность. В «Стульях(51) «действительность», т. е появляющиеся на сцене персонажи,— согласно авторским указаниям — должны казаться предельно нереальными, тогда как персонажи, остающиеся невидимыми, создавать впечатление абсолютно достоверных, впечатление заполнившей сцену толпы, через которую невозможно пробраться.

В «Носорогах(59) рассказывается о странном превращении жителей некоего населенного пункта в носорогов, что всем представляется делом нормальным и естественным, даже желанным в силу обесценивания всего человеческого. Эту трагикомедию можно прочитать как сатирическое разоблачение фашизма и тоталитаризма. Также и трагикомедия «Король умирает»(62)—о человечестве, подверженном смерти, пораженном неизлечимой немощью, о самой реальности, которая исчезает вместе с королем в момент его смерти, растворения в небытии. Торжество смерти, истребление всех и вся демонстрируется и в сочиненной истории гибели города («Игры в резню»70).

Сэмюэль Беккет (1906—1989) В его романах («Мёрфи», «Моллой») формировалась основополагающая идея: «нет ничего более реального, чем ничто», которая реализуется в «антидрамах» Беккета. Произведения Беккета отличаются минимализмом, использованием новаторских приёмов, философской тематикой. В большинстве своих произведений он ставил своих героев в крайние рамки существования, для того, чтобы сконцентрировать внимание на сущностных аспектах человеческого существования. Несмотря на то, что Беккет смело проникает в глубину изначальной тайны и ужаса человеческого бытия, он по преимуществу - писатель комический. Смех должен возникать при виде того глупого самодовольства и сознания собственной значительности, с какими человек отдается иллюзорным и пустячным влечениям. В конечном итоге драмы Беккета не оставляют мрачного и гнетущего впечатления, но приносят освобождающий катарсис, что является целью всякого театра от самого его зарождения.

В прославившей Беккета пьесе «В ожидании Годо»(53) действие сводится к ожиданию некоего Годо, а характеристика «бездействующих лиц», Владимира и Эстрагона, целиком этим состоянием исчерпывается, так как они ничего не помнят, ничего не знают, ничего не умеют. В небольшой «Комедии» (66) персонажи — две пронумерованные женщины и мужчина — почти утрачивают способность говорить, не обретя, впрочем, и качества лиц «действующих»: они высовываются из кувшинов и нечто произносят, когда на них падает луч света, а в темноте погружаются в небытие.

1. Понятие "театр абсурда". Черты, парадоксы и символы "театра абсурда".

2. Швейцарский драматург абсурдист Ф. Дюрренматт. Проблема цены жизни отдельного человека, искупление долгов прошлого в драме "Визит старой дамы".

3. Противостояние романтически-авантюрной и обывательско-уютной моделей существования в драме М. Фриша "Сайта Круз".

4. Е Ионеско - представитель французского "театра абсурда". Изображение духовной и интеллектуальной опустошенности современного общества в пьесе "Носороги".

5. Общая характеристика жизни и творчества С. Беккета.

Понятие "театр абсурда". Черты, парадоксы и символы "театра абсурда"

В начале 50-х годов XX века в театрах Франции начали появляться необычные представления, выполнение которых было лишено элементарной логики, реплики противоречили друг другу, а смысл, который воспроизводился на сцене, был непонятен зрителям. Эти необычные представления имели и странное название - театр "абсурда", или искусство "абсурда".

Пресса немедленно выступила с поддержкой этого направления в театральном искусстве. С помощью критики и рекламы произведения театра "абсурда" быстро проникли в театры многих стран мира. За время своего существования театр "абсурда" прочно закрепился в ряде современных модернистских направлений в искусстве.

Хотя театр "абсурда" зародился и возник во Франции, однако искусство "абсурда" не полагалось к явлениям французского национального искусства. Инициаторами этого направления были писатели - румын Эжен Ионеско (Ионеско) и ирландец Беккет, которые проживали и работали в то время во Франции. В разные периоды к ним присоединились еще некоторые драматурги - армянин А. Адамов, а также английский писатель Г. Пинтер, Н. Симпсон и другие, которые проживали в Париже.

Спектакли театра "абсурда" носили скандальный характер: зрители возмущались, некоторые не воспринимали, некоторые смеялись, а часть зрителей увлекалась. В пьесах драматургов абсурдистов не было положительных героев. их персонажи лишены человеческого достоинства, забитые внутренне и внешне, искалеченные морально. Авторы при этом не выражали ни сочувствия, ни возмущения, они не показывали и не объясняли причин деградации этих людей, не раскрывала конкретных условий, которые доказывали человека к потере человеческого достоинства. Абсурдисты пытались утвердить мысль, что человек сам виноват в своих несчастьях, что она не стоит лучшей участия, если не в состоянии и не в силах изменить жизнь к лучшему.

Такой метод противопоставления личности обществу драматурги заимствовали из философии экзистенциализма, которая была основой искусства "абсурда".

Деятели искусства "абсурда" позаимствовали у философов-экзистенциалистов взгляд на мир как таковой, не подвергал пониманию и в котором царил хаос. Как и экзистенциалисты, авторы искусства "абсурда" считали, что люди бессильны и не могли влиять на окружающую среду, а общество, в свою очередь, не могло и не должно было влиять на жизнь человека: "Нет одно общество не в состоянии уменьшить страдания человеческие, ни одна политическая система не может освободить нас от бремени жизни ", - проповедовал Е. Ионеско.

Согласно по философии экзистенциализма, Э. Ионеско утверждал, что все проблемы и общественные неполадки - это результат действия человека.

Изобретательно пользуясь средствами искусства, деятели театра "абсурда" отразили в своих произведениях основные положения, заимствованные ими у философов-экзистенциалистов:

o изолированность человека от внешнего мира;

o индивидуализм и замкнутость;

o невозможность общения друг с другом;

o непобедимость зла

o недосягаемость для человека поставленной перед собой цели.

Екзистенциалистичного идеи, заложенные в театре "абсурда», легко прослеживались при анализе произведений искусства "абсурда».

С момента возникновения театра "абсурда" само название носила двойной смысл: с одной стороны, она выражала творческий прием драматургов - доведение до абсурда отдельных черт и положений, лишение их всякого логического связи и содержания, а с другой - четко определяла мировосприятие авторов, их понимание и воплощение в своих произведениях действительности как мира, существовало без логики, - мира абсурда.

В словаре "Культурология XX века" понятие абсурд трактовался как таковой, что выходил за пределы нашего представления о мире. Абсурд - не отсутствие содержания, а содержание, является неявным.

Абсурдное для нашего мира может восприниматься в другое место, как нечто такое, что мало содержание, которое можно постичь умом. Абсурдное мышление стало импульсом для образования другого мира, одновременно расширяя границы иррациональной основы мысли, а сам абсурд приобрел содержания, который мог быть высказанным и постичь. Абсурд в театре существовал на содержательном и формальном уровнях. Он выглядел философских идей, (который соединил драму абсурда с творчеством Ф. Кафки и писателей-экзистенциалистов) и художественных парадоксов, которые свидетельствовали о применении традиций фольклора, черного юмора, кощунства.

В словаре-справочнике литературоведческих терминов понятие абсурд трактовалось как "чушь, бессмыслица". Срок в этом смысле употреблялся историками литературы и критиками, анализировали поведение персонажей художественных произведений с позиции правдоподобия. Терминологического статуса абсурд приобрел в словосочетаниях "литература абсурда", театр "абсурда", которые использовались для условного названия художественных произведений (романов, пьес), изображавшие жизнь в виде вроде хаотического нагромождения случайностей, бессмысленных, на первый взгляд, ситуаций. Подчеркнутый алогизм, иррационализм в поступках персонажей, мозаичная композиция произведений, гротеск и буффонада в средствах их создания стали характерными приметами такого искусства.

Более нетрадиционным по смысловой нагрузки мог быть термин "абсур-дистська литература".

Свое определение абсурда дал Э. Ионеско в эссе о Ф. Кафку: "Абсурдно все, что не имеет цели... Оторванная от своего религиозного и метафизического корни, человек чувствовал себя растерянным, все ее поступки стали бессмысленными, ничтожными, обременительными".

Театр "абсурда" - наиболее значительное явление театрального авангарда второй половины XX века. Из всех литературных течений и школ он был найумовнишим литературным группировкам. Дело в том, что его представители не только не создали никаких манифестов или программных произведений, но и вообще не общались друг с другом. К тому же более или менее четких хронологических границ, не говоря о границах ареальные, течение не было.

Срок театр "абсурда" вошел в литературный оборот после появления одноименной монографии известного английского литературоведа Мартина Эсслин. В своем монументальном труде (первое издание книги "Театр абсурда" появилось в 1961 году) М. Эсслин соединил по нескольким типологическими признаками драматургов разных стран и поколений.

Литературовед отметил, что под названием театр "абсурда" не существовало "нет организованного направления, ни художественной школы", и сам термин, по словам его "первооткрывателя", имел "вспомогательное значение", поскольку только "способствовал проникновению в творческую деятельность, не давал исчерпывающей характеристики, ни был всеобъемлющим и исключительным ".

Драмы абсурдистов, которые шокировали и зрителей, и критиков, пренебрегали драматическими канонами, устаревшими театральными нормами, условными ограничениями. Бунт авторов театра "абсурда" - это бунт против любого регламента, против «здравого смысла» и нормативности. Фантастика в произведениях абсурдистов смешивалась с реальностью: в ионескивський пьесе "Амадей" растет труп уже более 10 лет лежал в спальне, без видимых причин слепли и немели персонажи С. Беккета; человечески говорили звери ("Лис - аспирант" С. Мрожека). Смешивали жанры произведений: в театре "абсурда» не было "чистых" жанров, здесь царили "трагикомедия" и "трагифарс", "псевдодрама" и "комическая мелодрама". Драматурги-абсурдисты почти единодушно утверждали о том, что комическое - трагическое, а трагедия - смехотворна. Ж. Жене замечал: "Я считаю, что трагедии можно описать так: взрыв смеха, прерываемый рыданиями, которое возвращает нас к источнику всякого смеха - до мысли о смерти. В произведениях театра" абсурда "соединились не только элементы разных драматических жанров, а и вообще - элементы различных сфер искусства: пантомима, хор, цирк, мюзик-холл, кино. В них были возможны парадоксальные сплавы и сочетания: пьесы абсурдистов могли воспроизводить и сновидения (А. Адамов), и кошмары (Ф. Аррабаль) . Сюжеты их произведений часто сознательно разрушались: событийность была сведена к абсолютному минимуму ("В ожидании Годо", "Эндшпиль", "Счастливые дни" С. Беккета) .Вместо драматической естественной динамики на сцене царила статика, по выражению Е. Ионеско, "агония, где нет реального действия". Потерпело разрушения речь персонажей, которые, кстати, нередко просто не слышали и не видели друг друга, говоря «параллельные» монологи ("Пейзаж" Г. Пинтера) в пустоту. Тем самым драматурги пытались решить проблему человеческой акомуникабельности. Большинство из абсурдистов взволнована процессами тоталитаризма - прежде всего тоталитаризма сознания, нивелирования личности, привела к употреблению одних лишь языковых штампов и клише ("Лысая певица" Э. Ионеско), а в итоге - к потере человеческого лица, к превращению (вполне сознательного) на ужасных животных («Носороги». Е. Ионеско).

Сквозь видимый абсурд просвечивались скрытые важные философские проблемы:

o способности человека противостоять злу;

o причины посрамление людей (по собственным убеждениям, "заразился", втянули силой)

o человеческой склонности прятаться от неприятных очевидности;

o проявление мирового зла - "пандемия массового безумия".

В течение первых лет существования "театра абсурда" его деятелям удалось привлечь внимание масс своими нелогичными, необычными произведениями. Большую роль здесь сыграла новизна приемов. Зрители проявляли скорее любопытство, чем глубокий интерес к "театра абсурда". В зрительном зале театра Ла Юшет, специализировавшийся постановкой пьес Э. Ионеско, все реже слышалась французская речь: этот театр посещали иностранные туристы - спектакли рассматривались как своего рода аттракцион, но не как серьезное достижение французского искусства. Однако со временем отношение к театру "абсурда" изменилось.

Театр "абсурда" не получил широкого, массового признания да и не мог его достать. Искусство не могло найти своего следа в всего народа, оно присуще только некоторым, которые его понимали.

Классическим периодом такого театра стали 50-е - начало 60-х годов. Конец 60-х ознаменовался международным признанием "абсурдистов" Э. Ионеско избрали во Французскую академию, а С. Беккет получил звание лауреата Нобелевской премии.

Сейчас уже не было в живых Ж. Жене, С. Беккета, Э. Ионеско, но продолжали творить Г. Пинтер и Е. Олби, С. Мрожек и Ф. Аррабаль. Э. Ионеско считал, что театр "абсурда" будет существовать всегда: абсурд заполнил собой реальность и сам стал реальностью. И действительно, влияние театра "абсурда" на всемирную литературу, особенно на драматургию, трудно переоценить. Ведь именно это направление, что заставлял обращать внимание на абсурдность человеческого существования, раскрепостил театр, вооружил драматургию новой техникой, новыми приемами и средствами, внес в литературу новые темы и новых героев. Театр "абсурда" с его болью за человека и его внутренний мир с его критикой автоматизма, мещанства, конформизма, деиндивидуализации и акомуникабельности уже стал классикой мировой литературы.

В конце 19 – начале 20 века, наконец, появилось искусство, запрограммированное на непонимание. «Наконец» хотя бы потому, что теперь не надо строить из себя знатока, чтобы не прослыть невежей. Увлекаясь театром абсурда и «новым романом», не надо с пеной у рта объяснять приятелям скрытый смысл, не очевидный подтекст, символику и тому подобные важные составляющие, что нуждаются в анализе и разборе. Пусть негодуют, пусть рвут книги и мечут страницы, как карты по игорному столу, где у вас под зеленым сукном заныканы козыри. Вы то знаете, что искусство не тождественно действительности, оно не подчиняется ее законам и не обязано ее протоколировать. С другой стороны, любой праведный гнев в его адрес – комплимент для создателей, именно такого эффекта они и добивались. Основатель и теоретик театра абсурда Эжен Ионеско говорил о своих постановках:

«Прошло семь лет с того момента, когда в Париже сыграли мою первую пьесу. Это был скромный успех, посредственный скандал. У моей второй пьесы провал был немного более громким, скандал несколько покрупнее. И только в 1952 г., в связи со “Стульями”, события начали принимать более широкий разворот. Каждый вечер в театре присутствовало восемь человек, весьма недовольных пьесой, но вызванный ею шум был услышан значительно большим количеством людей в Париже, во всей Франции, он долетел до самой немецкой границы. А после появления моих третьей, четвёртой, пятой… восьмой пьес слух об их провалах стал распространяться гигантскими шагами. Возмущение перешагнуло Ла-Манш… Перешло в Испанию, Италию, распространилось в Германии, переехало на кораблях в Англию…»

Вы заметили сожаление? Его и в помине нет. Если ползучее на задних лапках подражание классическим образцам вообще не вызывает эмоций, кроме вялого превосходства над теми, кто культпросвещаться не ходит, то пьеса «Лысая певица», например, вызывает дьявольские эмоции, это сродни магическому ритуалу.

В 1950-ых годах на сцену выходит Театр Абсурда. Так называемая антидрама окончательно разрушает классический театр, представляя алогизм жизни в уморительных крайностях. Восклицание «Это же полный бред!» — только комплимент мастерству Ионеско, Ибсона, Виана, Кокто и других новых драматургов.

Театр абсурда опирается на сюрреализм (форму) и экзистенциализм (содержание): пьесы лишены сюжета, причинно — следственных связей и басневидной морали, которую многие зрители ожесточенно выискивают в спектаклях; они откровенно абсурдны, безобразно прекрасны и эпатажны. Язык – не средство общения, а бесформенная декорация: на ее фоне разыгрывается повседневная, монотонная и бессмысленная партия в жизнь. Пространственно – временные сдвиги запутывают след вожделенного смысла окончательно. Не ищите тайные хитросплетения реплик и поступков: они скроены по случайности, как заводской брак.

Ионеско о создании пьес: «Я добросовестно переписывал фразы, взятые из моего руководства. Внимательно перечитывая их, я познавал не английский язык, а изумительные истины: что в неделе семь дней, например. Это то, что я знал и раньше. Или: «пол внизу, потолок вверху», что я тоже знал, но, вероятно, никогда не думал об этом серьёзно или, возможно, забыл, но это казалось мне столь же бесспорным, как и остальное, и столь же верным…».

Эпатаж – не самоцель, а средство донести уже известные, заезженные истины в новой форме, современным языком. Мало кому нравится рутина, зубы сводит от одного и того же. Многие упрекают Театр Абсурда в пошлости (сцены сексуального характера, ненормативная лексика), в жестокости и пропаганде насилия (драки до крови, эстетика безобразного) и т.д. Но то, что аморально в жизни, приобретает цель и ценность в искусстве, реальность и вымысел – не одно и то же, как «потолок – наверху, пол – внизу».

О чем пьеса «Лысая Певица»?

Это попытка задать вопрос «в чем смысл жизни?» без устремления получить ответ. Монотонность жизни, помноженная на одиночество каждого из нас, приводит в отчаянье тех, кто находит в себе силы и способности ее признать. Да, говорили экзистенциалисты, смысла нет, человек заброшен в мир случайно, а вот миру решительно наплевать на него. Никакого предназначения, никакого призвания, никакого долга перед Всевышним вести себя хорошо нет. Мы живем ради самого процесса жизни, смакуем мелочи, доступные пониманию, и только. Отсюда и полное отсутствие сюжета в произведениях: в нашей повседневности его тоже нет, есть лишь за уши притянутые цели и средства, как миссия в компьютерной игре. Однако геймеру не сделает погоды очередной завоеванный замок или убитый орк, он втягивается в процесс завоевания и убийства. Не надо лукавить: человек агрессивен, и драки, и секс, и насилие ему нравятся. Театр Абсурда честнее, чем многие виды искусства.

Можно было бы рассказать сюжет, но его нет. Поискать смысл, но его нет. Накидать цитаток, но там нет показательной мудрости для фолловеров. При формальной диалогичной структуре все сказанное – монолог. Разрозненные фразы раздаются в пустоте, никто их не воспринимает, и обращены они в никуда, как и многие наши разговоры. Финал открыт, и никто ничего не объясняет. Занавес. Вот такая никчемная книжечка.

По факту, все пьесы такого рода написаны в жанре трагифарс, которому присущи гротеск, пародия, китч и художественный стеб. Ионеско гиперболизировал супружескую апатию и и непролазный мещанский быт, спародировал бесцельную болтовню «друзей» (которым невообразимо скучно друг с другом, но принято же собираться и быть веселыми), выстебал их житейское мудрствование на грани со скудоумием и показал наше китчевое сознание во всей красе. Мы не говорим, а отговариваемся, не беседуем, а поддерживаем иллюзию беседы, любим, чтобы спать в тепле и есть в уюте с полным ощущением тоскливой безопасности. Мысль настолько скатывается в примитив, что вязнет в нем, как в масле, которое лучше у бакалейщика на углу. Болезненная рефлексия, как реакция на трагические события 20 века, вдохновила драматургов выразить напрасные ожидания, неосознанную, но непреодолимую отчужденность людей друг от друга, комические попытки «жить, как ни в чем не бывало» после мировых войн и глобальных потрясений.

Театр Абсурда нравится не всем, многие даже отрицают, что эта «порнография» имеет право на постановку. Смотреть сложно, а уж играть и подавно. Ионеско привлекал для участия в свои постановках непрофессионалов, так как актеры играли, а не жили на сцене. Они оказались не готовы экспериментировать, их учили по-другому. Зато неподготовленные, случайные люди вели себя именно так, как обыватели после ужина и их гости. Причина такого отношения в том, что автор «Лысой певицы» понимал театр иначе, чем его предшественники:

«Театр – это то, что показывают на сцене»

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Лекция № 14

Театр абсурда

План

1. «Театр абсурда». Общая характеристика.

2. Особенности повествовательной техники С. Беккета.

3. Особенности повествовательной техники Э. Ионеско.

1. «Театр абсурда». Общая характеристика

«Театр абсурда» - общее название для драматургии поставангардного периода 1950-1970-х годов. Этот своеобразный взрыв подготавливался исподволь, он был неизбежен, хотя и имел в каждой европейской стране, помимо общих, и свои, национальные, предпосылки. Общие - это дух успокоенности, мещанского самодовольства и конформизма, воцарившиеся в Европе и США после Второй мировой войны, когда на сцене господствовали обыденность, приземлённость, ставшие своеобразной формой скованности и молчания театра в период «испуганного десятилетия».

Было очевидно, что театр стоит у порога нового периода своего существования, что необходимы такие способы и приёмы изображения мира и человека, которые бы отвечали новым реалиям жизни. Театр поставангарда - самый шумный и скандальный, швырнувший вызов официальному искусству своей шокирующей художественной техникой, напрочь отметающий старые традиции и представления. Театр, взявший на себя миссию говорить о человеке как таковом, универсальном человеке, но рассматривающий его как некую песчинку в космическом бытии. Создатели этого театра исходили из мысли об отчужденности и бесконечном одиночестве в мире.

Впервые театр абсурда заявил о себе во Франции постановкой пьесы Э. Ионеско «Лысая певица» (1951). Никто тогда не предполагал, что зарождается новое течение в современной драматургии. Через год появились новые пьесы Ионеско - «Стулья» и «Урок», а затем С. Беккет выступил со своей пьесой «В ожидании Годо» (1953), которая и стала знаковым явлением в драматургии абсурда.

Сам термин «театр абсурда», объединивший писателей различных поколений, был принят и зрителем, и читателем. Однако сами драматурги его решительно отвергали. Э. Ионеско говорил: «вернее было бы назвать то направление, к которому я принадлежу, парадоксальным театром, точнее даже «театром парадокса».

Творчество драматургов театра абсурда было чаще всего, по замечанию Т. Проскурниковой, «пессимистическим ответом на факты послевоенной действительности и отражением её противоречий, повлиявших на общественное сознание второй половины нашего века». Это проявилось прежде всего в чувстве растерянности, а точнее, затерянности, охватившем европейскую интеллигенцию.

Поначалу всё, о чём рассказывали в своих пьесах драматурги, казалось бредом, представленным в образах, своего рода «бредом вдвоём». Ионеско в одном из своих интервью заявляет: «Разве жизнь не парадоксальна, не абсурдна с точки зрения усредненного здравого смысла? Мир, жизнь до крайности несообразны, противоречивы, необъяснимы тем же здравым смыслом… Человек чаще всего не понимает, не способен объяснить сознанием, даже чувством всей природы обстоятельств действительности, внутри которой он живёт. А стало быть, он не понимает и собственной жизни, самого себя».

Смерть в пьесах выступает символом обречённости человека, она даже олицетворяет и абсурдность. Поэтому мир, в котором живут герои театра абсурда, - это царство смерти. Оно непреодолимо никакими человеческими усилиями, и любое героическое сопротивление лишается смысла.

Ошеломляющая алогичность происходящего, нарочитая непоследовательность и отсутствие внешней или внутренней мотивированности поступков и поведения действующих лиц произведений Беккета и Ионеско создавали впечатление, что в спектакле заняты актёры, никогда ранее не игравшие вместе и задавшиеся целью во что бы то ни стало сбить друг друга, а заодно и зрителя с толку. Обескураженные зрители встречали подобные постановки иногда улюлюканьем и свистом. Но вскоре парижская пресса заговорила о рождении нового театра, призванного стать «открытием века».

Период расцвета театра абсурда давно прошёл, а проблемы, поставленные С. Беккетом и Э. Ионеско, их драматическая техника остаются актуальными и в настоящее время. Интерес к театру абсурда не только не погас, а, напротив, постоянно растёт, в том числе и в России, о чём свидетельствуют постановки пьесы С. Беккета «В ожидании Годо» в санкт-петербургском Большом драматическом театре (сезон 2000 года). В чём причина успеха театра абсурда, который длительное время был у нас под запретом? Не парадоксально ли то, что интерес вызывает театр, предложивший зрителям познакомиться с существом, лишь внешне напоминающем человека, существом жалким и униженным, либо, наоборот, довольным своей ограниченностью и невежеством?

В творчестве драматургов театра абсурда ощущается углубление трагического восприятия жизни и мира в целом.

Деятели этого театра - С. Беккет, Э. Ионеско, Ж. Жене, Г. Пинтер - пишут, как правило, о трагической судьбе человека, о жизни и смерти, но облекают свои трагедии в форму фарса, буффонады.

2. Особенности повествовательной техники С. Беккета

Именно в таком жанре написана пьеса С. Беккета (1909-1989) «В ожидании Годо» (1953). После постановки пьесы имя её автора стало всемирно известным. Эта пьеса - лучшее воплощение идей театра абсурда.

В основу произведения лёг как личный, так и общественный трагический опыт писателя, пережившего ужасы фашистской оккупации Франции.

Место действия в пьесе - заброшенная проселочная дорога с одиноким высохшим деревом. Дорога воплощает символ движения, но движения, равно как и сюжетного действия, здесь нет. Статика сюжета призвана продемонстрировать факт алогизма жизни.

Две одинокие и беспомощные фигуры, два существа, затерявшиеся в чужом и враждебном мире, Владимир и Эстрагон, ждут господина Годо, встреча с которым должна разрешить все их беды. Герои не знают, кто он такой и сможет ли им помочь. Они никогда его не видели и готовы принять за Годо любого прохожего. Но они упорно ждут его, заполняя бесконечность и томительность ожидания разговорами ни о чем, бессмысленными действиями. Они бесприютны и голодны: делят пополам репу и очень медленно, смакуя, съедают её. Страх и отчаяние перед перспективой и дальше влачить невыносимо жалкое существование не раз приводит их к мысли о самоубийстве, но единственная веревка рвется, а другой у них нет. Ежедневно утром они приходят на условленное место встречи и каждый вечер уходят ни с чем. Таков сюжет пьесы, состоящий из двух актов.

Внешне второй акт словно повторяет первый, но это только по видимости. Хотя ничего не произошло, но вместе с тем изменилось многое. «Безнадежность усилилась. Миновал день или год - неизвестно. Герои состарились и окончательно упали духом. Они все на том же месте, под деревом. Владимир всё ещё ждёт Годо, вернее, пытается убедить приятеля (и себя) в этом. Эстрагон утратил всякую веру».

Герои Беккета могут только ждать, ничего более. Это полный паралич воли. Но и ожидание это все более становится бессмысленным, ибо ложный вестник (мальчик) постоянно отодвигает встречу с Годо на «завтра», не приближая несчастных ни на шаг к конечной цели.

Беккет проводит мысль о том, что в мире нет ничего, в чем человек мог бы быть уверен. Владимир и Эстрагон не знают, действительно ли они находятся на условленном месте, не знают, какой сейчас день недели и год. Невозможность разобраться и что-либо понять в окружающей жизни очевидна хотя бы во втором акте, когда герои, приходя на следующий день, не узнают места, где они ждали Годо накануне. Эстрагон не узнает свои ботинки, а Владимир не в состоянии ему ничего доказать. Не только герои, но вместе с ними и зрители невольно начинают сомневаться, хотя и место ожидания все то же. Ни о чём в пьесе нельзя сказать с уверенностью, все зыбко и неопределённо. К Владимиру и Эстрагону дважды прибегает мальчик с поручением от Годо, но во второй раз мальчик говорит им, что никогда раньше здесь не был и видит героев впервые.

В пьесе неоднократно возникает разговор о том, что Эстрагону жмут ботинки, хотя они изношены и дырявы. Он постоянно одевает и вновь с великим трудом снимает их. Автор как бы говорит нам: вот и вы всю свою жизнь не можете освободиться от лишающих вас движения пут. Эпизоды с башмаками вводят в пьесу стихию комического, фарсового начала, это так называемые «низовые образы» (Коренева М.), заимствованные Беккетом из традиции «низовой культуры», в частности мюзикл-холла и цирковой клоунады. Но при этом фарсовый приём переводится Беккетом в метафизический план, и башмаки становятся символом кошмара бытия.

Приёмы клоунады рассыпаны по всему произведению: вот, например, сцена, когда голодный Эстрагон жадно обгладывает куриные косточки, которые бросает ему богатый Поццо, слуга Поццо, Лакки, с тоской смотрит, как уничтожается его обед. Эти приемы присутствуют в диалогах и речах героев: когда на Лакки надели шляпу, он извергает совершенно бессвязный словесный поток, сняли шляпу - поток тут же иссяк. Диалоги героев нередко алогичны и строятся по принципу, когда говорящие говорят каждый о своём, не слушая друг друга; порой Владимир и Эстрагон и сами чувствуют себя словно на цирковом представлении:

В л. : Чудесный вечер.
Эстр .: Незабываемый.
Вл. : И он ещё не кончился.
Эстр .: По-видимому, нет.
Вл. : Он только-только начался.
Эстр .: Это ужасно.
Вл .: Мы точно на представлении.
Эстр .: В цирке.
Вл. : В мюзик-холле.
Эстр .: В цирке.

Непрестанное жонглирование словами и фразами заполняет пустоту непереносимого состояния ожидания; подобная словесная игра - единственная ниточка, отделяющая героев от небытия. Это всё, на что они способны. Перед нами полный паралич мышления.

Низкое и высокое, трагическое и комическое присутствуют в пьесе в неразрывном единстве и определяют жанровую природу произведения.

Кто же такой Годо? Бог (God?) Смерть (Тod?) Толкований множество, но ясно одно: Годо - фигура символическая, она начисто лишена человеческого тепла и надежды, она бесплотна. Что такое ожидание Годо? Может быть, сама человеческая жизнь, ставшая в этом мире не чем иным, как ожиданием смерти? Придёт Годо или нет - ничего не изменится, жизнь так и останется адом.

Мир в трагифарсе Беккета - это мир, где «Бог умер» и «небеса пустынны», а потому тщетны ожидания.

Владимир и Эстрагон - вечные путники, «весь род человеческий», и дорога, по которой они бредут, - это дорога человеческого бытия, все пункты которой условны и случайны. Как уже говорилось, в пьесе нет движения как такового, здесь есть лишь движение во времени: за время между первым и вторым актами на деревьях распустились листья. Но этот факт не содержит в себе ничего конкретного - лишь указание на течение времени, у которого нет ни начала, ни конца, как нет их и в пьесе, где финал полностью адекватен и взаимозаменяем с началом. Время здесь лишь «на то, чтобы состариться», или иначе, по-фолкнеровски: «жизнь - это не движение, а однообразное повторение одних и тех же движений. Отсюда и концовка пьесы:

Вл. : Итак, мы идём.
Эстр. : Идём.
Ремарка : Они не двигаются.

Создатели драматургии абсурда своим основным средством раскрытия мира и человека избрали гротеск, приём, ставший доминирующим не только в драматургии, но и в прозе второй половины XX века, о чём свидетельствует высказывание швейцарского драматурга и прозаика Ф. Дюрренматта: «Наш мир пришёл к гротеску, как и к атомной бомбе, подобно тому, как гротескны апокалипсические образы Иеронима Босха. Гротеск - только чувственное выражение, чувственный парадокс, форма для чего-то бесформенного, лицо мира, лишённого всякого лица».

В 1969 году творчество С. Беккета было отмечено Нобелевской премией.

3. Особенности повествовательной техники Э. Ионеско

Ионеско Эжен (1912-1994) - один из создателей «антидрамы» и «театра абсурда». Ионеско по происхождению румын. Родился 26 ноября 1912 г. в румынском городе Слатина. Родители в раннем детстве увезли его во Францию, до 11 лет он жил во французской деревне Ла Шапель-Антенез, потом в Париже. Позже говорил, что детские впечатления деревенской жизни во многом отразились в его творчестве как воспоминания об утраченном рае. В 13 лет вернулся в Румынию, в Бухарест, и прожил там до 26 лет. В 1938 году вернулся в Париж, где прожил всю оставшуюся жизнь.

Итак, в творчестве Ионеско система философских и эстетических взглядов театра абсурда нашла своё наиболее полное выражение. Задача театра, по Ионеско, дать гротескное выражение нелепости современной жизни и современного человека. Драматург считает правдоподобие смертельным врагом театра. Он предлагает создать некую новую реальность, балансирующую на грани реального и ирреального, и главным средством в достижении этой цели он считает язык. Язык ни в коем случае не может выражать мысль.

Язык в пьесах Ионеско не только не выполняет функцию связи, общения между людьми, но, напротив, усугубляет разобщённость и одиночество их. Перед нами лишь видимость диалога, состоящего из газетных штампов, фраз из самоучителя иностранного языка, а то и вовсе осколки слов и фраз, случайно застрявшихся в подсознании. У персонажей Ионеско нечленораздельна не только речь, но и сама мысль. Его герои мало напоминают обычных людей, это скорее роботы с испорченным механизмом.

Ионеско объяснял своё пристрастие к жанру комедии тем, что именно комизм с наибольшей полнотой выражает абсурдность и безысходность бытия. Такова его первая пьеса «Лысая певица» (1951), хотя в ней и намёка нет ни на какую певицу. Поводом для её написания послужило знакомство Ионеско с самоучителем английского языка, нелепые и банальные фразы которого стали основанием для текста пьесы.

У неё есть подзаголовок - «антипьеса». В произведении нет ничего от традиционной драмы. В гости к Смитам приходит супружеская пара Мартенов, и на протяжении всего действия происходит обмен репликами, лишёнными смысла. В пьесе нет ни событий, ни развития. Меняется лишь язык: к концу произведения он превращается в нечленораздельные слоги и звуки.

Автоматизм языка - основная тема пьесы «Лысая певица». Она разоблачает обывательский конформизм современного человека, живущего готовыми идеями и лозунгами, его догматизм, узость кругозора, агрессивность - черты, которые позднее превратят его в носорога.

В трагифарсе «Стулья» (1952) показана трагическая судьба двух стариков, нищих и одиноких, живущих на грани мира реального и иллюзорного. Старик-психопат возомнил себя неким мессией. Он пригласил гостей, чтобы поведать им об этом, но те так и не приходят. Тогда старики разыгрывают сцену приёма гостей, в которой нереальные, вымышленные персонажи оказываются более реальными, чем живые люди. В конце старик произносит заготовленную речь, и перед нами вновь абсурдный словесный поток - излюбленный приём Ионеско:

Старуха : Позвал ли ты сторожей? Епископов? Химиков? Кочегаров? Скрипачей? Делегатов? Председателей? Полицейских? Купцов? Портфели? Хромосомы?
Старик : Да, да, и почтовых чиновников, и трактирщиков, и артистов…
Старуха : А банкиров?
Старик : Пригласил.
Старуха : А рабочих? Чиновников? Милитаристов? Революционеров? Реакционеров? Психиатров и психологов?

И вновь диалог строится как своеобразный монтаж слов, фраз, где смысл не играет роли. Старики кончают жизнь самоубийством, доверяя оратору высказать за них истину, но оратор оказывается глухонемым.

Пьеса «Носороги» (1959) представляет собой универсальную аллегорию человеческого общества, где превращение людей в животных показано как естественное следствие социальных и нравственных устоев (подобно тому, как это происходит в новелле Ф. Кафки «Превращение»).

По сравнению с прежними произведениями эта пьеса обогащена новыми мотивами. Сохранив некоторые из элементов своей прежней поэтики, Ионеско изображает мир, поражённый духовной болезнью - «оносороживанием», и впервые вводит героя, способного активно противостоять этому процессу.

Место действия в пьесе - небольшой провинциальный городок, обитатели которого охвачены страшной болезнью: они превращаются в носорогов. Главный герой Беранже сталкивается со всеобщим «оскотением», с добровольным отказом людей от человеческого облика. В противоположность своим прежним утверждениям, что не реальная действительность должна лежать в основе произведения, драматург создаёт в «Носорогах» сатиру на тоталитарный режим. Он рисует универсальность охватившей людей болезни. Единственным человеком, сохранившим человеческий облик, остаётся Беранже.

Первые читатели и зрители увидели в пьесе прежде всего антифашистское произведение, а саму болезнь сравнили с нацистской чумой (и вновь аналогия - с «Чумой» А. Камю). Позже сам автор так разъяснял замысел своей пьесы: «Носороги», несомненно, антинацистское произведение, однако прежде всего это пьеса против коллективных истерий и эпидемий, скрывающихся под личиной разума и идей, но не становящихся от этого менее серьёзными коллективными заболеваниями, которые оправдывают различные идеологии».

Герой Беранже - неудачник и идеалист, человек «не от мира сего». Он пренебрежительно относится ко всему, что чтят его сограждане и что считают показателем «цены» человека: педантизм, аккуратность, успешная карьера, единый стандартизированный образ мышления, жизни, вкусов и желаний. Ионеско вновь обрушивает на зрителя поток прописных истин и пустых фраз, но на этот раз за ними люди пытаются скрыть свою ограниченность и опустошённость.

У Беранже в пьесе есть антипод. Это Жан, самодовольный, глубоко убеждённый в своей непогрешимости и правоте. Он учит героя уму-разуму и предлагает следовать за ним. На глазах у Беранже он превращается в носорога, у него и раньше существовали предпосылки стать зверем, теперь они реализовались. В момент превращения Жана между ним и Беранже происходит разговор, который раскрывает человеконенавистническую сущность этого добропорядочного обывателя («Пусть они не становятся на моем пути, - восклицает он, - или я их раздавлю!»). Он призывает уничтожить человеческую цивилизацию и взамен неё ввести законы носорожьего стада.

Жан едва не убивает Беранже. Тому приходится скрываться в своем доме. Вокруг него либо носороги, либо люди, готовые в них превратиться. Бывшие друзья героя тоже вливаются в ряды носорогов. Последний, самый сокрушительный, удар ему наносит возлюбленная Дези.

Стандартизированность и безликость сделали возможным быстрое и безболезненное превращение окружавших его людей в животных. Стадное мышление, образ жизни и поведения подготовили переход человеческого стада в звериное.

Ионеско много внимания уделяет изображению личной трагедии героя, теряющего не только друзей, но и любимую девушку. Сцена прощания Беранже с Дези написана автором с большим лиризмом. Она передает ощущение героя, оказавшегося не в силах удержать самое дорогое существо. Он в отчаянии, оставшись совсем один, в отчаянии от невозможности стать таким, как все. Внутренний монолог Беранже оставляет гнетущее впечатление трагической парадоксальности мира, в котором человек мечтает отказаться от себя, чтобы только не быть одному. Внешне он остается человеком, но внутренне оказывается растоптан могучим носорожьим стадом.

Однако в конце пьесы герой вновь обретает утраченное было мужество. Обращаясь к носорогам, он кричит: «Нет, я никогда не превращусь в носорога, никогда, никогда! Я не могу измениться… Ну что ж, пусть будет так! Я стану защищаться против всего мира! Мое ружье!.. Я буду бороться против всего мира, буду бороться против всех! Я - последний и до конца останусь человеком!»

Герой - одиночка, обороняющийся от тёмных сил, - таким предстаёт перед нами главный персонаж пьесы «Носороги».

Особенностью поставангардной драматургии является соединение конкретно-исторического плана и всеобщего, универсального стремления увидеть в сегодняшнем «некую неизменную общую основу, которую можно раскрыть непосредственно в самом себе». Именно поэтому театру абсурда свойственен глубокий подтекст, позволяющий каждый раз прочитывать драму и интерпретировать её идеи и образы по-новому.

Разумеется, поставангардистский театр предназначен не для массового зрителя. Ионеско сам говорил, что это театр для элиты, ибо это театр поисков, театр-лаборатория. Однако драматург убеждён, что существование элитарного театра обусловлено духовными потребностями современного общества.

1. Андреев, Л. Г. Современная литература во Франции: 60-е годы / Л. Г. Андреев. - М., 1977.

2. Дюшен, И. Б. Театр парадокса / И. Б. Дюшен. - М., 1991.

3. Коренева, М. М. Художественный мир Беккета / М. М. Коренева // Драматурги-лауреаты Нобелевской премии. - М., 1998.

4. Михеева, А. Когда на сцене ходят носороги. Театр абсурда Э. Ионеско / А. Михеева. - М., 1967.

5. Проскурникова, Т. Французская антидрама / Т. Проскурникова. - М., 1968.

6. Якимович, Т. Драматургия и театр современной Франции / Т. Якимович. - Киев, 1968.

В середине 20 века в европейской драматургии появилось явление под названием «театр абсурда». Оно стало поистине новаторским и непривычным для зрителя, привыкшего к классическим «логичным» постановкам. Но, несмотря на это, новое искусство вызывало любопытство, интерес. Что же такое театр абсурда и какое переосмысление он получил сегодня?

Описание

В центре внимания абсурдистской пьесы стоят не действие и интрига, а восприятие и индивидуальное осмысление автором какой-либо проблемы. При этом все, что происходит на сцене, лишено логической связи. Это делается для того, чтобы зритель был сбит с толку, смог избавиться от шаблонов в своем сознании и посмотреть на свою жизнь сразу с нескольких ракурсов.

На первый взгляд, мир в таких «нелогичных» пьесах предстает как хаотичное, бессмысленное нагромождение фактов, характеров, поступков, слов, в котором нет определенного места и времени действия. Однако при тщательном рассмотрении логическая связь между всеми этими элементами присутствует, только она разительно отличается от привычной нам прежде. Наиболее яркими театральными воплощениями принципов абсурдизма стали пьесы Э. Ионеско «Лысая певица» и С. Беккета «в ожидании Годо». Это своеобразная пародия (или филистерство) на буржуазный мир комфорта, его фашизацию. В этих пьесах можно четко наблюдать распад связей между словом и действием, нарушение самой диалоговой структуры.

Несмотря на всю серьезность и масштабность затрагиваемых социальных проблем, мир театра абсурда невероятно комичен. Драматурги показывают реальность, общество уже на той фазе гниения, когда никого не жаль. Поэтому в пьесах такого жанра охотно используются пародии, цинизм, смеховые реакции. Зрителю четко дается понять, что бесполезно и бессмысленно бороться с этим сюрреалистичным миром абсурда. Нужно просто поверить в него и принять.

История

Примечательно, что сам термин «театр абсурда» появился уже после возникновения новаторских постановок. Он принадлежит театральному критику Мартину Эсслину, который выпустил книгу в 1962 году под таким названием. Он провел параллели между новым драматургическим явлением и философией экзистенциализма А. Камю, дадаизмом, поэзией из несуществующих слов и авангардистским искусством начала 20 века. Все это в определенной мере, по мнению критика, «воспитало» театр абсурда и сформировало его таким, каким он предстал перед зрителем.

Надо отметить, что такой творческий подход к драматургии долго оставался в опале грозных критиков. Однако после Второй мировой войны жанр начал обретать популярность. Основными деятелями-идеологами его считаются четыре мастера слова: Э. Ионеско, С. Беккет, Ж. Жене и А. Адамов. Несмотря на принадлежность к одному театральному жанру, каждый из них все же имел свою уникальную технику, которая была больше понятия «абсурд». К слову, Э. Ионеско сам не принимал новый термин, вместо «театр абсурда» говоря «театр насмешки». Но определение Эсслина, вопреки упорству и критике, осталось в искусстве, а жанр приобрел популярность во всем мире.

Истоки

Попытки создать театр абсурда предпринимались еще задолго до европейской волны в России, в 1930-е годы. Идея его принадлежала Объединению Реального Искусства (ОБЭРИУтам), а точнее, Александру Введенскому. В новом жанре им были написаны пьесы «Минин и Пожарский», «Кругом возможно Бог», «Елка у Ивановых» и др. Его единомышленником по перу был и Даниил Хармс, писатель, поэт и член ОБЭРИУ.

В русской драматургии конца 20 века театр абсурда можно наблюдать в пьесах Л. Петрушевской, В. Ерофеева и др.

Современность

Сегодня этот театральный жанр имеет довольно широкую распространенность. И, как правило, авангардистский феномен (как и в своем историческом прошлом) связан с маленькими (частными) театрами. Ярким примером может служить современный «Театр абсурда Гогена Солнцева», известного российского артиста-фрика. Помимо гастрольных постановок под девизом «Вся наша жизнь - театр» он дает уроки актерского мастерства, которые, по авторскому мнению, полезны не только на сцене, но и в обычной жизни.

В данном жанре существуют и развиваются и другие театральные коллективы.

Воробушек

ИнАродный театр абсурда «Воробушек» - одна из популярных трупп. Она была создана в 2012 году в Харькове. Сначала это был лишь дуэт Василия Байдака (дяди Васи) и Александра Сердюка (Коллмена). Сегодня в состав «Воробушка» входят шесть артистов. Все участники имеют высшее, но не актерское образование. Название коллектива перекочевало из КВНа. А слово «инАродный» намеренно пишется с ошибкой. Афиши и спектакли «Воробушка» всегда яркие, не лишены юмора, фарса и, конечно же, абсурда. Все сюжеты постановок ребята придумывают сами.

В музыке

Авангардистский жанр нашел отражение не только в литературе и сценическом искусстве, но и в музыке. Так в 2010 году вышел восемнадцатый студийный альбом группы «Пикник» - «Театр абсурда».

Музыкальный коллектив был образован в 1978 году и существует до сих пор. Он начинал работать в стиле русского рока и со временем приобрел индивидуальное звучание с добавлением симфонических клавишных и экзотических инструментов народов мира.

«Театр абсурда» - альбом, который открывается одноименной композицией. Однако текст ее лишен комизма. Скорее наоборот - песня имеет драматические ноты, говоря о том, что весь мир - театр абсурда, а человек в нем - главный герой.

Также альбом включает композиции с такими интересными названиями, как «Кукла с человеческим лицом», «Урим Туммим», «Дикая певица» (читается отсылка к пьесе Ионеско «Лысая певица»), «И смоется грим». В целом, очередное творение группы «Пикник» можно сравнить с маленькой театральной постановкой с оригинальной подборкой образов и тем.

В юморе

Одной из основных черт «нелогичного» жанра является юмор. Это касается не только нелепого нагромождения слов, фраз их игры, но и самих образов, которые могут появляться в неожиданное время в неожиданном месте. Именно эта тенденция была с лихвой использована в номере «Театр абсурда» камеди-дуэта Демиса Карибидиса и Андрея Скорохода - известных резидентов шоу Comedy Club . В основу его легло произведение Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», которое было оригинально переосмыслено артистами. Персонажами, старушкой-процентщицей (Демис Карибидис) и студентом Родионом Раскольниковым (Андрей Скороход), помимо сюжетных моментов, были затронуты и современные экономические, культурные и политические реалии.